Город тысячи богов

ХХ

Не будь матери, Гора смяли бы в первые секунды боя. Он досадовал на себя из-за этого, но признавал полностью. Сказывалось отсутствие опыта. Оказалось, что победить такого хитрого, изворотливого и многочисленного противника одной грубой силой нечего и думать. Гор выкашивал низшие магические формы сотнями, но омы, спаянные в единый кулак, пока обходились без серьезных потерь. Лишь однажды по их рядам прокатилась смерть – Гор сумел создать вакуумный купол, и два десятка омов, не сумев пробить его стены, погибли страшной смертью. После этого противник стал еще осторожнее, изобретательнее и злее.

Атаки сыпались на Гора каждый миг, мелкие, как горох, заставляющие охранные заклятия вспыхивать изумрудными сполохами, и большие, после которых приходилось спешно латать прорехи и заклеивать трещины. Боград не давал ему поднять головы, и давил, давил, в надежде взять измором, обескровить Печать, заставить растратить силы попусту.

Мать стала его глазами и ушами. Его радаром. Гор улавливал отголоски ее боли, страданий по несбывшейся мечте, но куда сильнее звучала материнская ярость, желание защитить взрослого, но все еще маленького сына. Гор не понимал этой перемены, но был ей искренне рад. Ольга не зря считалась одним из лучших омов Бограда, и два десятилетия вынужденной магической аскезы дела не изменили.

Мать кричала «Под землю!», и Гор касался ладонью земли, иссушая ее до состояния камня, и недра ревели голосом Седого Незрячего, зажатого собственным тоннелем. Мать кричал «В небо!», и Гор отверзал небесные хляби, полосуя молниями гарпий и нетопырей. Изуродованные тела сыпались на поле боя, ломая прожженные крылья, калеча тех, кто не успел отскочить. Мать кричала «Раскройся!», и Гор послушно снимал щиты, и бил, что есть мочи, как в уличной драке, где нет места правилам и ограничениям. На телах людей вздувались волдыри и язвы. Вирусы проживали полный цикл в считанные минуты, убивая одного носителя, и тут же перекидываясь на следующего. Вурдалаки и вервольфы сходили с ума, набрасываясь на тех, кто стоял рядом. Атакующие фигуры вспыхивали неземным фиолетовым пламенем, пожирающим плоть и кости.

Промерзлая степь согрелась от крови, пьяно зачавкала, потекла. Боград наползал, безучастно топчась по обгорелым трупам. Ноги, копыта, лапы и клешни растирали мертвецов в кровавую кашу, вминали в грязь. Ноздри Гора разъедали запахи крови, дерьма, и обугленной плоти. Вонь мокрой шерсти перебивала только вонь шерсти паленой.

В этот раз Гор не отстранился, не рухнул в черноту забвения. Он дрался сам, не рассчитывая на автопилот. Осирис в нем забился глубоко-глубоко, и оттуда с ужасом наблюдал за бойней. Всякий раз, когда Гору удавалось контратаковать, передние ряды противников сминало безжалостной мощью Луча. Кровь закипала в венах, ломались хребты, веером красных брызг разлетались в разные стороны оторванные конечности. Гор захватывал цель, находил ее слабости, и уничтожал. В конце концов, даже бессмертные боги заключали себя в обычные смертные тела.

Секунда, и голова грозной пышногрудой Иштар взрывалась от внутричерепного давления. Секунда, и широкоплечий великан Камаштли визжит как заяц и пытается выковырять сварившиеся глаза. Секунда, и Велес, заросший бурой медвежьей шерстью падает мордой вперед, так и не поняв, отчего вдруг остановилось огромное сердце. Но их все еще оставалось слишком много. Город Тысячи Богов щерился бритвенно-острыми зубами, полностью оправдывая свое прозвище.

Обойдя защитную сеть, что-то холодное, липкое скользнуло внутрь Гора. Навалилась усталость, тяжелая, как мраморная плита древнего склепа. Мать ревностно полыхнула глазами, вцепилась Гору в запястье, и вновь провернула трюк с обратной петлей. Высящаяся над атакующей волной двухметровая фигура, закутанная в черную хламиду с капюшоном, без крика оплыла сгоревшей свечой. Вместе с некромантом рухнули и поднятые им мертвецы. Вот только усталость никуда не делась.

- Что он сделал со мной?! - перекрикивая гвалт и рев, спросил Гор. – Я руки поднять не могу!

В горле запершило, Гор закашлял, чувствуя на языке солоноватый привкус крови. Губы онемели, раздраженные глаза чесались. Он вдруг понял, что не может не только поднять руки, но и двинуться с места. Даже разум шевелился с трудом, все медленнее латая пробоины в обороне.

- Ничего! Он ничего не сделал! Не успел! – глазами матери на него смотрела обеспокоенная Исида, и Гор, с сожалением, понял причину перемен в ее поведении.

- Это все Луч. Он выматывает тебя, убивает. Ты могучий, очень могучий, но ты всего лишь человек, а сила Луча безгранична. Даже ты не сможешь пропускать ее сквозь себя вечно, и они это знают…

Гор промолчал, хотя сказать хотелось многое. Проворно скинув защиту, он обрушил перед собой столб чистой энергии. От неожиданности ли, от всеобщей усталости ли, но атака удалась. Ряд богов, омов и мелкой нечисти, просто сровняло с землей, разметало ошметками мяса, вперемешку с обломками костей. Голодная степь лишь довольно чавкнула, требуя добавки. Гор пошатнулся, слепо нащупал плечо матери и стиснул до хруста в пальцах. Блуждающим взором обвел смыкающиеся берега несметной армии Бограда.

- Капля в море… - прохрипел он. – Надо было бежать… Влад был прав…

Мать вздрогнула, услышав имя, и обеспокоенное лицо ее просияло.

- Егор, соберись! Нам надо идти!

Стальная жесткость материнского голоса, так хорошо знакомая с детства, мгновенно привела Гора в чувство. Спина распрямилась, точно он сбросил тяжелый мешок, ноги и руки налились силой, надеждой загорелись, потухшие было, глаза.

- Это Влад. Влад зовет нас. Нам надо прорываться, Егорка! Всего двадцать километров, может чуть больше…

- Сколько?!

Гор недоверчиво скривился. Ненадолго сняв щиты, он взметнул руки, стеной поднимая ярко оранжевый огонь. Заклятье будет длиться несколько секунд, и вряд ли кого-то убьет, но зато задержит, отвлечет, пусть и ненадолго.

- Двадцать километров?!

Фраза «я не смогу» застряла в глотке, замороженная ледяным взглядом матери. Ты все сможешь, без слов утверждала она. Ты пойдешь, поползешь, или я потащу тебя туда за волосы, но ты преодолеешь эти проклятые двадцать километров!

- Двадцать километров, - дернув пересохшим горлом, кивнул Гор.

Раскрутив защитные сферы, он пустил перед собой силовую волну, расталкивая передние ряды атакующих. Пропитанная кровью земля страстно поцеловала его ботинок, когда он сделал первый шаг.

***

Вблизи портал напоминал какой-то простейший организм, из тех, что можно разглядеть только под микроскопом. Не имея четкой формы, он вытягивался овалом, перетекал восьмеркой, оплывал вогнутой чашей. Из него вырастали тонкие жгутики ложноножек, или протуберанцев, я не знал, как назвать эти гибкие отростки, похожие на лапки насекомых. Он испускал мягкое свечение, которое не только не тревожило троллей, но даже было приятно им.

Меня этот свет пугал. Страх, который отбрасывал портал, представлялся мне длинной черной тенью от гранитного обелиска. Я давненько не бывал рядом, и позабыл, насколько он огромен. Еще бы! В него спокойно проходят даже огромные тролли зрелого возраста! Оставалось лишь убеждать себя, что мои догадки верны, а сходство портала с бездонной пастью просто игра воображения.

В любом случае, это был наш последний шанс. Поездка на тролле заняла куда больше времени, чем я рассчитывал. Даже в погоне за пламенем, молниеносно затаптывая создаваемые мною источники света, великан двигался со скоростью велосипедиста. Все это время я удалялся от нужного места, и утешал себя тем, что даже разверни я тролля сразу после битвы с Гладких, мы бы нипочем не смогли достигнуть цели до рассвета. Я уже чувствовал, как за горами и сопками, сонно моргая, потягивается новая заря.

Я еще успевал спрыгнуть. До самой последней секунды я мог просто сойти, предоставив троллю самостоятельно выяснять, куда ведет алый порез на коже пространства. Просто толкнуться ногами, остановиться в сантиметрах от гипнотизирующей дыры. Но когда отступление сделалось невозможным, я все еще сидел на макушке тролля.

Когда каменная ступня исчезла, срезанная переливающимся порталом, я зажмурился. Могучее тело подо мной качнулось, перенося чудовищный вес с ноги на ногу. Потом еще раз, и тут же на моих веках заплясали огненные тени, а уши заложило от рева тысячегласой толпы. Момент перехода прошел незаметнее, чем налипшая на лицо паутинка. Портал вытолкнул нас не в иной мир, не в параллельное пространство, а на берег Большого Теся.

Ослепший, оглохший я беспомощно крутил головой, чувствуя, что мой тролль делает то же самое. Поток воздуха коснулся моей макушки, заставив инстинктивно отшатнуться. Железные когти ударились о камень, высекая искры. Шип на конце нетопыриного крыла глубоко рассек мою щеку, но, к счастью, голова осталась на месте. Второго нетопыря я встретил Цепью Тиу. Стянул, нещадно ломая крылья, ребра и хребет, и швырнул мертвое уже тело в клокочущую гущу противников.

Подо мной волновалось, кипело и перекатывалось. Неисчислимое множество магических хищников билось о защитную сферу, что уменьшалась с каждой секундой. Там, внутри, измученные долгой борьбой, едва стоящие на ногах, находились Егор и Ольга! Я не видел их из-за перекатов черных шкур, серых панцирей и блестящей чешуи, но чувствовал, это они! Пока я лихорадочно решал, как им помочь, мой тролль начал действовать.

Ментальный рев потряс меня, прошил раскаленной иглой от затылка до копчика. Разочарование в нем смешивалось с гневом, не суля ничего хорошего тем, кто стоял у нас на пути. Ближайшие к нам создания, кажется, что-то почувствовали, но далеко не все они успели сойти с дороги озверевшего тролля.

Он почти побежал, опасно наклоняясь вперед, ворвался в самую гущу свалки, давя омов и нелюдей, как спелый виноград. Вспомнив, наконец, кто из нас важнее, я начал поспешно сплетать узлы защиты. Ни Эгида, ни Анкил, ни любой другой щит или панцирь, не укроют этакую громадину. Здесь нужно что-то масштабнее, мощнее!

ольга егор я здесь я успел защищайте тролля он важен защищайте тролля

Под ногами-колоннами исчезла стайка перепуганных упырей. Вскрикнул, превращаясь в кровавое пятно, светлокудрый Аполлон. Одинокий титан, гребнем шлема достающий троллю почти до груди, преградил нам путь. Каменная лапа вцепилась ему в плечо, разрывая бронзовый нагрудник, как бумагу. Пальцы второй смяли голову вместе со шлемом. Тролль рванул в разные стороны, отделяя голову от шеи. Фонтан крови выстрелил в небо гейзером средних размеров. Голова прокатилась по полю боя, оставляя за собой раздавленные тела.

В телепатическом эфире творился форменный Вавилон. Тысячи тварей, поглощенных сознанием Бограда, ревели, стенали, рычали, лаяли, бормотали проклятья на разных языках. Я больше не заботился о том, чтобы нас не услышали. Город прекрасно знает, зачем я здесь. Всеми силами он постарается помешать мне. Убьет, если сможет. В крайнем случае, разрушит тролля раньше, чем…

к реке нам нужно к реке нужно замкнуть цепь

Егор понял правильно. Он сбросил потрепанную защиту, и устроил Бограду маленький ядерный армагеддон. Разойтись ему не дали. Взрыв стиснули со всех сторон, сжали, давясь и умирая от обжорства, поглотили его энергию. Гор выжег вокруг себя площадку едва ли в двадцать шагов. Должно быть, это был самый маленький ядерный взрыв, за всю историю человечества. В отличие от богов, закостеневших в собственном величии, Боград учился, и учился быстро.

Обозленный тролль уже прокладывал себе кровавую просеку к источнику света. Я воспользовался передышкой, чтобы оглядеться. Позади меня стояли вытянутые ангары с проваленными крышами, те самые складские помещения «Боградской горнодобывающей». Неподалеку от них два застывших изваяния прикрывали несуществующие головы уродливыми шипастыми лапами. Застывшие тролли. Свежие, не больше двух недель, но все еще не разобранные. Учитель торопился, его труд близился к завершению, тратить время на скрытность он считал непозволительным.

Большой Тесь привычно тянул воды по кругу, не обращая внимания на кипучую битву подле своих берегов. Именно здесь в цепочке менгиров зияла прореха, которую следовало залатать. Я принес с собой недостающее звено этой цепи. Точнее, приехал на нем. Оставалось лишь донести его до реки, и сковать с остальными.

К несчастью, это понимал не только я. Черный, как ночь Гарм, четырехглазый адский пес. Я заметил его сразу, хоть с высоты моего места даже собака размером с автобус выглядела не больше той-терьера. Гарм не суетился, он вообще не двигался, лишь дубленая шкура легонько подрагивала возле лопаток. Это его взгляд направлял, руководил и приказывал.

Яростно трубя, из гущи схватки вылетел Тай-Камуй, ломая бивнями троллью щиколотку. Гигант покачнулся, а вместе с ним и я, отчаянно цепляясь руками за выступы. Почему-то я ожидал, что тролль осядет, сложится в себя, как взорванный дом, но он падал плашмя, совсем по-человечьи. Его изумление вспышкой осветило мой разум. И боль… кажется, я ощутил его боль…

Ветер засвистел в ушах. Покрытая редкой травой и стлаником земля ринулась мне навстречу. Скрежеща и грохоча, как сотня каменных обвалов, живая гора повалилась, придавив несколько сотен живых существ. За секунду до столкновения с землей, я спрыгнул, стараясь оказаться как можно дальше, но моих изрядно потрепанных сил с трудом хватило шагов на тридцать.

Воздух заволокло каменной пылью и крошкой, что секла, как шрапнель. Обломок породы, размером с хороший арбуз прилетел мне в голову, и реальность моргнула, как выключенный телевизор. Видимо, без сознания я пробыл недолго. Когда я пришел в себя, пыль еще не осела, висела густым облаком, в котором сновали ломаные тени. В голове тоже стоял туман. Левая рука, сломанная в трех местах, повисла безжизненным щупальцем. Стиснув зубы, я блокировал боль, и кинулся вперед, больше не заботясь о регенерации.

Дикое ржание раздалось совсем рядом. В пыльной завесе передо мной выросли две горящие точки, а следом лошадиный череп. Не останавливаясь, я с трудом рубанул Плетью Саваофа, развалив кошмара на две части. Силы иссякали. Я отдал все, что мог, запеленав голову тролля мощнейшими охранными заклятьями. Больше я ничем не мог помочь Егору и Ольге, но все же упрямо ковылял к ним.

Подул ледяной ветер. Я задрожал, зябко обняв себя здоровой рукой. Облако пыли рассеялось, открывая пеструю армию, кажется не поредевшую ни на солдата. Закутанный в звериные шкуры Борей раздувал толстые щеки, очищая воздух. Когда сверху упала каменная пятерня, он попытался отскочить, но врезался в тушу волота и упал. Тролль прихлопнул их обоих, словно мух. Земля дрогнула от удара так, что меня швырнуло на колени.

егор ольга его голова важна только его голова

Сигнал слабел, я даже не слышал отклика, не понимал, приняли они мой мысленный крик, или он потонул в гвалте баталии. Над полем пролетел отвратительный скрежет, от которого на коже выступали мурашки, размером с голубиное яйцо. Все затряслось и загудело, словно под нами ворочался Магьян Кербет. Тролль пытался подняться.

В этот момент я вновь увидел Егора. Перемазанный грязью, кровью и пеплом, он выглядел так, словно прошел сквозь горнило ада, и остался жив. Из его руки, захлестывая шею тролля, изливался Луч. Егор с силой дернул вниз, и огромный кусок скалы, заменяющий каменному исполину голову, отделился от тела. Против ожидания, он не рухнул, а повис в воздухе. Я вдруг поймал себя на мысли, что не дышу, словно любой поток воздуха может разрушить это хрупкое равновесие.

Егор стоял, подняв руки, словно удерживая над собой незримую штангу. Даже под слоем грязи лицо его побледнело от напряжения. Веки дрожали, вены вздувались, грозя вот-вот лопнуть. Всесильный и беззащитный, Егор коротко вскрикнул, и потащил к реке последний менгир.

***

Это было, как поднять что-то, что поднять невозможно. Гор не мог объяснить понятнее, но мысленно представлял это именно так. Скальная порода, чуть сглаженная ветром и временем, но все равно щетинистая, как глубоководная мина, была размером с пятиэтажный дом. У троллей не было лиц, в человеческом понимании, но люди упрямо искали знакомые очертания носов, глазных впадин, подбородков, и, конечно же, находили.

В летящей над Гором голове желтые прожилки золота сбегали по бугристым щекам. Пещера, похожая на раззявленный рот, сверкала россыпью алмазов величиной с кулак. Острые пики слюдяных наростов на макушке, напоминали то ли уши, то ли рога. С этого ракурса голова действительно напоминала человеческую, и от этого Гору было не по себе. Но куда хуже было то, что он все еще ощущал в ней жизнь. Отделенная от тела, она по-прежнему была живой, и разум ее метался, как окруженный горящими джунглями слон.

Гор старательно гнал от себя жалость, потому что знал, стоит поддаться ей, как следом придет ужас от содеянного. Глыба неторопливо плыла в светлеющих небесах. Казалось, она скребет ночь, оставляя за собой белую облачную борозду. Гор тянул ее, удивляясь, почему ноги не проваливаются по колено в землю от такой чудовищной тяжести. Позвоночник хрустел, мышцы плеч налились болью. От нечеловеческого напряжения скрипели зубы, а глаза грозили вылезти из орбит.

- Егор! – пробиваясь сквозь стук крови в ушах, раздался знакомый голос.

Преодолевая сопротивление деревянных мышц, Гор обернулся. Спотыкаясь о трупы, израненный, грязный, к нему ковылял Влад. В магическом спектре он напоминал мумию, да и вживую выглядел немногим лучше. Влад указывал на что-то рукой, шевелил губами, но сердце Гора пошло в галоп, и звуки этого мира исчезли. В ушах поселился назойливый писк. Похожий на комариный, только немного громче, он звучал на одной высокой ноте, забивая все остальное.

Гор проследил, куда указывает Влад, и встретился с немигающим взглядом двух пар глаз. Секунду спустя ноздрей достигла вонь гнилого мяса и тухлой рыбы. Черная туша Гарма, поджарая, точно свитая из корней обожженных молнией деревьев, шагая нарочито медленно, заступила ему путь.

Замерло все, и все замерли. Даже летучие твари зависли в воздухе. Гор ощущал время, как никогда раньше. Более того, он его видел. Все эти мгновения, рождающиеся и тут же исчезающие, чтобы из их смертей родились мгновения побольше. В глазах Гарма, затопленных чернотой Бограда, незримый маятник резал секунды на доли самым острым в мире лезвием.

Гор понял, что Влад не успеет спасти его. Не в этот раз. Да и что он мог сделать, измотанный, раненный? Гарм, свежий и бодрый, убьет его походя, даже не заметит. Он и самого Гора убьет точно так же, перекусит пополам огромными желтыми зубами. Из полуприкрытых толстыми веками зрачков, с усмешкой выглядывал тот самый безымянный культист Вендиго. Город все-таки сожрет тебя, парень, улыбался он, пусть и не моими зубами.

В этой кромешной безнадеге, когда отчаяние достигло пика, гнусную усмешку Бограда заслонило что-то светлое, легкое. Гор почувствовал присутствие матери, и даже как будто увидел, босоногую, простоволосую, в белом развевающемся калазирисе. На душе тут же стало спокойно.

найди воплощенную Исиду если когда нибудь захочешь увидеть меня

долетел до Гора беззвучный голос. Он не стал ее останавливать, хотя понял, что случится сейчас, чем закончится это внезапное прощание. Стиснув зубы, Гор сделал бесконечно долгий шаг вперед.

люблю тебя егорка прости меня если сможешь.

Невидимая глазом, полукругом разошлась убийственная волна, расчищая Гору путь. Она протащила Гарма, скулящего, как мелкий щенок, которого взяли за шкирку, и бросила окровавленное бездыханное тело, пронзенное сломанными костями, возле самой воды. Гор принял жертву молча, упрямо двигаясь к заветной цели. Он чувствовал хребтом, что Боград уже отыскал себе новое вместилище, а скорее и не одно, что сонм чудовищ, омов и богов вновь пришел в движение. Это больше не волновало его. С гибелью матери, в его груди поселилась уверенность. Он знал, что успеет.

Когда троллья голова зависла над водой, Гор опустил онемевшие руки. Скала рухнула вниз, подняв небольшое цунами. Гора окатило от макушки до пяток, сбило с ног, поволокло по земле. Боград взвыл многоголосым отчаянным воплем. Кольцо замкнулось и Лучи, надежно заключенные в менгирах, побежали по кругу, отсекая Город-тысячи-богов от внешнего мира.

Гор выгнулся дугой, становясь на мостик. Голова его скрылась под водой, а пальцы вцепились в траву. Захлебываясь, Гор сучил ногами, поднимая тучу брызг. Из груди его, извиваясь лентой, выползал последний Луч. Змеей метнулся он к последнему менгиру, ударился в него, и побежал, потянулся, вспыхивая, по защитному кольцу новой границы. Островерхие макушки тролльих голов загорелись, освещенные восходящим светилом, и от них, оборачивая мир тонкой пленкой, над Боградом раскинулся высокий купол.

***

В магическом спектре он переливался всеми оттенками синего, пронизанного оранжевыми всполохами. От красоты купола захватывало дух, мне казалось, я могу смотреть на него вечно. Необъяснимый покой исходил от этой тончайшей пленки, наделенной мощью, перед которой отступают даже всесильные боги. Мне хотелось лежать на спине, падая взглядом в бездну небес. Впервые, с тех пор, как я принял Печать, ко мне вернулось спокойствие.

Светало. Кое-как встав на ноги, я поковылял к Егору. Мокрый и жалкий, он сидел в грязной луже, и все никак не мог откашляться. Герой, которого мы заслужили. Хотя, не думаю, что я выглядел лучше. Я чувствовал себя высушенным. Хотелось спать, и есть хотелось неимоверно, но спать сильнее. Казалось, я бы сейчас смерть принял с радостью, как возможность отоспаться.

Я помог Егору подняться, и мы вместе устроились на относительно ровном выступе менгира. Странно, но мне казалось, что здесь растраченные силы восстанавливаются чуть быстрее, хотя ни драться, ни защищаться, я по-прежнему не мог. И вряд ли скоро смогу.

По полю боя ходили потерянные омы. В грязи и крови, как простые смертные, сидели побежденные боги. Низшие магические формы стремительно разбегались. Я оглядел заваленную трупами степь. Да, похоже, популяции магических тварей восстановятся еще не скоро!

Неподалеку остановился Молох. Остророгий, широкоплечий, в два с половиной человеческих роста, он смотрел на нас немигающим взором, раздраженно стегая хвостом волосатые ляжки. Боград наблюдал из него. Наконец Молох фыркнул, и, чавкая копытами по грязи, удалился в сторону складов.

- Почему он не напал? – безразлично поинтересовался Егор. – Меня сейчас и ребенок изобьет, не то что этот бычара.

Он откинулся назад, пытаясь поймать лицом свет нового утра. Я не сдержал улыбки. Казалось, если бы не серьезность момента, Егор бы начал болтать ножками.

- А зачем ему это делать? Бограду не свойственны месть, ненависть, и прочие человеческие глупости. Он, как вирус, пытается захватить как можно больше носителей. Ну а раз во внешний мир ему больше не вырваться, нужно бережнее относиться к тем ресурсам, что есть.

- То есть…

- Да, - кивнул я, спрыгивая с уступа. – Ты для него полезнее живой.

- Бррр! - Гор передернул плечами. – Это как-то жутковато!

- Крепись и привыкай! Тебе здесь теперь жить!

Егор с любопытством следил, как я брожу промеж мертвых, но вопросов не задавал. Наконец я нашел что искал – короткий кусок арматуры, видно оставшийся здесь от «Боградской горнодобывающей». Подцепив за ноги ближайшего мертвого ома, я потащил его к менгиру. В животе мужчины зияла дыра, но для моих целей неповрежденных органов хватало.

Когда я воткнул арматуру ему в глазницу, Егор поморщился, но и только. Вырос мальчишка! За одну ночь вырос! Я тронул импровизированную антенну пальцем, посылая крохотный разряд. Я не был уверен, что получится, свойства купола оставались для меня загадкой, но оказалось, что радиоволны он проводит нормально. Труп раскрыл бледный рот, и заговорил взволнованным женским голосом.

- …жайшие дни новых происшествий на границе с Боградом не будет, красный уровень угрозы будет понижен до желтого. Однако, несмотря на нормализацию обстановки, погранзаставы вокруг Бограда по-прежнему усилены отдельными подразделениями Росгвардии и армейскими частями...

- Кажется, у них там все хорошо, - Гор мотнул головой куда-то за барьер.

- Ну, там прошло чуть больше времени, чем у нас, - покивал я. – Когда мы с тобой только начнем разгребать последствия, они уже будут спокойны и готовы к диалогу.

- Мы с тобой?! – удивленно прищурился Гор.

Смотреть на него было одновременно светло и грустно. Он переродился, стал, наконец, полноценным человеком, пусть даже где-то внутри него по-прежнему живут египетский бог и умерший отец. Он изменился, и, к сожалению, я не мог ответить, в лучшую ли сторону?

- Тебе от этого не отвертеться… Гор. Ты теперь повязан с этим городом. С нами.

- Ненавижу вас.

В голосе его не было злобы, лишь констатация факта.

- Всех и каждого ненавижу. Я пришел спалить этот город, а в итоге стал таким же, как вы. Хуже, чем вы! Моя мать погибла, чтобы спасти меня, а я ничего не чувствую! Ни горечи, ни благодарности… Только ненависть.

Я помолчал, подбирая слова.

- С этим живут, Гор, - сказал я, наконец. – Это не смертельно. А мать… она теперь часть Исиды, а боги здесь редко умирают насовсем. Это дар Бограда и его проклятие.

Он прерывисто вздохнул, и я поспешно отвернулся, ныряя взглядом в спокойные волны Большого Теся. Пусть. Пусть поплачет. После такого заплакал бы и камень.

- Ты не хуже нас, Гор, ничуть. Просто ты родился в узловой точке наших миров. Учитель все предусмотрел. Все мы знали, что Печати, рано или поздно, падут. Носитель Печати, кто он? Просто человек, со всеми человеческими слабостями. Сегодня он на страже интересов обоих миров, а завтра погибнет, или сойдет с ума, или устанет…

- Значит, что? - Гор украдкой шмыгнул носом. – Он герой, твой Учитель?

- Дьявол, да посмотри вокруг! На границе Бограда больше тысячи менгиров! Это головы, Гор, головы разумных существ! Пусть по своему, но разумных! И мы сидим на одной из них! – я постучал пяткой по гранитному лбу. – Учитель не герой. Но он великий человек, который сделал то, что должен был сделать, не считаясь с последствиями. Как и ты. Ты тоже сделал, то, что должен был. Хотя да, во внешнем мире Учителя будут называть героем. Если узнают.

- Я позабочусь о том, чтобы узнали, - очень серьезно кивнул Гор.

- Ого, а ты быстро входишь во вкус! – восхитился я. - Чем планируешь заниматься? Возьмешь на себя отдел пропаганды? Кстати, пост Министра иностранных дел вакантен. Гладких с недавних пор…

Я неопределенно покрутил рукой в воздухе, тихо ужасаясь предстоящей работе. Верхушка Администрации изведена под корен, в городе разрушения, множество убитых, культ египетских богов снова практически полностью уничтожен… Такие дела не решишь простым взмахом волшебной палочки!

- Не знаю… - Гор пожал плечами, вновь до щемящего став похожим на своего отца. – Останусь здесь. Подружусь с Осирисом, он вроде неплохой парень. Да и вообще, интересно побыть богом. Как там у них в пирамидах с молодыми послушницами? Надоело быть девственником.

Я хлопнул его по плечу, улыбаясь своей самой многозначительной улыбкой.

- Лучше, чем ты можешь себе представить!

- … Рабочая группа МОКОМ уже вплотную занимается проблемой и надеется в скором времени восстановить сообщение с Городом-тысячи-богов… - мертвыми губами шелестело радио.

Умываясь речными водами, любуясь своим отражением в менгирах, над Городом-тысячи-богов вставала заря новой эры.