Жандарм 2

Глава 20

Проснулся я от щекочущих нос запахов еды. Ольги в постели не оказалось, как и в комнате. Но длилось мое одиночество недолго.

— Вот, Григорий, я тебе каши сварила, — зашла девушка с кастрюлькой. — Есть хочешь?

— Не откажусь, — кивнул я ей благодарно.

Пара минут и стол накрыт. Пока ел, ловил нас себе взгляды Ольги. Умильные и одновременно грустные.

— Спасибо, очень вкусно, — отставил я пустую тарелку.

— Не за что. Заходи почаще.

Забрав грязную посуду, так сама и не поевшая девушка вышла из комнаты, оставив меня в смятении. Нет, намеки женского пола я понимаю. Иногда. А тут он более чем прозрачный. Вот только нет у меня к ней чувств, хотя не сказать, чтобы Ольга мне совсем не нравилась. Поэтому обнадеживать ее я не стал и уже хотел попрощаться, когда вспомнил о своем намерении выйти через девушку на Боголюбова.

— Оль, а ты со своей бывшей соседкой продолжаешь общаться?

— Да, а что? — напряглась почему-то девушка.

— Просто мне нужно с Анатолием свидеться, а где он сейчас находится, я не в курсе. Вот, подумал, что может быть Зинаида знает.

— А-а-а, это, — облегченно выдохнула Ольга. — Да, возможно. Я спрошу у нее.

— Буду тебе очень благодарен.

— Ты и так мне уже помог. Это самое малое, чем я могу тебе отплатить, — отмахнулась делано-равнодушно она.

Больше задерживаться у Ольги я не стал и, подхватив сумку, покинул гостеприимную вдову.

Первым делом я естественно направился в управление жандармерии. Институт подождет, а вот начальству о случившемся стоит доложить.

Зайдя на территорию управления, я направился в здание с классами. Нет смысла идти к ротмистру без написанного отчета, а там это будет сделать намного удобнее. Никого не потревожу, да и с мыслями соберусь.

Поздоровавшись с дежурным офицером на входе, взгляд скользнул по доске с расписанием дополнительных занятий, напомнив мне о собственном желании посетить уроки фехтования. Благо они будут не сегодня, а только завтра.

Найдя свободную аудиторию, я достал из сумки чистые листы, которые уже подходили к концу, и где-то за полчаса подготовил отчеты. Причем не только о нападении студентов, но и свои соображения по поводу мастерской в институте. И только после этого отправился к Алексею Петровичу.

— Корнет? — удивился ротмистр, когда я зашел к нему в кабинет. И тут же подобрался, понимая, что просто так я к нему в середине недели не явился бы. — Что случилось?

— Стычка со студентами, закончившаяся задержанием полицией. Вот здесь я все описал, — передал я ему пару листов.

— Хм-м... ну, это ожидаемо. Судя по тому, что вы написали, вам ничего не грозит. В институте учатся преимущественно мещане. А дворяне не стали бы так подставляться. Но на всякий случай даю вам свое слово, что если дело примет серьезный оборот, то можете рассчитывать, что мы подберем вам надежного адвоката и выдадим средства на оплату его услуг.

— Благодарю, — щелкнул я каблуками. — И вот еще, — подал я отдельно уже отчет о мастерской.

— Снова ваши предположения? — прочитав первые пару строк, усмехнулся Агапонов.

Но вот дальше по мере прочтения его лицо уже не оставалось столь же благодушным и покровительственным.

— А вот сейчас — хвалю, — посмотрев на меня, серьезно сказал Алексей Петрович. — Это уже не выдумки, как с опиумом. Это действительно необходимо проверить. Я подам запрос, чтобы уточнить — во всех ли учебных заведениях так относятся к сохранности опасных химикатов, а заодно напишу записку в ведомство Савелия Лукича. Пусть его филеры проверят, насколько легко можно добыть реагенты для взрывчатки и в каких количествах. Если все настолько плохо, как вы описали, то ваши выводы будут поданы на самый верх, — поднял палец в потолок Агапонов и со значением посмотрел на меня.

— Благодарю за доверие, — снова щелкнул я каблуками, как и положено младшему и подчиненному офицеру перед старшим.

— Надеюсь, это все?

— Так точно!

— Тогда можете идти.

Управление я покидал в уже приподнятом настроении. Помощь при возникновении неприятностей из-за нападения мне пообещали, от моих выводов по мастерской не отмахнулись и даже начнут дополнительную проверку. Что еще надо? Пожалуй, только довести до конца дело с моим прошлым предположением. Если я смогу доказать, что был прав, то моя репутация у Агапонова еще сильнее вырастет, а там глядишь и новое звание дадут и задание поинтереснее, чем следить за студентами.

Поэтому я решил плюнуть и пока не идти в институт, а направился в сторону вокзала. Конечно, на сам вокзал мне не нужно, но вот городовой, что помогал мне при задержании бомбистов, служит рядом с ним. И я надеюсь его застать на «рабочем месте».

Просто так подойти и попросить свести меня с офицерами полиции, что могут дать или собрать нужную мне статистику по задержанным и их состоянии на момент задержания, я конечно не мог. Городовой меня пошлет и правильно в принципе сделает. Нужно было сначала расположить его к себе, а потом уже и подвести к необходимому разговору. И у меня есть мысль, как это сделать!

Не большая прогулка пошла мне на пользу, а свежий ветер выдул из моей головы тяжелые думы.

Подходя к околотку, я заметил нужного мне городового.

— Никифор Алексеевич, — окликнул я вышагивающего по улице важного от доверенной ему должности городового.

Всю голову сломал, напрягая память, чтобы вспомнить имя помогавшего мне полицейского! Но все же смог не опростоволоситься.

— Да, — повернулся он на мой голос. — Григорий Бологовский?

А вот городовой узнал меня сразу и даже на имени не споткнулся.

— Верно.

— Снова бомбисты где завелись? — насторожился усач и зыркнул по сторонам.

— Слава богу, нет. Я поблагодарить вас хотел. За помощь.

Городовой удивленно крякнул и приосанился. Поди не каждый день к нему дворянин с благодарностями подходит.

— Если бы не вы, то меня и на этом свете уже могло не быть, — приветливо произнес я. Впрочем, тут я не особо кривил душой. Действительно ведь без него мог и погибнуть тогда. — Уж извините, что раньше не подходил. Служба, сами понимаете.

Городовой важно кивнул, не забывая впрочем о моем более высоком положении. Вышло это у него на удивление ловко. Вроде и признает, что я прав, но при этом не забывает своего места и не смотрит на меня после моих слов свысока.

— Вот, примите небольшой дар, — вытащил я из своей сумки бумажный пакет с завернутой в него бутылкой шустовского коньяка.

Я ведь помню его состояние на момент нашей первой встречи. Сейчас он не такой красный, как тогда, значит, мое предположение было верным. Никифор Алексеевич тогда маялся сильным похмельем. И все равно не сплоховал!

— Не стоило, ваше благородие, — приняв дар, польщенно произнес он, не скрывая улыбки.

Но возвращать пакет с коньяком обратно не стал, а задумался, куда его можно деть, чтобы руки освободить. Не положено ему в патруле с посторонними предметами ходить. Я его затруднения предвидел, а потому предложил свистнуть кого-нибудь из детей, что мимо по улице бегают, и заплатить тому за доставку ценного подарка до дома городового.

— А не сопрут? — засомневался Никифор Алексеевич.

— Неужто здесь нет того, кто часто мимо бегает и всегда на виду? С кого за пропажу и спросить потом можно?

— И то верно, — кивнул городовой и, оглядевшись, подозвал пацаненка лет десяти.

Разобравшись с презентом, повеселевший городовой, осмотрелся, нет ли где нарушения общественного порядка, и вновь повернулся ко мне.

— Никифор Алексеевич. У меня к вам просьба, надеюсь, подсобите.

— Помочь я всегда готов, — тут же выпятил тот грудь вперед. — А что нужно?

— Да вот заела меня одна мысль, никак ее выкинуть не могу, — перешел я не доверительный тон. — Мнится мне, что люди, когда не трезвые или в помутненном рассудке, чаще закон нарушают.

— Так это не новость, — хмыкнул усач. — Сколько раз я сам, приняв на грудь, такое творил, что потом стыдно было. Но закон при этом не нарушал, — тут же опомнился городовой от накативших воспоминаний, и сосредоточенно посмотрел на меня.

— Да, я и сам бывало чудил, — понимающе усмехнулся я, и мой собеседник тут же расслабился. — Но ведь есть те, кто не просто дебоширит, а и серьезные проступки совершает.

— Это да, бывает.

— А нет ли в полиции какой статистики, кто чаще закон преступает? Трезвый человек, или под влиянием алкоголя или иного препарата?

— Не слышал о таком, — почесал подбородок Никифор Алексеевич.

— А если собрать такую статистику? Хотя бы за неделю? Прежде всего меня интересует — преступают ли закон люди, принявшие опиум.

— Не знаю, ваше благородие. Может и можно. Только где я и где эта ваша статистика? — развел тот руками.

— Ну так может посоветуешь кого? А лучше — представишь нас друг другу? Я в долгу не останусь.

Городовой крепко задумался, даже глаза в кучку свел.

— К Роману Аркадичу можно пойти, — через три минуты неуверенно произнес он. — Если кто и согласится, то только он. Другие или сразу в отказ пойдут, или причину, почему не могут сделать, найдут. Как пить дать!

— А что за Роман Аркадьевич?

— Так Тенетов. Коллежский секретарь нашего участка.

Снова Тенетов! Не зря мне на ум он приходил, когда про статистику думал. А вот имя-отчество я его и позабыть успел.

— Мне бы с ним поговорить тогда. Сможешь свести нас?

— Завтра подойти смогете? — задумчиво почесал подбородок усач. — Я до завтра точно с ним встречусь, спрошу.

— Тогда до завтра, — кивнул я.

Распрощавшись с довольным городовым, я наконец двинулся в институт.

Территория учебного заведения походила на растревоженный улей. Новость о вчерашнем событии уже облетела весь институт, и студенты гудели, обсуждая случившееся. Но услышать их мнение не удалось — все замолкали, стоило мне оказаться рядом, и возобновляли разговор лишь, когда я проходил мимо.

Ректор оказался не у себя, а в деканате. Там же находились все деканы и оба проректора, что горячо обсуждали происшествие, но на мгновение затихли, стоило мне войти в помещение.

— А вот и один из участников события, — язвительно заявил Истринов.

Тот самый, что утверждал, будто в споре рождается истина и сразу мне не понравился своим пренебрежительным отношением ко мне.

— Григорий Мстиславович, — взмахнул руками ректор, — ну где вы ходите? Мы уж грешным делом подумали, что вас все еще держат в полиции. Но я туда звонил, и мне сказали, что вас еще вчера отпустили.

— Его отпустили, а вот студентов до утра продержали, — не унимался Истринов. — Хотя должны были наоборот! Зачем вы стреляли в студента? — это уже был прямой выпад в мою сторону.

Но я его проигнорировал, молча пройдя на «свое» место и усевшись, обвел присутствующих равнодушным взглядом.

— А что собственно не так? — вскинул я бровь.

— Что не так?! — взорвался Истринов.

Видимо он являлся неформальным лидером тех, кто поддерживал сторону учащихся. Вон, пара деканов тоже смотрят на меня неодобрительно, но голос пока не подают. А вот остальным пока просто интересно, что я скажу.

— Вы открыли огонь из револьвера по студентам! — продолжил Роман Наумович. — Ранили одного из них! Причем серьезно! Кирилл Посеребренный теперь минимум месяц не сможет на занятия ходить!

— Он из бедной семьи? — тут же уточнил я.

Мой вопрос сбил набиравшего воздуха в грудь Истринова и заставил сказать не то, что он хотел.

— Нет, но какое это имеет значение?

— Самое прямое. Если его семья обеспечена, то они могут себе позволить настой регенерации. Я сам однажды испытал на себе его применение. Стоит недешево, зато больницу студент покинет в тот же день.

— Это не имеет значения, — все же Истринов смог взять себя в руки и вернуться к изначально задуманному «наезду». — Вы не имеете права стрелять в учащихся. Я требую увольнения Григория Мстиславовича с должности. Он превысил свои полномочия!

— Забавно, — сложил я руки на груди и посмотрел на декана факультета точных наук как на бабочку под микроскопом.

Тот от моего взгляда поежился, но отступать явно был не намерен.

— Забавно, — повторил я. — Я так понимаю, все уже в курсе, что произошло? — ответом мне были кивки ученых мужей. Несколько спокойных и парочка настороженных. — Тогда мне непонятна ваша реакция, — вернулся я к Истринову. — Если все в курсе, то знают, что это студенты напали на меня. С оружием в руках. И я защищался. Причем первый выстрел был предупредительным — в воздух. Меня не послушали и вот тогда, защищая свою жизнь, я и выстрелил уже по нападавшим. Но и тогда я бил не насмерть. Да и произошло это после занятий, то есть, когда я уже не выполнял свои обязанности наставника. И вот тут вы мне заявляете, что это я напал и нарушил свои обязанности. Это и выглядит забавным. Вы либо не в курсе события, либо являетесь подстрекателем тех студентов, а сейчас пытаетесь их выгородить.

— Да как вы... — декан захлебнулся воздухом от возмущения и не смог выдавить ни слова.

На помощь ему пришел ректор.

— Григорий Мстиславович, давайте не будем делать скоропалительных выводов. Полагаю, Роман Наумович так близко принял событие к сердцу, потому что один из студентов подает определенные надежды на его факультете и в какой-то степени является протеже нашего коллеги.

Я хотел сказать что, когда такие же скоропалительные выводы сделал сам Истринов, ректор что-то молчал, но не стал. Не зачем сейчас начинать бодаться еще и с ним. Все же до этого он меня поддерживал, а совсем без союзников среди руководства института мне не обойтись. Вместо этого я сказал иное:

— Тогда предлагаю дождаться официальной бумаги из полиции. Они разберутся, кто виноват, а кто жертва.

— Эти разберутся, как же, — вернувший дар речи, пробурчал Истринов.

Но его запал уже иссяк, так что я лишь смерил его взглядом и отвернулся.

— Тогда так и поступим, — произнес ректор.

— Но до этого момента я требую поставить задержанных студентов «на карандаш» и сделать им выговор, — жестко заявил я, подавшись грудью вперед.

— Но-о... — растерялся ректор.

— Пока что устный, — снова облокотившись на спинку стула, «смягчился» я. — Оставлять подобное безнаказанным не следует! Полиция конечно разберется, но их бумага лишь подтвердит сказанное мной. И позволит отчислить нападавших. При необходимости.

Я то давил на деканов, описывая самые жесткие последствия для учащихся, а значит и для репутации института, то «делал шаг назад», позволяя им облегченно выдохнуть. Это давало мне вести разговор и фактически ставить свои условия. А то вон до чего дошли! Меня же обвинять удумали!

— Да, устный выговор сделать стоит, — поспешно согласился Игорь Александрович. — Коллеги. Раз мы выяснили вопрос, то предлагаю больше не задерживаться и идти к студентам.

Деканы стали подниматься со своих мест, и двинулись к выходу. Лишь «лохматый» декан философов Пирожков, проходя мимо меня, пожал руку и тихо сказал:

— Так и надо с этими недорослями!

Чтож. Пожалуй, пока что инцидент исчерпан. Посмотрим, что будет на занятиях.

— Илья Иванович, — предупредительно постучав в дверь, заглянул к купцу его помощник.

— А-а-а, Потап. Заходи, — махнул своей лапищей Посеребренный из-за стола.

— Я выяснил, что произошло вчера вечером с вашим сыном, и кто в него стрелял.

Помощник встал перед столом купца, ожидая его разрешения говорить.

— Рассказывай.

— Пятеро студентов, один из которых ваш сын, напали после занятий на нового наставника по дисциплине, — уже на этих словах купец нахмурился, но перебивать помощника не стал. — У того оказался с собой револьвер, которым он сначала выстрелил в воздух, а когда не помогло, выстрелил в вашего сына.

— Почему в него?

— По словам других студентов, именно ваш сын был тем, кто и подбил их «поучить уму нового преподавателя». И во время нападения именно он скомандовал нападать на наставника.

— Замена растет, — гордо раздулся купец. И тут же сдулся. — Жаль, что не думает, как дело провернуть, прежде чем его начинать. Ну а кто этот наставник?

— Григорий Бологовский. Из тверских дворян, — еще больше печали вселил в своего работодателя помощник. — Род из угасающих. От них осталось лишь три человека. Сам Григорий, его младшая сестра и дед — глава рода. В Москве у них связей вроде нет, вот только нынешний глава рода, Борис Леонидович Бологовский, раньше был генералом. Кое-какие связи вполне могли остаться. Тем более что в институт Григория приняли по рекомендации. Чьей — выяснить не удалось. Сам Григорий — бывший поручик, ушел в отставку по ранению. Служил на границе, имеет боевой опыт.

— Мда-а... С кондачка не решишь, что тут делать, — задумался Илья Иванович.

Пусть по словам помощника конфликт спровоцировал его сын, но для купца это было неважным. В их деле без конфликтов и чуть ли не открытых войн капитал не нажить. Так что пускай учится, шишки зарабатывает. Потом пригодится. А вот спускать кому бы то ни было нападение на сына он не собирался. И жене обещал, и репутацию растерять можно, если противники прознают, что о младшего Посеребренного «ноги вытер» простой учитель.

— Значит, силой мы его сейчас наказать не можем. Тогда будем бить по тому, что более ценно у дворян, — тяжелым взглядом посмотрел он на помощника. — Ударим по его чести!