Генерал от машинерии

7

Главным медиком базы оказалась довольно молодая женщина (на вид, не старше тридцати лет, но уже не из тех, кого назовёшь метёлкой, не задумавшись, и в погонах с двумя звёздочками, между прочим), симпатичная блондинка с огромными голубыми глазами. В общем, из тех, кого издревле называют «мужицкой погибелью». Дамочка с глазами из самого синего льда…

Когда прапорщик представил её строю своих подопечных, большинство обрезков едва ли не принялись пускать слюни. А кое-кто из метёлок не сдержал презрительного фырканья по этому поводу.

Когда же Кирилл вошёл в медкабинет и оказался с голубоглазкой один на один, первая мысль, пришедшая ему на ум, была о том, что дамочка эта наверняка спит с подполковником. А первым чувством стало сожаление о том, что она не спит с ним, с Кириллом. Ну и первым желанием было совершенно понятно какое… Тем более что медик с удовольствием оглядела крепкое тело Кирилла, когда он разделся, и сказала:

— Хорошее пополнение прислали. По крайней мере, с точки зрения физической подготовки.

Голос у неё был певучий-певучий. Такой голос больше бы подошёл не военврачу, а актрисочке Дане Каштюк в видеоклипе про Орфея и Эвридику.

— Так точно, госпожа капрал! — гаркнул Кирилл, и без дамочкиной реплики сообразив, что произвёл на офицершу неплохое впечатление, и немедленно представив себе те любопытные картинки, участниками которых могли стать в будущем он и она.

С другой стороны неофициальная солдатская наука утверждала, что становиться любовником старшей по званию — далеко не самый умный поступок. Ржавых пистонов в таком случае огрести — как два пальца обоссать.

— Ваше имя, сержант? — спросила медичка, проводя по предплечьям Кирилла никелированным металлическим молоточком.

— Кирилл Кентаринов, госпожа капрал! — Кирилл очень хотел поёжиться, но ему удалось сдержаться.

— Тело у вас фактурное, сержант. Будь я мужиком — иззавидовалась бы. Но сначала посмотрим, как вы себя на поле боя проявите.

Кириллу показалось, что она бросила короткий взгляд на стоявшую в углу кушетку, и он едва не фыркнул. Похоже, у дамочки своё представление о «поле боя»…

— Откуда прибыли?

— Марс. Учебный лагерь «Ледовый рай». — Кирилл постарался не цепляться взглядом за надлежаще оттопыренную грудь капральши.

— Ага… Отпрыски Лёдова, значит, у нас появились?

— Так точно!

— А что, Гмыря по-прежнему гоняет курсантов? Или на Периферию перебрался?

— Капрал Гмыря погиб, госпожа капрал.

— Как? — В голосе медички прозвучало скорее не сожаление, а удивление. — С каких это пор на Марсе гибнут военные?

Кирилл осторожно пожал плечами:

— Подробностей я не знаю, госпожа капрал. Слухи ходили, вроде бы несчастный случай произошёл.

— Понятно, — сказала капральша, пристально глядя ему в лицо.

Кириллу показалось, что в этих ангельских голубых глазках живёт то же самое желание, что и в его душе. И взгляд его вновь поневоле коснулся капральшиной груди. Нет, определённо такие ананасы созданы на погибель обрезкам…

Рука его сама собой потянулась вперёд. Но мудрый хозяин по имени Мозг остановил её. Конечно, боец Галактического Корпуса должен быть готов к любым переделкам. Но не к мужицкому противостоянию со старшими офицерами. Поскольку сгноят. Ни один подпол не потерпит противостояние на сексуальном фронте с юным сержантом. В такой ситуации сержанту два пути: либо прочь из части, либо — во фронтовых условиях — на самые опасные участки и, как следствие, на корм могильным червям.

— Есть ли какие либо жалобы, сержант?

— Никак нет, — соврал Кирилл, поскольку жалобы у него сейчас появились. Однако рассказывать о них лагерному медику бессмысленно — всё равно ничем не поможет.

— Вот и хорошо, — сказала капральша. — Галакту жаловаться, что орлу рыться в навозной куче. — И вдруг гаркнула: — Ирина!

В голосе у неё проявились такие нотки, что Кирилл возблагодарил Единого за собственную стойкость.

Из двери в боковой стене кабинета появилась ещё одна дамочка, примерно одних лет с капральшей. Одета она была в белый халат, а потому воинское звание её оставалось неясным. На внешность Ирина оказалась полной противоположностью капральше. Этакая серая мышка… и даже, скорее, не мышка, а из тех, кого приютские пацаны называли «крокодайлами». Этакий пищевой набор — лицо блином, нос картошкой, глазки луковками…

Только волосы были как волосы — оранжевый ёжик. Не маскировочный цвет, конечно, но ведь медработнику в дозоры не ходить. Да и там до фомальгаута, какой у тебя цвет причёски, под шлемом не видно.

— Слушаю, капрал! — сказала оранжевоволосая. Будто скрипнули несмазанные петли на дверях…

«А где же слово «госпожа»! — подумал Кирилл. — Голимый целлофан, дамочки, не по уставу обращеньице! Мырса-то, надо полагать, под началом у капральши…»

— Аппаратура готова? — Капральша смерила мырсу строгим взглядом.

— Разумеется, — проскрипела та.

— Ирина будет курировать ваше подразделение. Прошу любить и жаловать! А теперь шагайте, сержант, на обследование!

Кирилл подхватил с вешалки свой мундир с беретом и перебрался в соседний кабинет.

Почему-то он ожидал увидеть помещение заставленным различной медицинской аппаратурой, но обнаружил тут, помимо всё той же вешалки возле двери, медицинской кушетки в углу (сестры-близняшки той, что стояла у Доктора Айболита и в миллионах других медкабинетов) и стола с шериданом, лишь установку в виде горизонтально расположенного цилиндра, изготовленного из блестящего материала. Этакое никелированное бревно на четырёх массивных ножках…

Мырса в белом халате села за стол:

— Вашу персонкарту, сержант.

«Ну и голос, — подумал Кирилл. — Если не скрип несмазанных петель, то треск рвущегося тряпья точно».

Он достал из кармана персонкарту и отправил мундир на вешалку.

— Раздевайтесь до трусов! — Мырса воткнула персонкарту в ридер-бокс шеридана.

— На приём к врачу пришла сорокалетняя майорша с денщиком-прапорщицей. — Кирилл принялся расстёгивать ремень. — «Раздевайтесь!» — сказал врач прапорщице. «Доктор, вы ошиблись, — заметила майорша. — Это я больна». — Кирилл принялся расстёгивать пуговицы. — «А-а-а… — сказал врач. — Ну тогда покажите язык».

— Смешно! — Мырса вытащила персонкарту из ридер-бокса. — Не умничайте, сержант! Мне ваше тело до фомальгаута!

«А вот это явный сход с курса, — подумал Кирилл. — Достаточно посмотреть, как блестят твои глазки-луковки. Никто тебя, голубушка, тут не стыкует, потому что от одного взгляда на твою физиономию мужик перестаёт быть мужиком. И потому спишь ты с шайбой».

— Не умничайте, сержант! — проскрипела мырса, встала, подошла к никелированному «бревну». — Скидывайте побыстрее штаны и милости прошу в томограф, на проверку. У меня таких, как вы, ещё полсотни.

Она пробежалась пальчиками по клавиатуре на боковине томографа, и ближний конец «бревна» пополз в сторону, открывая обтянутую коричневым пластиком лежанку.

Кирилл быстренько скинул брюки и забрался внутрь аппарата. Томограф с жужжанием, похожим на пчелиное, закрылся, отрезав проверяемого от внешнего мира. В наступившей темноте груди коснулось что-то холодное, и Кирилл поёжился.

— Спокойнее, сержант, спокойнее! — послышался скрипучий голос. — Никто вас не съест!

Кирилл попытался задышать ровно, но ничего из этого не получилось: в голову лезла мысль о том, что мырса разглядывает сейчас его тело, и наибольшее её внимание, разумеется, привлекает то, что находится у него ниже пояса.

Навязчивые мысли, кол ему в дюзу! И вроде бы не ко времени. Придётся воспользоваться сегодня порношайбой. Зря он, что ли, взял их с собой?

Между тем томограф открылся, и Кирилла слегка ослепило — глаза уже успели отвыкнуть от дневного света. Впрочем, слепота быстро прошла.

— Ну и как я? — спросил он, выбравшись из аппарата и хватаясь за штаны.

— В норме, — сказала мырса.

— А вот мне что интересно… Почему на базе всего два медика? Неужели вы справляетесь с потоком раненых?

Мырса впервые улыбнулась, но физиономия её от этого не сделалась краше. Вот уж уродилась, страхолюдина, прости меня Единый! Впрочем, похоже, это вовсе не улыбка приветливости, скорее это улыбка издевательства.

— С потоком раненых мы справляемся вполне, поскольку потока попросту нет.

— Неужели мы так хорошо дерёмся? — удивился Кирилл, застёгивая ширинку.

— Как вы дерётесь, мы скоро узнаем. Что же касается личного состава базы, он драться умеет. Раненых же оказывается мало вовсе не потому, что гости не умеют драться. Они попросту наносят такие раны, что медики бессильны. Когда же рана не смертельна, мы вполне успеваем эвакуировать раненого в Семецкий, где расположен гарнизонный госпиталь. Понятно?

— Понятно, — сказал Кирилл, снимая с вешалки мундир.

И вдруг понял, что вовсе не уродилась мырса страхолюдиной, что она попросту перенесла операцию после ранения в лицо. И ему стало стыдно за свои предыдущие мысли.