Генерал от машинерии

23

На следующий день служба продолжилась. Правда, назвать её рутинной язык у новобранцев не поворачивался, потому что новый бой не был похож на предыдущий. Первым делом это касалось гостей. Если при крещении соперниками Кирилла со товарищи оказались розовые «поросята», то на следующий «боевой» день — голубые «слоники». Ростом они были скорее как сенбернары, но в остальном — слоны. И чрезвычайно стремительные слоны. А удар хобота переламывал бойцу позвоночник. За счёт какого обмена веществ достигалась в таком тщедушном теле подобная сила, никому не было известно. Слоники нарушали все законы биологии. Но они были реальны.

Бойцов с переломленными позвоночниками в тот день насчитали троих. Среди них оказался и Мишка Афонинцев. Правда, такая травма не грозила раненому немедленно смертью, но четыре недели на госпитальной койке в Семецком было бедолаге обеспечено.

Его было очень жаль, поскольку накануне после ужина Мишка подошёл к Кириллу и спросил, как господин сержант посмотрит на то, что он, рядовой Афонинцев, попросит рядового Заславину пересесть за его, Мишкин, стол. Мишка был настолько серьёзен, что Кирилл опешил.

— Ты офонарел, Афоня? По-человечески не можешь выразиться?

Однако Мишка тона не сменил. И Кирилл вдруг понял, что от его ответа зависят отношения его и Мишки, что Пара Вин навечно может стать между ними разделительным рубежом. И только тут ему стало ясно, что Винино неожиданное предложение в кладовке с рассадой было вовсе не случайным, что Вина положила глаз вовсе не на Спирю, а на него, Кирилла.

Однако любовь её была Кириллу до фомальгаута, и он скомандовал:

— Добро, рядовой Афонинцев! Я не возражаю против того, чтобы вы поговорили с рядовым Заславиной.

Однако за завтраком Пара Вин по прежнему сидела по левую руку от Кирилла: то ли Мишка ещё не поставил перед нею вопрос ребром, то ли сама метёлка, выслушав Мишку, навстречу ему не пошла.

И вот теперь Афоню увозили. Он находился в сознании. И глаз не отводил от Пары Вин. Наверное, в его затуманенном болью мозгу возникали жуткие картины, в которых рядовой Заславина изменяла ему со всеми подряд. И в первую очередь — с сержантом Кентариновым… Такую вот долю рядовому Афонинцеву приготовил Единый.

Сержанта же Кентаринова Единый не только миловал, но и явно держал за своего. Кирилл на этот раз действовал гораздо быстрее, чем в первом бою. Отражая атаку за атакой, он даже успел сочинить вирш:

Идут колонна за колонной…

Не дремлет враг неугомонный!

Вирш получился удачный, ритм его порой странным образом соответствовал ритму боя, и тогда он звучал в Кирилловом мозгу, словно добавляя сил, а в какой-то момент вражеской атаки случилось и вовсе удивительное — в течение нескольких секунд выстрелы выпадали на каждую сильную долю, будто слониками управлял неведомый командир, имеющий понятие, кроме алгебры, если не о гармонии, то хотя бы о ритме, и будто исполнял он этим боем неведомую человеческому уху музыкальную симфонию.

В общем, сражение складывалось очень удачно, и в итоге Кирилл опять оказался с глазу на глаз сразу с четырьмя противниками. На этот раз, правда, Кирилл уже успевал не только следить за своими гостями и «слушать» вирш, но и посматривал по сторонам. Он видел, как соратники стараются помочь друг другу, как его изо всех сил старается прикрыть Ксанка, а её, в свою очередь, — Спиря. Видел он и то, как, прикрывая Пару Вин, проспал атаку слоника Мишка Афонинцев и покатился в траву.

В конце концов он увидел и то, что мельком заметил ещё в первом бою. Нет, в прошлый раз ему не показалось — всё именно так и происходило. Когда измученные соратники вываливались из режима, гость тут же бросал своего противника и переключался на другого, ещё проявляющего активность. Вот и получилось, что против Кирилла в конце боя оказалось четыре слоника. Все остальные бойцы к этому времени валялись в отключке. Правда, сознания они на этот раз не теряли, просто не могли двинуть ни рукой ни ногой. Этакий своеобразный паралич от изнеможения. В том числе и у старшины Выгонова…

После одержанной виктории Кирилл сразу же поделился впечатлениями от увиденного с прапорщиком Малуновым.

— Раньше такого не наблюдалось, — сказал прапорщик. — Наверное, эти гости реагируют на агрессию, исходящую от активного бойца. — Малунов пронаблюдал, как испарилось очередное тело убитого монстра. — Другого объяснения у меня нет. Надо доложить начальству. Там репы поумнее наших…

Чуть позже, уже на базе, Кирилл поговорил о бое со старшиной Выгоновым. Тот явно был удручён собственным состоянием в конце схватки и подтвердил, что раньше сражения развивались совершенно по иному пути, что большинство бойцов, не выдерживавших режима «всевиденья», тут же погибало. Правда, количество участвовавших в атаках гостей было гораздо меньше. Почему, собственно, Корпус и побеждал. В битвах же последних двух боевых дней победу обеспечивал он, Кирилл Кентаринов, и старшине Выгонову становится страшно от одной только мысли, что произойдёт, если Кентаринов не выдержит…

— А не показалось ли вам такое изменение поведения гостей странным? — спросил Кирилл.

— Парень! — Выгонов похлопал Кирилла по плечу. — Эти изменения происходят постоянно. Тебе ведь уже рассказывали, что по первости мы их просто забрасывали бомбами и давили бронёй. Но чем дальше, тем больше бой переходит в различные варианты личного противоборства, если можно так выразиться…

А потом возле Кирилла оказалась Ксанка.

— Ну, как тебе сегодняшний бой?

— Не совсем то, чему учились, — осторожно сказал Кирилл.

Ему совершенно не хотелось обсуждать с метёлкой тактические характеристики состоявшихся и предстоящих схваток. Ведь за Ксанкой немедленно припрётся Спиря: оберегать свою кралю от лап конкурента. Вон он как её в бою сегодня прикрывал! Башню сворачивает у обрезка от желания защитить! Хотя, сегодня был момент, когда именно Спирино внимание спасло Ксанку от перелома позвоночника.

— Я бы сказала, совсем не то, чему учили, — уточнила метёлка. — Впрочем, Артюша как-то говорил, что генералы всегда готовятся к уже закончившейся войне. И ещё: главное достоинство военачальника — умение не щадить жизни подчинённых.

— Это он, наверное, в истории откопал, — сделал предположение Кирилл. И добавил: — Мне надо идти. Прапор вызвал.

— Да, конечно, иди, — сказала Ксанка. — Зря ты меня избегаешь, Кир. Я бы за тебя жизнь отдала, кабы потребовалось.

— А я бы за тебя — нет, — сказал Кирилл, чтобы оборвать этот бессмысленный разговор.

— А ты за меня уже дважды рисковал, — отрезала Ксанка, резко развернулась и зашагала прочь.

В общем-то, со своей точки зрения она была права. Она ведь видела, что последних гостей добивал Кирилл. То есть он прикрывал собой всех остальных, а значит — и её. И даже расскажи он ей сейчас, как на самом деле развивался сегодняшний бой, ей было бы до фомальгаута. Потому что ей хотелось думать, что он прикрывает её собой. И никто бы её не переубедил.

Ладно, хватит строить из себя знатока женской души! И особенно хвастаться перед собой собственными достижениями нечего. Потому что во второй половине предназначенной ему работы, как сказал бы Спиря, и конь не валялся.