Герильеро

Глава 13 Кровь, кишки и отрубленная голова

С очередного учебно-боевого выхода вернулся Искай и принес новость, что выставленные возле gran principal сторожки нарушены — где разорвана хитро заплетенная трава, где с узкой тропы пропал один из группы камешков, на которую нельзя было не наступить, где сломана веточка, очень неудачно перекрывшая проход к схрону. И самое важное: следы автомобиля на поляне внизу и ободранная кора на двух деревьях по дороге с нее к складу. В аккурат на высоте середины бедра — ящики таскали.

«Вот и дождались», — думал Вася, разглядывая своих бойцов. — «месяц-другой и у нас будут гости».

Назначенные лейтенантами Хосе и Габриэль, сержантами Катари и Мамани гоняли по долинам и по взгорьям уже тридцать человек. Оружия ощутимо не хватало — то есть вооружить каждого новичка можно было либо винтовкой, либо пистолетом, пулеметчикам и пистолетов не досталось. А ручеек желающих встать под знамена Тупака Амару не иссякал.

— Решаем так. Три группы отправляются для установления нашей, так сказать, власти над тремя общинами. Командиры — Римак, Катари, Мамани.

Хосе обиженно вскинулся, Вася заметил это и успокоил:

— Там нужны кечуа, чтобы их сразу приняли за своих. Выучишь язык — без проблем. Главам общин, если они согласятся перейти под нашу руку, первое задание такое: нажаловаться властям, что в горах появились вооруженные люди группами по три-пять человек. И потребовать оружия для самообороны.

— Думаешь, дадут? — скепсиса у Габриэля хватило бы на троих.

— За спрос денег не берут. Дадут — хорошо, не дадут — достанем в другом месте. Дальше, Искай, ты отправляешься на ранчо Каламина.

Разведчик удивленно склонил голову набок — ну совсем по-собачьи.

— Не знаю точно, примерно между Лагунильясом и Вальегранде, на запад от Гуттьереса, недалеко от речки Ньянкауасу, — большего Вася из «Боливийского дневника» не помнил. — Незаметно проверь, есть ли там новые хозяева. Если нет — оставь вот это послание так, чтобы они его смогли найти, когда появятся.

— А если есть?

— Постарайся подбросить, но чтобы тебя ни в коем случае не видели.

Искай молча кивнул.

— У нас же, — Вася обратился к аргентинцу и парагвайцу, — другая задача. Мы едем забирать закладку.

На рассвете пятерки выдвинулись в стороны трех дальних айлью, а «штабные крысы», как окрестил свою группу Вася, отправились вниз, где в знакомой финке оставили древний пикапчик. Хосе крутнул стартер, движок затарахтел и четыре человека двинулись за сокровищами. Четвертым взяли одного из новеньких, Юнапаке. Оставлять его в лагере, когда все командиры уйдут, Вася посчитал опасным, слишком уж разгильдяистый парень, а так под присмотром будет. Да и ящики носить вчетвером легче, чем втроем.

Насколько это решение оказалось верным, Вася оценил уже у склада — таскать начали с полудня, управились к вечеру. Добыча впечатляла — два ящика с винтовками и карабинами, десяток пистолетов, несколько ящиков с патронами 30–06, два «Узи», форма, подсумки, лопаты, мачете и — самое главное! — две радиостанции с запасом батарей и динамо-машинками.

На пустое место в пещерке Вася положил записку, придавленную камнем:

И подписался — «Hola de tu fiel guardia Basil»[38].

Вывозить решили все разом, для чего с утра Хосе с Васей обернулись до ближайшего городка и прикупили несколько мешков риса, керосина, пару рулонов ткани и прочих нужных в общинах вещей. Загрузили ящики вниз, сверху накидали мешки и поехали в обратный путь. Сидели в расово верном порядке — креолы в кабине, индейцы в кузове. Разговорам это не мешало, поскольку заднее окно пикапа лишилось стекла задолго до рождения как минимум трех из четырех путешественников. Половину пути плелись за колонной из пяти гондол, на которую никто не обращал внимания, но потом пришлось свернуть в сторону и уже на предпоследнем участке пути вляпались. Дорога виляла между склонами и привела в уже знакомую айлью, деревушку из пяти десятков халуп, куда они радостно и вкатились, позабыв про осторожность.

И за первым же углом чуть не врезались в большой полицейский джип.

Двое в светлой форме с сержантскими нашивками толковали с малакку у его дома, еще человек шесть торчали вокруг. Появление пикапа никого из них не удивило — уж его натужный движок слышали все на километр в округе.

Один из сержантов оставил разговор с главой общины и лениво двинулся к водителю. Хосе шевельнул рукой к пистолету, но Вася успел шепнуть «Даже не вздумай».

— Откуда-куда-зачем?

На вопросы отвечал Габриэль, как самый старший, причем весьма уверенно и обстоятельно — мы торговцы, с нами два грузчика, едем в общину Чинчапухио, везем заказы и так, по мелочи. Сержант нудел, придирался, грозил, требовал бумаги, словом, действовал как самый натуральный гаишник.

«Ясно, какие бумаги ему нужны, с подписями директора и казначея национального банка. Все-таки менты во всех странах одинаковы» — подумал Вася.

Но на всякий случай сунул руку под пончо, сдвинул вниз флажок предохранителя и взвел курок, двинув ногой один из мешков, чтобы шорохом заглушить щелчок. Теперь достаточно обхватить рукоятку кольта и вжать тем самым второй предохранитель, чтобы начать стрелять — патрон в стволе они носили по настоянию Хосе. Ткнув Юнапаке в бок, Вася кивнул на пояс и отвернулся только тогда, когда услышал такой же щелчок. Шороха в этот раз не было, но никто и внимания не обратил, мало ли что поскрипывает и потрескивает в древнем автомобиле.

Габриэль тем временем убеждал сержанта, что сейчас у него только десять песо, но обещал, как расторгуются, завезти недостающие двадцать. Сержант кривил рожу, продолжал давить и в недобрый момент мановением руки послал подчиненного проверить, что там в кузове. Хосе полуобернулся назад с водительского места и смотрел сквозь отсутствующее стекло. Кровь отливала у него от лица, губы шевелились, а в глазах загорался шальной блеск.

Полицейский перегнулся через задний борт, лениво поворошил лежащие сверху мешки, сунул руку поглубже… Раздвинув наваленное, он уставился на угол ящика армейского зеленого цвета, хмыкнул, сдвинул мешки дальше, увидел второй такой же ящик и армейскую маркировку на нем, поднял глаза, но вместо двух индейцев на него смотрело одно дуло. И мгновенно вспотевший Вася.

За доли секунды во взгляде полицейского сменились торжество, удивление, гнев, страх и еще десяток чувств послабее. Рот его, готовый взорваться в крике, захлопнулся, руки начали медленно подниматься от ящиков…

Но тут Хосе, видевший всю пантомиму и мгновенно сообразивший, что они засыпались, просто выстрелил через дверь в стоящего рядом фараона и вывалился наружу, паля в сторону остальных.

Полицейский у кузова вздрогнул, дернулся к кобуре и тут же получил пулю в лоб.

Вася вскочил и бахнул в сторону присевшего от неожиданности сержанта — Габриэль, слава богу, уже среагировал и прыгнул в канаву. Туда же прыгнул и касик, а следом и Юнапаке.

Справа заговорил пистолет парагвайца, а вот индеец выставил ствол в сторону противника и остервенело, но безуспешно давил на спуск.

Разбираться, что там у него случилось, не было ни времени, ни возможности и Вася сосредоточился на бое. Полицейские резво порскнули за углы, оставив стоящего столбом малакку посреди перестрелки.

— Падай! Падай! На землю! — закричал Вася на кечуа.

Но глава общины как стоял, так и продолжал, заторможенно и недоуменно оглядывая такую знакомую площадку перед домом. Первый сержант уже бодро отдавал команды и полицейские, высовывая из-за углов свои пистолеты, палили не в белый свет, а в направлении группы. Второй сержант упал прямо там, где говорил с Габриэлем и выцарапывал пистолет из кобуры. Получалось плохо — видимо, его все-таки зацепило, но через секунду-другую по Васе и товарищам в упор ударит шестой ствол.

— Ложись! — заорал еще раз вождю Вася и добавил длинное непечатное ругательство на испанском одновременно с несколькими выстрелами в сторону второго сержанта.

И то, и другое возымело действие — малакку упал и пополз, извиваясь по земле, как червь, по направлению к открытой по счастью двери его дома. Сержант же дернулся и затих.

Меняя магазин, Вася смог рассмотреть, что Юнапаке трясет так ни разу и не выстреливший пистолет.

— Предохранитель! Сними с предохранителя!

Но индеец уже плюнул на проклятые гачупинские хреновины, бросил пистолет и очень ловко, прикрываясь пикапом от выстрелов противника, скользнул к кузову, выдернул оттуда мачете и точно так же перетек за ближний угол дома.

Хосе удачно залег под стеной и стрелял в сторону полицейских. Габриэль прополз по канаве немного вперед, к лежащему на краю большому валуну, высунулся из-за него, быстро пальнул три раза и упал обратно.

В ответ раздался вопль боли и добрый десяток выстрелов, высекших искры из верхушки камня.

А потом взревел Юнапаке, два раза смачно хрустнуло, захрипело, еще раз завопил полицейский, снова хрустнуло и на площадку выкатилась… голова.

— Madre de Dios… — потрясенно проговорил последний из противников. — Сдаюсь!

Он дождался паузы в пальбе, выбросил из-за угла пистолет на землю и медленно вышел сам, подняв руки — только для того, чтобы получить пулю от Хосе.

Которого немедленно придавил к земле озверевший Вася:

— Ты что творишь, сволочь??? Зачем ты вообще начал стрелять???

И снова боевик ловко ушел из захвата, и снова злобно ответил:

— Этих свиней надо убивать всех поголовно!

— Я держал первого на мушке! Мы могли проскочить без стрельбы!

— А они могли потом перестрелять нас в спину, — огрызнулся Хосе.

Резон в его словах был и Вася уже сам понимал, что выбраться без боя получилось бы очень вряд ли. Но уже второй раз Хосе в деле срывался с нарезки.

— Дай-ка сюда пистолет, — потребовал Вася.

— Зачем это? — недоверчиво спросил Хосе, как раз вынувший пустой магазин.

— Давай-давай, — сказал Вася и для себя решил, что пристрелит аргентинца на месте, если тот не подчинится.

Хосе как почуял, подал ствол без разговоров.

— С этого момента оружия на выездах тебе не полагается. До особого распоряжения. Ясно? — Вася засунул второй пистолет себе за пояс.

— Товарищ командир… — просительно начал Хосе, из которого будто выдернули стержень.

«Смотри-ка ты, даже обращение вспомнил» — удивился касик, но вслух приказал:

— Иди, допроси пленных.

Аргентинец дернулся в сторону домиков, но спохватился спросил, разведя руками:

— Каких? Нету же…

— Вот именно. Даже допросить некого, — продолжал давить Вася. — С оружием все ясно?

— Так точно… ясно…

— Тогда заметаем следы.

Габриэль уже закончил делать втык Юнапаке, но тому, похоже было безразлично, он скалился и довольно косился на окровавленное мачете. Вася понимающе переглянулся с парагвайцем — два нормальных человека в компании двух безбашенных головорезов.

Головорезов в прямом смысле.

— Почему не стрелял? — взялся за второго из них Вася.

— Эта гачупинская дрянь не работает, касик.

— Принеси.

Юнапаке поднял брошенный пистолет и подал его командиру. Так и есть — флажок блокировал затвор. Вася демонстративно отщелкнул предохранитель и выстрелил прямо под ноги кечуа.

Тот даже не вздрогнул.

— Сегодня тебе повезло. Но если ты будешь забывать, чему тебя учили, тебя убьют. Сейчас сними с полицейских форму, в лагере отстираешь.

— Почему я??? — больше всего Юнапаке обидела «женская» работа.

— Ты заляпал — тебе и отчищать.

Ибо нехрен.

— Правильно, — подошел Габриэль, закуривая сигарету.

Руки его перекладывали зажигалку из кармана в карман, снова доставали пачку курева, поправляли пистолет и ворот рубашки и вообще жили своей жизнью, вплоть до того, что пепел после нескольких затяжек сам осыпался с сигареты, зажатой стиснутыми зубами.

Несмотря на посеченные пулями крылья и стекла, пикап, к общей радости, был вполне на ходу и в него закидали все, взятое с боя. Джипу повезло меньше — пробитый радиатор, два колеса насквозь и расколотое вдребезги магнето. Сняв с него все, что могло хоть как-то пригодится, Вася приказал все еще пребывавшему в прострации малакку:

— Трупы зарыть так, чтобы никто не нашел. Машину откатить подальше в сторону города и сжечь в неприметном месте. Следы замести ветками, кровь засыпать землей. И запомни, здесь никого не было — ни полицейских, ни нас. И своим людям скажи то же самое.

— Да, касик.

В целом-то выход вполне удался — полная машина хабара, демонстрация возможностей по защите общины, крещение Юнапаку кровью… Вот уж да, крещение так крещение. Добыли полицейскую форму, документы, всякое полезное типа тех же зажигалок. Вроде бы фигня, но в горах магазинов нет, за каждой мелочью не набегаешься.

Но эти двое…

Причем по прибытию они ходили, гордо выпятив грудь — как же, герои! И даже не хотелось думать, что они рассказывали по вечерам у лагерного очага. Еще и новеньких с пути собьют…

Вася же раскидал привезенное — съестное в общину, военное в лагерь, ткань… а вот из черной и красной ткани он посадил шить банданы. Сам же занялся радиоприемниками и к вечеру раскочегарил один из них.

В мировом эфире гуляли волны, схлестываясь и перемешиваясь между собой, вываливая всю информацию разом.

И вдруг:

Вася застыл у динамика. Через тысячи километров, через помехи и другие станции, голос на русском языке рассказывал об уборке урожая и надоях, о новых заводах и городах, о запуске межпланетной станции к Луне, об успехе фильма «Неуловимые мстители»…

Может, все-таки домой? Хрен с ним, с КГБ, как-нибудь выкрутится наверняка можно… Без крови, без этих придурков… Но это значит бросить остальных… Те же общины, которые ему поверили… Вася чуть не заплакал от страшного разрыва между долгом и стремлением души. Но мокрые глаза все равно пришлось утереть рукавом, тут-то его и застал калавайя.

— Горюешь?

Вася только покачал головой — говорить сил не было, да и горло перехватило. Дед внимательно посмотрел на внука, даже обошел вокруг него, делая странные пасы руками.

— Сходи-ка ты на Касигуачу дня на три, подумай.

— Я и здесь могу подумать, — слабо улыбнулся не то русский, не то кечуа.

— Там лучше думается, там духи помогают. Сходи.

Через три дня, когда наконец разобрались с перевооружением и малость рассортировали оружие по калибрам и патронам, когда попрятали в тайники добытое и когда Вася уже раздал ценные указания на время своего отсутствия, прибежал мальчонка из той самой айлью — пропавших полицейских явилась искать целая армейская рота. Правда, пока не в саму общину, а всего лишь в деревню с почти грузинским названием Чингури, стоявшую прямо на дороге из Сукре. Деревня по местным меркам была центром цивилизации — двести жителей плюс проходившая мимо линия электропередачи.

Рота прибыла не вся, а только первый взвод, второй и третий ожидались завтра. Мальчонка также передал, что поиски начнутся послезавтра и что капитан, командир роты, намерен обшарить весь район вокруг. По разговорам солдат, завтра они отправятся в деревушки Элвира и Лагунита, из которых двинутся дальше в горы, к Рио-Лагар.

Это задевало «взятые под руку» общины Хаса Типа и Пампа Тунас и «штаб» засел за планирование операции.

— Вряд ли они полезут целой ротой в общину из сотни человек, — рационально предположил Габриэль. — Скорее, разобьют на взвода и двинутся сразу в трех направлениях, веером. А взвод мы осилим.

— А если их все-таки будет целая рота?

Парагваец пожал плечами:

— Снимем засаду и уйдем без столкновения.

— Значит, за сутки мы должны совершить марш, найти место для засады и встретить солдат. У нас есть кто-нибудь из тамошних общин?

— Два или три человека.

— Включи их в отряд, опроси насчет места. Остальные — готовить вооружение. Берем винтовки и карабины под американский патрон и «льюис».

— А «немца»? — удивился Катари.

— Ты готов тащить запасные ленты к нему?

— Да, — самодовольно расправил плечи здоровяк.

Солдаты, хоть и предполагали встретить «вооруженных людей», боя с полноценной засадой не ожидали. Охранение отсутствовало начисто, если не считать парный дозор, шедший метрах в пятидесяти впереди взвода, пехотинцы курили и трепались, а групповое оружие даже не успели пустить в ход. Первые же залпы винтовок — пулеметы Вася благоразумно решил не светить, если не вынудит острая необходимость — накрыли двойную колонну, сразу выбив офицера.

Внезапное и смертоносное нападение сделало свое дело, никто не организовал отпор, более того, после нескольких нестройных выстрелов большая часть солдат, побросав оружие и снаряжение, кинулась бежать. Через минуту на широкой горной тропе лежали пять трупов, корчились трое раненых и стояли с поднятыми руками семь перепуганных мальчишек.

Которые чуть не обосрались, когда из-за кустов к ним вышло всего пятеро показавшихся гигантами людей в зеленом и коричневом, с замотанными черными платками лицами.

— Сержанты, капралы есть?

— Н-н-нет… то есть вот, — паренек, не опуская рук, показал подбородком на тело сбоку. — Сержант. А вон капрал. И еще двое убежали. И капитана убили.

Они чуть не плакали и Вася порадовался, что не взял с собой Хосе.

— Перевяжите, — касик указал на раненых. — Как закончите, забирайте их с собой. Только форму и ботинки оставьте.

— А этих? — спросил все тот же солдатик об убитых.

— Вы готовы их нести?

Он отрицательно помотал головой.

— Мы похороним их здесь.

Пока напуганные пехотинцы, совсем недавно попавшие в армию из таких же индейских общин, возились с бинтами, касик оценил размер добычи и слегка прифигел.

Три 60-миллиметровых миномета, восемнадцать маузеровских винтовок, две базуки, три «Узи», пулемет Браунинг М1919, рация… и это не считая формы, ботинок и карты!

Первая рабочая карта с начала эпопеи порадовала Васю, пожалуй, даже больше, чем все остальное. А еще пачка приказов и планов патрулирования в рюкзаке убитого капитана.

Все это богатство одним махом никак не утащить и Вася послал Иская найти место для схрона. Рядом оставил пятерых под командой Катари — охранять, строго наказав в бой ни в коем случае не вступать. Лучше потерять добытое, чем подготовленных людей.

Обратный путь дался труднее — часть груза все-таки забрали с собой, а ходить по горам с двумя винтовками куда тяжелее, чем с одной.

Боливийские станции, уловленные на транзисторный приемник, наперебой обсасывали сенсацию и выдавали многочисленные коммюнике. Говорилось и о «черных» гигантах, и о наркоторговцах (хотя не очень ясно, с чего), и о десяти убитых и даже трех пленных среди нападавших. Станция Сукре призывала сплотиться вокруг президента Баррьентоса, станция Кочабамбы требовала разгрома наркоторговцев, спокойнее всех отреагировал самый дальний от места Санта-Крус, хотя и там сообщили, что нападавшие якобы расстреляли пленных.

А вот в общинах разговоры пошли другие — слухи, кажется, летели впереди маленького отряда и обрастала гипертрофированными подробностями, смешиваясь с известиями о бое с полицейскими и прочими деяниями касика. Вася прямо обомлел, когда ему под большим секретом поведали, что «великий Тупак Амару велел вооружаться и казнить всех полицейских через отсечение головы».