Жернова. Книга 2

Глава 10. Блеск цепей

Она проснулась очень рано — серебристо-розовые сумерки еще не растаяли, и воздух нежно дрожал в ленивом мареве утра. Взяла маленький серебряный кувшинчик с откидной крышкой и уже привычно вылила зеленоватый настой в цветочные вазоны, — она уже поняла, что растениям это никак не вредит, скорее наоборот. После нападения рухов, ужасной смерти Гретты и юного порха, Илайна была не в себе, и даже объятия родителей не смогли вывести ее из оглушающего оцепенения. Каждую ночь она видела в клюве Руха оторванную голову служанки, которая смотрела на нее выкатившимся голубым глазом и будто дразнила ее, высунув лиловый язык… И слышала отвратительный хруст ее раздавленного черепа…

Конечно же, королева Элмера незамедлительно приняла меры, отпаивая любимую дочь целебными настоями, смягчающими скорбь и дурные воспоминания. Она готовила их собственноручно в своей «травной лаборатории», куда доступ был запрещен всем, кроме короля Готфрида, правда он совершенно не интересовался увлечениями любимой супруги. После пяти дней приема сонного зелья Илайна не могла не признать, что оно помогает… Она стала нормально есть, и главное — спать, не пробуждаясь с криками в холодном поту, и, наконец, в полную силу стала радоваться любви близких людей, подаркам и развлечениям…

Все так… Но ей чудилось, что под действием снадобья она становится похожей на вялый лепесток, носимый ласковым ветерком, но куда и зачем — она не знает. Илайна теряла нить соединяющую ее прошлое и настоящее… Забывала людей и события, важные для нее. Важные для любого человека. Ей казалось, что она тонет в сладком мареве забытья. А она не хотела забывать! Даже то, что причинило ей боль. Ведь это предательство — забыть несчастную Гретту, потому что горько вспоминать о ее смерти. Илайна предпочитала помнить. Ее воспитывали так, чтобы она была крепкой телом и духом. От кошмаров матушка-королева ее избавила — вот и хорошо. Достаточно целебных зелий!

Прионса дернула за пышную кисточку ленты колокольчика, и через несколько секунд в комнату вошла горничная Анита и вслед за ней — улыбающийся Жасмин. В шелковой сорочке с лентами и кружевом, легком жилете с отделкой серебряной нитью, в бриджах с белыми чулками и кожаных туфлях с серебряными пряжками. На поясе — кинжал. За эти недели Илайна всерьез привязалась к юноше. Свою роль сыграло искреннее восхищение его храбростью, одинаковый возраст, совместно пережитые страшные события, и характер Жасмин — с ним было легко и радостно, хотя судьба не пощадила мальчика, изуродовав его тело и душу.

По велению королевы Элмеры порх обрел свободу. За помощь в спасении наследницы престола Жасмин получил сундучок с золотыми монетами, собственный дом, и в придачу — когорту завистников и недоброжелателей. Но ему было плевать на них, он вовсю наслаждался тем, что мог ходить с выпрямленной спиной, как человек, а не как собака, и не ждать удара хлыста, истязаний и надругательств. Он отказался носить берет, прикрывший бы его обритую слева голову, хотя за месяц волосы отросли и кудрявились вокруг грубого рубца короткими вихрами. Юный кастрат гордился ужасным шрамом, который подтверждал его истинное мужество, доводя до бешенства расфуфыренных нобилей — обладателей похотливых членов.

Жасмин не пожелал покидать прионсу ни на один день, и теперь являлся ее личным охранником. — Пусть так! — заявила Милостивая, — он ей предан, прошел испытание кровью, пусть дочь поиграется с ним и продемонстрирует будущим подданным свое душевное благородство. Это лишь повысит ее популярность в народе.

***

Длинные вьющиеся золотисто-рыжие волосы приносы сверкающим водопадом обрамляли хорошенькое личико, стекая по плечам на спину. Пушистые темные ресницы вздрогнули, поднялись, и прозрачный взгляд зеленых глаз окутал Гуннара мягкой доверчивой нежностью, отчего губы принца невольно растянулись в улыбке.

Затем ее глаза встретили пристальный взгляд Ларса, и она смутилась, порозовев. Это показалось ему очень милым. Поначалу, он ожидал увидеть молодую провинциальную особу из «отсталой» страны, чья привлекательность будет определяться лишь животным очарованием плоти… ведь по законам Лаара девушка пятнадцати лет уже два года как считается совершеннолетней, а значит — должна быть вполне искушенной. Но он вспомнил, что она лишь месяц назад вернулась из Воспитательного дома для высокородных, и это проясняло ситуацию. Неужели прионса получила почти монастырское воспитание?

Ларс не мог не заметить, что Илайна, при ее несомненной красоте и миловидности, даже не пытается демонстрировать женские прелести, как это делали придворные дамы, встречавшие их вчера. Темно-зеленого цвета платье с широким отложным воротником белого кружева полностью скрывало плечи и высокую грудь. Он наблюдал, как девушка, слегка изогнув в улыбке пухлые розовые губы, чуть подалась вперед и протянула маленькую изящную кисть Гуннару, который немедленно принял в ладонь тонкие пальцы, склонившись над ними для церемониального поцелуя в воздух.

— Я безмерно счастлив, Ваше Высочество, — глухо прошептал Гуннар, — благодарю Бога и ураган за то, что он принес наше судно к Серебряной гавани!

— О нет, нет, Ваше Высочество, я прошу вас и герцога, — она кивнула головкой в сторону Ларса, — обращаться ко мне по имени, — улыбнулась Илайна, — это менее официально и гораздо приятнее… Ваши Величества, — она вскинула темные брови, посмотрев на родителей, — вы позволите?

— Его Величество позволяет, — сделав почти незаметную паузу, произнесла Милостивая, вскользь погладив тяжелую волосатую кисть короля Готфрида, по-хозяйски покоившуюся на ее обнаженном плече. Королева казалась хрупким цветком на фоне массивного рослого супруга, широкоплечего и крепкого, как дуб. Снисходительно усмехнувшись, Красный король благосклонно кивнул и ласково улыбнулся дочери, блеснув крупными белыми зубами в перевитой золотыми цепочками рыжей бороде.

Королева впечатлила Ларса своей хрустальной, чуть высокомерной красотой, гладкой нежно-розовой кожей и почти прозрачным взглядом светло-голубых глаз. Но самое удивительное, что семидесятилетний Готфрид то и дело смотрел на жену, касался ее плечей, спины, не стесняясь ни гостей, ни придворных, и не скрывая явной заинтересованности в королеве, как в женщине. И это в его возрасте и после тридцати с лишним лет брака?

Если честно, то для женщины на пятом десятке Милостивая выглядела удивительно молодо, почти ровесницей своего сына. Удивительная женщина. Или удивительно талантливые лекари, невольно подумалось Ларсу, опустившемуся на одно колено перед Властительницей Лаара.

Еще раньше, когда они поднимались в тронный зал, он обратил внимание на огромный портрет венценосного семейства над площадкой парадной лестницы — на руках Красный король держал младенца Илайну, играющую с его рыжей бородой, а двое белокурых красавцев-близнецов нежно касались пальцев матери. И если сравнивать облик королевы на картине и ее теперешнюю внешность, то за пятнадцать лет Милостивая почти не изменилась. Вернее, на взгляд Ларса, совсем не изменилась.

Когда пришла его очередь приветствовать прионсу, он выругался про себя, чувствуя, что краснеет, как подросток. Это он-то, герцог нор Байли, имевший несколько любовниц одновременно… И перед кем? Перед неопытной девочкой, которая была моложе его лет на десять-двенадцать. При движении ее руки, протянутой к нему, воздух колыхнулся, и Ларс невольно замер, втянув в себя нежный запах духов, смешанный с теплым дразнящим ароматом женской кожи.

Тонкие пальцы и кисть были изукрашены в древне-арианском стиле: по медовой коже от пальчиков тянулся многоцветный вьющийся узор, сплетавшийся на запястье в причудливый ажурный орнамент в виде широкого браслета. И от запястья он манящими кольцами охватывал предплечье, прячась под кружевным рукавом. Он наклонился, держа в своей ладони ее шелковистую ладошку и с удивлением понял, что едва сдерживается, чтобы не нарушить этикет и не прижаться к ней губами. Ему хотелось этого.

***

Роскошный завтрак предусматривал присутствие исключительно членов королевской семьи, главного советника Олларда и Верховного жреца. Куда уж без него, с досадой подумал Ларс, наблюдая, как тот усаживается в высокое кресло, обшаривая взглядом поданные кушанья.

Удивительно, но к завтраку подали хрустальные бутыли вина розового, зеленоватого и золотистого цвета. — Для нобилей Розстейнар вино на завтрак — обычное дело, — пояснил Оллард, самостоятельно наливая себе в бокал зеленое. — Эти сорта очень легкие и обладают удивительным свойством дарить заряд бодрости на весь день, особенно в жару. Вино и правда было превосходным, розовое — в меру сладковатым с тонкими оттенками цветов, бледно-зеленое — с едва слышным травяным букетом, золотистое — с привкусом дикого меда. За час на столе сменилось четыре варианта блюд, приготовленных с учетом предпочтений гостей, но обладающих необычайно притягательным вкусом, благодаря традиционной лаарской кухне. Кузены пришли в восторг от кремовых сыров с добавками грибов, орехов и трав, как и от дымящегося, аппетитно пахнущего блюда под названием «айяр». Сваренные «в мешочек» яйца лежали на лепестках артишока, покрытые взбитым шпинатом и залитые густым сливочно-бежевым пряным соусом. Рядом с Ларсом появилась тарелка с поджаренным белым хлебом, медом, вареньями и несколькими видами масла и глубокая фарфоровая миска с нежным жирным творогом, перемешанного с кусочками засахаренных фруктов и политого ягодным соусом.

Но особенно его порадовало обилие крепкого кофе с непривычно жгучим оттенком. Он отметил, что Илайна, не жеманничая, как это было свойственно аристократкам Энрадда, вовсю налегала на ромовые пирожные с шоколадом и вишнями, нимало не заботясь о фигуре. И ему это нравилось. Ларс усмехнулся — неудивительно, что Гуннар сделал стойку на юную наследницу трона — не спускал с нее ярких серых глаз, с упоением рассказывая об Энрадде и, конечно же, о шторме, в который их угораздило попасть. Причем, прионсе это было без сомнения интересно — она задавала вопросы и слушала не из притворной вежливости, уж это Ларс определил мгновенно. Он быстро скользнул взглядом по лицам. Красный король явно был доволен тем, как «подружилась молодежь», — он играл густыми рыжими бровями, и, посмеиваясь, что-то говорил на ушко королеве, поглядывая на дочь и принца, а Элмера Милостивая, опустив ресницы, чуть приподнимала уголки губ в рассеянной улыбке.

Только вот старший сын королевы, светлокудрый Лизард, вызывал у Ларса смутную настороженность. Прионс был весьма дружелюбен, охотно общался, много смеялся, показывая белоснежные зубы, задавал толковые вопросы, интересуясь жизнью в Энрадде. Но Ларсу не нравился странный взгляд его прозрачных глаз с черными точками зрачков, который он порой останавливал на младшей сестре.

***

Их удивительное приключение, если так можно назвать бешеный круговорот последних событий и впечатлений, продолжалось. Верхний город — Розаарде — удивлял. Даже потрясал. Почти в каждом зале журчали фонтаны, отражаясь во множестве зеркальных панелей. Пока они шли по внутренним залам и галереям дворца, их обоняние радовало нежно-пряное сладковатое благоухание, исходящее от целых полян незнакомых Ларсу цветов. Ярко-голубых, бело-розовых с высокими стеблями и других — с невероятной красоты с длинными вьющимися лепестками коралловых и фиолетовых оттенков. Вся эта красота радовала глаз даже в помещениях, где царил полумрак.

— Это растения Дивного леса, — пояснила прионса, заметив интерес Ларса, — голубые цветы прозвали «светлячками» — они ярко светятся ночью, а вот те — сиренево-красные — «ночные огоньки», их особенно любит матушка за мягкое мерцание после заката солнца.

— Значит, растения из Леса легко приживаются и растут даже… в помещениях?

— Приручить их пытались на протяжении веков, герцог, — ответила ему королева, нежно касаясь пышных бутонов, но лишь эти цветы ответили людям своей привязанностью. Но выживают они только в Розаарде. И нигде больше.

— И особенно пышно разрастаются в покоях Властительницы Лаара… — внедрился в разговор вездесущий Скаах ан Хар, на ходу поедая черные сливы. — По-видимому, жизненная энергия генуса Сарэй, что течет в крови нашей королевы благотворно влияет на них, — высказал он свое мнение, заглядывая в лицо Элмеры Милостивой, но та лишь рассеянно кивнула, не глядя на Жреца.

— Похоже, Дивный лес, действительно дивный… — пробормотал Гуннар, не спуская глаз с Илайны.

— Лес состоит из множества зон, — нимало не беспокоясь тем, что прервал принца, принялся рассказывать Отец Непорочных. — Имеются, как относительно безопасные области, приводящие смертных в восторг красотой своей флоры и фауны, так и крайне неприятные, несущие угрозу жизни, особенно на заболоченных участках, ближе к югу. Там обитают неведомые монструозные существа, плотоядные растения чудовищных размеров, мерзкие болотные твари. Но именно там с постоянным риском добывают ценнейшие животные и растительные субстанции, которые врачеватели нашего Ордена успешно используют для приготовления лечебных снадобий. Как-раз одно из таких лекарств вы приняли, господа, чтобы унять боль от травм.

***

После осмотра едва ли десятой части дворца, кузенов пригласили на прогулку по Розстейнар, и «зеленоглазка» — как начал именовать про себя Ларс юную принцессу — вызвалась показать им все лучшее, что создавалось веками. Его приятно удивило, что Илайна, не смотря на традиционное в Лааре воспитание ноблесс, вела себя иначе. Она отвернулась от поданной коляски, и, не потому, что в нее уже уселся Верховный жрец, а потому, что в нее были запряжены десять мускулистых рабов, и что-то приказала склонившемуся перед ней слуге. Причем выражение лица девушки было твердым и властным. Через минуту подали другой экипаж, — с четверкой светло-серых в яблоках лошадок. Лизард не стал садиться в коляску и сопровождал их верхом на темно-гнедом жеребце, непринужденно болтая и порой поддразнивая сестру.

Такой роскоши, таких архитектурных красот, скульптурного великолепия они не ожидали увидеть в утопающем в розовых садах Верхнем городе, где дивные особняки и дворцы занимали исключительно представители старинных и ближайших к королевской семье Домов. Ларс честно признался себе, что хотя он и привык к великолепию дворцов Эббы, и думал, что его, герцога нор Байли — двоюродного брата Гуннара и родного племянника императора Магнуса, трудно удивить… — он был восхищен.

Высокие здания с широкими окнами, колоннами, балконами, арочными перекидными мостиками меж ними, утопали в садах, заполненных ярко-цветущими кустарниками, апельсиновыми и персиковыми деревьями. Вдоль многих улиц были проложены каналы с перекинутыми через них ажурными мостками и русла мелких журчащих ручьев, сквозь чистую воду которых светились пестрые камни. Малыши, под присмотром нянь и слуг, играли в воде, пуская кораблики, плескались и шлепали босыми ногами, сняв бархатные башмачки.

Друг за другом тянулись ювелирные и парфюмерные лавки, магазины шелков и шляп с большими сияющими витринами, лавки пряностей, дорогих вин и разнообразных сладостей, ресторации с открытыми террасами и балкончиками.

— Нравится ли вам наш город? — спросила Илайна, не обидев светлым взглядом ни Гуннара, ни Ларса, и улыбнувшись обоим.

— Сказочное место, — быстро ответил Гуннар, не отводя глаз от девушки. Она засмеялась, легко и радостно, сияя зеленью глаз и жемчугом зубов, и Ларсу показалось, что его ударили под дых.

Он рассеянно кивнул, соглашаясь с кузеном и удивляясь своей реакцией на невинное кокетство девушки. И еще сильнее удивляясь тому, что за последние сутки ни разу не вспомнил о измене герцогини нор Мэйфор, а сердце не сжали жесткие пальцы тоски и уязвленного самолюбия. Он излечился? Излечился от болезненной привязанности к ненасытному шикарному телу герцогини, покрутившись возле юбок «провинциальной» девочки-принцессы. Ей Богу, просто смешно и трогательно…

Однако, несмотря на романтичный настрой и красоту Розстейнар, Ларс не мог не замечать другое — от чего жутко коробило. Он видел, как множество детей-ноблесс, приподнимаясь на стременах, управляло бегущими по-собачьи порхами в узде. Судя по тому, как напрягались «скакуны», маленькие седоки устраивали настоящие скачки, то натягивая поводья, то погоняя хлыстами и вонзая в ребра «лошадей» шпоры высоких сапожек. Невольники фыркали, ржали и мчались изо всех сил. Ларс видел, как на круглом лице Верховного жреца, который с интересом наблюдал за скачущими детьми, появлялось умиление и нежность.

А вот девушка, наоборот, отворачивалась от таких сцен, отвлекая внимание гостей рассказами о Верхнем городе. По тому, как она привставала с сиденья коляски, показывая им древние памятники, многоярусные фонтаны, высокие жилые башни с подъемниками на верхние этажи, Ларс видел, что прионса наслаждается поездкой. Заметив его ласково-насмешливую улыбку, она смутилась, объяснив свою эмоциональность: — Я лишь месяц назад вернулась из Ариании после пяти лет, проведенных вдали от всего, что я так любила… — и потому, я еще никак не могу полностью насладиться свободой и воспоминаниями детства.

— Если честно, рэя Илайна, — я не в силах представить, как могут девочки так долго находится в строгих стенах Воспитательного учреждения, — и потому совершенно понятно, как вы соскучились по дому… — проявил искреннее сочувствие Гуннар.

— Да, в Девичьих садах, к сожалению, не было фонтанов и благоухающих роз, как здесь… только шипы… сплошные шипы, и в самый последний день моего пребывания там, — ужасная смерть малышки Фрейи, дочери правителя Ариании Мгер-Камари…

— Юную деву отравили ее врач и служанка… Чудовища понесли заслуженную кару, — сообщил Жрец, отложивший блюдо с замороженным соком и принимаясь за взбитые с фруктами сливки.

— Господа, — вмешался в разговор Лизард, придержав своего коня, чтобы не обгонять карету, — может, не стоит сейчас о грустном. Слава Жизнедателю, моя сестра дома и в безопасности. Ведь так, малышка? — Лизард нежно провел пальцами по сияющим локонам сестры.

— Да, мой брат, — ответила ему улыбкой прионса, — я так рада, что отец велел привести меня домой раньше срока, иначе еще целых полгода мне пришлось бы чистить песком жирные сковороды и мыть уборные охранников-евнухов…

Ларс и Гуннар онемели, не мигая глядя на прионсу. Она говорила об этом так легко и просто. — Вы смеетесь над нами, Илайна? — неуверенно спросил принц.

— Ни в коем случае, Гуннар, как можно? — засмеялась она, — согласно традициям Девичьих садов, всем без исключения воспитанницам поручали грязную и трудную работу, чтобы «воспитать силу духа» и готовность держать удары судьбы…

— Я надеюсь, вы расскажете об этом подробнее? — пробормотал Ларс, не сводя глаз с нежного лица, — это ужасно, я хотел сказать, удивительно… Но ужасно!

— Я расскажу, герцог… Ларс, — исправилась она. — Вы знаете, став старше, я поняла, что такие уроки, наверное, были необходимы. По сути, мы все получили отличное образование для девушек-ноблесс, и одновременно нас с головой окунули в повседневные тяготы жизни, которые могут ожидать каждого…

Илайна неожиданно оглянулась через плечо на красивого юношу с кожей цвета апельсина, стоявшего на задке кареты. У парнишки была странная, но стильная прическа — коротко стриженные волосы слева переходили в длинные серебристые локоны справа. — Это Жасмин, мой спаситель, а теперь — верный помощник, — она ласково улыбнулась мальчику. — На обратном пути нас атаковали «ведущие Рухов», много людей погибло, — Илайна сжала розовые губы, — а Жасмин был тяжело ранен…

— Ну, что ты, сестрица, — к Илайне с седла нагнулся Лизард и поцеловал ее в золотящуюся на солнце макушку, — в такой светлый день рассказывать нашим дорогим гостям столь жуткие истории. Забудь о плохом, дорогая.

— Понимаешь, братец, когда на твоих глазах страшная птица убивает мальчика-порха, отрывает голову моей служанке и подбирается к тебе, чтобы сделать то же самое, — забыть об этом как то не получается… — Светлые глаза девушки стали темно-зелеными, как трава в грозу. Вздохнув, она коснулась языком пересохших губ. Ларс и Гуннар невольно подались вперед — к ней, будто пытаясь прикрыть от уже прошедших угроз. — И, если бы не Жасмин… я бы никогда больше не увидела семью и родной город…

Ларс с невольным уважением посмотрел мальчишку-слугу. Апельсиновая кожа юноши приобрела розовый оттенок — он смутился от похвалы. Евнухи с женскими именами… Ларс читал о подобных извращениях, но мысль, что перед тобой искалеченный мальчик, который перенес жуткую операцию, вызывала злость на тех, кто надругался над его телом и душой.

— Рухи — что они собой представляют… — заинтересовался Гуннар.

— Плотоядные, агрессивные летающие твари Умшигтайских равнин, огромные и препротивные на вид, — ответил Лизард. — Но с недавнего времени их птенцов научились добывать дружеские нам племена сархов, и, если желаете, господа, я покажу, как их дрессируют в специальных вольерах.

— Только без меня, — покачала головой Илайна, и по движению качнувшегося к ней Гуннара, было понятно, что он согласен с ней.

— А вы, герцог? — не отставал Лизард.

О, как! — хмыкнул про себя Ларс, — по всей видимости, прионсу хотят оставить наедине с Гуннаром для укрепления дружеских связей между государствами? И наверняка это инициатива не старшего брата, а самого короля… Или мамаши Элмеры… Забавно. Сохранив серьезное выражение лица, он тут же отозвался: — Был бы рад, минрэй… Это интересно…

Группа распалась, — Ларс верхом на пепельно-сером жеребце отправился вместе с прионсом смотреть ужасных птиц, а карета покатилась в сторону обзорной площадки на стене Розстейнар, — прионса решила показать Гуннару Серебряную гавань с высоты Верхнего города — во всей красе. Жрец пожелал ехать с ними. Количество сопровождающих гвардейцев и эдиров сразу увеличилось. Юную престолонаследницу берегут, как зеницу ока, подумалось Ларсу.

***

— Ну и как тебе тесное знакомство с плотоядными птичками? — смеясь, спросил Гуннар, — перепугался?

— Да как тебе сказать, — Ларс затянулся, сжав в губах тонкую коричневую сигарету, — Лизард был весьма предупредителен, внимателен и обаятелен… Птички — свирепы и кошмарны на вид. Это все, конечно, впечатляет, но я бы предпочел прогулку с прионсой на побережье или в розовых садах…

— А вот и нет, — Гуннар опрокинулся на подушки, и взгляд его, к удивлению Ларса, затуманился, — Илайну я тебе не отдам, братец…. Ну, по крайней мере до тех пор, пока мы гостим в этой удивительной стране.