Герой высшего качества

Глава 6 Некрополь Петрона

До Мерцающих топей они на этот раз добрались, не встретив никого.

Тут все было так же, как и раньше: огоньки скакали по кочкам, травы пахли изо всех сил, брызгуны, тармаши и проглоты гребнепузые таились в трясине, выжидая, когда к ним явится еда, лягушки квакали, насекомые жужжали, а всякие прочие твари радовались жизни.

Но едва стало ясно, что придется идти в болото, пони горного происхождения показали, что они, конечно, готовы стерпеть многое, но далеко не все. Скакун Бешеного Сони просто встал, его примеру последовал конь Ганди-Ла, а рыжегривый вдобавок тяпнул хозяина за коленку.

— Эй, ты чего? — обиженно воскликнул Егор.

— Они боятся, — сказал рахива. — Можно попробовать успокаивающее заклинание.

— Чтобы на нас упал навоз? — проявил неожиданную догадливость Махот. — Лучше не надо.

Он спешился и попытался вести пони в поводу, но тот заартачился и шевелить ногами не пожелал. Взревев от натуги, Бешеный Соня сдвинул его с места, так что на земле остались четыре аккуратных канавки от копыт.

— Нет, это не наш метод, — сказал Егор. — Давай, пробуй свое заклинание, только мы отойдем сперва.

Он хотел спрыгнуть с седла изящно, но вышло нечто вроде приземления свалившегося с дерева престарелого сатира. В коленках хрустнуло, поясница заболела, и стало ясно, что организм, привыкший располагаться на стуле, не собирается так легко привыкать к сидению на конской спине.

Ганди-Ла остался рядом с лошадьми, а они на пару с Бешеным Соней отошли метров на десять и залегли в кустах. Рядом обнаружился Аладдин, обзаведшийся здоровенной каской, что все время сползала ему на лоб, и старым, покрытым патиной щитом из меди.

— Так-то оно безопаснее, — пояснил он, поймав удивленный взгляд Егора.

— Приступим, — сказал рахива, резко свел ладони и непонятно чем произвел звук, более присущий дребезжащим оконным рамам, чем обладающим разумом существам.

Егор сжался, ожидая, что пойдет дождь из лягушек, земля разверзнется, или явятся кровожадные, одержимые жаждой убийства демоны, или пони превратятся в брызгунов, или солнце в небесах извергнет реку плазмы…

Но не произошло ничего, то есть вообще ничего.

— Ох уж эти маги, — ворчал Аладдин, поправляя сползавшую ему на нос каску. — В какой мир тебя ни закинет, всегда каждый второй или третий из них с прибабахом… И ладно, если еще с небольшим и тихим… а то норовят в тайны мироздания проникнуть, все оттуда выковырять… Эйнштейны драные!

— Вот так удача! — воскликнул Ганди-Ла. — Все получилось. Идите сюда, любуйтесь результатом!

Егор выбирался из кустов с осторожностью, помня о том, что могут быть заклинания замедленного действия. Подошел к своему пони и поначалу не обнаружил никаких изменений, но затем глянул рыжегривому в глаза…

Тот смотрел, точно наркоман, только что вернувшийся из похода по кафе-шопам Амстердама — бессмысленно и весело, и, похоже, даже пытался улыбаться, только выходило это у него не очень хорошо.

— Идет, — сообщил Бешеный Соня, потянув за повод и обнаружив, что его скакун послушно следует, куда ведут. — Это великое заклинание! Ты отличный колдун. Или наоборот.

Одурманенные магией пони позволили завести себя в болото, так что под копытами зачавкала поначалу грязь, а затем и вода. Ни один из них даже ухом не повел, когда из зарослей камыша вылез тармаш и зарычал, пуская с желтых клыков ядовитую пенистую слюну.

— А ну, кыш! — Махот вскинул дубину, хищный обитатель Мерцающих топей решил, что знакомство с такой «палочкой» в его планы не входит, и убрался обратно в камыши.

Идти в этот раз было много легче, чем в прошлый, — возможно потому, что их вел рахива, для которого любая трясина что дом родной, или оттого, что Егор приобрел кое-какой опыт выживания в напичканных магией болотах. Они обходили опасные места, почти не встречали чудовищ крупнее жаб, разве что приходилось время от времени оттаскивать Ганди-Ла от интересных с точки зрения «общемагической науки» объектов.

Дождь продолжал моросить, а Аладдин, летевший неподалеку, брюзжать:

— Что за жизнь? Я, достойный сопровождать самого Конана-варвара, Эарендила или Акакия Матвеевича Потогон-Серпуховского, вынужден топать по болоту в компании плюгавого пацана и его придурошных спутников. Все происки врагов! Но я им покажу, где драконы зимуют! Хотя маг на что-то годится, да и здоровяк, когда не спит, тоже… Ну, а этот, — он смерил Егора критическим взглядом, — в общем, еще работать и работать…

Остались позади два исполинских дерева, чьи корни наверняка расползались под доброй половиной Мерцающих топей, и начали встречаться островки, населенные всякой чудной живностью.

Они видели птиц без крыльев, умеющих бегать по поверхности воды, ярко окрашенных змей-телепортанток, освоивших заклинание мгновенного переноса себя через пространство, карликовых донных слонов, что прятались под водой, выставив наружу лишь кончик хобота.

Дважды Махоту пришлось браться за дубину, а единожды даже пустить ее в ход, когда из трясины выползло нечто бесформенное, но с хорошо различимой пастью о восьми зубах.

— Великолепный образец магиезависимого эндемичного организма в стадии формирования! — сообщил Ганди-Ла с такой радостью, словно увидел близкого родственника. — Он еще не решил, каким ему быть, или умеет менять цвет и форму, маскируясь под объекты окружающей среды… Не убивай его!

Но было поздно — дубина опустилась, раздалось громкое «чвак!», и от эндемичного организма осталось только крошево зубов, а также один глаз, укоризненно смотревший из лужицы, куда его отбросило мощным ударом.

— Он хотел съесть. Меня, — сурово проговорил Бешеный Соня.

Рахива поморщился.

Для ночлега выбрали один из островков, большой, размером с баскетбольную площадку, поросший кривыми березками, и некоторое время потратили на то, чтобы изгнать оттуда местную живность.

Не желавшие уходить в болото бескрылые птицы вопили, тыкали клювами, так что Егор обзавелся парой ран на ногах и звоном в башке.

— Чего-то есть охота, — заявил он, когда «зачистка» была успешно закончена.

— Так готовь, — сказал Махот.

— Ну, ваще… а почему я?

— Я был проводником, Бешеный Соня сражался, тебе тоже нужно что-то для всех сделать, — объяснил Ганди-Ла.

— Но я герой, а не геройское это дело с едой возиться, — попробовал отбиться Егор и в поисках поддержки глянул в сторону березки, на ветвях которой устроился мрачный советчик.

Но тот сделал вид, что этого взгляда не заметил.

— В общем да, так и есть, — признал рахива. — Но ведь герой должен быть справедливым. Так?

На это Егор не нашел чего возразить, и пришлось ему заниматься ужином: идти за водой, которую Ганди-Ла очистил с помощью голубоватого сияния, вешать котел над костром, сыпать крупу и класть куски сушеного мяса, а затем сидеть с ложкой рядом, помешивать и следить, чтобы не подгорело.

Тут уж Аладдин решил, что пора прийти на помощь, и начал давать советы, как сделать походное блюдо лучше: посыпать его золой из костра, сорвать и накрошить вон ту травку, что именуется дура двузубая, или быстро сбегать километром южнее, там имеются заросли дикого лука…

Егор крепился и старался не слушать, что бормочет кружившийся над костром советчик.

— Готово, — сказал он, в очередной раз попробовав кашу и определив, что она разварилась.

— Великолепно! — возликовал Ганди-Ла. — Эй, здоровяк, иди ужинать!

Но тут выяснилось, что Бешеный Соня задремал, что означало — проснется в лучшем случае к утру.

— Ничего, оставим его порцию в котелке, — решил Егор. — Заодно он его и вымоет.

Каша оказалась не только съедобной, но и вкусной, и, не исключено, благодаря тому, что ни один из кулинарных советов Аладдина так и не был воплощен в жизнь. Вдвоем они опустошили котелок наполовину и, прикрыв крышкой, оставили рядом с костром — чтобы не остыл.

В этот раз Егор отстоял на страже первую половину ночи, ничего интересного не увидел и не услышал, а затем с чистой совестью разбудил себе на смену рахива и завалился спать.

Несмотря на дождь, холод и зудевших над ухом комаров, выспался Егор отлично.

Немалое время ушло на «ритуал» пробуждения Бешеного Сони, который оказался искренне удивлен тем, что проспал ужин и едва не проспал завтрак. Остатки каши с мясом перекочевали в желудки, вымытый котелок занял место в седельной сумке, и маленький отряд двинулся дальше на запад.

Наложенное вчера успокаивающее заклинание более не действовало, и пони поначалу заартачились, не желая идти в болото.

— Это вы зря, — сказал Ганди-Ла. — Тут трясина со всех сторон, и либо вы пойдете, либо останетесь тут.

Егор не ждал, что положение вещей дойдет до бессловесной скотины, но после слов рахива скакуны одновременно прекратили сопротивление. Сегодня они, правда, нервно дергали ушами, при малейшем шорохе вздрагивали и испуганно поглядывали по сторонам, но самое главное — шли.

А большего от них никто и не требовал.

Где-то около полудня, когда облачная пелена над головами лопнула и открылся желтый лик Оро, местного солнечного бога, на горизонте возникла темная полоса — опушка леса на границе Мерцающих топей.

— Дошли, — радостно объявил Аладдин, — а то надоела мне эта сырость, грязность и все такое.

Егор ничего не сказал, хотя ему очень хотелось намекнуть, что на долю порхавшего в небесах советчика не досталось и десятой доли тех сложностей, что выпали ему, простому трудовому герою.

— Надо быть наготове, — заметил Бешеный Соня, когда лес приблизился и появилась возможность разглядеть отдельные деревья. — Там засада может быть. Слуги Пожирателя.

Ганди-Ла кивнул, а Егор в очередной раз с досадой подумал, что зря послушался Аладдина и не купил даже завалящего клинка — чтобы было что взять в руки в случае опасности, если даже и не помочь сподвижникам, то хотя бы придать им уверенности своим воинственным видом.

Но на твердой земле их никто не встретил, не считая большой черной вороны, что сидела на сосновой ветке и пару раз приветственно каркнула. То ли последователи Аш-Райтана потеряли след беглецов, то ли не рискнули сунуться в Мерцающие топи, поехали в обход и отстали.

В любом случае, никто не начал стрелять из зарослей или бросаться в атаку.

— Так, и куда нам дальше? — спросил Егор, делая вид, что размышляет, а сам требовательно глядя на Аладдина.

Ганди-Ла еще вчера вечером признался, что западнее Мерцающих топей никогда не заходил, а Бешеный Соня в ответ на вопрос о Некрополе Петрона вытаращил глаза и заявил, что делать там честному человеку нечего.

— Тут недалеко, — советчик от важности слегка раздулся. — Держите на северо-запад, и не промахнетесь.

— На северо-запад, — повторил Егор для спутников и полез в седло.

Пони на этот раз намного терпимее отнесся к наезднику, да и тот ощутил себя верхом куда увереннее. Болото исчезло за деревьями, потянулся лес, почти сплошь хвойный и очень темный, с властвующими под сводами запахами сырости, гнилого дерева, хвои и перезрелых грибов.

Грибы и вправду попадались часто, но в основном мухоморы и поганки совершенно чудовищных размеров.

— Вот так штука! — воскликнул Ганди-Ла, увидев красно-белый зонтик размером с тарелку. — Это неспроста! Свидетельствует о высоком некромагическом фоне и реликтовом излучении…

— Некрополь близко, — перевел Егор высказывание рахива на нормальный язык.

Первое захоронение они встретили уже через полчаса, объехав длинный овраг и наткнувшись на полянку, в центре которой из земли торчала прямоугольная глыба черного камня.

Бока ее покрывали письмена, вроде бы не высеченные, а выжженные на гладкой поверхности. Кривые строчки переплетались, создавая ощущение, что их наносили в спешке, но при этом образуя сложный, ритмичный узор и притягивая взгляд так, что его трудно было отвести.

— О, я чувствую аттрактивную магию, — сказал Ганди-Ла. — А также завязку агрессивной псевдоживой силы… Наверняка тут покоится один из так называемых Стражей Некрополя, созданных для защиты его территории от посягательств грабителей и любопытных. Надо посмотреть поближе…

— Стой! Не надо! — воскликнули в один голос Егор и Аладдин, но второго рахива не услышал, а на слова первого не обратил внимания.

Его пони ступил на поляну, и буквы на монолите дрогнули, задвигались, точно собравшиеся взлетать мухи. Через миг они и вправду сорвались с поверхности черной глыбы, бешеным роем закружились вокруг. Земля разошлась, точно вода, и из нее выскочило существо, явившееся прямиком из кошмарного сна.

Собачье тело, на боках блестят пластинки чешуи, вполне человеческую голову «украшает» оскаленная пасть, а от макушки по хребту до хвоста идет гребень из ало-зеленых топорщащихся игл.

— Ой, что-то я сделал не так. — Признав это, Ганди-Ла проявил потрясающую догадливость.

— Хр-р-р-р… — сказала тварь, роняя наземь черную густую слюну, и ринулась в атаку.

Ее прыжок был красив и занимателен с точки зрения аэродинамики и геометрии и завершился бы где-нибудь в районе шеи рахива, не встреться на полдороге большой твердый предмет под названием «дубина».

Бешеный Соня покинул седло и вступил в бой воистину с удивительной прытью.

— Ага-га! — заорал он, глядя, как Страж Некрополя, рассеивая выбитые зубы, отлетает прочь. — Знай наших!

— Да! — поддержал Егор, пытаясь не свалиться со вставшего на дыбы пони.

Конь Ганди-Ла впал в ступор и замер, а скакуна Махота била крупная дрожь, он пятился, но бежать не пытался. Наверняка понимал, что в темно-синем лесу могут таиться всякие опасности и лучше далеко от хозяина не отходить.

Страж Некрополя грянулся оземь, но мгновенно вскочил и атаковал вновь. На этот раз он уклонился от дубины Бешеного Сони. Припал к земле, пропуская над собой брошенный огненный шар. Хлестнул по бокам змеиный хвост, и тварь прыгнула на Махота.

Тот перехватил ее одной рукой, а затем Егор на какое-то время потерял сражавшихся из виду, поскольку все же выпал из седла. Ударился копчиком с такой силой, что из глаз посыпались искры, а когда чуть пришел в себя, Бешеный Соня и страж напоминали скульптуру «Самсон, разрывающий пасть льву».

Только Самсон в этот раз был одет, а лев попался мелковатый, но зато настойчивый.

— Давай! Рви! Как грелку! — вопил сверху Аладдин, с упоением выполнявший роль фаната-болельщика.

Рывок, кряхтенье, надсадный хруст, и башка Стража распалась на две половинки. Он завыл непонятно чем, превратился в облако черного дыма, а то втянулось в землю. Летавшие буквы устремились к монолиту, уселись на свои места и сделали вид, что ничего на самом деле не было.

— Готов! — рявкнул Бешеный Соня и нагнулся за упавшей наземь дубинкой.

— Готов, — подтвердил Аладдин и ехидно посмотрел на Егора. — Один сражался, другой колдовал, и только ты отважно прятался в тылах, да еще и бился собственным тылом о землю.

— Я геройски руководил… — проговорил Егор, чувствуя, как алеют уши.

Ведь и в самом деле герой — он, и он должен встречать грудью всякую опасность, что угрожает всем. Но что, с другой стороны, он может, не имея оружия, не умея сражаться и даже просто ездить верхом?

— Пожалуй, я не буду рассматривать эту штуку поближе, — сказал Ганди-Ла, щуря желтые глаза.

— Не надо, — согласился Махот. — А то он снова вылезет. Поехали дальше?

Рыжегривый пони подошел к Егору и боднул в плечо, как бы говоря: «Ты чего тут расселся?» Под взглядами сподвижников, вроде бы не насмешливыми, но все равно неприятными, Грачев забрался в седло, и они поехали в обход поляны, через густой, затянутый паутиной ельник.

Ушибленную задницу при каждом толчке дергала боль, и очень хотелось ругаться.

Примерно через сотню шагов лес, только что густой и непролазный, точно колючая изгородь, закончился. Деревья остались позади, а впереди раскинулся Некрополь Петрона, более похожий на город, чем на кладбище.

Громадные здания, сложенные из голубовато-серых «кирпичей» неправильной формы, рядами стояли вдоль замощенных желтыми плитами улиц, и все они были разными. Одни топорщились множеством башенок с окошками-бойницами, другие напоминали об унылой советской архитектуре, третьи представляли собой пирамиды, четвертые увенчивались огромными куполами.

На первый взгляд ни одно не походило на другое, и все казались целыми.

— Это место выбрал для захоронения один из людских правителей, чье имя было Петрон, и случилось это пять тысяч пятьсот семьдесят лет назад, — Аладдин говорил торжественно и спокойно, без привычного сарказма и раздражения. — Его наследники захотели лежать здесь же. Они были могучи, короли-колдуны первого в Нифигляндии человеческого государства, и тысячи подданных исполняли любую их прихоть. Перед смертью владыка выбирал все, что хотел забрать в пасть Пожирателя, и ему это беспрекословно отдавали. Маги создавали Стражей, чтобы никто не посмел потревожить Некрополь, соревновались в изобретении смертоносных заклинаний долговременного действия. Большая часть из них функционирует до сих пор. Сечешь, дубина?

Заслушавшийся Егор не сразу сообразил, что обращаются к нему.

— Да, — сказал он.

— Вот и я скажу «да»! — подхватил Ганди-Ла. — Вам не видно, но воздух прямо дрожит от могущественной древней магии! Ох жуть! Такого я не зрел даже в Небесной Пирамиде, и все так переплетено, запутано…

— Ты сможешь в этом разобраться и отыскать безопасный путь внутрь? — спросил Егор.

— Нечего искать. Его просто не существует, — рахива заулыбался. — Ты знаешь, куда нам идти?

— Нет.

— Значит, будем двигаться наугад, проверяя каждый локоть и заглядывая во все уголки. В Некрополе сгинуло больше искателей приключений, магов и грабителей могил, чем в любом другом месте Нифигляндии. Возможно, что некоторые из них до сих пор живы, бродят внутри, попав во временную ловушку.

Егор нахмурился:

— Тогда почему мы никого не видим?

Улицы были пустынны, никто не ходил меж зданий, на самом деле — гробниц, лишь блестели на солнце крыши и торчали на перекрестках молочно-белые и черные обелиски.

— Потому, что мы находимся за пределами кокона энергии, внутри коего масса эквивалентна времени, и частица, решившая покинуть его, натыкается на горизонт событий, — понес Ганди-Ла ерунду, из которой в общем стало ясно, что нужно войти в Некрополь, чтобы увидеть, каков он на самом деле, а то, что предстает глазам снаружи, — в некоем роде иллюзия.

— Идем? — спросил Бешеный Соня, всегда отдававший действиям приоритет перед словами.

— Обязательно, — кивнул Егор и направил пони туда, где земля уступала место шестиугольным плитам из желтого камня, состыкованным так плотно, что не было видно зазоров.

В тот момент, когда под копытами зацокало, небосвод мигнул, точно солнце вздумало погаснуть. Егор испуганно завертел головой и обнаружил, что со светилом все в порядке, зато Некрополь изменился.

За мгновение он постарел на тысячелетия, гробницы обзавелись трещинами и проломами в стенах, посреди улицы объявился лежащий на боку скелет в ржавой кольчуге и истлевших штанах. И только мостовая да выраставшие из нее обелиски остались теми же самыми, словно время, пусть даже эквивалентное массе, энергии и черт знает чему еще, не имело над ними власти.

— Мы вошли, — сказал Ганди-Ла. — Осталось сделать дело, а потом отыскать выход.

За спинами путешественников, там, где должен был находиться густой ельник с пятнами серой паутины на ветвях, переливалось радужное нечто, похожее на стенку мыльного пузыря, и тянулось оно в обе стороны, сколько хватало глаз, кольцом охватывая город мертвых.

— Это что? — Егор выпучил глаза.

— Я же говорил — горизонт событий, — непонятно пояснил рахива. — Смотри, у этого костяного бедолаги есть меч. Может, он тебя устроит, и мы сможем смыться отсюда по-быстрому?

Скелет и вправду сжимал клинок, и выглядел тот внушительно — длинное, прямое лезвие без единого пятнышка ржавчины, серебряная рукоять с яблоком навершия, изящная крестовина.

— Гномья работа, — тоном знатока заявил Аладдин. — Хорошая штука для того, кто умеет ей владеть и обладает физической силой. Для тебя не годится. Придется искать что-нибудь особенное, то бишь шарить по гробницам. Занятие неприятное, неблагородное и опасное, я понимаю, но делать нечего.

— Прикинь, не устроит… — печально сказал Егор, понимая, что в данной ситуации советчик прав.

Они подъехали к скелету, и практичный Махот спрыгнул с седла, поднял валявшийся рядом с мертвецом мешок. Тот негромко звякнул, треснули гнилые тесемки, и стало видно, что там лежат крупные золотые монеты вперемешку с драгоценными камнями.

— Пригодится в дороге, — вид у Бешеного Сони был до ужаса довольный. — И меч возьмем. Продадим.

— Но это… как же… грабеж ведь — не геройское дело? — воспротивился Егор.

— Какой грабеж? Ты с ума сошел? — напустился на него Аладдин. — Дареное не дарят, награбленное не грабят, а просто забирают. Кроме того, кто будет спонсировать твою поездку к замку Темного Властелина? Фонда Сороса и бюро студенческих обменов в этом мире нет. Деньги и в Нифигляндии деньги, и без них вообще никуда. Пускай берут, и побольше, побольше!

Ганди-Ла и Махот слышать советчика не могли, но мыслили, судя по физиономиям, схожим образом.

— Э… конечно, да… все в порядке, — начал поспешно оправдываться Егор. — Голову напекло…

— Это бывает, — с облегчением согласился рахива. — Двигаем дальше?

— Да… только надо эти, гробницы обыскивать… — При одной мысли, что придется заходить в лишенные окон, частично разрушенные и затопленные тьмой «дома», Егора начинала бить дрожь.

— Давай, — сказал Бешеный Соня. — Ведь ты надо. Что тебе знаешь. Или наоборот?

Ближайшее к ним здание выглядело просто: цилиндрическое основание, а на нем — конус, украшенный множеством идущих к вершине гребней. В стене его красовалась большая дверь, чьи створки были распахнуты, правая висела на одной петле, левая покрыта трещинами.

Егор слез с седла и, спотыкаясь, побрел к гробнице правителя, умершего тысячи лет назад.

— Ничего, не бойся, — подбодрил его Аладдин. — По всем канонам тебе сейчас не положено погибать.

«Легко сказать, — подумал Егор, опасливыми шажками приближаясь к дверям. — Каноны для того и существуют, чтобы их нарушать. И сам-то в тылу остался, вперед не полез. Одно слово — СУКА».

За дверью лежал мрак, густой, точно ягодный сироп, в нем угадывались очертания колонн, расставленных вроде бы без всякого порядка — две слева, одна справа и еще одна прямо напротив входа.

— Ничего, — с облегчением сказал Егор, когда глаза привыкли и он обнаружил, что внутри пусто.

На каменном полу не было даже пыли, со стен глядели изображения богов Нифигляндии: гневный Оро в доспехах и с ореолом вокруг головы, Аш-Райтан в темном балахоне до пят, восьмирукий Тарик-Арон, Неистовый, покровитель войны и пожаров, с телом алым, как кровь.

— Это может быть обман зрения! Отводящее глаза заклинание! — воскликнул Аладдин, и Егор возненавидел советчика за эти две фразы. — Зайди внутрь, проверь, чтобы потом не жалеть!

Он глубоко вздохнул несколько раз, усмиряя совсем не геройскую дрожь, и переступил порог. Невольно вжал голову в плечи, ожидая чего угодно — падения потолка, нападения, ловушки под ногами.

Но ничего не произошло, и внутренности гробницы не изменились.

Егор с облегчением вздохнул, прошелся туда-сюда, даже заглянул за одну из колонн и пощупал пол, чтобы убедиться, что тот твердый.

— Там пусто, — сообщил он, выходя наружу. — Кто-то побывал раньше нас и все вынес.

— Ничего, осталось достаточно, — заметил Ганди-Ла. — Заглянем в следующую?

Но воплотить этот план в жизнь оказалось невозможным — гробница-пирамида на противоположной стороне улицы вовсе не имела двери, зато в ее стене красовался шикарный пролом, точно оставленный бульдозером, и в нем, опутанные серебристой паутиной, висели двое людей.

Один был черноволос и высок, безрукавка позволяла видеть округлые мышцы на руках и мускулистый живот. Второй, тощий и маленький, мог похвастаться седой бородой и длинным посохом с большим рубином в навершии.

Оба были живы, лица казались безмятежными, ни боли, ни страха не читалось в неподвижных глазах.

— Что с ними? — спросил Егор почему-то шепотом.

— Попали в ловушку, — ответил рахива. — Время для них не идет. «Паутина» — на самом деле темпоральное заклинание, его проявление в обычном четырехмерном континууме. Вырваться из него нельзя, и в первую очередь потому, что изнутри его невозможно заметить. Они могут провисеть так век, тысячелетие, миллион лет, а для них пройдет всего лишь миг.

— И я могу попасть в такую? — Егор сглотнул, представив себя в подобной ловушке.

— Мы тебя вытащим, — уверенно заявил Бешеный Соня. — Поэтому один и ходишь. Внутрь.

Следующая гробница, обычный параллелепипед, разве что с дюжиной башенок на плоской крыше, «порадовала» стеной пламени, окружившей ее, стоило Егору подойти поближе.

— О, как интересно! — воскликнул Ганди-Ла. — Стихийное преобразование. Сейчас мы его!

И он принялся колдовать — размахивать руками, бормотать и испускать из головы разноцветные лучи. Махот на всякий случай отошел немного в сторону и увел с собой всех трех пони, а вот Егору деваться было некуда.

— Совсем мне это не снять! Больно мощное! Сейчас откроется проход — кидайся в него! — закричал рахива, перекрывая рев пламени. — Обыскивай все! Как будешь возвращаться — я тебя выпущу!

Стена огня качнулась, в ней открылся разрыв метра три шириной, и Егор, прикрыв лицо рукой, кинулся в него. Скажи ему кто-то еще неделю назад, что он по своей воле ринется в рукотворный пожар, Грачев только посмеялся бы.

Но сейчас ему было не до смеха.

Жар обволок его подобно кокону, на глазах выступили слезы, волосы затрещали.

— Фух… — только и сказал Егор, прижавшись к стене гробницы, и осторожно двинулся вдоль нее.

У этого здания дверей было предостаточно, и все открытые — заходи, кто хочет, и это наводило на мысль о хитрой ловушке. Наверняка сунувшегося не туда ждал «приятный сюрприз» в виде заклинания, падающего на голову камня или даже охранника.

В первую дверь Егор только заглянул, и глазам его предстала овальная комната, вдоль стен которой стояли громадные сундуки. Слишком очевидно — чтобы ошалевший от счастья охотник за сокровищами ринулся внутрь, да там и остался — на век, тысячелетие или на миллион лет.

Пока Егор смотрел, крышка одного из сундуков приподнялась, и мелькнуло нечто красное, очень похожее на язык.

— Ну, ваще… — пробормотал он, отшатываясь. — Ну его.

Следующая дверь вела в такую же комнату, но уставленную статуями, сплошь женскими — в длинных платьях, с властным выражением на безупречных лицах и с диадемами.

И если статуи выглядели одинаковыми, то диадемы — разными: одна из синих камней, другая из зеленых, третья — из бриллиантов. Но все празднично сверкали, рассыпая по стенам, полу и потолку разноцветные блики, так что внутри было чуть ли не светлее, чем снаружи.

Забывшись, Егор сделал шаг… и осознал, что вошел, когда было слишком поздно.

Из-под пола раздался протяжный скрип, и изваяния дружно распахнули глаза, полные белого, гневного пламени.

— Ой, — сказал он, чувствуя, как спина покрывается потом. — Я посмотреть только… Честное слово!

Егор ощущал десятки направленных на него гневных взглядов: они ощупывали его с ног до головы, копались во внутренностях и даже забирались в голову, точно на диво ловкие и длинные пальцы.

— Честное слово! — повторил он.

Глаза статуй закрылись, взгляды исчезли — похоже, каменные тетки и вправду увидели, что явившийся к ним молодой человек ведом совсем не алчностью или желанием осквернять могилы.

Егор на дрожащих ногах выбрался наружу и побрел к следующей двери.

Помещение за ней оказалось заполнено оружием: разнообразные клинки лежали на полу, висели на стенах, в углах стояли алебарды, копья, бердыши и еще какие-то незнакомые железяки устрашающего вида.

— Нашел! — воскликнул он, и оружие ответило мелодичным звоном.

Город Кодрон процветал с самого основания, и происходило это в первую очередь благодаря уникально выгодному географическому положению. Находился он в устье реки Алес, что начинается на склонах Серых гор, а затем течет через Смутный лес, населяют который эльфы.

Обитающим в горах гномам нужно сбывать то, что они добывают в глубоких шахтах? Нужно.

Хотят ли подданные Ушастого Папаши продавать то, чего у них в избытке, и покупать то, чего у них нет? Хотят.

А делать все это удобнее всего как раз с помощью реки, судоходной почти от самого истока, лишенной порогов, отмелей, пиратов и прочих мешающих товарообмену «прелестей».

Так что Кодрон торговал, богател и процветал…

Местная Ярмарка Листьев, проходившая в первый месяц осени, славилась на всю Нифигляндию, на нее прибывали купцы из Розовых гор и с Островов, привозили товары с Южного материка и с крайнего запада. Уникальных построек в городе было больше, чем в средних размеров стране, начиная с огромного храма Вухора, бога торговли, воровства и обмана, и заканчивая крепостными стенами.

Но сейчас Кодрон переживал серьезные неприятности.

И председатель магистрата, достопочтенный Арно Вельдар, забравшийся на Круглую башню, что прикрывала город с северо-запада, понимал это лучше многих. С нее открывался вид как на сушу, забитую в данный момент войсками, так и на море, заполненное кораблями, и не торговыми, а боевыми, с таранами и башенками для лучников.

В молодые годы, прежде чем осесть и заняться куплей-продажей, Арно был наемником, участвовал в парочке войн и поэтому разбирался в том, как берут крепости и как их обороняют.

Председатель магистрата смотрел на тех, кто собирался штурмовать Кодрон, и мысли его были мрачны.

Ольвхоретан Пердигийский Младший, больше известный как Три Пальца, протянул загребущие руки по всей Нифигляндии, на тысячи лиг от Серого замка, и руки эти наконец добрались до Кодрона. И вел войско, отправленное, чтобы взять непокорный город, сам Диро из Ровейма, непобедимый полководец, еще восемь лет назад прозванный Ликом Ужаса.

И черные знамена с изображенной на них алой пятиконечной звездой реяли над наступающими ратниками. И той же раскраски паруса трепетали над палубами многих десятков боевых кораблей.

— Ну что, вашчесть, какие будут приказания? — спросил Фартик Одноглазый, капитан городской стражи.

Покой Кодрона берегло наемное войско, и поскольку город был богат, он имел возможность вербовать только лучших из лучших. Но их было мало, всего полторы тысячи, а ополчение из горожан, занимающее сейчас стены, вряд ли станет серьезным подспорьем.

Жители Кодрона привыкли к богатой и спокойной жизни.

И слишком уж внезапным оказалось нападение, магистрат не успел не то что нанять дополнительные войска, а даже послать за помощью к союзникам в Смутный лес и Серые горы.

— Приказания? А какие тут могут быть приказания? — Арно Вельдар покачал головой.

Он помнил об участи Сеирха, города, что пять лет назад был взят тем же Ликом Ужаса после длительной осады и ожесточенного сопротивления. Сеирх спалили дотла, разрушили все до единого здания, а пепелище распахали и засыпали солью, чтобы там ничего не выросло.

А жителей, посмевших сопротивляться, посажали на колья.

Выжили трое ухитрившихся сбежать везунчиков.

— Ну, резерв… катапульты, удар в тыл, — капитан был человеком военным и все понимал слишком буквально.

— Это все зря, — сказал Арно Вельдар. — Наши стены высоки, твои люди опытны и умелы, а горожане будут яростно драться за свой дом, но рано или поздно нас сомнут. И скорее рано, учитывая, сколько осадных машин и чародеев они привели с собой. Сопротивление бесполезно.

А еще председатель магистрата помнил, что Три Пальца хоть и черный маг, но вовсе не придурок, одержимый жаждой разрушения, что тех, кто переходит к нему в подданство, он, конечно, угнетает, но по крайней мере не рассаживает по кольям.

Фартик Одноглазый, услышав такое, крякнул, но промолчал — его дело исполнять, что прикажет наниматель.

— Они пришлют посольство, — сказал Арно Вельдар. — Пусть его впустят в город. Послушаем, что нам предложат.

Посольство явилось, едва председатель добрался до магистрата, где ожидали прочие его члены, перепуганные и бледные, словно орава страдающих ожирением привидений.

— Трое посланников, — доложил Фартик Одноглазый. — Пускать?

— Пускай, — велел Арно Вельдар, усаживаясь в вырезанное из огромного пня кресло — подарок эльфов Смутного леса.

Вообще, приемный зал должен был напоминать о величии и богатстве Кодрона: шитые золотом занавеси, драгоценный коралийский мрамор, роскошная мебель. Но сейчас все это смотрелось не просто жалко, а еще и глупо, как демонстрация полного кошелька уличному грабителю.

Двери распахнулись, и вошли трое.

Двое по бокам — обычные воины, только очень уж могучие, а вот шагавший посредине был низкоросл, тщедушен, двигался быстро и носил высокий шлем с личиной, что скрывала лицо.

По залу пронесся гомон — к ним явился сам полководец врага, прославленный Лик Ужаса.

— Вот он я, — сказал он, останавливаясь в трех шагах от Арно Вельдара. — Вы рады?

Он снял шлем, не поднимая личины, и открылось лицо, очень похожее на эльфийское, но с ярко-синей кожей. Скинул кольчужный капюшон и пригладил курчавые рыжие волосы, из которых торчали короткие белые рожки.

Лик Ужаса был баргудом, представителем древней и не очень многочисленной расы, в данный момент не имевшей своего государства.

— Не особенно, честно говоря, — ответил Арно Вельдар. — Как можно радоваться врагу?

— Легко, — полководец улыбнулся. — Варианта два — либо вы сдаетесь немедленно, либо мы берем ваш город штурмом, уничтожаем его и убиваем всех, кого найдем внутри стен.

— А что будет в первом случае? С нами? С Кодроном? С торговлей? — вылез самый толстый из членов магистрата, Ротир по прозвищу Шелковый Тук. — Все останется так же, как и раньше?

— Ни в коем случае. Моему повелителю нужно поддерживать собственный имидж. Нас перестанут уважать, если мы начнем проявлять милосердие. Поэтому будут казни — не сильно много, пару сотен человек укокошим, и все. Несколько храмов разрушим, построим новые. Чтобы слухи о нашей жестокости не слабели, — пояснил Лик Ужаса. — Обложим вас двойными налогами, или даже тройными, разместим тут гарнизон и установим жесткие порядки — комендантский час, пропускной режим и все остальное.

— Мы не можем пойти на это! — старческим фальцетом воскликнул Птарус, старейший из купцов города.

— Тогда пойдете на колья, все без исключения, — тут полководец улыбнулся вновь. — Ты, дедушка, вряд ли погибнешь в бою, и поэтому для тебя я приготовлю особо занозистый и шершавый.

— Ладно-ладно, — поспешно вмешался Арно Вельдар. — Это все эмоции, давайте вернемся к делу… Мы можем найти, кого казнить, и выбрать старые, обветшавшие храмы для разрушения…

Начиналась торговля, а торговаться председатель магистрата умел примерно так же хорошо, как Лик Ужаса — воевать.

По крайней мере, он сам на это надеялся.