Жернова. Книга 2

Глава 25. Лица и Маски

Зрелище расправы над преступником, которого долго терзал тсаккур, помогло Лизарду чуть приглушить ярость. Но не унижение, которое он испытал из-за худородного ублюдка, грохнувшись на землю со спины своего любимца… Жаль, что он не сразу поверил Жрецу, когда тот расписывал способности беглеца в управлении яджу, считая, что тот специально преувеличивает, чтобы запугать и подчинить себе. Нехотя Лизард согласился подержать беглеца в Узилище, как просил Скаах, но лишь для вида — чтобы выказать внешнее уважение к просьбе учителя. Но на деле, он решил для себя, что будет действовать, как захочется…

И ублюдок смылся… Причем на этот раз — ушел за горизонт, на поганом дирижабле энраддцев, будь они прокляты. Но это не значит, что он отказался от своего решения избавиться от урода. Особенно теперь, когда простолюдин растоптал его тщеславие, с ухмылкой глядя на него сверху вниз, повиснув на штормтрапе небесного судна. Эта белозубая ухмылка на грязном окровавленном лице не давала прионсу покоя.

Просто теперь все надо как следует продумать, и воспользоваться помощью учителя по полной. Тот был на грани помешательства, когда увидел, в каком состоянии находился Лизард после погони за худородным недоростком. Лизард поморщился от боли в спине — едва слышной, благодаря снадобьям лекарей Непорочных, но раздражающей и напоминающей об испытанном унижении. Однако следует отвлечься — было еще одно важное дело, которое ему следует завершить. Навестить младшую сестру, которую он не видел со дня свадебных церемоний.

***

Прионса сидела спиной к двери перед большим старинным зеркалом и расчесывала сверкающие в огнях свечей золотисто-медные волосы, локонами сбегающие по обнаженной спине до самого пола. Легкое удивление от того, что сестра принимает его в своих покоях совершенно голой, быстро испарилось. Губы Лизарда искривились в усмешке, — это было забавно — то, как быстро невинная дева со строгим воспитанием в удаленной цитадели, раскрыла свое истинное нутро через несколько дней после первой брачной ночи.

И первой ли? Как Лизард не выпытывал у матери о причинах столь молниеносного Супружеского соединения Илайны с принцем Энрадда, она так и не ответила ему, лишь загадочно улыбалась. Правда через день после исцеления слепца и безногой бабы королева занемогла и не появлялась на людях. «Надорвалась, бедняжка», за нас душой и сердцем болеет…" — передали ему слова черни, ублаженной представлением перед Храмом.

Илайна даже не обернулась — в зеркале он встретился с ее равнодушным взглядом. — Какие заботы привели тебя ко мне, братец?

Ее опухшие губки изогнулись в двусмысленной улыбке. Она не стеснялась своей наготы, и не сделала даже неосознанного движения, чтобы прикрыть торчащие в стороны полные грудки с окрашенными хной красными сосками. Не отвечая, он развалился в кресле, с интересом рассматривая тело сестры, которое будто излучало теплое сияние.

— Ты после первой брачной ночи стала такой бесстыжей, сестрица, или тебя всему обучили евнухи в Девичьих садах?

— Уж тебе то какое до этого дело, братец? — сверкнули белые зубки, заискрились весельем зеленые глаза, и она звонко расхохоталась, — с твоими разносторонними половыми склонностями…

— Дело не в склонностях, а в скромности, — нравоучительно одернул сестру Лизард, откинув назад белокурые локоны, рассыпавшиеся по спинке кресла.

— И ты явился поучить меня скромности, — она опять рассмеялась, — смешно…

— Ты накрасила соски, как хусра, — грубо заметил прионс, — бедная матушка, если б она видела, как ее, якобы целомудренная, дочь пускает в ход уловки обитательниц Веселых домов, — он ухмыльнулся. — Теперь понятно, как ты так проворно ухватилась за член Гуннара, что он ходит за тобой, пуская слюни…

— Ты меня утомляешь, братец, своими грязными фантазиями… — Илайна резко повернулась к нему. Он разглядывал ее задрожавшие от быстрого движения груди, нежный живот и манящую впадинку меж широко раздвинутых ног.

— Я пришел серьезно поговорить о причинах стремительности свадебной церемонии, так спешно организованной нашей матушкой… Или ты не желаешь о них рассказать, сестренка?

— Ну почему же? — Прионса хитро глянула на Лизарда. — Причин много. Разных. Причина для подданных — это внезапно вспыхнувшая страсть между мной и принцем с севера… Страсть, с которой мы не смогли совладать, и потому мои родители были вынуждены поскорее назначить день Соединения… Все рыдают от умиления и восторга!

Лизард тяжело смотрел на сестру, ожидая продолжения… Она повела медовыми плечами и принялась наглаживать низ живота. — Причина для моего свежеиспеченного муженька и его батюшки — императора Энрадда — случившееся во время бурного совокупления зачатие…

Лизард напрягся, готовый вскочить и заорать от ярости. Вот этого он не ждал.

— Сам понимаешь, братец, — продолжала прионса, — в этом случае медлить с замужеством обесчещенной беременной девы королевской крови ну никак невозможно!

Прионс подался вперед: — Ты знаешь, кто родится?

— Естественно, — прионса снова погладила низ живота, — там внутри проросло два семени, очень ценных… — наследники обеих полов. Мальчик и девочка. — Бедная матушка, — всхлипнула она и тут же засмеялась, — даже не знаю при ее теперешнем состоянии, дождется ли она рождения внуков. Что-то ей совсем худо….

— Как я понимаю, сестра, — бесцветные глаза Лизарда уставились на нее черными дырами зрачков — ты обеспечишь себе безопасность, подарив Энрадду отпрысков династии Крейгов… А когда император Магнус со временем упокоится и управлять империей станет Гуннар, ты….

— Даа, ты правильно понимаешь, — девушка, как кошка, облизнула губы влажным розовым языком. — Я стану императрицей Энрадда. Правда, ты забыл, что отпрыски принадлежат еще и генусу Сарэй. Но их судьбы — это наше будущее. А самое важное сейчас — то, что по закону, установленному в древности королевой Маф, совсем скоро я стану властительницей Лаара.

Кожа на скулах Лизарда побелела от злости. — А не слишком жирно для тебя будет, сестра — владеть Энраддом и Лааром? Было бы справедливо, если б ты поделилась с единственным братом и оставила Лаар мне?

— О, нет-нет-нет, — захихикала принцесса, — король на троне с нездоровыми предпочтениями в постели — позор для государства. Людишки, конечно, привыкли к извращенным половым радостям и пыткам себе подобных, но они все ханжи до мозга костей, и потому весьма придирчивы, когда дело касается трона. Здесь — все должно быть незыблемо и благопристойно. Тем более, когда речь идет о тебе, — ты никогда не затруднялся скрывать свои кровавые пристрастия, и тебя не любит ни чернь, ни нобили, считая больным на голову. К тому же — все крепко сомневаются, что ты сможешь зачать здорового наследника. А вот невинную прелестную прионсу подданные обожают, — она принялась играть с сосками, вытягивая и отпуская их.

— Я заставлю полюбить себя, — усмехнулся Лизард, — а половые радости, когда я стану королем, сразу понравятся всем и станут нормой.

— Еще чего не хватало — людишки должны беспрестанно плодится и размножаться. А коли все станут брать пример с короля, холя свои задницы и совокупляясь с кем попало, — страна вымрет. И, вообще, мне не интересные твои фантазии, Лизард, — голос прионсы стал холодным, — можешь идти мечтать дальше…

Красивое лицо инфанта исказилось, губы сошлись в нитку. — Ты забываешься, дрянь, — зашипел он, — если тебя сумели спасти от рухов, то в следующий раз — не выйдет. Здесь во дворце многое может случиться с брюхатой принцессой и ее муженьком…

— А вот это интересно, — девушка, изгибаясь в кресле, стала мять и поглаживать груди, — значит, это твоих рук дело — нападение на меня по пути в Бхаддуар? И как я сразу не догадалась — ты же так любишь хищных птичек…

— И у тебя, сестрица, есть доказательства? Побежишь жаловаться папеньке?

Прионса усмехнулась. — Сама справлюсь, братец. Знаю, тебя не слишком волнуют женщины? Но вдруг тебе понравится еще одно возбуждающее извращение — переспать с брюхатой сестрой? — девушка сунула пальцы в промежность и, приоткрыв рот, стала постанывать. — Или все же мешает кровное родство?

Принц, раздувая ноздри, с отвращением глядя на Илайну, резко поднялся: — Меня возбуждают женщины, когда я слышу их визг. И кровное родство — тому не помеха.

В один шаг он оказался рядом с прионсой, и грубо схватив за волосы, закинул ей голову, чуть не сломав шею, второй рукой сильно сжал одну грудь, впиваясь ногтями в кожу. Но молодая женщина лишь хрипловато рассмеялась, высовывая язык, что привело Лизарда в состояние садистского транса. Его лицо побагровело и глаза стали почти белыми на фоне покрасневшей кожи: — Сейчас я устрою тебе выкидыш с тяжелыми последствиями, — стискивая ее грудь, он схватил со столика свечу и почувствовал, как пах наливается острым сладким жаром в предвкушении того, как пламя свечи воткнется прямо в сосок наглой девки. Ее матка начнет сокращаться от боли и выталкивать зародыш. А он будет с упоением наблюдать, как она истекает кровью, суча ногами и вереща. И никто ничего не поймет — ее вопли и корчи будут естественны при таком несчастье, как выкидыш, — холодно мелькнула мысль в воспаленном мозгу.

Огонь лизнул красный торчащий сосок прионсы… Хрясь! — что-то ударило Лизарда в горло, прямо под кадык, — с такой силой, что он, отлетел от сестры, ударившись спиной о подлокотник тяжелого кресла и, рухнул задом на ковер, задыхаясь и хрипя. Плавно откинув волну волос, прионса снова повернулась к зеркалу, и сквозь острую боль в горле, он услышал ее хихиканье.

— Ты еще больший дурак, чем я считала, дитя мое, — вдруг прозвучал в тишине серебристо-холодноватый спокойный голос Элмеры.

Он вскинулся — неужто мать пришла в себя и решила навестить новобрачную? Она слышала и видела, что тут происходило? Прионс раздраженно смахнул со лба мокрые от пота кудри и обернулся. В покоях никого не было, кроме них с сестрой.

— Твоя сестра умна и прелестна, не правда ли, Лизард, — тихо прошелестел шепот, и он невольно посмотрел на сияющие медью волосы и упругие нежные ягодицы Илайны. Потом медленно, почти нехотя, перевел взгляд на лицо сестры в зеркале, предвидя, что опять натолкнется на ненавистную усмешку пухлых розовых губок.

— Ушибся? — с нежной заботой пропел голос матери. И Лизард, вытаращив глаза, уставился вглубь холодно мерцающей поверхности. Илайна, изогнув тонкую талию, все также расчесывала волосы, но вместо ее лица, ласково улыбаясь, из зеркала на Лизарда смотрело лицо королевы Элмеры.

— Поделом тебе, сынок, — проворковала женщина, — ты слишком несдержан. Всю жизнь я пыталась оградить тебя от ненужных потрясений, но теперь вижу, что ты способен наделать много глупостей, и думаю, пора рассказать тебе сказку… про нашу жизнь.

— Ваше Величество…. Матушка… — просипел Лизард, не отрывая глаз от постаревшего лица матери, которое еще несколько дней назад выглядело гораздо моложе. — Что с вами? Вы… заболели? — Он не понимал, что происходит. Тело юной девушки неприятно контрастировало с морщинистой шеей и лицом пожилой женщины.

— Помолчи, — голос матери стал строгим. — Мне так нравится это шелковистое тело — налюбоваться на него не могу…. — Бледно-голубые глаза подернулись поволокой. — А ты едва не изуродовал его! — вдруг исторгся изо рта королевы хриплый от злости вопль, и Лизард едва не подпрыгнул. Желудок скрутило от страха — он всегда считал, что боится разочарованного в нем отца, и пренебрегал рассеянной добротой погруженной в себя матери. Но сейчас вдруг понял, что до потери дыхания страшится именно ее гнева. И всю жизнь страшился, только не верил сам себе.

— Ты хотел умертвить родную сестру, мой мальчик? — спокойно спросила королева своим обычным хрустальным голосом, приложив к груди ожерелье из розового жемчуга. — Твое желание понятно. Но непредусмотрительно.

Ее прозрачные глаза в зеркале удерживали взгляд сына, и он не в силах был даже моргнуть. — А что, если эта девка зачем-то нужна?! Мне! По причинам, недоступным твоему скудному уму! — голос королевы опять набрал силу, превратившись из журчащего ручейка в грубое карканье, наполненное злобным презрением. Презрением к нему — к Лизарду!

Элмера будто выплюнула последние слова, но слюна поползла не по глади зеркала, а по лицу прионса. Он не мог даже поднять руку, чтобы стереть вязкую слизь, и лишь смотрел, как сидя к нему спиной, королева поворачивает голову на морщинистой шее, глядя на него через гладкое и юное златокожее плечо. Затем раздался неприятный хруст, и Лизарда затошнило, — Элмера продолжала поворачивать голову, как сова, пока ее шея не скрутилась, будто выжатая тряпка. При этом ее руки все также неспешно расчесывали волосы, падающие ей теперь сзади на молодые, торчащие в стороны, груди.

— Девка, которую ты считаешь своей родной сестрой, сбежала. Ее ищут уже неделю, но столица из-за этой поганой свадьбы, как назло, забита людишками… — нехотя буркнула Элмера.

— Ссчитаю… а кто же она на самом деле, мматушка… — сумел произнести Лизард.

— На самом деле? На самом деле — это твоя мерзкая кузина — отрыжка Олларда и его подохшей в родах супружницы Цецилии — тетки твоей, — переливчато засмеялась королева. — Не зря советник ан Оллард всегда был так заботлив с девкой — чует, чует в ней свою кровь…

— Но… но зачем вы… зачем она вам была нужна, вваше величество, — выдавил из себя Лизард, пытаясь понять всю паутину замыслов матери.

— Чтобы выдать их новорожденную сучку за свою дочь, конечно… Она похожа на Готфрида — на это и был расчет!

Лизард ничего не понимал. Мать избавилась от младшей сестры короля, вышедшей замуж за рея Олларда, чтобы забрать ее дочь и выдать за свою — но зачем?!! — Но зачем, матушка?! Ведь по закону вам придется передать власть ей?! — завопил Лизард в ярости — страх перед темной яджу матери побледнел под напором возмущения и негодования.

— Власть? Девке Олларда? — рассеянно пробормотала королева, задумавшись, и остановив взгляд на сыне, добавила: — Дурачок…

Лизард проглотил оскорбление, и, поняв, что уже ничего не может и не должен скрывать от этой всесильной женщины, выговорил: — Ваше Величество, я не желал беспокоить вас, но возникла еще одна проблема. Дело в том…. В общем, полгода назад на руке простолюдина я случайно увидел… канги…

— Ты ошибся! — От волнения королева резко развернулась грудью вперед, издав тот же ужасный хруст хрящей при повороте шеи — изъеденное временем лицо пожилой женщины отвратительно контрастировало с телом молодой девушки. "Все же — почему она так постарела?" — вклинилась неуместная мысль в мешанину других, важных мыслей, мучающих Лизарда в данный момент. — Я хорошо разглядел рисунок, — глухо произнес прионс.

— Кто носил знак? — уже спокойно спросила Элмера, но Лизард чувствовал, как под маской бесстрастия в ней клокочет бешенство.

— Белобрысый оборванец. Он… он смутно напоминал кого-то. Когда я заметил канги, то подумал, что вдруг этот простолюдин… ну, может оказаться каким-то дальним родственником… — губы прионса изломала осторожная пренебрежительная ухмылка, — хотя я не понимаю, как такое может быть. И потому решил, что…

— Ты уничтожил эту дурную поросль? — Лицо королевы стало мучнисто-белым. — Я надеюсь, — тихо добавила она, сверля сына глазами. — Говори! — прошипела она, видя его колебания. Прионс стал покрывать поцелуями голые ступни матери, чтобы умерить ее гнев, но она с отвращением толкнула его босой ногой прямо в лицо, как ничтожного порха.

— Там было много сброда, ваше величество… И он сумел сбежать… но я узнал, узнал — заторопился он с объяснениями, видя как раздуваются от гнева изящные ноздри королевы, — и отправил за ним своих людей. Но жадные скорпы продали его владельцу Казаросса ан Хурцу.

Лизард частил, захлебываясь слюной: — Недавно, как только мне сообщили, что он еще жив, я велел немедленно принести мне его отрезанную голову, но простолюдин… Он сбежал из Казаросса после Игр живцов — никто не ожидал…

— Сбежал второй раз? — поджав усохшие губы, задала Элмера вопрос, не требующий ответа. — Шустрая худородная крыса сбежала от тебя второй раз!? Ты ничтожен. Ты должен был сам истребить его.

— Вы совершенно правы, матушка, — закивал Лизард. — Я не подумал…

— Ты не подумал, — повторила королева и замолчала. Пауза длилась, и Лизард не смел шевельнуться, хотя его спина разламывалась, а колени болели так, будто он стоял не на пышном ковре, а на мелких острых камнях. Когда он был уже готов свалиться на бок, она, наконец, очнулась. — Простолюдин не просто так напомнил тебе кого-то. Уверена, это — отродье твоего брата Рунара. А ведь когда он вошел в возраст, я уничтожала всех самок, которые дали повод заподозрить их в том, что они зачали от него. И ноблесс, и худородных девок. Но одна, судя по всему, увернулась от возмездия и родила бастарда, — королева брезгливо поджала губы.

— Я… я был пьян тогда, и не слишком придал значение этому малолетнему отбросу… — оправдывался Лизард. — Не видел особой угрозы, хотя и взбесился, увидав знак…

— И где сейчас этот ублюдок с канги? — медленно и, казалось бы, спокойно произнесла Элмера, но ее скрючившиеся пальцы странно подергивались. — Чую, что ты и в третий раз упустил его! — уже не спрашивала, а жестко констатировала она с презрением глядя на сына. Лизард покрылся потом, кудри на лбу слиплись, по спине текли холодные струйки.

— Ма… Ваше Величество… — сумел просипеть он и срывающимся голосом начал рассказывать об охоте на беглецов под тяжелым взглядом бледно-голубых глаз.

— Что?! Он подвесил тебя в воздухе?

— Да, да, ваше величество! — вскричал прионс. — Я старался, но почти ничего не успел сделать — я завис на тсаккуре в воздухе, как муха в смоле, и он…

— Этот выкидыш Рунара силен, — уставилась королева на Лизарда, глядя сквозь него. — Управлять струями времени мог только один человек, которого я знала, — король Вермунд Златоокий.

— Златоокий… — растерянно повторил прионс. — Я вспомнил — у простолюдина были пестрые глаза — ярко-синий и светло-золотистый, как мед, или солнечный камень…

— Синий и золотой! — прошептала Элмера. — Ярко-синие глаза Чарлага, которые за прошедшие века стали бледно-голубыми, показывая, как истощилась в нас его могучая темная яджу… И золотые очи Вермунда… которых я не встречала за это время ни разу… Кто мать этого ублюдка! Где она?

— Насколько я понял, он сирота… приемыш кузнеца… — залепетал Лизард, даже не помышляя встать с колен, так пугала его эта почти незнакомая женщина. — И еще… я забыл сказать… я не уверен, важно ли это, но только канги у него был немного другим…

— Каким другим? — прошипела Элмера, резко подавшись вперед, от чего ее груди с красными сосками запрыгали перед лицом прионса. — Каким другим?!

— Ээ, выпуклым, черно-багровым, ярким… гораздо ярче, чем у меня… или даже у вас, ваше величество. И еще — этот канги был двойным… Двуспиральным…

Королева застыла. И сидела так несколько минут, щелкая суставами пальцев. Лизард никогда не замечал у матери такой неприятной привычки.

— Пестрые глаза. Двойной канги. Ублюдок несет в себе две струи крови генуса Сарэй, — глядя перед собой бормотала Элмера. — Кровь Вермунда и кровь Чарлага. И потому сила его со временем может стать безмерной. Значит, девка, которую покрыл Рунар, была из ветви Вермунда. — Она тяжело задышала. — А ведь я вычистила всю поросль батюшки и дядюшки. Всех ублюдков, законных и внебрачных, и даже брюхатых потаскух сожгла.

Лизарду казалось, что королева бредит. Он напрягся, внимательно разглядывая ее подергивающееся лицо, щелкающие пальцы. Мать помешалась, — мелькнула догадка, — а он трясется и лижет ей ноги, как заразная хусра, приговоренная к смерти. Чуть не обоссался. А мать просто напросто сошла с ума!

Понемногу приходя в себя и обретая уверенность, прионс поднялся с колен и сел в кресло, продолжая наблюдать за королевой. — Матушка, все, о чем вы говорите — это дела давно минувших дней. Наши пращуры Чарлаг и Вермунд жили полтысячи лет назад. — Он говорил медленно, как говорят с душевнобольными. Элмера молчала, исподлобья глядя на сына, но, ему опять казалось, что смотрит она сквозь него, не видя и не слыша. Подпустив в голос умиротворяющих ноток, Лизард продолжал: — В те давние времена, матушка, бешеного короля Чарлага, помешанного на поклонении тьме и пожиравшего младенцев, победила его чистая прекрасная дочь — королева Маф.

С невольным уважением Лизард бросил взгляд на огромный портрет великой воительницы, воссозданный по сохранившимся фрескам, знаменитым живописцем Феодором. — Вы так похожи на нее…

— Естественно, сынок. — Растянув губы в ласковой улыбке, королева пристально смотрела на него бледными гадючьими глазами. — Как же можно быть не похожей на саму себя.

Лизард заерзал, ища выход, — здесь срочно нужен Скаах, он решит вопрос. Мать надо немедленно изолировать и интенсивно лечить… Или просто изолировать? Он невольно задумался, как поступить, и в этот момент его мысли прервал странный скрипучий голос, заставивший его вздрогнуть.

— И вот чем я становлюсь без свежей крови, наполненной жизнью и сиянием молодости… — Элмера медленно провела ладонью от темени до подбородка. Сверху вниз. Ее голова затряслась. Блестящие пышные локоны тускнели, опадали, оголяя проплешины розовато-серого скальпа. Вместо голубых глаз матери на Лизарда смотрели белесые старушечьи глаза под складчатыми веками. Гладкое тело превращалось в морщинистую изжеванную временем плоть. А все еще молодая ладонь продолжала движение вдоль стремительно меняющегося тела. Сверху вниз.

Лизард в ужасе уставился на существо, сидящее напротив, не в силах осознать происходящее. Перед ним предстала дряхлая старуха с грязно-серой, слоями свисающей кожей и сморщенными грудями. Лизарда передернуло от гадливости и страха. Длинным желтым языком старуха облизала впавший беззубый рот и вдруг мелко захихикала. — Я твоя мать и твой пращур — невинная и обожаемая чернью Маф! — прокаркала старуха. — Поди ко мне, сынок, я тебя поцелую, дитя мое.

Породившее его существо протянуло к нему дряблые костлявые руки с длинными желтыми ногтями, и Лизард шарахнулся в сторону, лишь бы не дать им прикоснуться к себе. Даже к своему камзолу.

— Брезгуешь своей матушкой, неблагодарная тварь! — заорала королева Маф, широко раскрывая черную впадину рта. Ее холодные глаза с черными точками зрачков впились в глаза Лизарда, и он почувствовал себя наколотым на булавку жуком. — Дети — лишь мерзостные отрыжки человеческого тела, навроде дерьма. Только в отличие от него, отродья твои алчут пожрать тебя, высосать твои силы и втоптать в землю, чтобы самим владеть всем, принадлежащим тебе по праву! Мне по праву!

Не по своей воле Лизард снова сполз с кресла, упав на колени перед кошмарной старухой, чувствуя, как по ляжкам течет горячая моча.

— Твой брат Рунар был куда мощнее тебя в яджу, умнее и любопытнее, и слишком о многом стал догадываться. — Королева помолчала, удовлетворенно наблюдая, как корчится в мокрых штанах ее отпрыск, и уже совершенно спокойно добавила: — Поэтому я велела умертвить его, пока он не вошел в полную силу.

Горло Лизарда в миг пересохло, и он тяжело закашлялся. А старуха, не давая опомниться, продолжала долбить ему голову: — Ты же в сравнении с ним туповат, пропитан извращенными желаниями и обделен силой — твой канги, в отличие от знака Рунара, едва заметен. Ты жалок и не представляешь для меня угрозы.

— Ннне представляю… матуш…, — пытался пролепетать прионс, уже не в силах назвать матерью сидевшее напротив древнее существо. Неотрывно наблюдая за ним, старуха принялась наглаживать свою дряблую плоть, что-то хрипло бормоча, издавая порой странные утробные звуки, от которых по коже Лизарда бежали мурашки. Он зажмурился, отказываясь смотреть и слушать.

— И только поэтому ты до сих пор жив, сынок, — карканье Маф вновь превратилось в журчащий голос Элмеры. — Пока жив. И, пожалуй, еще даже пригодишься…

— Да, ваше величество, — прохрипел прионс, хватая ртом воздух.

— Открой глаза, Лизард! — услышал он властный голос королевы. Он с трудом разлепил сжатые до судорог веки, и едва перевел дыхание. Перед ним сидела Элмера Милостивая, накинувшая на плечи легкий пеньюар.

— Я поручаю тебе… сынок, отыскать свою блудную кузину живой, здоровой и доставить ко мне. Но так, чтобы никто не видел ее лица. Никто! Справишься с этим несложным делом, и можешь больше не скулить — я сделаю тебя правителем Лаара. А затем и властителем Ариании…

Прионс, продолжая стоять на коленях на мокром от мочи ковре, еще ниже склонился в поклоне, чувствуя возбужденный трепет во всем теле. Он не мог разобраться в своих ощущениях — преклонение, восторг, ужас и неслыханные перспективы, о которых он не мог даже мечтать, трепали его мозг и душу. — Я справлюсь, ваше величество! Я думаю…

— Продолжай, сынок… — поощрила его королева. Маф? Элмера? Он уже не понимал.

— С простолюдином, когда он бежал на дирижабле Энрадда… с ним была девка — я почти не разглядел ее лица, но в какой-то момент она показалась мне похожей на… на прионсу… на кузину. Может из-за цвета ее волос…

— Конечно, это была она, — пожала плечом королева, ни капли не удивившись. — Все совпало, все сложилось.

Лизард молчал, не смея прервать размышления своей госпожи.

— Ну, что же — это очень кстати, что отродье Рунара и девка Олларда отправились в Энрадд. Нам по пути, — холодно и удовлетворенно, как наевшаяся насекомых ящерица, улыбнулась Элмера.

— По пути? — запинаясь, повторил Лизард.

— Очень скоро я сама собираюсь посетить Энрадд со своим молодым супругом, чтобы совершить свадебный обряд по традициям этой северной страны. И между делом очаровать императора Магнуса. И даже возьму тебя с собой, сынок, как своего любимого братца. Ведь для всех я — прионса Илайна, которая через пару дней, когда ее матушка — королева Элмера, — благополучно отправится на тот свет, станет королевой Лаара.

— Ааа как же…

— Замолчи! — оборвала сына Элмера. — После родов я вплотную займусь императором, а тебе подарю Лаар. Для начала, чтобы у тебя проснулся аппетит… А сейчас наша главная задача — отловить твою кузину и ублюдка твоего брата.

Чуть успокоившись, Лизард глубоко вздохнул, решаясь задать следующий вопрос. — Матушка, а что мы… вы с ними собираетесь делать?

Королева усмехнулась. — Наедине зови меня госпожой, Лизард.

Прионс снова мелко закивал, даже не думая возражать. Именно так он думал теперь о ней — о королеве Маф, дозволившая ему родится и жить.

— Ты видел мое истинное обличье. И содрогнулся. Так вот — девка Олларда мне нужна, чтобы я была ею, переняв ее облик, и по капле выцеживая из нее молодость во время ритуала… Особого ритуала. Благодаря ему я продолжаю свое существование уже полтысячи лет, наслаждаясь радостями жизни и совокупляясь с молодыми тупыми самцами вроде принца Гуннара.

— Понимаю, госпожа, — прошептал Лизард, запоминая каждое слово.

— Примерно раз в пятнадцать-двадцать лет, иногда чаще или реже, мне требуется младенец женского пола, чтобы я могла выдать его за свою дочь. И вырастив ее до возраста, когда по закону она может стать властительницей Лаара, использовать ее. Как сейчас я использовала эту девку — Илайну. Но использовала лишь один раз! Ее похитил ублюдок твоего брата! И сейчас у меня совсем немного времени, чтобы добыть дочь Олларда для следующих «трапез». Через пару лет, когда она иссохнет на Черном камне, подойдет и другая, похожая на нее. Главное — молодая. И так — до следующей моей «беременности» здоровой дочерью.

Лизард кивал, изображая понимание, хотя уже запутался в паутине, сотканной за века королевой Маф с помощью черной яджу. Ритуал… Он должен сделать все, чтобы это существо, его мать, его пращур, доверилось ему полностью…

— А сын Рунара, госпожа?

— Отродье Рунара станет тем, кем его собирался сделать твой глупый учитель — Верховный жрец Скаах ан Хар. «Овцой» с кровью двух ветвей генуса Сарэй. Не надейся — я вижу, что ты обо всем проболтался Жрецу, хилый недоумок Готфрида! — завопила Элмера, и Лизард осел на пол, с ужасом наблюдая, как сквозь ее лицо пробивается оскал старухи Маф. Через пару минут, когда прионс уже не верил в прощение, королева щелкнула пальцами и продолжила:

— Но это поправимо и даже полезно, к счастью для тебя. Пусть Скаах тужится и рвет жилы, чтобы добыть мальчишку. Пусть надеется и помогает тебе, тратя время и силы. Это хорошо. А ублюдка Рунара я выжму досуха, выпью его яджу до капли… Этот ненужный мне потомок даст то, о чем я не могла мечтать, скованная возможностью применять лишь одну ветвь яджу. Но овладев силой обоих братьев — Чарлага и Вермунда — я стану всесильной, упиваясь вечной молодостью и властью…

Изо рта Элмеры потянулась струйка слюны, ее изящные черты исказились от вожделения, глаза побелели, выкатываясь из орбит. Она мечтала.

— Могу я спросить, госпожа? — осторожно задал вопрос Лизард, когда Милостивая пришла в себя, очнувшись от грез. Элмера молча кивнула.

— Как случилось, что дознаватели Непорочных не отыскали яджу в сыне Рунара, когда его проверяли на скверну?

— Все просто. Их процедуры настроены лишь на струю Чарлага. И потому смешанную, свернувшуюся в двойную спираль яджу их приборы распознать не смогли…

— Ааа кто же сейчас болеет в ваших покоях, госпожа?

— Едва живая тушка моей старой служанки. Пока я поддерживаю в ней жизнь, чтобы в нужный момент умертвить, — равнодушно пояснила Милостивая.

— А как же батюшка?

— И его черед придет, когда мне это будет потребно, — с улыбкой ответила Элмера. — И твой черед, сынок, если ты только подумаешь о том, чтобы использовать меня, а затем устранить…

Кожа Лизарда покрылась красными пятнами. — Как вы могли так подумать, госпожа, — залепетал он, помертвев от ужаса.

— Тебе надо сменить штаны, — брезгливо скривила рот королева Маф в облике Элмеры. — Поди прочь, сын Готфрида! Ты воняешь, как порх…

***

— Вальбург, — сообщил Рудо, чуть прищурив от удовольствия глаза, — было понятно, что он здорово рад, увидев родные берега. Дирижабль пошел на снижение и город раскрывался перед Бренном, распахивая ему объятия двумя крыльями огромного порта, где парусные суда толпились рядом с махинами железных кораблей, и длинные стрелы живущих своей жизнью кранов устремлялись вверх, как причальные вышки. А за портом высились светлые высокие здания, башни и мосты, купола храмов и величаво плывущие в небе малые и большие дирижабли самых разнообразных конструкций.

Даже Айви задышала чаще от восторга перед открывшимся видом. Бренн смотрел и впитывал все новое, манившее и зовущее, напрочь забыв о том, будет ли здесь — на другом берегу страшного Лютого океана — работать его драгоценное яджу. Плевать! Это все потом. А сейчас он мог думать лишь о том, что ждет его в чужой стране. Что задумал хитрец Перу-Пели, выдернувший его из передряг в Лааре и швырнувший на железный пол небесного корабля Энрадда. Скоро он узнает.