Гнев гор

Интерлюдия VI

Оливер проклинал тот день, когда он связался с Аделардом. Ректор изящно его подставил, вот только зачем охс не понимал. Нет, нежить еще не поймали в стенах Цитадели, но это свершится, а все из-за того, что студиоз нашел вместилище души лича. После той сделки с орком, удача улыбнулась крысе, и он без особых проблем добрался до цели.

Неприятности начались позже, когда охс осознал в какой… Дальше мысли нежити скатывались в откровенную ругань, просто ничего другого ему не оставалось. Забившись в угол, за ящики со старыми деталями, Оливер жадно наблюдал за вместилищем души проклятого ректора. Ему в голову даже пришла мысль о том, что сейчас, как никогда, кстати, подходила фраза: «Так близко и одновременно так далеко». Казалось, вот оно вместилище, подходи и… Что дальше охс затруднялся ответить. Причин было несколько. Первое и самой главной были свидетели.

Вместилище души лича находилось в мастерской големов. Внутри этого огромного помещения было столько церковников, что у охса порой начинали трястись лапы. И будь он хоть немного живей, то был бы уже мокрый от пота. Оливеру, казалось, что где-то за спиной у него стоит сама смерть, и ждет, чтобы забрать новорожденную душу нежити. Естественно, студиозу не хотелось терять ее, не говоря уже о том, что вместе со столь драгоценной субстанцией его покинула бы и нежизнь. Почему-то охса не прельщало быть испепеленным или поджаренным. От подобных мыслей Оливер вновь начинал проклинать Аделарда.

Но самое неприятное оставалось на закуску. Душа ректора была движущей силой боевого доспеха. Подобный вид големов считался самым опасным. Его нельзя было расчленить, чтобы обезвредить, испепелить, или просто лишить магии. Доспехом двигала душа. Для тех, кто не обладал магией казалось, что металлические части просто висят в воздухе ничем не скрепленные, но обладающие даром могли узреть иное. Душа была прикована заклятием внутри панциря. Самой лучшей «начинкой» для создания живых доспехов всегда являлись маги. Их души обладали огромной энергией, и подобный голем служил своим хозяевам веками. Оливер не понимал, как у лича могли выкрасть сосуд. Не говоря уже о том, как ректор сопротивлялся притяжению собственной души. Силе воли лича можно было только завидовать.

Кольцо же, которое Аделард великодушно передал охсу, являлось управляющим артефактом. Без этой маленькой детальки доспех не мог выполнять команды, поэтому он до сих пор стоял в самом дальнем углу мастерской. У церковников просто не поднималась рука уничтожить такую сильную души. Оливер предположил, что они до сих пор надеялись найти управляющий артефакт. На их месте он поступил бы также.

Поняв, что доспехи подчиняются владельцу кольца, охс решил действовать, перед этим подумав о коварстве ректоре. Лич мог поделиться информацией, где томится его душа. Тогда бы Оливер позвал доспех снаружи, предоставив оружию выбираться самому из цитадели. Потом студиоз осознал, что все так просто быть не могло. Ведь Аделард уже давно поступил бы также, значит, ему что-то помешало. Что именно Оливер узнал чуть позже. Чтобы проверить действие кольца, охс выбрался обратно в коридор, подальше от доспеха и церковников, которые сновали рядом. Но какого же было его удивление, когда он понял, что стены крепости не пропускают магическую команду. Они поглощали все силовые волны. Соответственно охсу нужно было находиться рядом с доспехом, чтобы управлять им.

Оливер прекрасно осознавал, что так и должно было быть, но все равно внутри поселилось глухое раздражение. Покинув болота, он считал, что «жизнь» станет проще: ему больше не придется сражаться с другими тварями за территорию и делиться добычей. Реальность его разочаровала, он, как юноша, оказавшийся вдали от дома, понял, что большой мир страшней и опасней, чем казался ранее. Теперь же он пожинал плоды своей самонадеянности. Откуда охс мог знать, что на его пути встанет старая нежить, намного хитрее и опаснее его. Почему Туман не сказал своему «ребенку», что есть и другие «переселенцы». Оливер уже давно понял, что отец знал, где скрывался лич. Уж больно равнодушно он отнесся к сведениям о ректоре. Это был очередной урок для Хоса, и охс его почти провалил. От этого в душе студиоза зародилось чувство чем-то схожее с обидой, так дети сердятся на родителей, когда те их воспитывают. Вот только Оливер понимал, что отец к нему равнодушен: у Тумана тысячи тварей в подчинении, что ему до еще одной, пусть и сильной. Охс даже не заметил, как обида переродилась в ревность. Он хотел быть особенным для отца. Он сделает все и даже больше, чтобы добиться этого.

За всеми своими переживаниями Оливер даже не заметил, как наступила ночь. Мастера и их ученики стали расходиться по своим кельям. Вот тогда-то охс и решил рискнуть. Ночь время нежити и нечисти — его время. К тому же охс подумал о том, как будет шантажировать ректора, если ему улыбнется удача. Когда в мастерской осталось лишь несколько подмастерьев, Оливер стал действовать. Сначала он думал, что удастся подобраться к доспехам незамеченным, но потом понял, что это невозможно. Двое подмастерьев обязательно поднимут шум.

Закатив кольцо в щель между камней, охс серой тенью метнулся под стол, за которым сидел первый церковник. Принимать человеческую форму Оливер посчитал не нужным, поэтому примерившись, он в два прыжка достиг горла мужчины. Брызнула кровь. Человек рухнул назад, зажимая разорванное горло. Второго постигла та же участь, он даже не успел осознать, что произошло. В другой раз охс бы насладился их кровью и силой, но не сейчас. Крыса бросилась обратно к кольцу. Оливер намеревался покинуть обитель Света, как можно скорее. Поэтому крыса, сжимая в пасти кольцо, пробралась внутрь панциря. У охса встала дыбом шерсть из-за скопления магии внутри.

Отдав мысленный приказ доспехам двигаться вперед, Оливер ждал, когда они оживут. Радость от того, что все сработало, не была долгой. Вместе с доспехами ожили и охранные големы. Оливер приготовился к бою, с ужасом понимая, что скоро сюда прибудут и церковники, поднятые сетью защитных заклинаний. План покинуть чертоги Света без шума с треском провалился.