Герильеро

Глава 18 Тетки и бабки

Обширная коротконогая тетка в мужской фетровой шляпе и накинутом на плечи разноцветном пончо, застегнутом аляповатой заколкой, орала уже минут пять. По третьему или четвертому разу она голосила, что заплатила до Лагунильяса и ее не волнуют никакие уроды с черными банданами на мордах — честные люди, небось, лица не прячут! А винтовки свои пусть засунут сами знают куда, и вообще, она с места не сдвинется, везите до конечной.

Остальные пассажиры молча вылезали из кузова со своей поклажей, следуя приказу пятерых ребят с винтовками. Водитель же клял себя за любопытство — ехал бы и ехал, чего вдруг он решил остановиться и посмотреть, что там делают эти с оружием у стоящего на обочине грузовика? Конечно, тащится пешком оставшиеся десять километров до Лагунильяса в лом, но можно утешать себя тем, что сорок пять километров от Камири все-таки проехали. Да и при своем — ценности пассажиров никого не интересовали, как и жизни. Правда, все может кончится плохо, если тетка не заткнется и выбесит бандитов.

Тетка же напрочь отказывалась освобождать транспорт и Вася печально подумал, что скандальные толстухи суть явление интернациональное, что ей пофигу вооруженные мужики или возможность стрельбы, «свое право» застит все остальное. И как ее теперь выковыривать? Центнер веса тащить из кузова замаешься, да еще под истошные визги. Пока соображал, в кузов запрыгнул Хосе, вытащил нож, ухватил блажащую тетку за пончо… Вася дернулся за пистолетом — пристрелить нахрен сукина сына, если Хосе опять выкинет номер! Но аргентинец вместо того, чтобы пырнуть тетку, замолчавшую не то от испуга, не то на вдохе для нового вопля, прижал острие ножа ей под веко.

— Ты сейчас так доедешь, как я заплатил, — прошипел он ей в лицо. — На ремни порежу.

И в бешеных его глазах тетка увидела что да, порежет. Подвывая и причитая, она шустренько выкатилась на дорогу, следом Хосе выкинул ее мешки.

Все, два грузовика есть, Габриэль тем временем закончил допрос второго водителя, и отмахнул рукой — можно двигаться. Но упущенное на освобождение кузова от тетки время обернулось появлением третьего грузовика. Правда, с ним все прошло быстро и просто — как не остановиться, когда тебе недвусмысленно указывают винтовками на обочину?

Третий лишний, и Вася залез в кабину, развернул гондолу поперек дороги, заглушил движок и забрал ключи, да еще скомандовал спустить шины. Первые же два грузовика приняли «черных гигантов» на борт и покатили в сторону цели, тормознув лишь на пару минут в нескольких километрах от городка. Там подсадили остальных партизан, на которых не хватило городской одежды и потому их вряд ли бы приняли за охранников наркоторговцев. Там же рубанули телефонные провода. Винтовки сложили на пол, сами сели туда же и жители Лагунильяса увидели только две обычные гондолы.

Полтора десятка хорошо вооруженных человек могут поставить полутысячный городок на уши за каких-нибудь полчаса. Первым под раздачу попал полицейский, решивший поживится с приезжих и с привезенного, но вместо мзды получил ствол в нос. Вид Хосе с ножом, которого буквально пришлось удерживать Васе, быстренько сподвиг фараона на торопливый рассказ Габриэлю где и что у них в городе. Словоохотливого стража порядка связали и посадили в кузов под охрану Юнапаке — подальше от Хосе.

Полицейские в участке даже не поняли, что происходит — у входа остановился грузовик, с него попрыгали ребята с винтовками и пистолетами-пулеметами, мгновенно заняли все помещения и положили хозяев носом в пол. Еще через несколько минут лейтенант Вакафлор, тревожно косясь на припертого Васей в угол Хосе, без малого ронявшего пену с клыков, выдал Габриэлю все расклады вместе с ключами от сейфа и обезъянника. Число сидельцев под надзором Юнапаке увеличилось на шесть человек, трое освобожденных людей Гевары получили оружие полицейских и грузовики стартанули к армейскому посту на другом выезде из городка.

Там уже ждали.

Уже потом Вася понял, что надо было брать участок и пост одновременно, а не один за другим — два же грузовика, вот и разделить отряд. Но победил верный для более серьезных мест принцип концентрации сил. Однако в городке на пятьсот человек новость о двух грузовиках с вооруженными людьми, которые только что вломились в участок, распространилась как бы не быстрей скорости звука. И уж точно быстрей грузовика.

По нему и жахнул нестройный залп из здания, где засел десяток солдат во главе с сержантом, стоило только капоту высунутся из-за угла. По счастью, никого в кабине не задело, а сидевшие в кузове шустро сиганули вниз и ответили из всего оружия, включая пулемет.

Очередь расщепила косяк, и выщербила пару кирпичей, выбив из них рыжие облачка, солдаты попрятались за подоконники, но продолжали постреливать либерийским способом. Патовая ситуация — нельзя уйти, оставив их за спиной, нельзя атаковать в лоб вдоль по улице. Значит, в обход — городок был нарезан на квадраты-кварталы метров по семьдесят, застроенные по периметру домиками и с двориками внутри.

— Командир, дай я их обойду, — к такой же мысли пришел и Хосе.

Вася чуть было не послал Хосе матерно — пусти его, так кроме кровавых ошметков на посту ничего не останется.

— Сиди и командуй здесь, не давай никому высунутся. Римак, найди позицию для пулемета, не дай им расползтись. Катари, бери двоих обойдите их справа. Как дойдете до следующей улочки, свистни, мы прикроем стрельбой и вы перебежите дальше.

Большой индеец кивнул, ткнул пальцем в двух бойцов и сделав жест «за мной», отошел с ними на десяток шагов назад и открыл калитку между двумя домиками. Трое с винтовками втянулись во внутренний двор квартала.

— Мамани, за мной. Как только дадут залп — рывком через улицу, обойдем их слева.

Из-за домов раздался резкий свист.

— Все, дружно — огонь!

Снова очередь резанула по окнам, заговорили винтовки, несколько пуль попали в черепицу, расколов ее, и сцену сражения на несколько секунд заволокла красная пыль. Под ее прикрытием Вася с Мамани рванули и почти проскочили десять метров между домами. Легкий Мамани промчался первым, а Вася успел краем глаза увидеть, как в окне поста появилась винтовка и рыбкой нырнул вперед, проехав последние метры на пузе. Сзади в угол дома с противным чпоком впилась пуля.

Троица, освобожденная из участка, поначалу наблюдала настоящую партизанскую акцию с раскрытыми ртами, но Габриэль принял их под команду и поставил за грузовиком. Хорхе и Коко, как оказалось, вполне умели управляться с винтовками, а Эрнесто ограничился пистолетом и участия в веселухе не принимал.

Вася вскочил и двинулся дальше, за ним шел Мамани с «узи» в руках, оглядываясь на оставшийся за спиной грузовик. Через несколько шагов они шмыгнули внутрь квартала и побежали между сарайчиков и сохнущего белья. Дворик обезлюдел, только в глубине кто-то жалобно причитал, да из одного окошка за ними следили любопытные детские глаза, но через секунду родитель с ругательствами оттащил не в меру любознательного отпрыска внутрь.

Последний рывок — и вот они у такой же калиточки на следующую улицу. Справа, метрах в тридцати, засели солдаты, в проезде за ними раздались крики и пальба — потом оказалось, что двое тоже решили пойти в обход, но Катари подстрелил самого шустрого, а второй солдат успел нырнуть обратно в окно.

Момент был удачный и Вася с Мамани в три прыжка оказались на стороне поста, а потом и во дворе.

Почти точная копия тетки из гондолы замерла в дверях, набирая воздух для вопля, но Вася состроил ей самую свою зверскую рожу, оскалился и даже клацнул зубами, отчего тетка схватилась за горло и почти рухнула внутрь помещения, издавая булькающие звуки.

Оглядев заднюю стену поста, Вася иронично хмыкнул — под ней громоздились доски, бочки, стопка черепицы, ящики и еще куча всякого барахла. Разобрать такой завал, сидя внутри, нереально, вот солдаты и приняли бой, а не удрали.

Боковая стенка поста имела вентиляционное отверстие под самой крышей, и план созрел мгновенно. Забрав у Мамани одну из двух его гранат и добавив одну из двух своих, Вася выкрутил из них запалы. А затем подтащил к боковой стене один из ящиков, встал на него и с силой запустил обе внутрь, заорав «Граната!!!»

На секунду все стихло, было слышно даже, как лимонки катятся по полу, а потом пост взорвался воплями, в окна и двери полезли солдаты, бросая винтовки и поднимая руки — восемь человек.

Их быстро взял на прицел Катари, а затем принял подбежавший с остальными Габриэль, и тут же увел пленных в сторону.

Вася осторожно, по стеночке двинулся к окну, но Мамани опередил его и сунулся в дверь.

Грохнул выстрел, бывшей солдат шарахнулся и схватился за ухо.

— Там сержант! — проорал Габриэль с другой стороны.

Он уже выстроил солдат с руками за голову, носом к стене и теперь шел вдоль цепочки, задавая вопросы.

— Сержант! Жить хочешь? — крикнул Вася в окно. — Тогда выходи, или я брошу настоящую гранату.

— Поклянись Девой Марией!

— Гарантирую жизнь, клянусь Девой Марией Розарией. Давай, не дури, выкидывай оружие и выходи.

Через несколько томительных секунд в уличную пыль шлепнулся пистолет. А еще чуть позже в дверях показались вытянутые вперед и вверх руки, а за ними и сам сержант. Его шустро схватил за ворот Катари и потащил к остальным, а Вася выдернул из подсумка бинт и кинулся к Мамани.

Парень сидел под стеной, почти сливаясь с побелкой, страдальчески морщился и закрывал левое ухо ладонью, между пальцами сочилась кровь. Вася замешкался, соображая, как правильно, но его отодвинул в сторону Эрнесто:

— Дайте мне, я медик.

Вася осторожно проверил помещение поста — один труп, подобрал гранаты-пустышки и пошел разбираться с трофеями.

Габриэль курил, уставившись взглядом на верхушки невысоких гор, покрытые низкими облаками и не сразу отреагировал на появление Васи, давшего команду раздеть, связать и погрузить в кузов пленников. А еще забрать джипы от поста и полицейского участка — грузовик, попавший под обстрел, пришлось бросить.

— Взяли десять маузеров, восемь пистолетов, один пулемет и два ящика патронов.

— Пулемет? Какой? — обрадовался Вася.

— Чешский, ZB-30, под маузеровский калибр, я его еще с Испании помню, — улыбнулся Габриэль и выбросил окурок.

К ним подбежал взбудораженный Хорхе:

— Касик, надо потрошить город. Алькальдию, аптеку и вообще. Я сейчас приведу Мариона Чавеза, он подскажет…

— Кого?

— Это наш связной, он открыл тут гостиничку и ресторанчик.

Вася с Габриэлем синхронно исполнили фейспалм, а Хорхе недоуменно переводил взгляд с одного на другого.

— Габриэль, — с отчаянием попросил Вася, — ну объясните вы ему про конспирацию…

Парагваец взял боливийца за локоть и повел в сторону, негромко выговаривая ему на ухо и пресекая попытки вырвать руку из захвата, отчего Хорхе страдальчески морщился.

Эрнесто закончил перевязку и касик тут же припахал его — кто, лучше чем медик, обчистит аптеку? Катари тем временем заканчивал вытаскивать ништяки из поста, оставались только алькальдия и полицейский участок. На все про все ушел час и вскоре люди Гевары уехали на север на армейском джипе. Габриэль на втором джипе помчался в другую сторону — туда, где был спрятан партизанский грузовичок.

Хосе, зажатый в кабине Васей за рулем и севшим справа Катари, сжимал челюсти и кулаки, не имея возможности грохнуть кого-нибудь из фараонов. Он немного расслабился только после того, как девять солдат и пятерых полицейских высадили в исподнем километрах в пяти на юг от городка.

Еще километра через три, на развилке, грузовик воссоединился со своим владельцем, бредущим в город среди пассажиров гондолы. Хозяину же пострадавшей в перестрелке машины вернули ключи, и даже, к полному его удивлению и отчаянию Римака, выплатили компенсацию на ремонт — десять тысяч песо, — отчего водила предложил забирать его машину ежедневно. А партизаны построились в две цепочки и по зеленке отправились на точку, куда через полчаса Габриэль подогнал уже их собственный грузовик.

— Надо было их кончить, — откинулся на сиденье Хосе.

— Слушай, зачем? Там же половина солдат — мальчишки несмышленые! — Вася захлопнул за собой дверь и Габриель тронул с места.

— Вот из них и вырастет взрослая сволочь.

— Да что они тебе сделали, в конце концов?

— Что они мне сделали??? Что сделали??? — вдруг заорал Хосе, да так, что Габриэль дернулся и чуть не свалил машину с дороги. — Так слушай!!!

Замолкая и сбиваясь, переходя временами на крик, размахивая руками, насколько это возможно в тесной кабине, Хосе рассказал простую и страшную до судорог историю. Он воевал в одной из многочисленных «Революционных армий народа» — стычки с военными, полицией, правыми, обычное дело для шедшей не первый год резни в Аргентине. Там же, в подполье, Хосе встретил девушку и вскоре она стала его невестой.

Но ненадолго.

Они ожидали большую партию оружия, когда их захватил «эскадрон смерти», в котором половину составляли офицеры и сержанты. В методах допроса они себя не стесняли, поскольку действовали в «частном порядке». Так-то пытки были обычным делом и в армии, и в полиции, но вот групповых изнасилований там сторонились, католики все-таки. Тем более на глазах женихов.

Потом маятник качнулся в другую сторону, подоспели товарищи, но из перестрелки выбрались живыми лишь пять человек, включая Хосе, вынесшего на руках впавшую в беспамятство невесту. На следующий день, как только она пришла в себя и дотянулась до пистолета, девушка застрелилась. Да, опять на глазах Хосе, не успевшего отвести руку.

Потрясенный Вася повернулся к Габриэлю — ну не может быть, чтобы так!

— Ты же сам видел в Парагвае, что может, — мрачно подтвердил тот. — Моему товарищу вырвали глаза. Вот так вот, надели перчаточки и вырвали. Другого в ходе допроса кастрировали — сперва одно яйцо, через час второе, еще через час пристрелили.

— А как же труп родственникам?

Латиноамериканцы зло засмеялись.

— Ты иногда как ребенок. Каким родственникам, бог с тобой? Притопят в ближайшей реке, рыбы сожрут и никаких следов.

Вася порывисто обнял Хосе.

Не дай бог пережить и десятой доли выпавшего на долю аргентинца… Вася с брезгливостью вспомнил некоторых своих однокурсников — через одного либо модная биполярочка, либо кошмарное психологическое насилие в детстве. Ага, родители запрещали жрать сладкое в три горла и как-то раз даже нашлепали по попе. Ужас-ужас. Сюда бы вас, засранцев, на настоящие психотравмы посмотреть…

— Хосе, брат… Хорошо, что рассказал, тебе будет легче…

На душе было паршиво — наверное, первый раз за все время эпопеи Вася шкурой почувствовал, что его ждет в случае провала и внутри снова завозилась противная мыслишка «Бросить все, забрать золотые статуэтки и валить в Европу». Чтобы как-то заглушить ее, касик спросил про добытое в Лагунильясе.

— Из сейфов в алькальдии, участке и на посту, — начал Габриэль, не отрываясь от руля, — взято примерно пятьдесят тысяч песо, десять ты отдал водителю. Как по мне — ему бы и пяти тысяч за глаза.

Вася только отмахнулся, робингудить так робингудить.

— Из аптеки бинты, другие перевязочные, таблетки и порошки по рекомендации Эрнесто. Кстати, ты не знаешь, чего он так обрадовался, когда нашел лекарства против астмы?

Вася знал, но на всякий случай пожал плечами:

— Наверное, у них в отряде кому-то нужно.

— Наверное… Так, еще пачку чистых бланков из алькальдии — можем сами выписывать документы.

— А печать?

— Печать за сто песо тебе где угодно поставят. А, в участке взяли фотоаппарат и пленки к нему.

Вот и еще задачка нарисовалась — обучить фотографа. Незаменимая ведь в разведке вещь…

Чтобы грузовик был похож на обычную гондолу, а не на набитую селедками банку, несколько человек высадили не доезжая Сукре, доберутся своим ходом. В самом Сукре отряд покинул Вася, ему лежал путь в Кочабамбу, а остальные двинулись домой, в горы. Габриэль предлагал еще раз махнуть машину с доплатой на что-нибудь посерьезнее, но без Ньико Вася не решился — втюхают еще проблемную таратайку и возись с ней.

За два часа до отправления Вася обошел окрестные магазины и прикупил, наконец, приличную городскую одежду — рубашки, джемпер, куртку, брюки, туфли… Прямо в магазине переоделся и поехал на настоящем рейсовом автобусе как белый человек, с документами и билетом. Остальные белые люди, правда, косились на странного индейца, но Васе было пофиг — он свернул сумку в рулон, подложил под голову между креслом и окном и заснул.

— Вот реквизиты счета в Ла-Пасе, это американский банк. Счет в Сосьете Женераль тоже открыт, по нему данные будут позже, когда прилетит мой родственник из Европы. Вот сводки по ценам на олово, здесь и на международных рынках. И про тебя спрашивал отец Луис, он пока в Кочабамбе.

— Как его найти?

— Наверное, надо спросить у иезуитов. У них колледж на выезде из города и церковь недалеко от авеню Аякучо, это рядом.

— Я побегу, пока он не уехал! — Вася подпрыгнул с кресла и выскочил в дверь.

И только на бегу сообразил, что Исабель состроила гримаску — очень бы хотелось думать, что разочарованную.

В церкви о падре Луисе знали и подтвердили, что он в колледже, но собирается уезжать сегодня. Вася выбежал на улицу, соображая, как быстрее добраться на окраину, где и стояло иезуитское учебное заведение, а потом хлопнул себя по лбу — за полгода он совсем забыл, что в городах бывают такси!

Иезуита он ухватил буквально за полу, когда тот уже покидал колледж. Не зря так спешил, не зря переплатил таксисту — новости из Европы того стоили. Первую, каменную статуэтку уже приняли на аукцион и оценщики выставили стартовую сумму в двести тысяч франков. Знающие люди уверяли, что она будет превышена как минимум вдвое. А когда продадут ее, можно будет занятся золотой.

— Извини, сын мой, на большее у меня сейчас нет времени, — обнял его на прощание падре. — Отец Мигель через несколько минут едет в Санта-Крус, моя миссия как раз по дороге.

Обратный путь Вася проделал уже спокойнее и даже сообразил купить у цветочницы на углу симпатичный букет, который и вручил Исабель, по счастью, дождавшейся его возвращения. Они продолжили разговор, как ни в чем ни бывало, только девушка время от времени зарывалась носом в цветы, а потом приготовила кофе.

Пока она возилась с ручной кофемолкой и чашками, Вася просмотрел женские журналы на маленьком столике и обратил внимание на хипповские мотивы. Натуральные материалы, клеш, джинсы, психоделика, этно-мотивы… Пончо!

— Скажи, а ты сможешь зарегистрировать две фирмы — экспортную здесь, импортную в Париже?

— Зачем? Что ты хочешь туда поставлять? — удивилась учительница.

— Пончо. Настоящие пончо из шерсти настоящей ламы.

Вася опирался на расчеты малакку, если один трактор высвобождает десять человек, то по всем общинам можно будет получить сотни эксклюзивных пончо ручной работы, а как раз к тому времени выйдет в мэйнстрим хипповский стиль.

— Да кто их купит?

— Картье, Диор, Шанель и другие. Посмотри модные журналы — с каждым годом все больше этнических вещей! Даже если просто открыть в Париже магазинчик, там цены раз в двадцать выше, чем здесь. А при правильной раскрутке… то есть, рекламе, пончо можно сделать модным аксессуаром.

— Мода преходяща, сегодня всем нужно, завтра забыли.

— Ну, завтра мы будем поставлять пончо из шерсти альпаки, — засмеялся Ваня. — А потом придумаем еще что-нибудь. Но мне нужны будут генеральные доверенности на управление.

Исабель замялась и Вася вдруг сообразил, что богатая семья вряд ли оплачивает все хотелки беглой дочери.

— Не беспокойся, деньги на все расходы, регистрацию и нотариуса я найду.

— Спасибо.

— Да, вот твои песо, я получил долг с ювелира сполна.

— Нет-нет, забери, мне не нужно…

В Москве Вася бы не задумался пригласить девушку в кафе, но тут… Ну куда тут можно пойти вдвоем? В театр, на выставку? Везде любопытные глаза, такую пару запомнят. Разве что в кино…

— Хорошо, давай потратим их на кино. Ты давно была в кино?

— Давно…

— Тогда одевайся и пойдем.

Исабель выбрала Un Hombre y una Mujer, «Мужчину и женщину» Лелуша, уже успевшего выиграть Гран-При в Каннах. Вася со вздохом отказался от «Большой прогулки» и стоически смотрел только-только вышедшую, но такую старенькую для него мелодраму, не позволяя себе скучающе вздыхать. А девушка не отрывалась от экрана и в какой-то момент положила голову на крепкое мужское плечо. Вася скосил глаза — она спала.

«Господи, да она работает на износ. А тут я еще со своими идеями…»

Исабель очнулась только под финальный аккорд мелодии «ба-да-ба-да-да» Франсиса Ле.

— Я заснула, извини… Ой, я все пропустила! Чем у них закончилось?

— У них все хорошо.