Жандарм 2

Глава 7

Вас когда-нибудь заставали врасплох? Было ощущение, что вас застукали со спущенными штанами? Нет? А вот у меня сейчас было именно такое чувство. Мало того, что объект слежки меня заметил. Но я к этому был хотя бы морально готов. Но встретить в этот же момент и девушку, которая так неоднозначно на меня действует — вот это уже стало потрясением. Особенно из-за того, что это произошло одновременно и к чему способно привести, я не представлял даже в теории. Но похоже сейчас узнаю на практике.

Когда меня позвали сразу Анатолий и Лидия, мы все втроем на несколько секунд замерли от удивления. Первым к моему стыду начал действовать Боголюбов.

— Григорий Мстиславович, не познакомите меня с вашей прекрасной дамой?

Меня тут же пронзил укол ревности. Вот же кобель! И на улице с проходящими мимо женщинами флиртовал напропалую, и сейчас тем же самым собирается заняться! Да еще с девушкой, которая мне нравится. Если бы сам себе не дал зарок поставить наше с Лидой общение на паузу, пока не разберусь в себе, и не задание — мог ответить ему довольно резко. А так ничего, сдержался.

— Конечно. Анатолий Васильевич, знакомьтесь — Лидия Сергеевна Воронцова. Лидия — это Анатолий Васильевич Боголюбов, мой земляк.

— Приятно познакомиться, — протянула девушка ручку для поцелуя и с хитринкой посмотрела на меня — как отреагирую.

Но я держал морду кирпичом, отчего на лице Лиды промелькнула тень разочарования и она тут же сама начала задавать вопросы. Причем мне.

— Григорий, вы так и не воспользовались моим приглашением. Почему?

— Увы, дела, — развел я руками.

— Жаль, — протянула Лида и, поняв, что подробностей не дождется, переключилась на Анатолия. — Не расскажите, как вы познакомились с Григорием? А то признаться наша с ним первая встреча была в высшей степени занимательна и необычна.

— О-о-о, с удовольствием, — расплылся в улыбке Боголюбов. Надо признать, Лида умеет производить впечатление на мужчин одним своим видом. Устоять практически невозможно. — Я был у Григория Мстиславовича секундантом на дуэли.

— Вот как? И из-за чего дуэль?

— Как обычно — из-за женщины, — высокопарно заявил Анатолий, чуть задрав нос.

Лида снова посмотрела на меня и, мне показалось, или в ее взгляде промелькнула ревность?

— Это очень интересно! Что же такое произошло, что пришлось проводить дуэль? Император в последние годы их не слишком жалует.

— История и впрямь занимательная, но почему бы Григорию самому не рассказать?

— Не хочу вспоминать ту глупую ситуацию, — поморщился я.

— Тогда уж извините, но и я не вправе говорить об этом, — огорченно развел руками Анатолий.

А я облегченно выдохнул. Мне не хотелось, чтобы Лида знала, что на меня вешалась другая девушка, да еще и готова была отдаться чуть ли не у всех на виду. Было иррациональное чувство, что после этого на какие-то отношения с ней я могу не рассчитывать.

Только после этой мысли я понял, что несмотря на «приостановку» нашего общения, в глубине души я все еще жажду проводить с Воронцовой время. Ходить на свидания и чем черт не шутит, видеть ее своей постоянной партнершей. Чуть было по щекам себе не надавал, чтобы выбить эту «дурь». Остановило только наличие рядом посторонних. Нет уж! Никаких отношений с Лидой, пока не пойму, что она мне нравится не только из-за воспоминаний из прошлой жизни.

— Очень жаль, — тем временем протянула Воронцова. — Ну, не буду тогда вам мешать наслаждаться местным обществом.

— Вы нам ничуть не мешаете, — тут же распушил хвост перед ней Анатолий. — Наоборот, такая прекрасная девушка только добавит радости в этот вечер одним своим присутствием.

— Благодарю. Но я еще не со всеми поздоровалась, — все же «отшила» она Боголюбова.

Тот это понял и больше не навязывался. Проводив Лиду слегка расстроенным взглядом, не забыв «ощупать» все ее изгибы, он повернулся ко мне.

— Григорий, вы умеете играть в штос?

— В штос? — переспросил я, так как тоже смотрел в этот момент на Лиду, усилием воли заставляя себя не кинуться к ней, чтобы остановить и признаться, что я очень даже желал бы снова с ней куда-то сходить.

— Да. Я собственно и вышел из-за карточного стола в поисках еще одного игрока. Так что? Не составите нам компанию?

— Почему бы и нет, — кивнул я, тут же начиная судорожно вспоминать правила игры, рассказанные Пантелеевым.

Упускать шанс наблюдения за Анатолием в «естественной» так сказать обстановке я не собирался. Заодно и не совершу глупости и точно не подойду к Воронцовой.

— Отлично! Тогда идемте, нас уже наверняка заждались.

Он уже развернулся обратно к проходу, занавешенному портьеру, как внезапно резко обернулся и спросил.

— Совсем забыл, минимальная ставка — пять рублей, вас она не смутит? Не подумайте превратно, просто по Твери, когда я уезжал, ходили слухи, что вы поссорились со своим уважаемым дедом и тот наложил запрет вам на использование родовых средств. Да и вообще заявил, что до вашего возвращения в отчий дом ваше слово не является словом рода. И распоряжаться имуществом рода вы также не имеете права.

— Не беспокойтесь, — приняв новую информацию, покачал я головой. — У меня есть собственные сбережения. На игру хватит.

— Тогда идем, — улыбнулся Анатолий, не став влезать в мои отношения с дедом и что-либо уточнять.

За портьерой оказалась небольшая комната с одним сейчас плотно занавешенным шторой окном. Посредине стоял прямоугольный стол из темного дерева застеленный зеленым сукном. Вокруг него было пять стульев с высокими спинками, три из которых уже был заняты. Два стула стояли в торцах стола, два напротив входа и один с противоположной от входа стороны. Спинка и сидение стульев обиты красной тканью, под которой был какой-то мягкий материал для комфорта сидящих.

— Господа, я нашел нам последнего участника для сегодняшнего вечера, — объявил Анатолий и плюхнулся на стул слева от входа. Теперь за столом осталось лишь одно свободное место справа, рядом с Боголюбовым.

Сидящие за столом игроки тут же обратили свое внимание на меня, прервав ведущуюся беседу. Неторопливо заняв последнее место, я осмотрел присутствующих. Слева в торце стола сидел грузный мужчина в армейской форме с погонами майора. Усы вислые, под глазами мешки. Руки спокойно лежат на столе, открывая вид на мясистые пальцы. Справа в торце расположился молодой мужчина примерно моего возраста. Волосы кудрявые, взгляд залихватский. Усы густые и сливаются в единое целое с пышными бакенбардами, подбородок чисто выбрит. Одет в черный смокинг дорогого кроя. Напротив нас восседал, по-другому и не скажешь, мужчина с хорошей военной выправкой, но при этом в простом синем костюме. На остальных он смотрел чуть покровительственно, как хозяин смотрит на гостей.

Рядом с каждым игроком лежала колода карт. Из правил, что объяснил Пантелеев, я знал, как пойдет партия. Ведущий партии, он же банкомет, заявляет ставку и начинает тасовать свою колоду. В это время участники, которых называют понтерами, ставку либо подтверждают — ставят понт, либо отказываются. В случае подтверждения ставки игрок вытаскивает любую случайную карту из своей колоды и кладет ее перед собой рубашкой вверх. Когда ставки сделаны, банкомет заканчивает тасовать и начинает из своей колоды выкладывать карты по одной, а понтеры вскрывают свои карты. И делает банкомет это до тех пор, пока вытащенная им карта не совпадет с картой одного из игроков. Тот, с кем совпала карта банкомета, забирает банк. Вот и все. Никаких уловок, особых навыков здесь не надо. Только случай, только удача. Смухлевать здесь практически невозможно. Мне на ум пришел лишь один вариант — если банкомет в сговоре с одним из участников и является отличным шулером. Тогда он, пока остальные выкладывают свои карты, может так натасовать колоду, что сверху первой выпадет карта его сообщника из игроков.

Когда меня представили, и я подтвердил, что знаю о ставках и их размере, началась собственно игра. Банкометом оказался муж Людмилы Юрьевны, Алексей Егорович Аверьин. Майора звали Роман Григорьевич Мерушкин, а молодого с бакенбардами мужчину — Ильей Ивановичем Таланиным.

— Ставка — пять рублей, — заявил Алексей Егорович и принялся тасовать свою колоду.

Я взял карты, что лежали передо мной, и с интересом стал их рассматривать. «Рубашки» у карт были незатейливыми — просто черный фон с изображением игральных костей. А вот с обратной стороны карты были настоящим произведением искусства. На место королей художник поставил правителей России из до имперской эпохи. Знаю их внешний вид благодаря посещению библиотеки в поместье деда. Дамами были их супруги, валеты — прямые наследники. Что весьма иронично, потому что тот же Пантелеев, когда рассказывал о картах и правилах, вскользь упомянул, что эта игра была официально разрешена всего двадцать лет назад. И то, играть «по-крупному» кроме императорской четы никому не позволяется, хотя опять же по его словам многие дворяне откровенно плюют на запрет и ставят при игре столько, сколько захотят. А вот раньше и особенно в царское время игра в карты была не только уголовно наказуема, но и могла привести на плаху.

Ставки приняли все, положив по одной вытянутой из собственных колод карте перед собой. Аверьин закончил тасовать свою колоду, и игра началась.

Не сказать, чтобы мне совсем не везло, но выигрывал я не чаще раза за семь-восемь пройденных партий. После каждой пятой сдачи Алексей Егорович поднимал ставку на пять рублей, и мы уже дошли до двадцатки на кон от игрока. Больше остальных выигрывал майор Мерушкин. Примерно каждый третий-четвертый круг был за ним.

За столом молча мы не сидели. Обсуждали последние указы Его Величества, урожай зерновых, ситуацию на границах империи. Иногда касались и дам, а также отдельных их представительниц. Тут не обошли вниманием Воронцову, что неудивительно. Девушка она весьма скандальная по меркам столицы. Даже ее прибытие именно в этот салон, а не какой-то более статусный, куда ей был вход в отличие от присутствующих, пусть и не было чем-то скандальным, но заставляло говорить о ней, как о даме, плюющей на негласные правила поведения. Тот же Таланин видел в этом некий шарм и изюминку.

— Слышал, светлый князь хочет отдать ее замуж, — вещал Илья Иванович, — но ее поведение отпугивает потенциальных женихов. Хотя я бы от приятных вечеров с этой дамой не отказался.

На словах о замужестве Лиды в моей груди тут же вспыхнула ревность. А заодно — сочувствие. Ведь девушка получается примерно в том же положении, что и я. Только у нее не получится сбежать из дома на «вольные хлеба». Не поймут-с. Да и опасно это в разы сильнее, чем тот же поход в Хитровку. Там-то она понимала, что в самом плохом случае ей главное — выжить, а там папенька ее вытащит.

Но, как и сказал, говорили не только о дамах, но и обо всем на свете. Даже о погоде. Я слушал все максимально внимательно и не только из-за задания, но и потому что мне просто было интересно. Новые знания, отношение к тому или иному событию окружающих — это полнее раскрывало для меня окружающий мир. Поэтому неудивительно, что в какой-то момент меня насторожили слова Аверьина. Я сначала даже не понял, почему. Вроде он просто рассказывал о походе с супругой в театр, поддерживая разговор и тасуя колоду, но меня что-то задело. Зацепившись за эту мысль, стал прокручивать в голове прошлые высказывания Алексея Егоровича, благо запомнил все очень хорошо, но пока не мог поймать ускользающую мысль.

— Дама пик, — пока я погрузился в воспоминания, ставки уже все были сделаны и Аверьин стал по одной показывать карты. И уже на второй выпала карта, как у Мерушкина! — Вам снова везет, Роман Григорьевич, — улыбнулся он майору.

А меня в этот момент пронзило. За вечер Аверьин часто говорил о своей семье, вспоминая то как он ходил на скачки, то как его сын занимался фехтованием, или вот сейчас про свою супругу рассказывал. И каждый раз он словно невзначай упоминал, в какой одежде они были или говорил про какой-то аксессуар определенного цвета. И если сравнить, то потом окажется, что когда он говорил о том, что ходил на скачки в сером пальто, якобы потому что на нем следов грязи не видно, то после вскрытия карт у Мерушкина оказывался король треф, чудным образом совпадающий со второй вскрытой картой из колоды Аверьина! То же про его супругу в красном — дама червей. Сын в черном — валет пики. И так далее. И Мерушкин не выигрывал чаще лишь потому, что оба шулера, а сейчас я в этом практически не сомневался, не рисковали и «договаривались» таким вот интересным кодом лишь на каждом третьем-четвертом круге. Да и нужную карту из своей колоды Аверьин вытягивал не первой, а чаще второй либо третьей. Это закладывало некий риск, что первой выпадет карта у другого участника, и такое действительно бывало, но все же... Майор выигрывал определенно чаще остальных, сумев приумножить свой изначальный капитал почти в два раза! А ставки то растут. Я например каким-то чудом не иначе все еще выходил в ноль. Как пришел с восьми десятью рублями, так с ними и остался. Но учитывая повысившиеся ставки и частоту моих выигрышей, уже через три круга мне грозит уйти отсюда ни с чем. Надо срочно проверить свое предположение и, если оно подтвердится, действовать!

Следующие два круга Алексей Егорович ничего о себе и семье не говорил, а на третьем когда речь снова зашла о погоде, вновь упомянул, как его любимая Людмила Юрьевна промочила свое платье, забыв дома зонт. И так она об этом сокрушалась, ведь это было единственное розовое платье от знаменитого Лучианно Фортескью. Я тут же выбрал из своей колоды бубновую даму и стал ждать вскрытия карт. А заодно незаметно для окружающих создал «прокол» для ощущения эмоций Аверьина. С учетом пусть небольшой но практики на Таганке получилось создать его совсем мизерным и четко отделить чужие эмоции от своих. Пока от Аверьина исходила деловитая сосредоточенность. Но вот мы вскрыли карты...

— Однако, — удивленно покрутил шеей Боголюбов, смотря на одинаковые карты у меня и Мерушкина.

А я внутри довольно улыбался. Не ошибся! Да и недоумение со стороны Алексея Егоровича порадовало. Как и куш, который мы с майором сорвали с третьей карты и поделили пополам. Попробовал я почувствовать и эмоции Мерушкина, но там было глухо. Вообще ничего. Причем лицо его было нахмуренным, так что что-то он да ощущал. Не иначе использует артефакт по сокрытию, о которых нам Савелий Лукич вчера рассказывал.

Игра продолжилась, чтобы на четвертом круге наши с майором карты вновь совпали. Вот тут на нас уже стали коситься все за столом. У Аверьина к недоумению прибавился страх в эмоциях. Таланин был удивлен, а вот Анатолий испытывал азарт.

— Какая интересная и захватывающая игра, — улыбнулся он. — Такого на моей памяти еще не бывало.

— Новичкам везет, — мрачно посмотрел на меня Роман Григорьевич.

— Я не особо удачлив, — пожал я плечами. — Иначе бы выигрывал чаще.

— Кстати, Григорий, — обратился ко мне Илья Иванович, — вы почти ничего не рассказали о себе. Все время молчите...

— Просто я умею слушать, — смотря прямо в глаза Аверьину, сказал я. Страха у Алексея Егоровича прибавилось. — А о себе мне рассказать особо нечего, господа. Я почти год был в коме после ранения и потерял после этого память. Теперь наверстываю упущенное. Анатолий Васильевич может подтвердить.

— Истинно так, — кивнул блондин. — Григорий Мстиславович наверстывает во всем. И в играх, как сейчас, и с женщинами... — он многозначительно промолчал, но развивать тему не стал. Явно ведь на ту дуэль намекает. Не дает она ему покоя! — Но может вернемся к игре?

— Поддерживаю, — кивнул я, чтобы не развивать тему о себе.

К тому же, я понимаю, что если третий раз подряд моя карта совпадет с картой Мерушкина, то в удачу уже никто не поверит. Это понимают двое шулеров. И тут я встаю перед выбором: или разоблачить их, или же попробовать «развести на деньги». Но так, чтобы остальные игроки ничего не поняли. Вот последнее я и решил сделать.

— Алексей Егорович, — обратился я к нашему банкомету. Страх у него усилился, хотя внешне он это никак не показал, лишь приподняв бровь, что слушает меня. — Не сочтите за бестактность, что лезу в ваши полномочия, но почему бы нам не поднять ставку? Скажем, — тут я посмотрел на оставшиеся у меня деньги, коих после сорванного куша набралось ровно сотня, — до ста рублей? Все или ничего! — подвинул я купюры к центру стола.

Тот мой намек понял правильно. Вон как страх усилился, даже капелька пота на виске возникла. Фактически я ему только что поставил ультиматум — или я срываю банк и он остается со своей схемой, или не получаю ничего, но и его тайна вскроется и он тоже потеряет все. В том числе и репутацию, что гораздо важнее денег.

— Чтож, раз уж вы мой гость, я пойду вам навстречу. В этот раз, — намек однозначный, сейчас даст мне сорвать банк, но больше он такого не потерпит. И я должен буду тоже молчать о том, что вычислил его.

— Премного благодарен, — улыбнулся я. — Большего мне и не нужно.

— Эх, — подергав себя за ус, нахмурил брови Таланин.

У него денег для ставки не хватало, а игроком он оказался азартным.

— Никто не будет против, если я поставлю это? — снял он с пальца дорогой перстень.

— Он стоит больше, чем сто рублей, — заметил Аверьин.

— Ничего, я верю в свою удачу, — толкнул на середину стола перстень Илья Иванович.

Пожав плечами, Аверьин снова стал тасовать карты, назначив озвученную мной ставку. При этом упомянул своего сына, что тот тоже такой же горячий, как и я, и посочувствовал Мерушкину, у которого подрастает дочь. Сочувствовал тому, что та уже растет непоседой и что начнет выделывать, как достигнет подросткового возраста — одному богу известно. Еще и головой покачивал при этом, смотря на своего подельника.

Банк собран, карты выложены на стол и вот идет их вскрытие...

— А вы точно везунчик, Григорий! — воскликнул Боголюбов, когда первая же карта из колоды Аверьина совпала с моим пиковым валетом.

— Да, но не буду дергать бога за бороду, — подгребая деньги к себе, с улыбкой ответил я. — Спасибо за игру, господа.

— Понимаю, — кивнул майор. — Проявить благоразумие и вовремя остановиться — тоже добродетель.

И посмотрел на меня так... с предостережением.

— Несомненно, — кивнул я в ответ.

Затем повернулся в сторону мрачного Таланина, который неотрывно провожал взглядом свой перстень.

— Илья Иванович, держите, — протянул я ему его ставку. — Вижу, оно вам дорого. Я согласен подождать и забрать свой выигрыш деньгами.

— Благодарю, — облегченно взял тот перстень и надел обратно на палец.

— Григорий Мстиславович, это обязательно нужно отметить! — с апломбом заявил Боголюбов. — Иначе Фортуна обидится и покинет вас.

— Так и поступлю, — согласился я с ним, помня, что все еще должен следить за Анатолием, а его взгляд точно намекал, что отмечать он планирует вместе со мной. Грех отказываться от шанса, когда объект слежки сам идет к тебе «в руки».

— Мое предложение: выпить по бокалу шампанского и в бордель! Нет лучшего завершения удачного вечера, как уснуть в объятиях дамы. Возражения не принимаются!