Гарнизон Бездна

Глава 16: Инвазивное вмешательство

Мы с Овцебыком несём её в медотсек на импровизированных носилках. По пути встречаем Уголька, правда ему не удаётся насладиться красотами обнажённой Белки, так как она застегнула комбез обратно.

— Что тут у вас, ребятушки, подсобить чем? — поинтересовался Уголёк.

— Да, ничего не трогай и никуда не ходи. — гаркнул я, и он остался стоять с выпученными глазами.

Заносим в медотсек, Овцебык закрывает дверь.

— Нет! — воскликнула Герда. — Ты тут не остаёшься!

Она сказала это, обращаясь к Овцебыку. Тот застыл с недоумевающим выражением лица.

— Антей, пусть он выйдет!

Я кивнул, чтобы Овцебык покинул помещение, тот повиновался.

— Закрой дверь, Антей!

— Хорошо, хорошо!

Закрываю.

— На пароль! Чтобы никто не мог зайти снаружи!

— Но вдруг…

— Я СКАЗАЛА!

Повинуюсь. Она вроде успокаивается и лежит молча. Хотя мне бы не помешала её поддержка, но что уж поделать. Назвался груздем, полезай в кузов. Девушка уверена, что я имею гораздо больший опыт во врачевании, чем на самом деле. Язык мой — враг мой.

— Забавно получается… — я беру ножницы для удаления одежды. — Мы с тобой как будто обмениваемся постоянными услугами по спасению наших задниц. — Начинаю разрезать её комбез, ибо снимать его долго и возможно приведёт к разрыву аппендикса. — Сначала я тебя бужу задолго до всех остальных, чтобы дать шанс спокойно прийти в себя. Потом ты спасаешь меня от того злополучного осколка, теперь же мне придётся тебя спасать от аппендикса.

Говорю это лишь бы разрядить обстановку, потому что она теряется. Она в панике, она боится. А мне нужно её руководство, чтобы сделать всё хорошо. Вытаскиваю из-под неё обрывки комбеза, швыряю их на пол. Трусы тоже придётся разрезать. Но сейчас у меня уже нет никакого огня в голове, кроме панического. Обнажённое женское тело в такие минуты не вызывает никаких эмоций.

Я мою руки, дезинфицирую помещение, надеваю перчатки, надеваю халат, и тут она наконец-то очнулась.

— Сначала халат, потом перчатки, дурень!

— Есть.

Затем она говорит мне, что делать и в каком порядке. Подчиняюсь. Почти всё готово.

— Умоляю, скажи, что ты уже когда-то делал нечто подобное… — взмолилась она.

— Да, мне приходилось разрезать некоторых сослуживцев.

Опять вру.

— Я даже не хочу спрашивать при каких обстоятельствах…

— При похожих.

Она приподнимается на локтях.

— Ладно, положим, я тебе поверила. — по её лицу бежал холотный пот, она вся дрожала от озноба. — Я буду показывать, что делать и как, точно следуй моим инструкциям. Понял?

— Есть, следовать инструкциям.

— Обезбол готов?

— Приготовил ещё пять минут назад.

— Уже голова кругом идёт. Дай мне собраться с мыслями. — Она закрывает глаза и что-то шепчет себе под нос с минуту. — Ладно, погнали.

Восхищаюсь её смелостью и выдержкой. Вкалываю местный обезбол, но мы оба знаем, что она всё равно будет чувствовать боль. Пусть и не так сильно. Белка поджимает губу от страха, в серо-зелёных глазах мольба о том, чтобы это поскорее закончилось.

Когда обезбол подействовал начинаю резать, делаю всё аккуратно, чувствую, как уровень концентрации и сосредоточенности вырос. Подключённый заранее нейрошторм очень помогает. Герда одобрительно кивает, когда я делаю ровный надрез, из глаз текут слёзы, она стонет и пытается не напрягать живот, чтобы мне было легче работать. Но мы оба знаем не понаслышке, как это тяжело.

— Будь проклят этот корабль и медицина двадцать первого века, будь проклят этот корабль и медицина двадцать первого века…

Она это повторяла, как мантру, видимо помогало. Будь здесь нормальный, современный медблок с «П.У.Лом», ей в живот бы вонзилось три «змейки», которые быстренько бы вычислили очаг заболевания и всё сделали безболезненно, под общим наркозом, с заживлением: внутренним и внешним. Сразу после операции Герда бы могла бежать марафон.

Но не здесь и не в текущих условиях. В какой-то момент я даже проклял бывшего капитана Кобальта, что он настолько наплевательски относился к судну, модернизируя лишь топливную часть, а не всё остальное. Хороший медотсек здесь бы не помешал. Вероятно, когда я прибуду на Бездну, всю свою долю потрачу на топливо, боевой отсек и на дополнительный медицинский отсек. А этот сделаю складом. Потому что на корабле даже нормального склада нет…

Поймал себя на мысли, что уже не вижу своего существования без Внезапного. Как будто я стал с ним единым целым.

Герда мычит сквозь зубы от боли, я ищу злополучный источник проблемы. Она иногда смотрит в зеркало, которое я держу, чтобы понять, что происходит. Но в остальное время сопротивляется, кажется, чудовищной боли. Пот с неё льётся ручьём, в какие-то моменты бедняга дышит тяжело и ритмично. Могу её понять.

— ВОТ! — из последних сил восклицает она. — Вот! Стой, замри!

Я подчиняюсь.

— Видишь его?

Киваю, откладываю скальпель и беру зажим, чтобы удостовериться, что я прав, тыкаю слегка в предполагаемое место, её дергает от тычка так, что аж стол смещается. Будь у меня в руках скальпель, я бы мог случайно задеть что-либо и тогда кранты. Смотрю на неё, глаза у девушки испуганные, она понимает, что я только что поступил очень мудро. Интуиция не подводит.

— Герда, я с тобой, всё хорошо. Но нам нужно потренироваться, поняла? Когда я возьму скальпель, будет ещё больнее! Дёргаться нельзя!

Она кивает.

— Готова?

Снова кивок. Я ещё раз повторяю процесс. На третий раз вроде порядок. Держится. Беру скальпель, и пока она не успевает подумать, режу злополучную болячку. Она наконец выдыхает и кричит от боли, но в крике слышатся нотки облегчения.

Зашивать пришлось тоже самому, у неё тряслись руки. Сделал всё по инструкции под чутким надзором. Затем накрыл её тёплым одеялом и вышел из помещения, чтобы выдохнуть. Там ждала вся команда с испуганными лицами. Даже Уголёк делал вид, что переживал, хотя я уверен, что ему плевать. У меня все руки в крови, но операция прошла успешно.

— Так, и чего встали тут, я не понял?

— Ну как чего? Всё в порядке? — спрашивает Ден.

— А что, работы на судне нет? Всё выполнили, запасы подсчитали, машинное отделение проверили? Проводку посмотрели? В туалете уже неделю свет мигает. Я полезу чинить что ли?

Они продолжали молча на меня смотреть.

— Да, всё в порядке, выдыхайте.

Они и вправду выдохнули.

— Бывает и такое… Медотсек тут конечно полное дерьмо. Не болейте.

Овцебык и Андрей Синицын переглянулись меж собой, а Уголёк заржал и отправился на кушетку заниматься примерно ничем, как он и всегда делал. Чёртов тунеядец, поручать ему решительно ничего нельзя. Если сделает, то на отвали. А может и вовсе не сделать.

Збигнев талантливый инженер, особенно хорошо в коммуникациях шарит, но он, впрочем, как и другие, узнал, что на корабле куча бухла. Бывший капитан хорошо постарался. Поэтому, когда он находит бутылку, немедленно присасывается к ней, а это значит, что любая работа подождёт.

Меж тем корабль бросало то в огонь, то в полымя. В один момент я очнулся из-за того, что все системы вырубило. Подумал, что мне всё приснилось, и мы так и не улетели с Доминуса, где нас поглощают обелиски. Даже забежал на мостик, чтобы посмотреть в окно. Но благо, снаружи была чернющая космическая тьма с далёкими звёздами и туманностями.

Выдохнул, после выдоха все системы снова включились. Что это было? Неясно. Однако, пришлось прямо в трусах сидеть и восстанавливать маршрут, перестраивать курс. Какое-то космическое тело явно повлияло на нас. Но выяснять что именно произошло, не было ни цели, ни желания.

Потом начала лететь проводка, генератор стал барахлить. Кислородная установка начала сбоить. И без того жарко, ещё и кислорода мало. Овцебык упал в обморок от гипоксии. Ден и Андрей долго ковырялись, разбирались, вроде нашли источник проблемы… Решили.

Не прошло и дня, как один из отсеков стал адски трястись и вибрировать. Ещё хуже, это оказался топливник. Если бы летели на какой-нибудь крейсерке внутри системы, можно было бы сбросить. Но на межсистемной — этого делать категорически нельзя. Тоже долго разбирались, так и не разобрались, в итоге он сам перестал.

Я на эту машину смотрел, как на проклятую, но с отцовской улыбкой. Будто ребёнка воспитал. Хотя детей у меня никогда не было. И если до гиперджетов меня особо не допускали, там инженеры сами всё делали без моего участия, хотя иногда очень хотелось поковыряться внутри, то здесь я чувствовал себя, как в песочнице. Поломки не вызывали агрессию или недовольство, а наоборот, желание разобраться, лишний раз поковыряться под обшивкой. За месяц полёта удалось породниться с Внезапным. А к концу второго месяца, я жизни без него не представлял. Всё знакомое, всё понятное и привычное.

Казалось бы, чёртовы блюпринты и чертежи! Но как всё логично, точно и ёмко показано, представлено! Стоило мне погрузиться в изучение, и я буквально утонул в функционале. Много неожиданных вещей открылись для меня. Например, сигнатурный радар здесь был не только многофункциональный, с огромным количеством режимов, но и очень мощный. Бил на всё пространство среднестатистической звёздной системы.

Не прочти я блюпринты и мануал, которые Кобальт бережно хранил на бумажных носителях, я бы никогда в жизни об этом не узнал. Хотя бы потому, что переключатель режимов находится под обшивкой в тёмном углу, куда надо тянуться через дырку в вентиляции.

Правда, оставались и очень странные элементы, которые трогать я побаивался. О них ни в мануале, ни на блюпринтах не было ни слова. Например, огромный оранжевый рычаг, свисающий с потолка капитанского мостика в его дальнем левом углу. Что это такое? Для чего оно? Видимо одна из тех модификаций, которые бывший капитан сделал незадолго до нашего полёта. Поэтому никакая информация не была внесена ни в какие базы данных.

Единственное, что я нашёл — это бумажка с его изображением, а внизу подпись «Проснись и пой». В голове машинально промелькнуло окончание этой фразы: «ты — голубой». Короче, неинформативно. Поэтому я не трогал его. Мало ли, что ещё произойдёт… Вдруг — это рычаг самоуничтожения? Не удивлюсь, если Кобальт встроил и такой функционал.

В перерывах между бесконечными калибровками маршрута из-за древнего, как говно мамонта, автопилота, ведущими себя, как шалава на первом свидании, генераторами, которые сегодня хотят и работают, а завтра не хотят и не работают. В перерывах между драками за еду, потому что Овцебык был прав, люди действительно дуреют от голода, даже Герда не была исключением. Уже выздоровевшая, оправившаяся и зализавшая свои раны, она иногда буквально сатанела из-за недостатка еды.

Один раз набросилась на Дена и отняла у него таблетку со вкусом сметаны с солёным огурцом. Ещё через какое-то время и вовсе осмелела, начала гонять Уголька, который даже сделать ей ничего не мог, хотя иногда хотел. Мы, конечно, всегда находились рядом, следили за порядком. Но я и сам порой думал, а чего бы не облапошить Синицына на пару таблеток? Он же худой, ему много есть не надо. Приходилось гнать дурные мысли, как только можно. Ибо если уж, и я начну принимать участие в этом беспределе, то команда превратится в оголодавших гиен и коршунов.

Уж не знаю, как мы добрались до системы Бездна. Но последние дни проходили буквально в ожидании с подсчётом минут. Я глядел на механические капитанские часы на руке каждые две минуты, сидя в кресле пилота и запрокинув голову. Овцебык сидел на железном ящике и отбивал чечётку правым мыском. Герда крутилась в своём кресле и смотрела в потолок, Уголёк носился по коридорам, будто искал закладку. Ден и Андрей обсуждали что-то на своём научно-инженерском.

Запиликали несколько ключевых панелей с датчиками приближения к системе. Я тут же пристегнулся, достал корабельный комлинк и начал тараторить.

— Входим в систему, расчётное время остановки две минуты, всем занять места и пристегнуться.

Судя по звукам, приказ был исполнен мгновенно. Маневровые сопла были уже развёрнуты в нужные стороны, обратная тяга готова к включению. Я дождался нужной точки на радаре, после чего врубил торможение на полную. Внутренние органы начало вдавливать в грудную клетку, а саму грудную клетку крепко сдавило ремнями безопасности. Обратная тяга срабатывала толчками, поэтому после мощной тяги вперёд, нас отбрасывало назад к спинке кресла. И так пока скорость не упала до системной. Проверив ещё раз все датчики, я даже удивился, что ничего не сломалось в процессе. Единственное, что удручало — это количество оставшегося топлива. Как обычно на грани, меньше пяти процентов… Но в рамках перелётов внутри системы должно хватить.

— Дамы и господа, мы прибыли в систему Бездна.

— Уголёк, твой выход. Куда дальше?

Он отстегнулся и подошёл к панели управления судном.

— Где вбивать координаты?

— Скажи мне, и я внесу.

— Нет, покажи куда вбивать?

— Их нельзя просто вбить, нужно произвести кучу дополнительных настроек. Это тебе не игровая приставка. — я нахмурился. — Подожди, ты помнишь координаты наизусть?

— Да. Ладно, хер с вами.

Он оглянулся по сторонам, чтобы остальные не подслушивали и не подглядывали. Затем шепотом произнёс координаты. Я их вбил, в аналоговый интерфейс, на радаре появилась картинка, но на ней ничего не было. Пришлось откалибровать видимость, отдалил картинку нехитрыми манипуляциями, затем сделал поправку на гелиоцентрическую орбиту, вывел схему, вбил координаты звезды. В центре системы полыхала голубая звезда приличных размеров, примерно с три наших солнца. Картинка начала простраиваться, древний, видавший ещё царя гороха, компьютер просчитывал координаты медленно. Слышались даже щелчки, писки, свисты. Этот комп был поистине нереально старый. Возможно, даже старее, чем само судно. Интересно, что двигало бывшим капитаном, когда он ставил на этот корабль такой корабль? Увеличение массива топливных отсеков я ещё могу понять… Но компьютер? Мозги корабля… Сюда даже искусственный интеллект толковый не вкрячить. Поэтому мы с Гердой вечно носимся, как угорелые по мостику, переключая то одну систему, то другую. Протеиновые нейросети вместо электрических.

Вскоре искомая планета была найдена. Она находилась всего в паре миллиардов километров от нас. Пустяковая задачка, топлива точно хватит, даже останется что-то. Я выдохнул с облегчением. Хуже всего было бы, если бы надо было лететь на другой конец системы.

— Гардикон! Если бы я только мог подозревать, что всё так просто…

— Не спеши, дружок, ты на самой планете даже сектор не найдёшь, не говоря уже о Гарнизоне.

— Для того ты нам и нужен.

— Уж поверь, я свою часть сделки выполню. А ты не забывай про свою.

Мы с Белкой развернули посудину, простроили маршрут и врубили максимальный форсаж, чтобы побыстрее добраться. По сравнению с минувшими двумя месяцами полёта, день тряски — это ничто. Однако, припасы у нас закончились вчера. Оставалось немного воды, да крошки от сухпайка. Я уже мечтал он нормальной еде, хотелось навернуть борща с пампушками и сметаной, либо щавелевого супа. Может быть разбавить гарниром из гречи с говяжей подливой. Ну или на худой конец просто куриный суп с яйцом. В целом, был неприхотлив в еде. Но важно, чтобы наваристо и вкусно.

У Герды тоже заурчал живот так, что аж было слышно на весь мостик. Однако это стало уже нормой за два месяца, никто не обращал внимания на такие мелочи жизни. Вообще, находясь в консервной банке в открытом космосе, надо обязательно благодарить вселенную за то, что вы не перегрызли друг друга и выжили. Не окажись на шаттле Черезникова еды, мы бы долетели сюда в гораздо меньшем количестве. И я говорю не про естественную смерть от голода…

Время тянулось, как резиновая лямка, мы уже не знали, чем заняться. На корабле где-то нашлись карты, в которые мы рубились по очереди все два месяца. Современные круизеры превосходят Внезапный во всём. Проблем с досугом никогда бы не возникло, ибо в каждой каюте есть целая мультимедийная система с играми, виртуальной реальностью, книгами, музыкой, фильмами и так далее. Здесь же… Перекати поле. Я очень сильно обрадовался, когда нашёл на борту шашки. Но это оказалась просто доска. Самих шашек не было. Попытались сделать импровизированные металлические шашки, даже сыграли несколько раз, но проблема в том, что молодняк плохо знает, что такое шашки.

Герда даже не стала пытаться разобраться в игре Андрею такое не интересно в силу того, что он больше любил шахматы, а Ден в целом был больше как раз про просмотр фильмов, а не про интеллектуальные забавы. В итоге играли с Угольком и Овцебыком. Последний часто проигрывал, раздражался и перестал играть уже в первую неделю. А нам с Угольком надоело рубиться в это на вторую.

Иногда я просто сидел и целый час жонглировал стальными шарами, найденными в дальнем отсеке. Они использовались для пары гигантских подшипников, которые были конструктивной особенностью корабля. Вес каждого шарика около полкило, отлично прокачивает запястья, суставы, пальцы, сухожилия. Мне как пилоту, нужно держать себя в форме. Может быть, я временно отставной, но с мыслью, что больше никогда не сяду в гиперджет, мириться не собираюсь. В конце концов, есть и старые модели на чёрном рынке, я хорошо знаю все конструктивные особенности и могу это использовать в выполнении заказов для корпораций. Ибо им совершенно пофигу на мою судимость. Главное результат. А я всю жизнь работаю только на результат.

Герда демонстрировала превосходные навыки выносливости, ежедневно подтягиваясь на импровизированном турнике в коридоре. Она могла сделать тридцать повторений. Из-за скудного сухпайка, жары на борту и ежедневных повторений, она превратилась в настоящую скульптуру, высеченную из мрамора. Я мог разглядеть на спине девушки каждый мускул и это временами будоражило нутро. К концу второго месяца она совершенно перестала стесняться и опасаться чего-либо, ходила в топике, со спущенным верхом комбеза. Красивый силуэт.

Из прочих малоприятных мелочей жизни, выяснилось, что на корабле ни одной бритвы, ни одного станка. Ничего. Заросшему Овцебыку не привыкать, а от я чесался, как тварь, ибо привык ходить гладко выбритым. Волосы лезли в глаза, на башке была огромная копна. Герда тоже обросла. Светлые короткие волосы стали длиннее и уже закрывали уши. Учёный хоть и казался задротом, задохликом, однако у него вымахала такая кудрявая бородища, какой ни у одного из нас не было, кроме Даная.

А вот Уголёк, видимо, столкнулся с проблемами среднего возраста ещё до Внезапного, поэтому на голове у него не появилось практически новых волос. Зато борода тоже отросла бесподобная.

Полдня перекидывались в карты, во что только не играли, начиная от дурака, заканчивая импровизированным покером. Уголёк в этом деле оказался не промах… Хотя можно ли было ожидать от него иного? В техасский холдэм выигрывал постоянно. Возможно, он мухлевал, или хорошо считал, или и то, и другое. Трудно сказать, я в этом не профи. Играли мы, разумеется, на крышечки, я уверен, что таким образом он прощупывал почву и пытался понять, кто из нас хорош в игре, а кто нет.

Вспомнилось, как мы несколько раз даже пробовали играть в крокодила и всякие угадайки. Но долго оно не продолжалось.

Наконец Гардикон уже был в обозримой близости. Радары начали пищать, я проверил всё ли в порядке. На панели связи обнаружился запрос сигнала.

— Стой! — воскликнул Уголёк. — Не отвечай!

— Почему?

— Это проверка. Они посылают сигнал, как только ты на него отвечаешь, они больше не связываются.

— Что за бред? Зачем?

— Не знаю. Но на первый сигнал отвечать нельзя. Только на третий. Таковы правила.

— Ладно, понял.

Через час уже маленькая точка жёлтой планеты виднелась через иллюминаторы корабля. Ещё через пятнадцать минут поступил второй сигнал. Мы его проигнорировали. Третий сигнал появился, когда мы вышли на орбиту Гардикона. Я окинул взглядом эту величественную планету. Чем-то напоминала Венеру в нашей системе, только без парникового эффекта. Сквозь атмосферу прекрасно видно рельеф, ту скалы, хребты и даже заснеженные шапки верхушек гор. Только цвет снега какой-то странный, переливающийся то розовым, то голубым, то зелёным.

Где-то вдалеке необъятные моря и озёра, но только искупаться в них не получится, это азотистые водоёмы. Температура на планете крайне низкая, при этом здесь практически нет привычного снега. Атмосфера разреженная, тоньше земной, плохо защищает от космической радиации. Лучшее место для Гарнизона. Но сколько всего хорошего начинается, когда мы попадаем в систему кратеров и пещер Гардикона…

Во-первых, там есть большие запасы жидкого кислорода, который можно использовать в собственных целях. Эти запасы огромны, вся система кратеров и пещер под поверхностью планеты — монументальна! Сами пещеры имеют разветвлённую структуру, глубина и размер, которых варьируется в пределах огромных чисел. Некоторые структуры могут поразить воображение среднестатистического человека с Земли, который привык, что пещера — это тесное холодное место со сталактитами.

Некоторые пространства настолько огромны, что там может поместиться целый город. Собственно, с Гарнизоном Бездна так и произошло, а характерное название он получил благодаря тому, что располагается над огромным неисследованным туннелем, который предположительно ведёт к самой мантии планеты. Но из-за смертельно опасных и крайне токсичных газов, Бездну исследовать проблематично и трудозатратно. Ко всему прочему учёные утверждают, что ничего интересного в Бездне нет, а исследование приведёт только к потере ресурсов.

— Вот такая вот перед нами планета, — сказал Андрей после долгого экскурса о её особенностях. — К-красивая и ужасная о-одновременно.

— Ты в маму или папу такой умный? — тявкнул Уголёк.

— П-предпочитаю не касаться т-темы родителей.

— Если ты так много знаешь о планете, расскажи, где здесь схлёстываются корпорации?

— Т-ты правильно о-отметил, я м-много знаю о планете, н-но о корпорациях — ничего.

— Зато я знаю! — встрял Уголёк. — Синхрон, Возрождение, Аквантикс. Вот три столпа Гардикона. Азот бог с ним… Этого добра и на Земле хватает. А вот Альвалиемид… Вот это настоящее сокровище. И им планета набита под завязку, как мешок дедушки мороза подарками.

— Альвалиемид?

— Да, это металл такой сверхпроводимый. — вклинился наконец Ден. — Обладает исключительными свойствами, идеально подходит для нейросинхронизаторов, нейродрайвов и нейроштормов. Нивелирует огромное количество побочных эффектов синхронизации.

— Вот оно как…

— Ага, за «Желток» корпы готовы друг другу глаза на жопу натягивать без передыху. Но официально Земные корпорации между собой воевать не имеют права, поэтому долбятся подставными фирмами, бесконечно организуют военные подряды, выгрызают друг у друга точки. Гардикон — это рай. — улыбнулся Уголёк. — Здесь всегда есть деньги, есть работа, есть ресурсы… Есть идиоты, которых легко облапошить. К одному из них мы сегодня же и пойдём.

Я напрягся.

— К чему такая спешка? Давай сначала обоснуемся, поймём, что к чему…

— Чего там понимать? Я тут родился, я всё и так знаю. А вы быстро вольётесь. Вот увидите, Гардикон — это лучшее место в нашей галактике. Лучше я ничего не видел. Священный Грааль среди планет, звёзд и астероидов.

Поступил третий сигнал, я его принял, мы все замерли в ожидании. Через несколько секунд послышалась трескотня помех, затем вполне разборчивый мужской голос.

— Номер борта?

Я смотрю на Уголька, он наклоняется к микрофону.

— Три пять восемь два.

— Сектор пятнадцать точка один, вас сопроводят.

— Сука! — выругался Уголёк.

— Что случилось? — интересуюсь.

— Они раньше никогда не сопровождали… Это плохо. Очень плохо.

— Когда ты здесь в последний раз был?

— Ой, а есть разница? Сказал же, что вырос здесь. Ничего не поменялось. Ладно, прорвёмся.

Я начал заводить посудину в атмосферу, слегка потрясло, но ничего сверхъестественного. Приближаясь к сектору пятнадцать точка один, мы не видели ничего кроме бесконечных гор, равнин и азотных озёр. Но уже на подлёте радар уловил движение трёх точек.

— Герда, проверь сигнатуру.

— Это перехватчики.

— Гиперджеты?

— Возможно, не знаю.

Они поравнялись с нами очень быстро, и я воочию наблюдал знакомые изгибы стальной птицы, которой ещё недавно управлял самостоятельно. Три блестящих гиперджета рассекали разреженный воздух атмосферы Гардикона, выписывая изящные пируэты.

— Борт три пять восемь два, не меняйте курс, не атакуйте. Сбавьте скорость до половины маха.

— Принято. — говорю в микрофон.

Мы замедлились как могли и крайне долго летели до нужной точки. Затем капитан ударной группы сообщил новые координаты, мы изменили курс и начали снижаться.

Уголёк всё это время ёрзал, не мог найти себе места. Спустя полчаса я уже видел точку, куда мы прибывали. Огромная чёрная дыра в земле, где поместилось бы с десяток Внезапных. Пилоты гиперджетов улетели дальше патрулировать, а мы погрузились во тьму. Пришлось включить осветительные приборы, но лучше не стало.

— Да что их черти драли! Какого чёрта? Сейчас вмажемся в стену и каюк. Белка, переставь сканер в режим эхолокации.

— Есть.

На радаре появилась чуть иная картинка, я сбавил скорость до минимума. Мы в буквальном смысле еле ползли. Хоть визуально пещера выглядела, как нечто просторное, внутри ощущение пространства пропадало. Мне казалось, что мы вот-вот цепанем бортом. Но судя по эхолокации, всё было в порядке. Какое-то время двигались буквально на ощупь, Герда аж вся вспотела сверх того, что уже было. С меня тоже лилось.

Пришлось сделать несколько довольно опасных поворотов, иногда даже виднелись стенки пещеры в свете наших прожекторов. Наконец я разглядел какое-то мерцание, мы проплелись пару минут и после очередного поворота перед нами предстал Гарнизон Бездна.

Я никогда его не видел ранее, но даже если бы мне рассказывали или показывали на фотографиях, никогда бы не поверил своим глазам. Уголёк улыбался, как умалишённый, остальные же обронили челюсти, пытаясь осмыслить то, что перед ними предстало…