Главный наследник НЕ скрывает свою силу. Том 5

Глава 13

В мире существует поистине бесчисленное множество решения конфликта интересов. Хитроумные планы и дипломатические переговоры, использование власти и денег, убеждение, соблазнение, газлайтинг, заключение пари. Способы приходят и уходят, как и всё в этом мире; старые, неактуальные растворяются в небытии, а на их место приходят новые. И всё же если среди них один способ, который поистине вечен.

Мордобой.

Разумные и неразумные организмы били друг друга с тех пор, как первые амёбы и инфузории выползли из первичного бульона; этот способ, древний как сама Вселенная, способен решить самый запутанный конфликт и определить исход любого спора.

Что до меня, то, само собой, я пережил десятки тысяч драк; побежал, проигрывал, сводил к ничьей. Бил тех, кто слабее, и бил тех, кто сильнее, калечился и калечил, вынося из каждого эпизода бесценный опыт. Если резюмировать все эти бесчисленные схватки в одном предложении, то…

Херак!..

…то вывод будет таким: когда тебе в переносицу врезается кулак, в два с половиной раза больше твоей головы — это, бл*ть, больно. Что в первый раз, что в тысячный.

В глазах на пару секунд потемнело; привкус железа во рту, головокружение, и вот я уже улетаю. По пути я попытался схватиться за покорёженную машину, но мои пальцы лишь проскребли металл, отрывая кусок дверцы. Нос определённо был сломан, и хорошо ещё, если не вдавлен в череп.

Вот он, старый, добрый мордобой — всегда одинаков.

Тёмные щупальца выстрелили вперёд, пытаясь остановить старуху, но трёхметровая туша двигалась с удивительной для этих габаритов увёртливостью. Перескочив через одно щупальце, Рюдзин буквально раздвинула руками ещё два — и нанесла второй удар, высекая новые искры из моих глаз.

Ох, блин. Соображать приходилось быстро, игнорируя острую боль.

Хорошие новости: искажённая Сила, которую я влил в старуху пару дней назад, основательно подпортила её Дар, ограничив его до банальной физической силы и выносливости. Короче говоря, кроме мордобития, никаких чудес.

Плохие новости: физической силы и выносливости у Рюдзин хоть жопой жуй; в нынешнем состоянии эта туша способна жонглировать внедорожниками, что я и испытал только что на своём лице. Не было недостатка и в умении драться — как-никак, Рюдзин была одним из сильнейших мастеров боевых искусств в мире.

Очень плохие новости: выкачать из старухи искажённую Силу обратно я не могу, если только не хочу, чтобы она вернулась ко мне и похерила весь прогресс, которого я достиг за последние дни. А значит, останавливать эту машину для убийств придётся как-то иначе.

Старуха уже намеривалась нанести третий удар; скрестив руки перед собой, я увёл его в блок, заскрипев зубами от боли. На какой-то короткий миг в глазах Рюдзин мелькнуло искреннее удивление — видимо, она никак не ждала, что я смогу сдержать её удар — но передышки она мне не давала. От следующего удара я увернулся в последний момент, буквально ощутив, как меня окатывает волной близкой опасности.

— Уже придумала, что хочешь сделать со мной, если победишь? — мой голос звучал непринуждённо и даже весело, хотя и гнусаво из-за сломанного носа. — Повесишь моё расплющенное тело на стенку, в рамочку, вместо плаката? Или дождёшься нового Обелиска, чтобы отослать меня своему хозяйчику в обмен на его подачки?

Противник, выведенный из себя — половина победы. Золотое правило любого мордобоя.

— Хватит слов, — мрачно и спокойно процедила сквозь зубы Рюдзин. — Пусть говорят удары.

И старуха прекрасно осведомлена об этом правиле.

Новый удар; значит, слабое место старухи — её масса? Щупальца перехватили её, направляя вбок, и Рюдзин с грохотом повалилась на асфальт, оставляя на нём внушительные трещины; Юкино быстро отскочила на два шага назад. Что до машин и прохожих, то они давно уже объезжали нас за три квартала — не заметить разрушительную схватку было поистине невозможно.

Пудовая ладонь впечаталась в землю; упавшая старуха быстро поднималась. Вот чёрт. Рюдзин и раньше была не подарок, а теперь, со всей той силой, что я в неё влил — покрепче пресловутого алмазного принца Фицджеральда. Эх, натравить бы их друг на друга, эти двое неуязвимых тяжеловесов могли бы сражаться вечно…

Нужно пробить чем-то её защиту; найти слабое место, бронебойный приём, ловушку, что обездвижит её.

Вот только с идеями пока было как-то туговато. Ничего удивительно — довольно сложно, блин, сосредоточиться и продуктивно фонтанировать идеями, когда у тебя сломан нос и приходится каждую секунду уходить от новых и новых ударов.

— А вот я придумал, — продолжил я «светскую беседу» так, будто старуха не заткнула меня после первой реплики. — Но говорит пока не стану. Пусть будет сюрприз.

Кстати, чистая правда — я действительно знал, что сделаю со старухой после того, как вырублю её. Вот как добраться до этого этапа — вопрос посложнее. Из-за моей спины вылетело два десятка подрагивающих от тёмной энергии столовых приборов и устремилось к старухе.

— Наглый щенок, — конечно, в голосе Рюдзин слышались и раздражение, и презрение… но мало, мало, слишком мало, чтобы она начала терять контроль над собой и делать глупости! — Уворачиваться ты умеешь, но что с того толку, если ты всё равно не способен нанести мне хоть какой-то урон?

Два взмаха рукой; половина ложек и вилок улетела куда-то в стену соседнего дома, со звоном воткнувшись в бетон на две трети, вторая половина напрочь срезала крышу многострадальной машины. Краем глаза я отметил, как Костя, пригнувшись, отползает от неё подальше, в подворотню — а затем удар прилетел мне в плечо.

Сука! Неприятный хруст, резкая боль — и я почувствовал, как немеет и отнимается левая рука.

Новый удар старухи ушёл в молоко, вновь кроша асфальт; я увернулся, направив щупальца в сторону Рюдзин, но те лишь царапнули по непробиваемой коже.

— Девушка, — поморщившись, Рюдзин кинула взгляд на Юкино, — не стой столбом, атакуй его с другой стороны. Я не хочу провозиться с ним до вечера, а уворачиваться от нас двоих ему будет уже не так…

Удар! Отвлёкшись на болтовню, старуха пропустила ещё пару щупалец — и отлетела назад. Она тут же попыталась встать, но я прочертил пальцем на асфальте несколько прямых линий-«трещин», заставляя её провалиться поглубже.

Юкино, молча моргая, переводила взгляд с меня на наставницу; судя по выражению её лица, она не горела желанием выполнять команду, но, похоже, опасалось того, что повлечёт за собой её отказ.

— Серьёзно? — хмыкнул я, пользуясь короткой форой. — Этого ты хочешь, Юкино? Шестерить чокнутой старухе до конца своих дней? И чем это лучше планов твоего поехавшего папаши?

Юкино кивнула мне с нервным раздражением:

— Не нужно пояснять очевидное, Йошида. Да, я не хочу вмешиваться, и я не буду…

— Неверный выбор, девушка, — с угрозой проскрежетала старуха своих хриплым голосом, кроша ладонями асфальт в попытках выбраться из дыры. — Подумай о последствиях.

— А разве я сказал, что тебе не нужно вмешиваться? — отходя чуть вбок, чтобы уйти из-под возможного удара, хмыкнул я. — Вмешивайся на здоровье. Просто атаковать следует не меня, я её.

Я кивнул на старуху; та не отвлекалась, деловито выбираясь из ямы.

— Че… го? — вот теперь Юкино действительно изумилась до глубины души.

— Я сказал предельно простую вещь, — отозвался я. — Подними свой ножик и атакуй Рюдзин.

— Ты… ты правда думаешь, что у меня есть шанс против неё?..

— Не попробуешь — не узнаешь, верно? — я улыбнулся, но из-за сломанного носа улыбка вышла кривой и кровавой.

— Даже если бы я имела этот шанс, — в голосе Юкино зазвучало уже серьёзное недовольство; она уставилась на меня с неподдельным гневом, — то чем это лучше планов моего поехавшего папаши, а?

Ну, нет. Бить меня моими же фразами у тебя не получится.

— Тем, что…

Фразу перебил летящий в меня автомобиль; выбравшись из ямы, Рюдзин просто схватила первую попавшуюся машину, припаркованную возле подворотни — и со всей дури швырнула в меня. Щупальца метнулись вперёд, встречая груз, но сила броска по инерции слегка протащила меня по асфальту, прежде, чем я сумел затормозить.

Новый рой ложек и вилок полетел в сторону буйной старушки, атакуя разом со всех сторон. Как говорится, порхай, как бабочка, жаль, как пчела; для толстокожей Рюдзин каждый из этих ударов был почти незаметным, но всё же это отвлекало её на какое-то время.

— Тем, что за тобой должок, — спокойно закончил я фразу.

Юкино, вытаращившись в мою сторону, непонимающе заморгала. Ох. До чего же у некоторых короткая память.

— Наша первая встреча, — терпеливо напомнил я. — Подвал. Твоё условие — если я не Распутин, то я делаю себе харакири. Ну, ты проспорила, и за тобой должок. Помнишь, что ты мне там пообещала?

— Я, я… — крыть было нечем, и Юкино отступила на два шага, растерянно глядя на меня. — Я обещала помочь, но не совершить самоубийство! А идти против Рюдзин это именно…

Я пожал плечом (второе опухло и конкретно болело). Формулировки, словесные игры. Наверное, я мог бы возразить, но зачем? Какая, в сущности, разница, что ты там обещала, Юкино, а что нет, если катана в твоих руках горит чёрной Силой — Силой, подаренной мной?

И всё ещё принадлежащей мне.

— Время отдавать долг… девушка, — заметил я; в голосе зазвучало Присутствие, такое же, как я использовал тогда, в самом начале. — Иди и атакуй Рюдзин, немедленно.

Яркая вспышка тёмного пламени; вырвавшись из катаны, оно окутало Юкино целиком — та, не смея возражать или ослушаться, быстро метнулась в сторону старухи. Вовремя. Та уже почти добралась до меня, когда ученица её перехватила.

Впрочем, отдыхать времени не было; Юкино действительно не выдержит долго один на один. Глядя, как вооружённая катаной Юкино наносит своему учителю удар за ударом, как старуха пытается прихлопнуть девушку тяжёлым кулаком, я вытер кровь с лица, а затем взялся за повреждённое плечо — и с хрустом дёрнул, вставляя сустав на место. Острая боль, и вот я уже могу шевелить рукой. Так-то лучше.

Я присоединился к бою как раз вовремя — когда Рюдзин почти расплющила голову любимой ученицы; моё щупальце сумело отвести вбок гигантскую ладонь, пока я вытаскивал девушку из-под удара.

— Спасибо… — на лице у неё были и испуг, и растерянность — эффект Присутствия не прошёл до конца.

— Не время болтать, — одёрнул я её. — Продолжаем.

Бой закипел с новой силой; старуха была всё так же толстокожа и тяжеловесна, но теперь, вдвоём, мы потихонечку брали верх. Теперь уже не я, а она была вынуждена уйти в защиту, блокируя и отводя удары, не имея времени ударить самой. Катана Юкино, горящая чёрным пламенем, оставляла на её теле длинные кровоточащие шрамы; удары щупалец и ложек месили твёрдую плоть. Не слишком высокий урон, но курочка по зёрнышку клюёт.

Взревев от гнева, Рюдзин снова схватила машину — на этот раз ей под руки попалась та многострадальная тачка, на которой мы приехали сюда, деформированная до неузнаваемости — занесла её над головой…

Грохот выстрелов застал врасплох всех троих, честное слово. Удивлённо обернувшись, я наблюдал, как Орлов, целясь из-за угла, палит по машине. Третий, четвёртый, пятый выстрел… На шестом — финальном — до меня наконец дошло, что Костя целится в бензобак.

Два тёмных щупальца отдёрнули Юкино буквально за секунду до того, как грянул взрыв; старуху с силой швырнуло назад, порядком повреждённый асфальт снова начал проваливаться под её весом. Я снова обернулся на Орлова.

— Что? — отозвался тот в ответ на мой немой вопрос. — Я обычный парень без магических сил! Если кто-то вроде меня хочет тусоваться вместе с кем-то вроде тебя, ему лучше иметь при себе заряженную пушку.

— Разумно, — согласился я. — Весьма разумно.

Повернувшись к Рюдзин, я вновь начертил на асфальте пару дополнительных трещин, не давая горящей, но продолжающей трепыхаться старухе встать.

— Бе… бекон, — явно пытаясь подавить тошноту, выдохнула Юкино. — Запах бекона…

— Пережаренного, — согласился я. Старуха ещё шевелилась, но было видно, что взрыв оглушил её. Если успеть воспользоваться моментом, можно вырубить её.

Я махнул рукой; сбоку от меня задрожали ложки и вилки — те, что воткнулись в стену здания. Рывок — и вот они уже вырвались на свободу вместе с добрым куском стены.

То, что нужно. Конструкция из камня, насаженного на столовые приборы, повинуясь моей воле, принялась раз за разом ударяться в лицо Рюдзин. Удар, ещё удар, ещё удар…

Старый, добрый мордобой. Всегда заканчивается так же, как начинается.

…когда стало очевидно, что старуха не прикидывается, а действительно потеряла сознание, я опустил руку; потрескавшийся камень рассыпался, высвобождая ложки, вилки и ножи, остальные приборы тоже поднялись в воздух — и весь этот серебристый рой скользнул на место, мне под одежду.

— Эээ?.. — Орлов удивлённо поглядел на меня, затем на старуху.

Хм?.. А в чём дело-то, правда? Удары прекратились, Рюдзин лежала неподвижно… но повреждённый асфальт всё ещё продолжал дрожать и трескаться.

— Что происходит? — Юкино глядела на меня с сильным беспокойством.

— Разве ты не?.. — Костя подозрительно сощурился.

— Это не я, — признаться честно, я был удивлён не меньше их. Асфальт трясся, как во время землетрясения…

Нет. Иначе. Так, будто оттуда, снизу, что-то рвалось; что-то большое и объёмное.

Поняв, что я и правда не при чём, Орлов снова уставился на трещины в асфальте…

А потом на его лице отразились понимание — и неподдельный ужас.

— Бежим! — заорал он во весь голос, меняясь в лице. — Бежим, быстро, не останавливаясь! Это Обелиск!