Глупая шутка

Глава 5 Новые горизонты

Август 2016

В себя Макс пришел спустя часов пять. Открыл глаза, огляделся и все-таки принял грустную правду: нет, не приснилось, он действительно в каком-то средневековом помещении и действительно, до того как отрубился, прошел через какой-то ритуал. Зрение все так же сбоило, подкрашивая нежно-салатовым уголок какой-то тетрадки в узком трехметровом шкафу без дверей, стоящем рядом с проходом в коридор, из которого Макс и попал в эту то ли библиотеку, то ли кабинет. Рядом с уголком тетрадки уже более насыщенным, изумрудным цветом выделялся высокий флакон, в котором с трудом различалась какая-то опалесцирующая жидкость. Освещение в кабинете-библиотеке было не то чтобы очень ярким, многие детали скрадывались. Максим осторожно попробовал подняться с диванчика. Состояние было сносное, легкая слабость присутствовала во всем теле, однако не мешала двигаться, а скорее напоминала о недавно произошедшем, боли не было, а поле зрения то сужалось, то расширялось в медленном, но вполне ощутимом темпе.

Флакон на полке шкафа заполыхал зеленым еще ярче.

«Так, — подумал Максим, — Алиса — это пудинг, пудинг — это Алиса… Еще не хватало, чтобы там была бирка „Выпей меня“ прицеплена!»

Он осторожно подошел ближе: флакон продолжал ярко светиться, слабость усилилась.

«Ранее эта подсветка помогла, наверное, имеет смысл принять правила игры, пока я ничего не понимаю. Чем бы ни было это свечение, оно, вроде как, помогает», — решил Максим и взял в руки флакон.

Ёмкость была небольшая, но тяжелая, явно не стекло, а хрусталь. Внутри угадывалось миллилитров сто опалесцирующей и переливающейся жидкости, цветом похожей на сильно разбавленное водой молоко. Максим с трудом выдернул плотно притертую хрустальную пробку, принюхался к горлышку — не пахло ничем, только легкий запах прелости, который ощущался в помещении, слегка раздражал ноздри. Макс постоял пару мгновений раздумывая, а после решительно выпил содержимое флакона.

В желудке как будто бы взорвался фонтан свежести, зрение резко прояснилось, слабость смыло волной приятной прохлады, дальше по телу распространился не менее приятный жар, который, впрочем, тоже почти сразу пропал. Максим почувствовал легкость, немного подзатекшее после сна в неудобной позе тело пришло в тонус, как будто он только что сделал интенсивную зарядку. Освоившись со своим новым состоянием, парень обратил внимание на второй выделяющийся подсветкой предмет, а именно — нетолстую тетрадь, страниц на двадцать, в светлом кожаном переплете.

Буквы на обложке гласили: «De Perfectione Divina».

«Латынь наверное, — подумал Максим и потянулся за телефоном, — нужен переводчик».

В домашних шортах телефона не оказалось. Да и как он там мог быть, если Макс привычным движением швырял его на диван всякий раз, заходя в комнату перед тем, как переодеться в домашнее? Парень чертыхнулся, прихватил тетрадь и пошел обратно к дивану, сел и с любопытством открыл тетрадь — а ну как есть что-нибудь на понятном языке? О чем вообще может писаться в книге, называющейся «Совершенное божественное вместилище»?

Первая страница также встретила латынью: «Cum hoc manifesto, solemniter adnuntiabo omnibus qui opus meum in manibus accipient…»

«Что⁈ — вдруг дернулся Максим. — Какое еще Совершенное божественное вместилище? Откуда это взялось?»

Он перевел взгляд на тетрадь и внезапно понял, что слова латыни аккуратно выстраиваются во вполне понятную фразу: «Этим манифестом я торжественно заявляю каждому, кто получит в руки мой труд…». Удивляться Макс уже устал, слишком много неведомой хрени на единицу времени уже произошло. Он устроился поудобнее и начал читать.

«… что бессмертие и бесконечное развитие возможно достигнуть и человеку. Ключ его в подготовке достойного сосуда для своего существования. Сосуд сей должен обладать не инициированным даром изначально, чтобы поместить в него источник жизни, источник божественности, а также выбор иметь, какой дополнительный дар в тебе развиваться должен. Источник жизни есть сердце Великого Духа Жизни, правильно извлеченное, источник божественности есть часть младшего бога, суть свою до конца не развившего, дабы уравновесить его тремя дарами магии, напитать тело силой духовной. Так приживутся дары, подарив бессмертное тело, нестареющую душу и способность использовать Fidei essentia, вместе с духовной силой. Душу и сознание же свое перемещать в сосуд следует на этапе, когда не инициированный дар в сосуде не раскрылся, в течение трех ночей после внедрения источников…»

Максим продолжал читать тетрадку, машинально отмечая многочисленные отсылки автора к своим же дневникам исследований, рабочим журналам и иным записям, педантично пронумерованным и коротко описанным. Складывалось впечатление, что писавший эти строки человек был главой крупного научного отдела какой-нибудь мощной бюрократизированной корпорации, что исключалось только архаичной речью, тем более на латыни, и предметом описания, который более соответствовал дешевой мистике бульварного фикшена. И суть в этих строках вырисовывалась страшненькая, очень неприятная вырисовывалась суть.

Макс невольно стал объектом ритуала духовной химеризации, получив в ауру кусок от Великого духа жизни, который в тетрадке именовался не иначе как Сердцем или Источником жизни, а также кусок от какого-то Младшего божества, тот самый Источник божественности. Не было сомнений, что божественность в организм парня впихнули в виде тех самых призрачных глаз. Многочисленные рассуждения автора на тему того, что связь с Fidei essentia лучше всего налаживать через запчасть юных божеств, которые совсем немного по силе отличаются от великих духов и доступны для добычи, чем через запчасти демонов, особенно старых, он также внимательно изучил, как и ту часть, где описывался ритуал инициации дара и предшествующего ему вселения чужой души.

Осознание того, что сейчас Максим мог быть мертв, а в его теле бы распоряжался непонятный, но явно древний тип, доходило с трудом. Доходило с сильным тремором, холодным потом и этаким временным параличом. В свое время парню приходилось по работе общаться с двумя людьми, казалось бы, сосредоточившими в себе все психологические недуги поколения: синдром дефицита внимания, тревожное расстройство, биполярное расстройство личности, панические атаки, сонные параличи. Он тогда был уверен, что оба эти, с позволения сказать, партнера обосновывали этими болячками хроническое разгильдяйство, лень и необязательность, сдобренные нежеланием нести ответственность за что-либо, включая свое поведение, однако рассказы о мучающих недугах слушал внимательно, вовлеченно кивая. Бабки есть бабки, и если их несут инфантильные ипохондрики, менее бабками они не станут. Так вот, симптомы того, что испытывал Максим, напоминали нечто среднее между панической атакой и натуральной истерикой. Было только непонятно, что следует искать первым: способ побыстрее добраться к доктору или появившуюся внезапную любовь к лавандовому рафу и онлайн-встречам в коворкинге.

Макс замер, несколько раз с усилием глубоко вздохнул, отер пот со лба и продолжил познавательное чтение. Бирюлька, купленная на развале, оказалась телепорт-ключом, артефактом, способным переместить крупный, до ста пятидесяти килограммов, объект в Башню, да, именно так, с большой буквы, и обратно. Описывался комплекс чар, делающий его незначительным для неодаренных и крайне значительным и важным для неинициированных. Далее приводились рассуждения о факторе добровольного принятия как части какого-то ритуала, если вкратце: надел сам — молодец, получи перемещение, не надел или не сам — ничего не произойдет, зато получишь тревожащее воздействие, заставляющее избавиться от вещи.

Надо сказать, Кристоф ван Либенхофф, а именно так звали автора тетради, ритуала и всех Максимовых текущих проблем, мужик был умный, обстоятельный, донельзя педантичный и также донельзя самоуверенный. Явно лишенный человеческого сострадания и иных эмоционально положительных качеств личности. Судя по оговоркам и отсылкам к лабораторным журналам, загубил он не один десяток людей, а то и больше. Постепенно в голове сформировалось первоначальное понимание, что пошло не так и почему Макс еще не отошел в мир иной. Единственный метод, который ученый маг считал приемлемым для вселения души в сосуд, в который должен был превратиться Максим, это добровольное согласие, полученное касанием. Очередная условность ритуала, которая нигде и ничем не объяснялась. Просто так надо и все тут, ван Либенхофф писал об этом, как о чем-то само собой разумеющемся. А единственный вариант добровольно коснуться кристалла с душой — это чтобы тот стал источником освобождения от боли. То есть принудить коснуться прямым приказом было неправильно, а вот дать это действие как панацею — самое то. Никаких дополнительных вариантов, типа хитрой инструкции на случай, если цель взбрыкнет, либо дополнительных чар, снижающих критическую оценку объекта, он не предусмотрел, ошибочно полагая, что боли всегда достаточно. Ну, и не учел этот экспериментатор один из элементов ритуала, а именно — божественные запчасти.

Как подумалось Максиму, божество, из которого ван Либенхофф добыл глаза, было этим фактом не очень обрадовано, оттуда и внезапные целеуказания системы «хорошо / плохо» с разной интенсивностью цветов. Посмертная подлянка убийце, так сказать. Свои внезапно обретенные лингвистические способности Максим также относил к божественным зенкам. Как и столь же непривычное понимание всего происходящего. В целом Макс соображал быстро, что ему часто пригождалось в жизни, особенно по рабочим моментам. Был он немного туповат в вопросах личностного общения, порой нечуток к чужим эмоциям, но всегда быстро сопоставлял картину при достаточном количестве материала для анализа. Однако именно такое кристальное чувство понимания картины посещало парня нечасто. Для этого нужны были покой, тишина и созерцание — все те вещи, которые в современной жизни недоступны по мановению пальца.

Так же неожиданно для себя Максим осознал, что прекрасно помнит все прочитанное в тетрадке дословно. Целый водопад бонусов, если разобраться! И пятая точка упорно предчувствует, что столько хорошего не приходит бесплатно, что есть какие-то нюансы, подводные камни, о которые Макс вполне может убиться, если не разберется с произошедшим досконально. Спасибо ван Либенхоффу за подробные отсылки к журналам, пришла пора прошерстить библиотеку, но сначала — насущные вопросы!

Времени было начало десятого, субботний вечер, когда большинство добропорядочных граждан либо проводят время с семьей, смотря фильмы, читая книги, играя с детьми, либо надираются в барах или ресторанах, в компании или в одиночестве, как повезет. Есть, конечно, и любители других видов отдыха, есть посменные работники, которые, увы, вынуждены работать в эти благословенные часы, а еще есть его шеф. И в такое время он обычно сидит на работе, зарывшись в цифры, и решает, куда ему двигать бизнес дальше. Никаких исключений, только хардкор, только работа в выходные, даже дорогой вискарик, который он прихлебывает из тяжеленного хрустального рокса, служит Алексею Ильичу как допинг для мозга, а не как средство снятия напряжения.

Итак, шеф в доступности, однако необходимо вернуться домой, чтобы с ним связаться. Максим хотел обеспечить себе резерв времени, затариться едой и только после этого приступить к граниту потусторонней науки. Парень восстановил в памяти страницы, посвященные ключу-телепортеру. Вообще ван Либенхофф в оде самому себе слегка увлекся, поместив много излишних деталей, касательно сопутствующих процессов. По его описанию камушек был самозаряжающийся с привязкой по крови, нес два заряда перемещения, а от алтаря мог вернуть объект назад вообще за половину стоимости.

Максим снял браслет и внимательно осмотрел камень: зрение послушно заглушило все цвета, выделив яркие линии и сам камень сильным голубоватым свечением. Так теперь для Макса выглядела духовная энергия, по крайней мере он определил это для себя именно так. Судя по интенсивности, камень был полон под завязку. Инструкция из тетради гласила о мысленном посыле для того, чтобы ключ сработал. Тяжело вздохнув, Максим двинулся обратно в ритуальный зал, по пути захватив какую-то тряпку, валяющуюся на одной из полок шкафа. В ритуальном зале, помимо алтаря и схемы, валялась еще одна вещь, подходить к которой он не хотел — камень с душой ван Либенхоффа.

Парень с внутренним содроганием вошел в зал; воспоминания о ритуале были еще слишком свежи. Все так же блекло светилась схема на полу, остальной свет исходил от ламп со свечами внутри. В дальнем конце зала темнел алтарь. Максим осторожно подошел и заглянул за массивный каменный монолит: кристалл, сбитый открывашкой с треноги, валялся в паре шагов от алтаря и чуть-чуть светился красноватым сиянием.

«Все-таки не до конца безопасен, гаденыш», — подумал Макс, сворачивая тряпку, выглядящую то ли как полотенце, то ли как какой-то кусок портьеры, тяжелую и бархатистую, в два слоя и осторожно накрывая кристалл.

Ничего не произошло. Максим еще чуть-чуть помедлил, потом собрался с душевными силами и аккуратно, словно свежевыкопанный снаряд времен Второй Мировой, завернул кристалл в тряпку полностью, поднял и отнес к стоящему у стены пустому столу.

«Так, все, это на Новый год, — подумал Макс, вытирая нервный пот с лица. — Пока не разберусь со всей этой мистической чушью, трогать эту хрень не буду».

Инструкция из тетради предписывала встать в схему и скомандовать возврат, обращаясь к алтарю и ключу одновременно. Максим с удовольствием внутренне рявкнул «Возврат!» и… ничего не произошло. Десять минут прошли в бесплодных попытках, пока Макс не запыхался пытаться. Последние команды он уже дублировал голосом, впрочем также без особого эффекта.

«Если в лоб не выходит, надо подумать», — мелькнула мысль. Максим опять восстановил в памяти страницу с описанием работы ключа. Вот строки о посыле, об алтаре, вот какая-то кракозябра прямо в тексте рядом со словом «Возврат», которую Макс пробежал глазами мимо, не придав значения, вот описание обратного перемещения к алтарю и опять такая же кракозябра…

«Да-а, — задумчиво протянул про себя Максим. — Вот тебе и понимание, затупок».

Кракозябра при внимательном осмотре оказалась вполне себе руной, что-то похожее Макс видел на иллюстрациях к «Властелину Колец», когда зачитывался Толкиеном в детстве. Первая же попытка представить себе эту руну и мысленно направить этот дивный образ в сторону алтаря привела к тому, что мир моргнул. Спустя мгновение, когда прошел легкий сенсорный шок, Максим обнаружил себя стоящим в прихожей в своей собственной квартире. Было темно, так как свет он днем не включал. В нос проникал манящий запах копченого мяса, остатки которого стояли в тарелке на компьютерном столе. Им Макс вчера закусывал алкоголь. Желудок утробно заурчал, напоминая о скудном дневном рационе, состоящем из пары глотков джин-тоника и неизвестной бурды из хрустального флакона.

Первым делом парень проверил телефон: светилось одинокое смс о попытке дозвониться с какого-то неизвестного номера, десяток сообщений в двух мессенджерах, ничего важного и срочного, короткое'?' от Светы, что в принципе вызвало только недоумение — кто, интересно, позавчера собрал вещи и свалил, он что ли? Хотя это вполне было похоже на Светлану. Люди в ее голове жили особой жизнью по своим правилам и все поголовно обладали телепатией, поэтому, когда в реальном мире что-то шло вразрез с картинкой в голове его бывшей дамы сердца, первой реакцией Светы было негодование и вопрошание, а не анализ. Мудро решив ничего не решать сейчас, Макс подхватил тарелку с недоеденной нарезкой, прошел на кухню и быстро соорудил себе несколько бутербродов, жрать хотелось зверски! Спустя пять минут Максим, уже будучи активным членом общества, а не оголодавшим животным, смешал себе коктейль и набрал шефу. Тот, как и предполагалось, сразу взял трубку.

— Алексей Ильич, приветствую! Не отвлекаю?

— Добрый вечер Максим, нет, — начальник явно был на чем-то сосредоточен, потому отвечал с небольшим запозданием. — Что это ты в такой час, неужели решил поработать? Или проблемы с «Цемент Групп»?

— Нет, что вы! С ними как раз все на мази, готовим на следующей неделе спецификацию на еще одну партию погрузчиков, — честно ответил Максим, — а вот про поработать, это вы почти угадали. Отпуск хочу на пару недель.

— Чего так срочно? — Алексей Ильич был не из тех, кто требует от подчиненных работать от забора и до заката, отпуска давал спокойно, но всегда хотел четкого обоснования, с чего вдруг работнику приспичило отдохнуть мимо графика. — У тебя же в сентябре планируется?

— Планировался. Со Светкой разбежались, хочу нервы немного в порядок привести, — привел довод Максим, он в принципе так себе все и запланировал до начала сегодняшней мистики, — сгоняю на Кипр, неделю на пляже, неделю в горах, вино, туристки, море и свежий воздух! То что нужно мятущейся душе в поисках ответа на извечные вопросы: «Почему?», «За что это мне?» и «Что делать?».

— Ты определись, тебе соболезновать или тебя поздравлять? Не слышу горя в голосе, вот хоть убей! — хмыкнул Алексей Ильич. — Иди конечно. Дела есть срочные, чтобы девочки из клиентского подхватили?

— Нет, все задачи раздал, заодним на Кипре сейчас Максимов отдыхает, проработаю следующий заказ, — ответил Максим, — а то он стал в сторону китайских братьев поглядывать, стоит это пресечь, совмещу приятное с полезным.

— Ты еще командировочных под это дело попроси! — сказал шеф. — Давай, отдыхай! Понимаю, что сейчас у тебя в голове бардак, скорее всего. Как определишься, как к этому событию относиться — так сразу полегчает, проверено. Все, отдыхай, мне работать надо. Маше напиши в кадры, чтобы оформила.

— Спасибо, Алексей Ильич, до свидания! — попрощался Макс и положил трубку.

Одной проблемой меньше! Теперь отписаться родителям, закупить жратвы, выспаться и вперед к увлекательной жизни книжного червя!

К закупке продуктов Макс подошел основательно, справедливо подозревая, что в Башне может не оказаться тех удобств, какими обеспечены современные люди. Поэтому основную часть рациона составляли мясные деликатесы, рыбные и мясные консервы, хлеб, пара пакетов овощей и фруктов и внушительный запас воды. Ввиду своей благоприобретенной мобильности часть продуктов парень подготовил к транспортировке, часть распихал по квартире и в холодильник, чтобы вернуться за ними позднее. Алкоголь решил не брать — непонятно, что с ним происходит, сначала надо разобраться в своих возможностях и последствиях, а только потом праздновать. Максим уже даже успел пожалеть о выпитом по возвращении коктейле.

Утром, навьючив на себя сумку с едой, подхватив в руки пятилитровки с водой, Макс представил себе руну Возврата, и мир послушно моргнул. Третье перемещение прошло уже штатно: ни расфокусировки, ни шока, ни дезориентации. Максим тяжело протопал к выходу из зала и с облегчением скинул с себя груз. Настало время исследовать логово ученого-мага. Единственное, в чем Максим был четко уверен, это то, что единственный хозяин Башни, как это место именовалось в тетради, скорее мертв, чем жив.

Начать свое исследование Макс решил с уже знакомого кабинета-библиотеки. В прошлый раз он заприметил дверь между парой книжных шкафов. За дверью обнаружилась винтовая лестница наверх. Второй этаж занимала большая круглая лаборатория, совмещающая в себе и прозекторскую, и зельеварную части, а также большую рабочую зону, Максим затруднился определить, для чего нужны эти большие пустые столы и полки, уставленные какими-то коробками. Все помещения располагались по кругу, были разделены между собой стенами, не доходящими до центральной части, образуя этакое сопряженное помещение, в котором и проходила сама лестница. Подробное исследование парень, по здравому рассуждению, отложил на потом. На третьем этаже нашлись пара жилых комнат, санузел, богато отделанный темным мрамором, и оружейная. Они уже были отделены от центрального помещения с лестницей полноценными дверями, видать, прошлый хозяин любил приватность даже в столь уединенном месте. Четвертого этажа уже по факту не было, лестница вывела на открытую площадку, которая когда-то была задумана, как тренировочный зал. Нынче свод отсутствовал, открывая вид на медленно меняющуюся серую бесконечность. Обломки, оставшиеся от стен, еле-еле закрывали площадку со сторон. Макс выглянул за стену вниз: основание башни терялось в той же самой серой хмари, визуально вниз уходило этажей на семь.

'Значит, ритуальный зал далеко не на первом, — подумал парень, убирая голову, — значит, идем вниз.

Лестница вниз нашлась в конце коридора, идущего мимо ритуального зала, рядом с еще двумя полупустыми помещениями, в которых обнаружились только пустые стойки и подставки под оружие. На этаж ниже располагались кладовые, зайдя в которые Макс понял, что зря тарился едой: мяса, колбас, овощей, фруктов и каких-то заготовок было не счесть! Особняком располагались винные шкафы, заполненные темными бутылями. Пыли нигде не было видно, а магическое зрение показывало висящую в воздухе бахрому каких-то конструктов Также были кладовые с растительными и животными ингредиентами, какими-то материалами, камнями, кристаллами, кожей. Тут же обнаружилась большая ванная комната с небольшим бассейном, полностью рабочая, с горячей и холодной водой и вполне современным мраморным унитазом.

На следующем этаже вниз была натуральная тюрьма. Причем непустая. Десяток довольно просторных камер располагался по кругу, в центре пустой площадки стоял массивный деревянный стол, пара стульев. В третьей справа камере решетка отсутствовала, как и дверь. Зато присутствовала внушительная деревянная кровать с большим, но уже серьезно потрепанным матрасом, такой же внушительный табурет, на котором восседал здоровенный мужик, из одежды на котором Макс наблюдал только короткие, до колена, шорты из грубой ткани. Из груди мужика торчал массивный анкер-кольцо, к которому была прикреплена не менее массивная серая цепь, вторым концом присоединенная к большому кольцу в стене. Всклокоченная русая борода, грива нечесаных волос и пронзительный взгляд светло-серых глаз дополнял впечатляющий облик. Из-за плеча торчал какой-то окровавленный обрубок плоти.

Максим от такого зрелища, мягко говоря, обалдел. Внезапно он почувствовал, как что-то коснулось его разума.

— Иди пока отсюда, почитай, что собирался, — прогудел мужик, — как начитаешься — приходи. И вниз пока не ходи, не поймешь ничего, а сломать можешь.

— Больно надо! — машинально обиделся Максим, но спохватился и переспросил. — Может принести чего, еды там, воды?

— Ты сильно доверяешь незнакомым людям, я погляжу, — усмехнулся мужик, — нет, ничего не нужно, как будешь более подготовлен, приходи, поговорим.

— Личность бывшего владельца этого места наводит на мысли, что в тюрьме, по законам жанра, у него должны быть неплохие люди. Да и люди ли? — пробурчал Макс, отворачиваясь к лестнице. — Ну, как хочешь.

— Наблюдательный, — добродушно сказал мужик, — иди уже, потом будет много времени поговорить…

В библиотеку Макс поднялся знатно ошарашенный. Случайный сосед интриговал и пугал. То, что он не человек, стало понятно уже сейчас, особенно на это намекал обрубок чего-то, сильно похожего на крыло и воткнутая в грудь цепь, с которой пленник вполне спокойно функционировал. Воду и еду он перетащил так же в кабинет, чтобы далеко не бегать. Откинув мешавшие мысли о пленнике в сторону, парень взял тетрадь, дабы начать изучение вопроса, что с ним в итоге сотворил ван Либенхофф, с оставленных им же ссылок на свои журналы и дневники.

День прошел в поглощении информации. Первый же лабораторный журнал, посвященный духовной химерологии, несколько раз чуть на заставил Максима проблеваться. Ван Либенхофф оказался душегубом-экспериментатором в стиле немцев в Освенциме и отряда семьсот тридцать один в Японии. На свои эксперименты по пересаживанию частичек духов в ауру одаренных этот вивисектор извел больше пяти сотен человек за почти десятилетие. Каждый подопытный нумеровался, на каждую операцию приводилась полная выкладка, условия, цель, фиксировались результаты. Только на пятой сотне испытуемые начали выживать. Такой дичи Макс не читал вообще ни разу в жизни, а свежеприобретенная идеальная память делала фразу «Увиденное не развидеть» по отношению к этим записям страшнее в сто раз.

Духов для данных целей ученый выпотрошил гораздо больше, но к ним Макс не питал классового сочувствия, хотя, судя по выкладкам, зря. Последних испытуемых, которым уже вполне качественно приживлялись Источники дара от Великих духов, маг именовал не иначе как полудуховными сущностями и сравнивал их по характеристикам с сидхе либо с их потомками от людей в первом поколении. Отмечалась повышенная сила дара и высокая скорость восполнения внутренней духовной силы. Образцом пятьсот двенадцать стал сам ван Либенхофф, вживив себе Источник Хаоса в сердце. Теория, почему духовные источники имитируют человеческие органы, также прилагалась и сводилась к близости ключевых качеств стихии к качеству и функциям органов. Одной из ключевых проблем духовной химеризации была дестабилизация души, новая часть меняла энергетику, чтобы не погибнуть в муках, было необходимо проводить вливание в организм больших объемов концентрированной духовной энергии. Тот самый пузырек, что нашел и осушил Макс ранее, был простым и действенным вариантом, эликсир Кровь Духа. Так же описывался ритуал Поглощения Эссенции, усложненный вариант, где большое количество духовной энергии сгущалось, концентрировалось и далее поглощалось объектом, чтобы усилить либо свой дух, либо свое тело, дабы содержать всю систему в гармонии.

Отложив неаппетитное чтиво, Макс решил пробежаться по остальным аспектам ритуала подробнее, он помнил, что про ритуал говорилось и в самой тетрадке, со ссылкой на каких-то Охотников на Хаос. Искомая тетрадь нашлась быстро, в библиотеке вивисектора царил образцовый порядок, все лабораторные журналы в одном шкафу, дневники и теоретические записи в другом, литература, написанная не самим ван Либенхоффом, занимала еще два шкафа и носила в основном справочный характер. Информация в Максима залетала довольно бодро, рукописный журнал на сто с небольшим страниц он проглотил, пусть и с отвращением, за полчаса, полностью усвоив всю важную и не очень информацию. И расплата последовала практически сразу. Боль зародилась над переносицей, распространилась на лоб и глаза, запульсировала в черепной коробке и резко взорвалась, казалось, взболтав мозги внутри головы. Из носа и ушей хлынула кровь. Взор затуманился, а в следующий момент Максим потерял сознание.

Очнулся он через час, лежа на полу в небольшой луже крови, натекшей из носа, ушей и глаз. Голова болела, но волны успокаивающей прохлады из центра груди докатывались до головы, понемногу смягчая состояние. Макс встал на колени и доковылял до пятилитровки с водой, сделал несколько больших глотков и расслабился. Боль уходила, по всей видимости, работало Сердце Жизни. Вспомнив абзац про поглощение концентрированной духовной энергии, Максим собрался с силами и пошел к кладовым, искать запасы эликсиров. Не верилось, что такой основательный хрен, как бывший хозяин Башни, не подготовил себе запас, чтобы прийти в себя после тяжелого воскрешения!

Как и ожидалось, в одной из кладовых обнаружился большой запас Крови Духа, знакомые флакончики были расфасованы по десятку в деревянные ящички, а рядом обнаружилось много больших, литра по полтора, деревянных фляг, обшитых кожей, маркировка на которых гласила «Зелье восстановления». Подобрав одну флягу и сунув под мышку ящик с Кровью Духа, Макс отправился назад изучать оставшиеся материалы.

Чтение продолжалось до поздней ночи. Приступы накатывали раз в полтора часа, а при активном чтении без перерывов — раз в час. Ощущая приближение приступа, Максим выпивал флакон Крови Духа и отхлебывал из фляги Зелье восстановления, оказавшееся духовитой травяной бурдой, горькой и ощутимо алкогольной, градусов двенадцать-пятнадцать. Такие меры купировали приступы головной боли почти полностью: несколько секунд неприятных ощущений и все. За этот период Максимом были изучены такие стороны его будущей жизни, как Ритуал Создания Эссенции, Татуировка Охотника на Хаос, которую он получил во время ритуала, но не имел времени и возможности обнаружить, ритуал создания жертвенного ножа, без которого татуировка оставалась бессмысленным украшением, и перспектива охоты на тварей хаоса в неком Иномирье, а также в целом обогатился пониманием магической картины мира, которая с его личной, годами формировавшейся в цикле «дом-учеба-дом-работа», не совпадала в корне.

Надо сказать, что то мироустройство, которое описывал ван Либенхофф в своих трудах, а также справочная литература, подтверждающая его рукописи, порядочно выбили Максиму почву из под ног. Мир, и до этого бывший непростым, порой не очень логичным, но бесконечно понятным в силу своего происхождения из людской сущности, усложнился в квадрате. Все эти дополнительные слои реальности, различные потусторонние силы, Дары, Пути, сонм организаций, существовавших в открывшемся Максу хаосе, сильно смущал разум.

Все описанные ритуалы, заклинания, пути Воли и прочая важная и полезная информация — все это смешалось в кучу, порождая чувство глубокого бессилия, как бывает при попытке объять необъятное, ну, или при попытке разгрести все дела, которые тебе накидали добрые коллеги за время месячного отпуска. Максим, по своему опыту, знал, что это только так кажется, что стоит подойти к вопросу системно, и это мерзкое ощущение исчезнет, а все возникающие вопросы решатся, нужно только немного времени и планомерная работа.

Гудящий мозг просил пощады. Макс решил не уходить спать домой, амулет светился бледно, не накопив даже половины заряда. Видимо, в прошлый раз он забрал излишки энергии ритуала, а сегодня Макс ни во что столь масштабное не влипал. Не оставалось даже сил на банальный сарказм, хотя обстоятельства располагали. То, что с парнем произошло, в литературе именуется не иначе как «Рояль в кустах». Внезапный поворот событий, дающий герою огромное преимущество и двигающий сюжет в нужном автору направлении. Только в случае с Максимом автор мертв, а рояль кто-то измазал говном, выколупал пару клавиш и стырил стул. Хотя смерть автора — сам по себе тот еще рояль… Под эти невеселые мысли парень вырубился прямо в кресле, где читал.