Жандарм 2

Глава 12

— Курсант Бологовский для получения документов на выпуск и задания прибыл, — войдя в класс, решил я немного «пофорсить».

— Здравствуйте, Григорий Мстиславович, — добродушно улыбнулся мне Савелий Лукич, сидевший по центру относительно остальных участников выпускной комиссии. — Проходите.

По правую руку от него сидела Тамара Игнатьевна. Слева — ротмистр Алексеев. Юрий Николаевич сидел за отдельным столом со стопкой бумаг. Перед комиссией одиноко стоял стул, на который я и уселся.

— Итак, коллеги, как вы охарактеризуете курсанта Бологовского? — обратился к остальным Савелий Лукич.

— Решительный, авантюрный, умеет исправлять допущенные ошибки, — коротко первым дал мне оценку Павел Георгиевич.

— Подвержен женскому влиянию, — впервые на моей памяти подала голос госпожа Филимонова. — Однако очевидную слабость проявляет лишь перед одной — Лидией Сергеевной Воронцовой. Давать задания, связанные с ней, считаю неприемлемым. Высок риск провала из-за личных чувств.

— Ну а вы, Юрий Николаевич, что скажете о своем подопечном? — посмотрел на Пантелеева Савелий Лукич.

— Полностью согласен с данной Бологовскому характеристикой Павла Георгиевича. От себя добавлю, что курсанту лучше всего дается вербовка и установление личных контактов. В связи с чем ходатайствую определить выпускнику задание, связанное с этими направлениями.

— Хорошо, — улыбнулся Савелий Лукич, — так и поступим. Предлагаю направить корнета, — ого, наконец-то корнет, а не курсант! — Бологовского наставником по дисциплине в институт имени Ломоносова.

— Поддерживаю, — кивнул Алексеев.

— Возражений нет, — высказала свое мнение Тамара Игнатьевна.

Пантелеев промолчал, просто начав копаться в бумагах, что лежали на его столе. Через минуту он помахал рукой, прося подойти к нему.

— Вот бумаги об окончании обучения, — начал он передавать мне документы по одному, — разрешение на ношения оружия. Дальше... вот бумаги о зачислении в постоянный штат нашей службы.

В последней я нашел строчку про то, какое у меня будет жалование. Очень важный для меня момент, особенно с учетом неофициальной даже невысказанной лично просьбы Савелия Лукича следить за Боголюбовым. Итак, мне теперь полагается шестьдесят рублей оклада, и дополнительно к нему еще надбавка в двадцать рублей за звание корнета.

— Ну а это собственно твое задание, — передал он мне бумаги с рекомендательным письмом от военного ведомства в политехнический институт им. Ломоносова.

К письму прилагалось описание самого задания. В мои обязанности входит следить за настроениями студентов, выявлять склонных к революционным идеям и проводить с ними беседы. Кстати, Пантелеев останется моим куратором, или меня переподчинят кому-то другому?

— Прочитали? — уточнил Пантелеев и, дождавшись моего кивка, продолжил. — В принципе в бумагах все записано. От себя позволю вам напомнить, что открыто заявлять о принадлежности к нашей службе вам запрещено. Как наставник по дисциплине вы будете иметь право присутствовать на занятиях и следить за поведением студентов, делать им замечания касательно их поведения во внеучебное время и посещать все кружки. Светить оружием не стоит, а если уж не получится скрыть его наличие, то ссылайтесь на разрешение от военного ведомства.

— С этого момента вы будете подчинены ротмистру Агапонову, — взял слово Савелий Лукич. — Отчитываться будете перед ним. При возникновении нештатной ситуации — тоже обращайтесь к нему. Рассказывать о своем задании кому-либо запрещено. Вопросы есть?

— Где мне искать господина ротмистра?

— На третьем этаже в главном здании управления находится его кабинет. Еще вопросы?

— Вопросов больше не имею, — покачал я головой.

— Тогда свободны.

Перед тем как пойти в институт, я решил познакомиться с моим новым начальником. Остановившись перед табличкой «Ротмистръ Агапоновъ А.П.» я оправил костюм и решительно постучался.

— Да-да, входите, — раздался звонкий голос из-за двери.

Мой новый начальник был приземист, широк в плечах и имел небольшое брюшко, что делало его похожим на шар. Да еще и из-за своего стола при моем появлении он вышел словно выкатился.

— С кем имею честь?..

— Корнет Бологовский. Григорий Мстиславович. С сего дня ваш подчиненный, — щелкнув каблуками, отрекомендовался я.

— Очень приятно! — тут же пожал он мне руку. — Алексей Петрович. Полагаю, вы из последнего выпуска?

— Так точно.

— Что за задание вам дали?

— Стать наставником по дисциплине в институте имени Ломоносова. Я обязан сдавать вам отчеты раз в неделю.

— Ну, тут вы меня не удивили, голубчик, — вернувшись за свое рабочее место, махнул рукой Алексей Петрович. — Тогда сделаем так — отчеты будете сдавать по понедельникам. Конечно, если не произойдет ничего из ряда вон. Сегодня у нас пятница, так что вы успеете и должность получить и в понедельник выскажете свои мысли по будущей работе, как вы ее видите. А сейчас, уж извините, но у меня дела. Или у вас есть ко мне вопросы?

Вопросов у меня не было и, тепло попрощавшись, я покинул кабинет ротмистра. Неужели мне повезло в этот раз с начальством? Не буду загадывать, чтобы не сглазить.

Когда я покидал здание управления, меня неожиданно окликнул дежурный офицер и уточнил мою фамилию. А после того, как я ее назвал, тут же взял со стола какой-то листок и протянул мне.

— Что это? — беря в руки бумагу, уточнил я.

— Телеграмма из Твери. Отправлена руководителем местного отдела, — ответил офицер и потерял ко мне всякий интерес.

Удивляясь мысленно, что могло Рыкову понадобиться от меня, я раскрыл сложенный листок и углубился в чтение.

Уважаемый Григорий Мстиславович. Ко мне обратилась ваша знакомая, Евгения Старопольская, с просьбой передать ее послание. Я счел возможным удовлетворить ее. Дальше записано с ее слов.

Дорогой Гриша! Понимаю, что возможно не имею права обращаться к тебе так, но надеюсь, ты простишь меня. Мой поступок был в высшей степени эгоистичным по отношению к тебе. Прошу у тебя прощения. Но я не могла иначе! Выйти замуж за нелюбимого человека и страдать всю жизнь — не такого будущего я хотела. Еще раз прости, что из-за меня тебе пришлось рисковать своей жизнью. Наша помолвка с князем Вяземским расторгнута. Но жизни в Твери мне больше нет. Эти пересуды за спиной, улыбки в лицо, но шипение в спину... Я больше так не могу! Я приняла решение уехать, и мои родители поддержали его. Я понимаю, что не могу от тебя что-то требовать, но прошу, выполни мою последнюю просьбу. Сегодня вечером я приезжаю в Москву. Попробую устроиться, вдали от всех знакомых и злых шепотков. Встреть меня, пожалуйста. Буду благодарна, если поможешь мне обстроиться на первое время. Большего я не прошу. Еще раз прости за то, что я сделала. Надеюсь, ты не отвернешься от меня, как все местное общество. С искренней надеждой на наши былые теплые отношения, твоя Евгения.

Вот не было печали! И зачем мне этот «привет из прошлого»? Может сделать вид, что ничего не получал? И как вообще она узнала, куда писать? Хотя... Тверь — город не сказать, чтобы большой. Вполне мог тот же дед сказать, куда я уехал. Или сестренка. У нее добрая душа, могла повестись на слезливые речи. Но что делать мне? Встретить ее или проигнорировать?

— Пожалуй, встречу, — решил я вслух. — Заодно сразу расставлю все точки на «и». Чтобы у нее не было никаких иллюзий, и больше она ко мне не лезла. Да, так и сделаю!

От принятого решения стало легче на душе. Действительно, расстались мы тогда мягко говоря не очень. Да еще этот ее порыв к Вяземскому, когда он чуть не погиб... Понятно, что девушка думает лишь о себе, но и последней сволочью я быть не хочу.

Приняв решение, я отправился в институт. Чем раньше решу вопрос с устройством, тем мне же легче будет. Еще ведь и к Боголюбову надо. Причем как-то с ним сойтись так, чтобы это не выглядело подозрительным. И у меня уже был план. Подарок Ольге за прекрасную ночь я еще не сделал, а через нее и ее подругу выйти на Анатолия будет проще всего.

До института от главного управления было всего сорок минут ходьбы, и я решил не тратиться на извозчика. Погода хорошая, а перед встречей с ректором надо привести мысли в порядок. А то телеграмма от Евгении изрядно меня смутила. В этом случае нет ничего лучше пешей прогулки.

Не торопясь идя по улице, я прокручивал в голове свои ближайшие планы и прошедший выпуск. Кобура с револьвером оттягивала пояс, отчего было легкое чувство дискомфорта. Но это дело привычки. Сверху ее прикрывали полы пиджака, однако внимательному взгляду все равно было заметно, что я вооружен. А мне хотелось бы скрыть этот факт от потенциальных неприятелей. Выхватить оружие и наставить его на неожидающего этого врага — очень заманчиво. Ничего удивительного, что я заинтересовался вывеской оружейного магазина, когда проходил мимо.

На входе над дверью у хозяина магазина висел колокольчик, тонко зазвеневший, стоило мне открыть дверь. Сам хозяин в этот момент разговаривал с мужчиной в армейской форме с погонами штабс-капитана. Оба стояли около прилавка с «белым» оружием и обсуждали какую-то саблю, что офицер вертел в руках. Этот прилавок располагался слева от входа и не сильно сейчас меня интересовал, хотя было бы и интересно поглазеть на разнообразный «холодняк». Однако времени на это сейчас у меня не было. Справа располагались полки с винтовками и ружьями. То же не то, что мне нужно. А вот прямо напротив входа лежали револьверы и пистолеты, в том числе для скрытого ношения. Туда-то я и направился.

На прилавке на специальных подставках лежали образцы оружия с табличками под ними. Там указывалось название и калибр. Тут были и револьверы системы Нагана т и пистолеты выходца из Нового света Кольта, был и образец британской промышленности — револьвер Марка Вибли шестой модели. Это был настоящий монстр среди револьверов с калибром аж в одиннадцать с половиной миллиметров. Для сравнения у того же Нагана калибр всего семь и шестьдесят два миллиметра. Схожим с англичанином калибром был лишь пистолет Кольта — одиннадцать и четыре миллиметра. Все остальные образцы крутились вокруг цифры семь — в большую или меньшую сторону. Лично мне выдали револьвер, изготовленный на заводах братьев Наган.

— Желаете приобрести пару своему оружию? — подошел ко мне освободившийся продавец.

Ну да, он наметанным взглядом сразу заметил, как у меня оттопыривается правая сторона пиджака.

— Нет, хочу подыскать более удобную кобуру, чтобы револьвер не мешал, и в то же время не так сильно бросалось в глаза его наличие.

— Понимаю, — кивнул продавец. — Семен Степанович Логинов, — представился он. — Одну минуту, сейчас подберем вам подходящий вариант.

Покопавшись под прилавком, он достал три кобуры, примерно одинакового функционала, отличающиеся лишь материалом и цветом.

— К сожалению, если оружие не предназначено для скрытого ношения, как ваше, то многого мы сделать не сможем. Но кое-что придумать все-таки можно. Вот. Это кобуры для ношения револьверов и пистолетов подмышкой. Обратите внимание, лямки удобно охватывают ваши плечи и не позволяют кобуре соскользнуть с положенного места. Сам револьвер оказывается сбоку — справа или слева в зависимости от того, как вам удобнее, и легко прикрывается пиджаком. Но конечно если его застегнуть или снять, то кобура тут же станет видна. Кроме этого при таком ношении открывается еще один не очевидный плюс — если на вас уже наставили оружие, можно сделать вид, будто вы тянетесь во внутренний карман за вашим кошельком, а вместо этого резко выхватываете спрятанный револьвер. Когда оружие находится на поясе, такого эффекта как вы понимаете достичь невозможно.

— И сколько стоит эта благость? — уже решив, что потрачусь на новую кобуру, уточнил я.

— Вот эта, из крокодиловой кожи — пятнадцать рублей. Эта — из обычной кожи за девять, а вот эта из джинсовой ткани — шесть. Конечно, я понимаю, что из нее делают робу для рабочих в Новом свете, но по прочности она не слишком сильно уступает кожаным изделиям. Если вы не модник, то кобура из этой ткани — очень хороший вариант.

Я модником не был и выбрасывать большие деньги на то, что планируется скрыть от постороннего взгляда, не собирался. Поэтому и выбрал последний вариант.

Покидал оружейный магазин я с чувством удовлетворения. Конечно, револьвер с левого бока тоже вызывал легкий дискомфорт, зато больше не было чувства, будто с меня брюки слетят. В голове вертелись мысли, что надо более подробно изучить представленные образцы, а возможно и выбрать себе что нибудь иное в замен казенного револьвера.

В институте никакого дежурного или другого человека, что сидел бы на входе, не оказалось и мне пришлось обратиться к местным студентам, чтобы уточнить дорогу до кабинета ректора. Идя по коридорам учебного заведения, я обратил внимание, что здесь совсем не было девушек. Все студенты мужского пола, как и преподаватели.

— Здравствуйте, молодой человек, по какому вопросу? — не вставая со своего места, спросил ректор, когда я зашел к нему.

Шикарные усы, круглые очки на носу и полностью лысая голова — вот что первым бросалось в глаза при взгляде на него. Дальше уже я обратил внимание на синий костюм в тонкую полоску светло-синего цвета и пухлые руки, что лежали на столе.

— Григорий Мстиславович Бологовский, вот мои рекомендации, — протянул я ректору письмо.

— Очень приятно, — дежурно улыбнувшись, тот взял бумагу и бегло прочитал ее. После чего его взгляд потеплел, а отношение тут же поменялось.

Даже из-за стола встал и, обогнув его, подошел ко мне пожать руку.

— Игорь Александрович Котельников. Ректор этого замечательного института. Рад, что Борису Федоровичу наконец-то найдется достойная замена! А то поведение молодых людей с каждым днем становится все хуже и хуже. Без постоянного пригляда совсем распоясались!

Вернувшись за стол, он указал мне на один из стульев, что стояли возле приставленного к его рабочему месту торцом стола и полез в один из выдвижных ящиков.

— Хотелось бы услышать подробнее о моих обязанностях и часах работы, — усевшись на предложенное место, сказал я. — Так мне будет проще выполнять свои обязанности.

— Как скажете. Вот, — помахал он пачкой листков перед собой. — Бумаги о назначении я уже давно подготовил. Только фамилию вписать. Что касается ваших обязанностей и часов работы, то здесь все просто. Занятия начинаются в восемь утра и идут до пяти часов с понедельника по субботу. Вы можете в произвольном порядке посещать их. Если на занятии кто-то из студентов ведет себя неподобающе — пресекать. Для этого у вас есть полномочия удалять студента с занятия, в том числе с применением физической силы. Также вы должны пресекать дуэли и конфликты между студентами, следить за их моральным обликом, не допускать пренебрежительного отношения к преподавателям и негативных высказываний в сторону власти. Увы, но последним молодые люди грешат особенно часто. Да что там говорить, — безнадежно махнул рукой ректор, — даже некоторые преподаватели имеют наглость обсуждать решения нашего императора!

— Чтож, спасибо за разъяснения. Не подскажете, кто из преподавателей любит обсудить действия императора? И мне еще нужен список кружков и кто их ведет, а также время, когда они проводятся.

— Да, конечно, — охотно кивнул Игорь Александрович.

Видимо ситуация с дисциплиной в институте совсем аховая, раз он так обрадовался моему появлению и так легко идет мне навстречу.

Получив требуемое и договорившись завтра прийти на первый рабочий день, я покинул ректора. Затем сходил в кадровый отдел института, где меня окончательно оформили как наставника по дисциплине с окладом в сорок семь рублей, после чего я покинул учебное заведение.

Все, с заданием от жандармерии я практически разобрался. Осталось лишь решить вопрос с новой встречей с Боголюбовым. Но это уже отложим на завтра. А сейчас как раз подошло время ехать на вокзал и встречать Старопольскую. И не откладывая в долгий ящик, я вскинул руку, подзывая извозчика.