Герцог для сиротки. Академия магии

Глава 7

Глава 7

О дружбе и недружбе

Хеллиана Вэртззла

Несмотря на мое негативное отношение к герцогу Таргскому (высокомерный бабник, как еще-то к нему относиться?!), я не могла не признавать, что у него есть очень даже хорошие черты. Это помимо внешности. Внешность — она от рождения дается! Хотя ужасно интересно, глаза такие у него от отца или от матери?.. Ну ладно.

Тарис очень умный. Образованный. Висит тут на доске почета, а за одну красоту туда уж точно не вешают. Потрясающе талантливый маг, гордость академии. Нежадный — отказался от положенной ему стипендии. И еще он… добрый. Это даже мырки вон подтверждают. Он ведь их подкармливает просто так, а не для того, чтобы отлавливать и эксперименты проводить.

В общем, неплохой он парень… с некоторых сторон. Но главное — что сумел оказать первую помощь студенту, который от когтей рысика пострадал. Так, может, и самому рысику помочь сумеет?

— Тарис, понимаешь, надо полечить одну зверюшку. У нее сильный ожог, а ты ведь умеешь лечить, я знаю.

Мой куратор вздернул бровь и одарил меня крайне подозрительным взглядом. Я аж потупилась, хотя, конечно, в другой ситуации сама бы глаз с него не сводила… Да только не будет больше такой ситуации. Никогда не будет, Хелли, ты помнишь?!

Помню я все…

— Ожог… — медленно повторил Тарис. — Я не врач, Хелли. Почему бы не отнести зверюшку к миссис Жэвейн?

— Потому что это не простая зверюшка, — мрачно ответила я.

— Не сомневаюсь, что и магической в академии окажут должную помощь, — заметил он, продолжая сверлить меня взглядом. Я прямо чувствовала, как синие глазищи проникают в самую глубину моей головы, разыскивая там тайну.

— Проблема в том, что зверюшка не хочет, — вздохнула я. — Боится очень. Потому…

— Где она? — внезапно спросил Тарис. — Веди.

Когда дошли, его светлость без единого слова и колебания опустился на четвереньки и быстро пролез в образованный ветвями ивы шалашик. Короткое пальто при этом задралось чуть не до талии. Невольно проводив взглядом герцогскую задницу, обтянутую далеко не форменными бархатными штанами (и обругав себя за это), я юркнула следом.

В шалашике уже мерцал над нашими головами неяркий магический светильник, и я мельком позавидовала умениям Тариса. Вопреки бытующему мнению, такую штуку создать вовсе не просто. Ослепить вспышкой — сколько угодно, а вот постоянный источник света, да нужной яркости, да ни к чему не подвешенный…

Рысенок спал. Оно и неудивительно — боль утихла, молока напился почти вдоволь, хоть много я и не дала, опасаясь за оголодавший животик.

Стряхнув с него одеяло из листьев, я аккуратно приподняла простынку и повернулась к герцогу, сидевшему на пятках. Ну что сказать…

Выражение лица у него было просто неописуемое! И сразу он дернулся прочь из шалашика, но тут же замер и сухо сказал:

— Хелли, это же нечисть.

— Знаю! — огрызнулась я.

Оба мы говорили шепотом, но это не помогло: рысик ощутимо вздрогнул, но даже шерстку не вздыбил, притворяясь по-прежнему спящим. Я успокаивающе провела ладонью по пятнистой спинке.

— Он ранен, Тарис. И ты должен знать, что нечисть бывает разная.

— В том числе смертельно опасная.

— Не в этом случае, — буркнула я.

— Следует позвать кого-то из профессоров…

— Ты обещал!

— Помню, — сдержанно кивнул «незлой самец». Ну же! Оправдай свое определение! Пожалуйста, ну пожалуйста!!!

— Тарис… Я понимаю, что это нечисть. Но он котенок совсем, ты же видишь. И ему больно. И он ничего плохого же не сделал.

— Уверен — ты гладишь сейчас ту самую нечисть, из-за которой пострадал студент.

— Ты же знаешь, что Кельвин сам виноват!

— Это мало что меняет.

— Это меняет все, Тарис!

— Согласен, — неожиданно хмыкнул он. — На твое лечение она как среагировала?

— Съела меня с потрохами! — разозлилась я. — Я теперь призрак академии!

Ведь видно: тарелка с розочками стоит, вылизана начисто, на ожог стерильная повязка наложена. Чего ж идиотские вопросы задавать?

И вдруг меня осенило:

— Тарис, ты боишься его, что ли?

Герцог аж скривился.

— Я не о том, Хелли. Ты рану обрабатывала, она терпела? Или ты ее усыпляла?

— Не она, а он, — поправила я, несколько смутившись. — Терпел, да… Как взрослый.

Тарис перебрался вплотную к рысику, и я услышала предупреждающее рычание. Тихое-тихое, но ничуть не двусмысленное.

— Тише, малыш… — очень ласково проговорил герцог. — Я хочу помочь. Сейчас мы снимем повязку, и я осмотрю твой ожог. Потерпишь?

Рычание затихло, и Шерик приоткрыл один глаз. Светло-зеленый, чуть светящийся.

— Если врешь — укушу! — выдал он, недобро глядя то на Тариса, то на меня. — Мало не покажется! Я уже почти здоровый!

— Зачем мне врать? — пожал плечами герцог. — Я же мог просто позвать врагов, верно?

— А может, тебе моя шкура самому нужна… — проворчал рысенок. — Ты зачем его привела? — обратился ко мне.

— Тебя лечить нужно, Шерик, — сказала я, шмыгнув носом. Конечно, почистила котенка как смогла, но вот магию применить не решилась, и выглядел он все равно больным и несчастным. — Я сама не справлюсь…

— Это твой самец?

О демоны!..

— Это мой… друг, — определилась я и получила косой взгляд Тариса.

— Я свой самец, собственный, — хмыкнул он, осторожно касаясь повязки. — Хелли, ожоги нельзя бинтовать.

— Я мазь наложила.

— Врете оба, — насупленно сказал рысик.

Рядом с мордой Шерика вдруг возник все тот же белохвостый мырк и яростно что-то зачирикал ему в ухо.

— Ну ладно… — сказал рысенок, выслушав. — Раз вы вместе… Лечи, я потерплю.

Не место и не время объяснять нечисти, пусть и разумной, что мы совершенно не вместе! Особенно учитывая, что из-за этого Шерик, видимо, и согласился на помощь незнакомого человека. Я-то ему явно по душе пришлась…

В общем, пришлось усиленно закивать, продолжая поглаживать рысика. И не убирать руку, пока Тарис занимался его ожогом. Хотя, наблюдая за ним, я напрочь забыла и где нахожусь, и что котенку наверняка больно… Было на что посмотреть!

Отточенные, уверенные, выверенные даже движения. Повязка исчезла сама по себе, как и не было ее. Потом точно так же исчез слой моей мази. А потом под пальцами Тариса, перебиравшими воздух в сантиметре над ожогом самого жуткого вида, рана начала… ну, будто бы уходить внутрь, сменяясь чистой кожей!

Процесс оказался долгим — или мне так показалось… Просто глаз не могла оторвать от мужских пальцев, творящих искусное волшебство. Не оттого, что красивые они! Работал — мастер! И явно не впервые он это делал…

— Тарис… — прошептала я, когда герцог наконец закончил, убрал руки и сгорбился, не двигаясь с места. — Устал, да?

— Немного, — ответил он, резко выпрямляя спину. — Давно не практиковался.

— А ты… ты еще и целитель, да?

— Нет. Одна искра всего. Но меня учили… на практике. Так что опыт есть, хвала богам. Хелли, теперь все будет в порядке, но слабость у него останется еще неделю, потому что я все же не специалист. Большой стресс для организма — и рана, и магия тоже… Придется за ним ухаживать.

Рысенок, выглядевший страшно удивленным, трогал лапкой лысую часть своего брюшка.

— И холодно тут, — добавил Тарис, стаскивая с себя пальто. — Простыню очисть, пожалуйста. Рана затянулась, но лучше чистым накрыть. А я сейчас не совсем в форме.

Вот же… я-то не догадалась куртку свою котенку отдать. Вообще в голову даже не пришло!

— Ты простудишься! Давай лучше я! — И заторопилась, стаскивая куртку и одновременно очищая простынку.

Конечно, меня остановили.

— Хелли, прекрати, — строго, по-кураторски так, приказал Тарис, натягивая одежку обратно на меня. — Во-первых, так простудишься ты. Во-вторых, мужчина тут я.

— Самец, — очень тихо поправил рысенок, но Тарис сделал вид, что не слышал, а я удержала улыбку.

— В-третьих, мое пальто теплее.

— Я сейчас одеяло принесу! — пообещала я.

— В листьях тепло! — уверил рысик.

— Хорошо, но пока мы сходим за одеялом, больной полежит под моим пальто.

Мы, значит…

Но едва я открыла рот, чтобы возразить, вдруг явственно так представился выскакивающий мне навстречу Натан… Да и Эрик не лучше. Оба увяжутся провожать, это как минимум. Оно мне надо? Да и Шерика светить никому больше не стоит!

Потому пять минут спустя, закидав рысенка листьями, мы с Тарисом шли под защитной пеленой в общежитие. Дождь к этому времени стал натуральным ливнем, стемнело полностью, и лица Тариса я не видела. Потому общаться было намного легче. Лучше бы вовсе помолчать, но унять любопытство я не могла.

— Тарис, а откуда у тебя опыт лечения ожогов?

— Да так, было дело, — неохотно ответил он.

— На практике что-то случилось, да?

— Нет.

— А где? — не отставала я.

— Довелось побывать в условиях… боя. Вот там.

Я все-таки заглянула ему в лицо. Как раз на парковую дорожку ступили, а тут уже фонари.

Ну что — лицо как лицо. Привычно спокойное, подбородок задран, ни одной эмоции не читается…

— Прямо настоящего боя? — уточнила я, и у герцога заметно дернулся уголок рта.

—Да. Это давно было, Хелли. Не будем об этом говорить.

Странно, правда? Ведь все мальчишки обожают рассказывать о боях, драках… и врут при этом нещадно! Так расписывают свои героические действия, что порой смеяться хочется!

А Тарис молчит…

Но он вообще сегодня странный. Не пристает ко мне, за что, конечно, спасибо огромное! Но ведь даже за руку взять не попытался…

И с рысиком вел себя так, будто жалеет его. Может, и правда жалеет?

И, может, правда понял, что я права и не стоит нам ни о какой любви думать…

А может, я и про другое верно рассудила: ничего больше он от меня и не хочет, раз я любовницей быть отказалась. Иначе бы хоть как-то постарался поближе идти, касаться меня… вот это вот все. Одумался, значит. Ну и славно! Это очень славно! Просто праздник какой-то!

Но почему-то немного обидно…

Все же девочки такие девочки! Получила то, что хотела и умудрилась расстроиться.

Тарис Тарг

На самом деле Хелли почти попала в точку, спросив, не боюсь ли я разнесчастного больного рысенка.

Это было новым ощущением.

Лишь диванные бойцы, которые никогда не сталкивались со смертью, считают, что настоящие мужчины не боятся. Боятся. Особенно когда они уже видели, во что нечисть может превратить еще недавно полного жизни человека.

Вот только испугался я не в момент ее вопроса, а едва увидев зверя. И испугался не за себя.

Честно сказать, думал, что Хелли пожалела какого-нибудь зайчишку, а то и шуса. А тут… Так что первая моя реакция была однозначна.

Никому не известно, как разумная рысь, будь она хоть трижды котенком, поведет себя, увидев человека. Да еще и мага, то есть по определению врага! Вцепилась бы добросердечной дурочке в горло — и все… От одной этой мысли меня передернуло так, что с трудом удержал лицо.

А потом, когда сообразил, что мелкий хищник уже принял от Хелли помощь, испугался за него.

Моя малышка абсолютно права: нечисть бывает разная. И то, что я лично сражался с тварями, жуткими не только на вид, совсем не означает, что с той поры готов убивать без раздумий.

Данная конкретная нечисть однозначно не была опасна. Иначе порвала бы дурачка Кельвина в мелкие клочья. И Хелли я отлично понимал: оставить без помощи живое страдающее существо — без сомнений, отвратительный поступок. Это во-первых. А во-вторых… Не то чтобы я сентиментален, вовсе нет! Но к представителям фауны отношусь с симпатией, особенно к кошкам. А что такое, в сущности, рысь? Кошка и есть.

Но если бы я не дал опрометчивое обещание молчать, немедленно отнес бы рысенка в местную больницу. К настоящему врачу!

По счастью, ожог оказался поверхностным, а потому лечение прошло вполне успешно. Потратился я с непривычки изрядно, но мелкому больше ничего не угрожало. И согревающий полог поставил, потому что зарядивший вечером дождь и не думал заканчиваться. Хелли, пребывавшая в растрепанных чувствах, этого не заметила, чему я обрадовался. Лишний час, проведенный вместе, отлично вписывается в мои планы.

Но рассказывать девочке о своем боевом опыте? Увольте.

— Это давно было, Хелли, — отговорился я чистой правдой. — Не будем об этом говорить.

— Хорошо, — согласилась она и замолкла совсем.

Жаль… У моей малышки очень приятный голос, да и говорить с ней мне почему-то легко. Было легко — в ту пору, когда она думала, что мы дружим. И суждения у нее порой очень интересные. Словом, ни разу мне не довелось заскучать в присутствии Хеллианы Вэртззла, что, между прочим, довольно странно. Казалось бы — простая деревенская девчонка, провинциалка… Но вот с той же аристократкой Марианой мне буквально не о чем разговаривать. Хотя и желания нет.

Молчали мы всю дорогу до общежития, а вот когда дошли, поговорить пришлось. Тайна есть тайна! Она требует полной конспирации, и потому я торчал под окошком Хелли, ловил сброшенное одеяло, быстро паковал его под защитную пелену… Потом мы столь же безмолвно вернулись к иве, укутали в четыре руки мирно спящего рысенка.

Все под проливным дождем и холодным ветром. Не то романтика, не то боевые условия… Право, сложно определить!

— Тарис! — недоуменно сказала Хелли, выбравшись из убежища нечисти. — Так ты же полог обогрева поставил…

— Не уверен, что он до утра продержится. Видишь же, какая погода. В любой момент могут измениться физические характеристики окружающей среды, — отмахнулся я, застегивая пальто под самое горло. И даже не то чтобы соврал… просто умолчал, что включил в расчет пару лишних векторов именно на этот случай.

— А-а-а…

— И ты опять забыла, что эти параметры следует учитывать при расчете долговременного заклинания, — укоризненно сказал я.

— Да, тут у меня тоже пробел, — смущенно повинилась Хелли. — Ты прав, конечно! Температура воздуха может упасть, и тогда петля Марвенса изменит вектор.

— Молодец, — похвалил я. — К тому же гроза идет.

Мое солнце дернуло себя за растрепавшуюся косичку, шумно принюхалось и отрицательно замотало головой:

— Не будет грозы! Если только стороной пройдет, но далеко, не над нами.

— Будет, скорее всего. С запада… — Я указал взмахом руки за наши спины, в сторону полигона С-5, и Хелли обернулась.

— Тарис, нет! Уж поверь, я прекрасно чую грозу!

В почти полной тьме я не видел ее мордашки, но ясно представил нарисовавшееся на ней возмущение

— Возможно, — хмыкнул я. — Но ты не учитываешь, что чуять что-то с запада в окрестностях столицы весьма затруднительно.

— Почему? — удивилась она.

— Потому что там аномальная зона. Ты не знала? Серьезно, километрах в двадцати от города — а значит, примерно в пятнадцати от академии — естественное искривление пространства.

— Так это же опасно! — опять удивилась Хелли. — Как же это — рядом со столицей такая беда!

— Да не особая беда. Так, небольшие завихрения, и достаточно высоко, чтобы как-то навредить.

— А-а-а… Тогда откуда ты знаешь, что гроза? Прогнозы читал? — насмешливо спросила она.

Повод для насмешки действительно имелся: столичное бюро погоды славится своими постоянными ошибками. Точнее, не столько оно, сколько газетчики, имеющие дурную привычку писать прогнозы, что называется, с потолка, не дожидаясь официальных сводок. А бюро частенько с ними запаздывает, это да…

— Ну за кого ты меня принимаешь! — усмехнулся я. — Я просто видел. Из моего окна отлично просматривается именно пятый С-полигон. И вот за ним.

Тут же меня осенила великолепная идея, и я невинно заметил:

— Безумно красиво, Хелли! Тебе бы понравилось. Из-за аномалии молнии зеленого цвета. Буквально ярко-изумрудные, потрясающее зрелище.

Повисла пауза.

Уверен, девочка решила, что я таким образом зову ее в гости — полюбоваться далекой грозой из окна моей комнаты. Хороший предлог, но для какого-нибудь оборотня-первокурсника. Я все же старше и, смею надеяться, умнее. Особенно учитывая, что на данном этапе наших отношений скорее оторву себе руки, чем начну их распускать.

— Да, — ответила наконец Хелли. Очень сдержанно, сухо даже. — Пожалуй, стоит постучаться к соседям напротив и взглянуть, что же тебя восхитило.

Эту фразу я перевел без труда: «К тебе, Тарис, я ни за что не пойду, и не надейся!» Ожидаемо. А вот теперь я тебя снова удивлю, дорогая.

— Постучись, разумеется. Но гораздо лучше видно с крыши общежития.

Опять пауза. Но недолгая.

— С крыши… — сказала она с заметным облегчением. — А туда как попасть? С чердака?

— Можно и с чердака, но это длинный путь. Есть специальная лесенка, ты до нее еще не добралась, как я понимаю… Показать тебе?

И снова пауза. А потом моя девочка отчетливо фыркнула.

— Ох, Тарис… Конечно, мне хочется посмотреть. Но в темноте, с посторонним мужчиной, лазить по каким-то неизвестным лестницам… Разве я могу себе это позволить?

— С куратором — можешь! — весело отозвался я. Остановился и очень серьезно добавил: — Хелли. Если ты опасаешься, что я буду к тебе приставать, то можешь отбросить сомнения. Я не прикоснусь к тебе… с мужскими намерениями, пока ты сама этого не захочешь. Обещаю.

— Ну если обещаешь… — протянула она.

— Я мужчина, Хелли, — веско проговорил я. — Мужчина, а не самец. Если ты понимаешь разницу.

— Но точно незлой и с орехами… — пробормотала она.

— Прости, что?

— Это я так. Ладно, пошли! — решилась наконец. — Правда хочу на зеленую грозу посмотреть!

Ливень хлестал вовсю, хотя еще полчаса назад казалось, что сильнее некуда. И даже под защитной пеленой идти под ним было неуютно. А уж на крыше что творится, страшно и представить!

Но сдается мне, что все-таки это романтика.

Или… бой? Мой собственный бой, который мне очень даже по душе. Неожиданно, но ведь факт!

Романтический бой. До чего же вы докатились, герцог Таргский, это просто уму непостижимо!

Хеллиана Вэртззла

На крыше было холодно. И ветрено. И дождливо. В общем, ужасно было на крыше! Но когда я увидела то, что творилось в небе далеко на западе, то даже о холоде забыла! А ведь еще забираясь вслед за Тарисом по крутым ступенькам железной лестницы на торце общежития, думала, что пора и мне согревающий полог накинуть!

Вот только как-то не приходилось раньше замерзать до такой степени, чтобы греться магией… Заклинание знаю, конечно, но не так хорошо, чтобы махом его исполнить. Опять же, характеристики окружающей среды надо учесть, а как их в этом случае учитывать, я и вовсе не представляю. Эх… Учиться надо, Хелли! Дни и ночи учиться, а не шариться по паркам да крышам! Да еще в такой компании.

Хотя назвать компанию неприятной я ну никак не могла, в чем честно себе и признавалась.

Так вот, о грозе!

Тарис ни капельки не наврал: молнии и впрямь были изумрудные! Яркие! Большие! Полнеба — раз! — и прочертило слепящим глаза зигзагом! И зигзаги эти все приближались, одновременно уходя в сторону от столицы, которая мигала тысячами разноцветных огней за нашими спинами.

А хорошо тут, на крыше! Только уж очень зябко…

Я машинально потерла друг об друга закоченевшие ладони, сунула их под мышки… и вдруг ощутила, что мне на плечи опускается теплая мягкая ткань. Повернула голову, чтобы тут же вдохнуть знакомый мужской запах: бергамот, апельсин и какая-то горьковатая травка… но не полынь.

— Тарис, не надо, ты точно так простудишься! — возмутилась я, с сожалением скидывая с себя его пальто. Безуспешно.

Он задержал руки на моих плечах, свел вместе полы пальто и сразу отпустил, отступил даже. И как-то неудобно стало опять отказываться. Заботится же!

— Тарис, давай полог обогрева сделаем? — заторопилась я, укутываясь уже сама. — Только я не очень умею…

— Да ну его, — отмахнулся герцог. — Мне не особо холодно, Хелли, я морозоустойчивый. А уж простуду вылечить — проще простого, сама ведь знаешь.

Больше сопротивляться его заботе я не стала. Во-первых, так и должен мужчина поступать, хоть свой, хоть чужой. А во-вторых, ведь он и без того магически потратился здорово, чтобы полог делать. Одно лечение наверняка чего стоило… Просто признаваться не хочет, что устал, это ж мужчине не к лицу!

Но с крыши, конечно, надо уходить. Полюбовалась дальней грозой — и хватит! Не последняя она в моей жизни, хоть и красота несказанная.

Надо уходить…

Но я стояла, кутаясь в пальто, и млела, вдыхая его запах. Дура дурой, чего уж там.

По углам тут горели пять домиков-фонарей на изящных кованых ножках. Освещали не очень, но лицо герцога я видела. Все такое же спокойное, безразличное даже… И мне ужасно, до слез прямо захотелось спросить: мол, чего ж ты столько мне слов всяких наговорил, как я тебе нужна, а теперь и пальцем не прикасаешься, отходишь даже, чтоб подальше от меня быть?

Нет, понятно, что если бы вздумал опять лезть целоваться, получил бы по полной программе! Уж если я что решила — то так оно и будет! Но неужели… неужели я больше ему не нужна?

Нужна, Хелли! В роли любовницы. И иначе никак, вот и не лезет теперь!

Но молчание почему-то все равно тяготило. Вдобавок в голову лезло всякое… например про Эрика. И мои обещания герцогу.

Я еще раз вдохнула полной грудью горьковатый аромат, исходящий от его пальто, и не выдержала.

— Тарис… Я тебе хотела сказать, что ты зря думаешь, будто я нашу договоренность не соблюдаю. Но я же не могу всех парней избегать. Эрик сказал, что будет мне как старший брат, потому и держится рядом.

— Брат? — усмехнулся Тарис. — Хелли, я тебя умоляю… Братья себя так не ведут.

— Тебе-то откуда знать? — буркнула я. — У тебя что, сестра есть?

— Сестры у меня нет, — медленно проговорил он. — Но отношение к тебе этого волчонка видно за версту.

— Ну… поверь, это его проблемы!

Про то, что отношение самого Тариса — это в свою очередь его проблемы, я не говорила, но подразумевала. К сожалению, из этой же логической цепочки следовало, что мое отношение — мои сложности.

Будем справляться, что уж.

— Верю, — кивнул герцог. — Но мне кажется, что решать их приходится тебе. Как вот сегодня в библиотеке. Здорово ты нас обвела с интегралами.

— Да потому что надоело!

— Я понял, Хелли.

— Если б кто из вас и вправду меня любил! — вырвалось у меня. — А так — вот точно одни проблемы! И мне они не нужны.

— Люби-ил? — переспросил Тарис. — Хелли, ты что же, действительно веришь в любовь?

Я аж растерялась.

— А чего ж в нее верить или не верить? Она есть, да и все.

— Есть желание, — все тем же спокойным тоном разъяснил мне этот странный мужчина. — Есть привязанность. Есть страсть. Есть расчет.

Это перечисление заставило меня захлопать ресницами. Удивилась, да! Чушь ведь несет, однозначно!

— Нет, Тарис, что ты… Неправда это. Да вот хоть на мою соседку Каролину посмотри, у нее жених, ты ж его наверняка знаешь, Сареш. Любовь у них, Тарис! Это же видно!

Тарис медленно развернулся ко мне. Плавно, всем телом, как огромный хищник. Его светлые, голубые глаза казались невероятно яркими в этот грозовой вечер. И невероятно… холодными. Иначе почему у меня от одного его взгляда мороз пробежал по коже?

— А на вторую свою соседку ты не смотришь? — хмыкнул он. — У Элифисы, согласись, тоже любви полным-полно. Не так, Хелли?

Я едва заметно вздрогнула, потому что вместе с упоминанием Фисы пришел и ее образ. А после видение того, как страстно Тарис целовал ее тогда, прямо на моих глазах. Где-то в глубине груди словно камень появился — и с каждым мгновением сжимался, становясь все тяжелее.

Какой-то разговор у нас неправильный пошел… Ненужный. Мало того, что я сама расстроилась, так и Тарис… Подумает еще, что я тут от него любви требую!

— Может, и так, — ответила я, стараясь говорить с таким же безразличием. — Только мне такая любовь не нужна. Если честно, так никакая не нужна. Я учиться сюда приехала. А о любви мне думать вообще еще рано! Мне, между прочим, восемнадцать-то только через неделю стукнет!

— Октябрьская девочка… — Он вздернул бровь. — Надо же. Я думал, ты весной родилась, под ярким солнцем…

— Чего?..

— «Что», Хелли, а не «чего», — поправил он своим кураторским тоном.

— Извини, — пробормотала я. Вроде и борюсь со своим говорком, а когда волнуюсь — оно само вылетает…

— А о любви ты правильно не думаешь. Потому что ее нет, Хелли. В сказках если… Это сейчас Сареш с Каролиной воркуют как голуби. А что дальше будет — и богам неизвестно.

— Да у них уже вся дальнейшая жизнь продумана! — возразила я. — До капельки! И где работать будут, и про детей… и вообще.

— Да-да, — насмешливо улыбнулся Тарис. — Только в семейной жизни очень многое меняется.

— Ты как будто пробовал!

— Я — нет. А вот моя мать, когда мне было десять, замечательно отыскала себе новую любовь.

И теперь герцог сказал это слово так, словно грязно выругался.

— Из… извини… — растерялась я, глядя на него во все глаза. Но он, кажется, и сам растерялся, что такое вот мне рассказал. Губы дрогнули, взгляд отвел…

— Пустяки, Хелли! — сказал снисходительно. — Это ты меня извини, что разрушаю твои иллюзии. Но лучше, чтобы ты знала: эта твоя любовь — чувство ненадежное и непостоянное. Поэтому, когда соберешься замуж, думай не о ней, а о том, какой характер у твоего жениха, какое положение в обществе, насколько он состоятелен, а если имеет наследство — то сможет ли увеличить свой капитал…

— Ты прямо как моя тетка говоришь!

— Значит, твоя тетка очень умная женщина.

А уголок рта у него так и дергается… И ведь искренне говорит, я уверена! Даже жалко его стало, с такими-то убеждениями. Ужасными… Не говоря уж о том, что ему, герцогу, и правда придется жениться по расчету. И уж, понятно, не на деревенской девчонке, будь я хоть сто раз самородок…

Зачем мы говорим обо всем этом?..

И стоит ли ему возражать?

Мне-то какое дело до его убеждений?

— Наверное, твой рысенок прав, — продолжал Тарис. — И я просто самец, как и все прочие мужчины. Но вся моя жизнь — свидетельство тому, что и женщины…

Слово «самки» он не сказал. Но подумал так… громко, что меня аж передернуло.

— И не говори мне, что это не так.

Да я вообще молчу в тряпочку. Вернее, в воротник его пальто. Только очень хочется спросить, что же его мама — просто отцу изменила или вообще мужа бросила? И Тариса бросила?.. А похоже, что так…

Вот же…

— Тарис, — сказала я, пытаясь улыбнуться. — Я и не говорю ничего. Только я ведь тебе и предлагала дружить. Давай с тобой просто дружить, давай? Без всех этих глупостей!

— Конечно, — согласился он, снова сделав непроницаемое лицо. — Только скажи своему волку, чтоб он близко к тебе не подходил. А то мало ли, вдруг я решу, что он тебя обижает.

Невозможный! Непонятный! Вот как, как с ним дружить?!

Да и не хочу я… дружить.

И словно услышала его голос: «А придется, Хелли!» Да так явственно, что даже вздрогнула. Но Тарис молчал, в упор глядя на меня и сжав губы. Которые уже посинели, чуть ли не в цвет его глаз. Замерз-то как, а все я виновата…

— Гроза ушла, Тарис. — Я махнула на запад. — Пойдем, а то уже полночь, наверное…

— Пойдем через чердак, — ответил он, опять отворачиваясь. — И вот что, Хелли… Ты…

— Я никому не расскажу, — поспешно уверила я.

— Я знаю, что ты не сплетница. — Смешок, поворот головы и вдруг такое: — Да это все и не секрет. Я о другом. Ты в голову не бери, что я тебе тут наговорил, ладно? Это я, Хелли, от ревности. Как самый законченный самец.

Не нашлась я, что ответить. Так и шли мы с крыши, спустились через крошечную мансарду на чердак, выбрались на лестницу — все молча. Даже не попрощались.

Прокручивая в голове этот странный разговор, я испытывала целую бурю эмоций, а вот ни единой толковой мысли в голове так и не нашла.

Зато у своей двери обнаружила Эрика Берсана. Он сидел на корточках, привалившись к стене, а при виде меня встал и протянул мою тетрадку.

— Много ошибок, Хелли. Думаю, ты очень торопилась.

И пошел прочь по коридору…

Теперь уж я сразу поняла: учуял запах Тариса и обиделся.

Кругом виноватая выхожу… Одна надежда: вот моя дверь, прямо перед носом, и вряд ли за ней меня поджидает Натан!

Забежав к себе, я выдохнула и упала на кровать. Голодная, холодная, растрепанная и ничегошеньки уже не понимающая ни в любви, ни в дружбе.

До чего ж это все-таки сложно — быть женщиной! Ужас, как нелегко…