Гнев Несущего бурю

Глава 15

В то же самое время. Где-то у побережья Сицилии.

Огромный остров они обходили пятнадцать дней. Небыстро, можно было бы сделать это двое быстрее, да только спешка здесь ни к чему. Воды незнакомые, люди недобрые. Так зачем спешить? По всему Великому морю царит освященный веками обычай: если чужак высадился на твой берег, убей его тут же. Все так и делали, наученные мудростью предков, принося в жертву всех, кого морские боги приводили к порогу их дома. С этим кораблем так не получалось. Семь десятков крепких мужей с добрым оружием, и бронзовый нос, который играючи отправит на дно любую лохань, что сиканы смогут вывести в море. Одиссей был очень доволен собой. Он уже дошел дальше, чем кто-либо их ахейского народа, и достиг западного мыса, за которым повернул на восток. Да о нем песни складывать будут, когда он возвратится. Или если возвратится…

— Какая богатая земля! — шептал писец Корос, который жадно поедал глазами покрытые дубравами холмы и колосящиеся поля.

Он, выросший на крошечном островке, и подумать не мог, что бывает такое великолепие. Даже Кипр куда меньше, чем Сикания, и куда хуже для ведения хозяйства. Корос мог объясниться на языке сиканов, и все переговоры с вождями вел именно он, примечая каждую деталь.

Бедная земля Сикания, но одновременно и безмерно богатая. Нет таких полей и пастбищ на востоке. Ни у одного царя нет. А тут нищие роды ковыряют плодороднейшую землю деревянной сохой, пасут скот на бескрайних лугах и при этом с огромным трудом отбиваются от сикулов, которые всеми правдами и неправдами лезут сюда из разоренной Италии. Еще бы. Тут ведь и дождей больше, и леса много, и земля родит.[19] Сикулы на востоке острова уже прочно обосновались. Они, в отличие от сиканов, умеют железо обрабатывать.

— Драпан…или Трапани… — прилежно высунув кончик языка, записал Корос.

Самая западная точка Сикании и совершенно бесподобная гавань. Они нашли ее. У Короса непростая задача — найти четыре места для городов, которые господин обозначил на своем рисунке. Первое они нашли легко — остров Ортигия, на котором бьет источник сладкой воды. Там встанет город Сиракузы. Второе место — Драпан, и оно тоже найдено. Остались только Палермо и Мессина, которая запирает Сциллу и Харибду со стороны острова.

— Вижу корабль! — заорал наблюдатель, посаженный по обычаю египтян в корзину на вершине мачты.

— Кто? — крикнул в ответ Одиссей.

— Тирцы или сидонцы! — прокричал парнишка, обладавший зрением орла. — Парус пурпурный и нос резной, на конскую башку похожий.

— Надо брать, — решительно произнес Одиссей и заорал. — Лучники, на палубу! По моей команде мачту снимаем и на веслах идем!

— Тараном бить будем, царь? — спросил кормчий.

— Я тебе дам тараном! — возмутился Одиссей. — Это же гаула сидонская, из лучшего кедра. Ей цены нет. И она товаром доверху полна! Я ее хочу!

— Неужели сидонцы сюда ходить начали? — спросил Корос.

— Сам удивляюсь[20], — пожал плечами Одиссей. — Никогда о таком не слышал.

Бирема, подлетая на волне, понемногу сближалась с кораблем сидонцев. Уже спущены паруса и убраны мачты, а на палубе строятся лучники и метатели бронзовых крюков. Бросать уголь Одиссей запретил, клятвенно пообещав, что зарубит дурака собственной рукой.

На гауле их заметили тоже. Корабль это огромный, пузатый, как кувшин, с обширным трюмом. Только вот ходит он в основном под парусом, а весел имеет не более десятка на каждом борту. Они нужны лишь для того, чтобы причалить к берегу или отойти от него. Потому-то и команда на ней невеоика, не сравнить с боевым кораблем. Плывет гаула медленно, словно черепаха, тарана не имеет, и в открытом море против биремы царя Энея шансов у нее, как у овечки против голодного льва. Никаких! Обе команды стояли друг напротив друга, укрытые щитами, и лишь ждали приказа. Сидонцы громко молились, бросив в море несколько серебряных колец.

— Двадцать шагов держать! — скомандовал царь, и кормчий понятливо кивнул. Он поведет корабль параллельным курсом, а помощник снизит скорость гребцов, умерив барабанный бой.

— Эй вы! — залитый хмельным куражом, заорал Одиссей, когда пошли почти рядом. — Парус спускайте!

— Да пошел ты! — прокричал толстый, носатый сидонец с длинной смоляной бородой. — Я скорее дно прорублю и утоплюсь, чем тебе сдамся, ахейская ты собака!

— Это я-то собака? — Одиссей не на шутку оскорбился. Такое сравнение считалось очень обидным. — Да чтоб тебя молния убила! Сидонский ты овцелюб! Шлюха египетская! Если ты мой корабль утопишь, я тебя из воды выловлю, на куски порежу и чайкам скормлю!

— Твой корабль? — возмущенно заорал сидонец. — Когда это он твоим стал? Убери от него свои зенки бесстыжие, тупой почитатель пьяного бога[21]. Лопни твои глаза! Разорви твое чрево! Иссохни от поноса, разбойник проклятый!

— Сына своего придушил уже? — крикнул Одиссей. — А твоя жена как поживает? Уже раздвинула ноги перед пьяным матросом?

— Я своего первенца в жертву Баалу принес, — важно ответил купец. — И жена моя — благочестивая женщина. Она положенную службу в храме Аштарт сослужила. Так обычаи наши велят. И за это боги мне удачу в делах дарует. Не тебе, подобному свинье, говорить об этом. Ты за свою жизнь скольких детей убил?

— Лук мой принесите, — процедил сквозь зубы Одиссей, не обращая внимания на стрелу, клюнувшую его в льняной нагрудник. — Я тебе сейчас покажу, кому боги удачу дают! Детоубийца проклятый. Ненавижу сидонцев. А детей я нисколько не убил! Я воин из славного рода, я не стану такой грязью благородных предков позорить. Боги покарают убийц невинных. Так сын Морского бога сказал…

Он постоял, вспомнил что-то из своей жизни, а потом пробурчал.

— Нет, ну продать могу, конечно… Но убить! Не было такого.

Корос, который прятался в трюме, выглянул с испуганным любопытством. Лук у Одиссея был огромный, мощный, обложенный костяными накладками. Его и натянуть-то на всем корабле способны от силы два человека, а уж выстрелить, кроме царя Итаки, и вовсе не мог никто. Корос и не подозревал, что этот невысокий воин с покатыми плечами настолько силен. Но даже у него вздулись жилы на лбу, когда он надел на плечи лука глухо звякнувшую тетиву.

Одиссей прочно встал на палубе, покачиваясь вслед за ней, вдохнул, выдохнул, а потом с хрустом натянул лук, да так, что чуть хитон на спине не лопнул. А потом в сторону говорливого финикийца полетела стрела с железным наконечником, которая ударила торговца прямо в лицо. Сидонец опрокинулся на спину, а по палубе из бесценного кедра растеклась лужа алой крови, мгновенно впитывающаяся в доски. Вялый ответ с гаулы никакого урона не нанес. Воины Одиссея были прикрыты щитами, и все стрелы плотно увязли в коже, обтянувшей плетеную лозу.

— Мы биться будем! — сидонцы натянули луки и достали копья и ножи. — Не возьмешь нас, собака ахейская. Кровью умоешься!

У них выхода не оставалось. Выкуп за них платить некому, беднота ведь по большей части. Да еще и до родной земли — многие недели пути. Никакой выкуп не покроет стоимости того, что они съедят в дороге. Да и в рабство взрослого мужа не продать. Не научились еще такой науке, чтобы принудить к труду того, кто умеет убивать. Да и нет у сиканов рабов, себя едва кормят. Просоленные морским ветром мужики поняли все в один миг и приготовились умереть. Трусами сидонцы не были. Раз все равно погибать, то они продадут свою жизнь дорого. По палубе потянуло дымом. Минуты не пройдет, как корабль с бесценным грузом полыхнет как факел.

— На куски порежу сволочей! — с бессильной злобой смотрел на них Одиссей.

— Позволь мне, царь, — Корос тронул Одиссея за локоть. — Ты получишь свой корабль без боя.

— Да? — удивился тот. — Давай.

— Эй вы! — крикнул Корос экипажу гаулы, который молился своим богам, не ожидая для себя ничего, кроме смерти в бою.

— Эй! — махнул им Корос. — Я, Корос, писец царя Энея, повелителя Алассии, Угарита, Вилусы, Ахайи и островов! Жить хотите? Домой хотите? Хотите увидеть своих жен и детей? Кто старший?

— Говори, — вышел вперед пожилой мужик с седой головой. — Я теперь старший на этом корабле.

— Условия такие: корабль наш, товар наш, — решительно произнес Корос. — Вы наняты на службу к царю Энею. По окончании рейса получите положенную плату. Пока вы с нами, мы защищаем вас. А когда придем в Энгоми, я сам посажу вас на сидонский корабль.

— Да? — неприлично открыл рот сидонец. — Так вы что, даже убивать нас не станете? И вон тот, который с луком, больше стрелять не будет?

— Пальцем вас не тронем, — пообещал Корос. — И клятвы именем своих богов принесем. Идете на службу к царю Энею?

— Идем, — решительно кивнул сидонец. — Нам без разницы, какому хозяину служить. Мы тут немало вождей знаем, и стоянки удобные. И цену за товар хорошую возьмем. Мы не первый раз сюда ходим. Только у команды седьмая доля в этой торговле, добрый господин. И еда хозяйская!

— Получите свою долю серебром царской чеканки! — крикнул Корос. — Когда на Кипр вернемся! За нами идите. На берегу клятвы принесем. Славьте Морского бога, люди, и царя Энея, сына его!

Сидонцы кивнули и разошлись по своим местам. А Одиссей изумленно смотрел на невысокого толстенького писца, который без боя взял набитый добром корабль, и произнес.

— Можно никого не убивать, значит… Ни за что бы не догадался! Да что же творится на этом свете! Великие боги…

— Эй, хозяин! — несмело крикнул седой мужик с гаулы, который только что называл царя Итаки ахейской собакой. — Мы знаем, где корабль сикулов на ночевку встал. Эти сволочи кожи и железо на зерно меняют. У нас силенок маловато было, а теперь вот в самый раз. Если нам честную долю даешь, мы тебе его покажем…

— Сикулов царь царей грабить не запрещал, — ответил Корос на немой вопрос, который застыл в глазах всей команды. — Они ему клятву верности не давали.