Гарнизон Бездна

Глава 15: Обманный манёвр

— Да куда уж подробнее? Мы просто облапошим его покупателя и всё.

— Овцебык, я просто пытаюсь понять… Ну ты же при мне Отче наш читал! Ну вот как в тебе это вообще уживается?! Видимо, я никогда не смогу понять.

— Друг, не надо понимать, надо верить.

Из его уст это звучало просто издевательски. Герда стояла хихикала, прикрыв рот рукой. Андрей улыбнулся и только Ден ничего не понимал, смотрел на всех по очереди.

— Ладно, то есть ты предлагаешь, прикинуться будто у нас реальная платина, реальные ценности, продать их, а потом давать дёру с Бездны?

— А что такого?

— Нет, ничего, в целом всё понятно. Правда, есть один нюанс. Судно у нас не боевое и медленное. Как мы будем от кого-то убегать — большая загадка.

— Так продадим алую ртуть, поставим установку вместо каюты капитана и пищеблока.

— И ты даже знаешь кому?

— Я з-знаю! — поднял руку Андрей Синицын.

У всех округлились глаза, мало кто подозревал, что он может быть полезен в таких вопросах.

— Н-не конкретного ч-человека, но о-организацию, которая г-готова б-будет в это в-вписаться.

Все издали разочарованный стон, Герда махнула рукой, Овцебык губами пробубнил: «Вообще несерьёзно».

— Н-нет, вы н-не поняли, у меня е-есть с ними контракт. Они обязаны выкупить у меня мои научные работы.

Я прищурился и посмотрел ему в глаза.

— Да вы все тут с историей, я погляжу! Ну-ка расскажи нам, что ты за персонаж такой, Андрей Синицын. Как на судне оказался, чем движим?

— С-строго говоря, я о-оказался здесь не с-случайно…

— Это мы поняли.

— Д-дело в т-том, что одной организации, как раз я з-задолжал кое-что. Но я не буду об этом распространяться. — он поправил очки. — А в-вот д-другая организация — и-их прямой конкурент. И вот как раз они и п-предлагали мне, чтобы я шпионил и… С-сливал т-технологическую б-базу.

— О-о, здесь собрались настоящие акулы. — я улыбнулся.

— Д-дело в том, что они п-постоянно м-меняют юридическое лицо. Самое сложное — это найти их. Но они купят ртуть безоговорочно.

— Я надеюсь, у тебя не устный договор с ними?

— Н-нет, я покажу.

Андрей достал из своей сумки, что всегда таскал с собой, сложенную бумажку и развернул её. Мы все нависли над письменами. Через пару мгновений у меня глаза вылезли из орбит.

— Синхрон?! — воскликнул я. — Да ты издеваешься?! Он ещё более про-правительственные, чем Искра. Хотя казалось бы…

— Е-ещё раз п-повторяю, — с закрытыми глазами и приподнятым подбородком продолжал Андрей. — мы р-работаем не н-на прямую с-с Синхроном! Это п-подставные фирмы. Н-но н-навар и-идёт С-синхрону!

— Да они нас просто кинут!

— Н-не кинут! Доверьтесь мне, п-пожалуйста, я р-решу этот вопрос. Д-договор, который я держу на руках имеет ч-чудовищную юридическую силу.

— Тут написано, что пункт 3.18 надо смотреть в приложении к договору. — подметила Белка.

— И-именно… Это и есть с-самая сильная часть договора.

Мы все уставились на приложение к договору, и глаза округлились ещё больше.

— Быть того не может. Это же фактически крат-бланш на любую научную и околонаучную деятельностью — прошептал я.

— О-о чём и речь. В-вы п-правда думаете, что я бы о-отправился на Доминус без серьёзных гарантий?

— Теперь я вижу.

— Поясните для непонятливых, пожалуйста. — встрял Ден Збигнев.

Я взял приложение, выставил его перед собой и ткнул в него пальцем.

— Смотри, Ден, это приложение к договору — то, о чём мечтают все перевозчики, все торговцы, все кто имеет хоть какое-то отношение к купле-продаже чего-либо в галактике… Ну за исключением резиновых членов, пожалуй. Извините уж за такое сравнение.

— Это всего лишь бумажка, что она может гарантировать?

— Бумажка, что перед тобой — это просто бумажка, разумеется. Ею можно подтереться и выбросить…

— Н-но, д-делать этого всё-таки не стоит. — сказал Андрей и забрал у меня приложение.

— Ценно то, что указано на вот этой строке. — я ткнул пальцем в центр приложения. — Индивидуальный идентификационный номер в реестре свободной торговли, а также индивидуальная торговая ячейка в реестре наукоёмких направлений.

— Так, и? — всё ещё не догонял глуповатый Ден.

— Е-если я п-приду в б-банк свободной т-торговли с в-выпиской от п-покупателя, о-они обязаны выплатить всю положенную с-сумму на руки.

— В этом и заключается суть Реестра свободной торговли. Федерация его сформировала, чтобы все ресурсы текли к ней.

— В-верно, н-но мы не можем просто т-так прийти в Центр свободной торговли и п-продать им алую ртуть. Н-нужна аккредитация. Наш покупатель, а если б-быть точным, п-партнёр — это и есть аккредитованный член союза свободной торговли.

— Какая-то не шибко свободная получается… — подметил Овцебык.

— Это для красного словца сделали. Или ты предлагаешь назвать его Центром ангажированной торговли? Вряд ли кто-то бы туда пошёл при таком названии. Это же бренд в конце концов. — ответил я на слова десантника.

— Д-да, у меня завязки с С-синхроном в-весьма тесные. — продолжал Синицын. — Но они хотят часть ресурсов забирать себе, п-поэтому делают много подставных юридических лиц.

— Это понятно. Есть план, как искать нужного человека?

— Я его б-быстро найду. Алгоритм имеется. Мне понадобится от т-трёх до пяти дней.

— Замечательно. Значит покупателя со стороны Уголька искать будем в последнюю очередь.

— А он будет не против? — поинтересовалась Герда.

— Беру его на себя. У нас уже… Наладился контакт.

Внезапно послышался стук в дверь, все обернулись. Я подошёл, глянул в окошко, с другой стороны стоял Уголёк. Открываю.

— Чего это вы тут без меня кумекаете?

Он уже выглядел гораздо лучше.

— Не хотели мешать тебе отдыхать и восстанавливаться. Выглядишь гораздо лучше. — ответил я.

— От души, Антей. Ты это… Как капитан корабля, введи меня, как нового члена команды, в курс дела. Куда летим, чего творим?

— Не вопрос.

Я изложил ему наш план, за исключением того, что мы планируем продавать ртуть, а также умолчал про фейковую платину. Разложил про маршрут, про дальность полёта, а также про провизию.

— Ох, тяжко нам будет на таких сухих харчах… Впрочем, мне не привыкать. — Уголёк откуда-то вытащил мятую сигарету и закурил. — Товарищи, хотел бы, так сказать, загладить свою вину, свои грешки перед некоторыми.

Неожиданное начало. Все смотрели на него молча и не мигая.

— Дело в том, что бес меня попутал местами, где-то неправ был. Признаю. Всё-таки, нам с вами чалиться ещё два месяца, а то и больше. Не хотелось бы, чтобы были какие-то непонятки и всё такое. Особенно к нашей единственной даме обращаюсь, как звать-то тебя, хорошая?

Герда глядела на него надменно и не произнесла ни слова, скрестив руки на груди.

— Уголёк, не дёргай её по-братски, дама многое по жизни повидала, неразговорчивая стала. — бросил Овцебык.

— Нет, ну не дело, вы все знаете, как меня звать, а я получается аутсайдер? Что мне сказали, то и буду знать?

— Она не хочет! — уже более грозно продолжил Овцебык.

— Подожди, друг, — я подошёл к Угольку. — брат, пойдём чутка покумекаем. Команда сейчас немного не в настроении, я тебе всё поясню, что куда.

— Нет, ну подожди, Антей.

— Реально, братан, не будем ребят нервировать. И так все, как на иголках, сам понимаешь.

На удивление сработало, мы встали в коридоре возле стенки. Было очень тесно, но достаточно места, чтобы не тереться друг об друга. Уголёк протянул мне сигарету, я закурил и мощно прокашлялся.

— Ха-ха, это мои фирменные, сам крутил, когда ещё был на Бездне. Хранил для особого случая.

— Буду знать… — сказал я с лицом, будто съел два лимона подряд без закуси.

— Антей, братан, я же со всей душой, а они…

— Слушай, ребята в напряге, сам понимаешь, не заладились отношения со старта, тоже пойми.

— Ну и как нам быть?

— Да распогодится. Ты главное на Герду не напирай. Всё-таки дама на корабле. Надо быть джентльменом.

— Баба на судне быть беде, знаешь ли…

— И что? Предлагаешь её выкинуть?

— Ничего я не предлагаю, я расклады прикинуть хочу.

— Помню я про твои расклады.

— Я предупреждал. Цена вырастет. Шестьдесят тысяч уже.

— Подожди, не газуй так, — мне нужно было сделать вид, что я пытаюсь сбить цену, иначе он почувствует подвох. — всё ещё много, Уголёк. Поумерь свой пыл, мы все в одной лодке.

— Вы то может и в одной лодке, а я задолжал серьёзным людям. И веду вас в место, где меня могут обнаружить, по доброте душевной. Будь моя воля, я бы вообще дальше по системам прыгал за абсолютным рубежом!

— Со всем уважением, Уголёк, но не кажется ли тебе, что твои прошлые проблемы, которые вернутся, не имеют к нам никакого отношения?

— Если хотим действовать сообща, то проблемы одного становятся проблемами всех, не обессудь. Пятьдесят восемь тысяч реалов. Это последнее на что я согласен. Мне реально нужны эти бабки.

В его глазах горел огонёк азарта. Кажется, он на крючке. Вот бы посмотреть на его лицо, когда окажется, что товар липовый, а нас в системе уже нет. Он будет не просто в бешенстве… Это можно будет фотографировать и ставить в рамочку моих лучших достижений. Ну ладно, не только моих… Если бы не Ден и его история, мы могли бы до последнего не понять, что везём липу.

— Давай с тридцати тысяч хотя бы начнём. Ты тоже моё положение пойми. Это корыто никому не продать, топливо стоит денег, куда лететь с Бездны одному богу известно, в любые системы, где есть корпораты Федерации мне вход заказан!

— От тридцати тысяч могу начать, если сделаешь меня старшим помощником под расписку. И оформишь корабль напополам. Половина твоя, половина моя.

— Не борзей!

— Сам не борзей, тебе эта посудина за хер собачий досталась, ни твоя, ни моя, так наша!

Его надо было осадить, парень реально лез поперёк батьки. Проверяет иерархию. Если здесь поддамся, будет прожимать и дальше.

— За хер собачий? Это вот так ты разговариваешь с теми, кого уважаешь? Или хочешь за гнилой базар отхватить? На чужое не зарься. Были бы у тебя права на корабль реальные, а не надуманные, уже давно бы обкашляли. А сейчас дичь мне не втирай. Сорок тысяч моё последнее слово.

Он нахмурился, но сказать было нечего. Я всё по фактам разложил.

— Сорок пять.

— Сорок две.

— Сорок четыре.

— Сорок две с половиной!

— Ну ты тяжёлый, брат…

— Соглашайся, пока я добрый, мы оба прекрасно знаем, что это неимоверно высокая цена за твои услуги. — я выпустил дым в сторону, чтобы не попало ему на лицо. — При всём уважении, но будем реалистами, Уголёк.

— Братан, ну накинь по-братски косарь ещё сверху, с тобой, как с евреем, ей богу. За копейку удавишься.

— Ничего себе копейка? Ни тебе, ни мне. Сорок три.

— Лады.

Он протянул руку, и я пожал её не без отвращения. Заключать сделки с такими ублюдками не входит в мои привычки. Но сейчас ситуация напряжённая. Нам нужно оказаться в Гарнизоне Бездна любой ценой. Несмотря на логическую завешённость, Уголёк не намеревался меня отпускать.

— Стой, брат, ну такую сделку и обмыть бы надо. — он достал откуда-то флягу. — Давай, тяпнем за наш союз.

Протягивает мне, беру не без омерзения, но поделать ничего не могу. Он должен верить до последнего в тот спектакль, что я перед ним разыгрываю. Делаю глоток… Хм, не так уж плохо. Да, крепкое пойло, но это кажется очень прилично выдержанный коньяк! Я не сомелье, но идёт прям хорошо. Несмотря на то, что приходится разделить этот процесс с Угольком.

— А? Хороша, да, Антей? — он забрал и тоже выпил. — Слушай, я иногда могу быть заносчивым, но я тебя уважаю. Ты прям мужик, заслуживаешь быть капитаном такого судна.

Его слова летели мимо ушей, я кивал, поддакивал, иногда говорил ему, что он тоже вполне себе нормальный и уважаемый тип. Все эти манипуляции были абсолютно ясны и понятны. Он хочет выжать из ситуации, как можно больше. Скорее всего, перебить деньги, которые ему полагались по контракту. Условия контракта у всех разные. У таких отъявленных бандюганов, как этот, наверняка самые паршивые. Потому что Федерация может себе позволить платить минимум всяким арестантам. А вот наш учёный, скорее всего, был на приличном обеспечении. Потом обязательно, как-нибудь узнаю у него. Или просто пробью по базе… Я же капитан!

Что до Уголька, то мне представляется, будто он должен был получить всего десять тысяч реалов. Когда понял, что погода меняется, умножил это число на пять. А коли мнимый навар у нас был бы больше, то и на все десять. Ещё может статься так, что покупатель в последний момент сделки скажет, что заплатит не сто пятьдесят тысяч, а пятьдесят. И Уголёк, якобы по доброте душевной скажет, что отказывается от части своей доли, хотя на самом деле они с покупателем оба будут в наваре, а мы все получим по пять тысяч. Если вообще что-то получим.

Иными словами, я его читал, как открытую книгу, поэтому крайне важно переиграть его в этом деле. Иначе он переиграет всех нас. Такие люди, как Уголёк, очень опасны. Нельзя расслабляться ни на секунду.

Когда все полётные манипуляции с приборными панелями были закончены, когда я убедился в том, что автопилот работает корректно, когда я наконец убрал закрылки, которые забыл убрать ещё при отрыве от планетоида, из-за чего мы потратили больше топлива, чем планировалось, когда всё это было сделано, я плюхнулся на диван в закутке комнаты отдыха. Задрав голову наверх, я смотрел в потолок, очень хотелось есть. Взяв комлинк, не в силах сдвинуться с места, я вызвал Овцебыка.

— Овцебык, дружище, будь так добр, принеси обед в комнату отдыха. Умотался за сегодня.

— Есть.

Он приходит и кидает мне объёмную запакованную таблетку с надписью «овсяная каша со сгущёнкой». Я распечатываю, передо мной толстый блин, размером с небольшое блюдце. Откусываю, вкус полностью соответствует тому, что написано на упаковке. Мычу от удовольствия, закрываю глаза.

— Наконец-то.

— Я уже перехватил. Добротный хавчик.

Смотрю на Овцебыка, достаю из-за дивана бутылку бренди, припрятанную мною же некоторое время назад, и открываю. Глаза у десантника загораются.

— Ну капитан, ну хорош!

— Закрой дверь, тяпнем.

Через минут пять такого времяпрепровождения мы знатно сцепились языками. Поначалу Овцебык рассказывал про свои боевые вылазки, потом начали тереть за женщин. Он недвусмысленно сказал, что Герда крайне привлекательна, но если мне она нравится, он не будет мешать.

— Друже, Овцебык, не парься ты так… В конце концов выбирать всё равно ей.

— Не, не, я уж лучше сразу тебе уступлю. У вас есть какая-то связь, оно и видно. И поговорить найдёте о чём. Я-то может и умный, но порой двух слов не свяжу. А вы оба пилоты и всё такое…

— Кстати, расскажи, ты же говорил, что у тебя степень есть…

— Не поверишь, по экономике труда защитил кандидатскую.

— Ты прав, не верю, быдлан ты рыжий и бородатый.

Он на меня посмотрел так, будто я это серьёзно сказал.

— Да не кипишуй, шучу я. — пришлось улыбнуться.

— А я тебя подколол! — после этих слов Овцебык рассмеялся во всю глотку.

Смех его был настолько заразителен, что я засмеялся в ответ. Затем он всё-таки рассказал о том, как поступал в аспирантуру, как был худым дрищом, как одна девчонка на курсе сказала, что она с рыжим доходягой никогда не пойдёт на свидание.

— Ну вот после этого меня и переклинило, Антей. — он отхлебнул из горла. — Знаешь, просто пошёл и подписал контракт. Уже тогда Федерация постоянно рубилась со Сциллис. Представляешь, я тогда думал, что Сциллис — это инопланетная раса, такая же, как и люди, ха-ха… Только потом допёрло, что по факту — это автономные остатки присутствия какой-то могущественной цивилизации, представителей которой мы никогда не видели.

— Да, обидный факт… Мы иногда проигрываем абсолютно автономной системе защиты и нападения, которая даже не управляется никем издалека. Их технологии искусственного интеллекта находятся далеко за пределами нашего понимания. То, что Федерация позволяет себе ковырять их точки сбора ресурсов… Это такая большая авантюра. Боюсь, если они просто появятся в системе, где у нас высокий уровень присутствия, нас просто размажет… Как это было на Тайрисе.

— Ты видел на Тайрисе представителей Сциллис?

— Нет, только технику.

— Ух, а я бы послушал историю… Интересно же. Какие они…

— Я бы тоже.

Повисла небольшая пауза.

— А тебя как занесло в пилоты?

— Ох, это долгая история…

— Вроде никуда не спешим. Два месяца хватит?

Я улыбнулся, долил остатки поллитровой бутылки бренди себе в горло, поставил её обратно за диван и разлёгся на нём так вальяжно, как только мог.

— Начало не особо интересное, родители умерли, когда мне было пятнадцать, я остался без денег, без образования, без всего. Родственников не было. Только я и весь этот треклятый мир. Жил и рос на Земле… Уже неплохо, с учётом современных реалий. Городок был северный, шахтёрский, добывали Осмий. Пришёл, увидел, победил. Уже к шестнадцати работал на самых опасных участках. Пара опасных ситуаций, из которых выскользнул сухим из воды. Прозвали «Скользящий», так и закрепилось…

— Ты свой позывной продолжаешь оправдывать.

— А не для того ли нам позывной даётся? Чтобы мы ему соответствовали. Работал в шахтах до девятнадцати лет. Заработал денег, тратить некуда, тогда ещё с девчонками не особо гулял. Но в один момент, как вштырило, так и слил половину накоплений на разных ветреных шалав. Даже спасибо не сказали, хвостом вильнули, да и поминай, как звали. Когда уж осталась лишь половина, понял, что делаю что-то не так. К тому моменту уже уволился из шахт. В голове пусто, чувствую, что прям дураком расту, все, кому не лень на мне прокатились. Те друзья, что в шахтах у меня появились, тогда же и отвалились. Мужики привыкли спускать зарплату на выпивку, да на курево. Когда узнавали, что я не бухаю и не курю, пытались всячески это исправить. В один из таких роковых дней, когда я поддался, проболтался про свой счёт банковский. Так со мной потом половина бухариков шахты начали дружить.

Я достал ещё одну бутылку бренди, стоящую чуть поодаль с другой стороны. Глаза Овцебыка загорелись, он радостно принял возможность сделать глоток первым.

— Разводили на любой движ только в путь, дураком был, думал реальные друзья. А как только отказался бани оплачивать, да бухло им покупать, сразу провалились в небытье. Вот и думай. С тех пор много выпиваю, только если избежал смерти. — отхлебнул пару глотков и продолжил. — Ну да, начал чувствовать себя адски тупым. Появилась огромная мотивация это исправить. Я же ни школы не закончил, ничего. Ушёл из восьмого класса. Да, у меня были успехи в математике и физике, любил я и геометрию, но это не было чем-то выдающимся.

Овцебык внимательно слушал так, будто от моих слов зависела его жизнь. У меня в глазах уже всё плыло от приятного опьянения. В душе было как-то спокойно, мы с Данаем были явно на одной волне. Мужик он толковый, честный, а самое главное, верующий. Значит хоть какие-то морально-этические ориентиры у него имеются. Пусть и весьма дискуссионные, как выяснилось после ряда ситуаций. По крайней мере подставить, кинуть, обмануть — это не про него. В отличие от Уголька.

— Ну и так случилось, что подвернулась возможность поработать на ликвидации ЧС. С начальником слово за слово, хороший мужик, обещал меня в колледж отправить по блату, но с условием, чтобы не позорил его. Иначе так же по блату меня оттуда выкинет. — я отхлебнул ещё пару глотков, почувствовав приятное тепло в груди. — В общем, наступил серьёзный этап моей жизни. Учился и работал одновременно. Сначала готовился к колледжу, подтягивал знания, а потом в колледже пытался угнаться за остальными. Всё ещё чувствовал себя тупым, ничего не успевал. Работу не бросал, ибо боялся остаться без денег. Хотя скоплено было прилично, но я думаю тебе знакомо такое чувство. Даже когда у тебя есть бабки, всё равно сидишь трясёшься над ними, как над златом…

— И не говори, Антей… И не говори…

— Три года в таком режиме, сколько с преподавателями ругани было… У-у, не счесть. Из-за работы приходилось много прогуливать. Мне не хотели ставить зачёты, за меня вписывался мой начальник Вениамин Владиславович… Друг, давай выпьем за него. Вениамин Владиславович, спасибо вам… Если бы не вы, не было бы у меня нихрена… Так и сидел бы в дерьме и сдох бы в дерьме…

— Будем.

Выпили по очереди.

— А дальше уже попроще было. В осознанном возрасте пошёл служить, чтобы можно было поступить в военную академию. Ну а через два года, я уже всех обогнал, как по навыкам, так и по уму. Тяжёлое поступление в ОАВКС, тяжёлое… Очень тяжёлое обучение. Я сильно выбивался из рядов тех, кого пристроили туда. Они чувствовали, что я не своячок. Поэтому приходилось драться каждый день. Буквально каждый день. И каждый день на подъёме ротный меня спрашивал, кто участвовал в драке, и каждый день я не отвечал. Он, конечно, легко вычислял по фингалам, потому что я в ответку раздавал знатно. Мне подсовывали заявления, говорили, что это прекратится… Возможно, так оно бы и случилось. Но у меня был свой путь. Я привык его прокладывать кулаками.

Овцебык одобрительно кивнул.

— Ко всему прочему, я отлично знал, когда был увал у каждого из той группы, что меня атаковали. Поэтому я дожидался, пока кто-то из них покидал территорию, пролезал через лаз и безбожно избивал. Один на один мало кто мог со мной справиться.

— Значит, всё же кто-то был?

— Да, был один… Я дождался его увала. Звали его Григорий Теплинин. В целом приятный мужик, он скорее прибился к стае и просто соответствовал их стандартам поведения. Я его не виню. Да и не так много зла он мне сделал. Но месть — это месть. Никто не должен оставаться безнаказанным.

Закурил сигарету, после чего отпил бренди, в итоге на языке и во рту воцарился приятный дымчатый вкус, который не хотелось терять, проглатывая алкоголь.

— В общем, перелезаю через забор, предварительно попросив меня прикрыть перед ротным. И выхожу поперёк дороги этому Теплинину, а он с девчонкой… Думаю, да что ж за непруха, перед девчонкой попускать его будет не очень. С другой стороны, никто не просил его переть против меня. А я парень честный. Со спины не нападаю. Говорю ему, мол, ты понимаешь, что сейчас будет? А он артист, позер, перед дамой красуется. Стоит рядом эта блондинка ноги от ушей, кудри, помада, попка приподнята, вся при параде… Завидую. Но думаю, лишь о мести.

Овцебык улыбнулся, услышав описание девушки.

— Он мне отвечает, мол, да, братан, дай только докурить. Ну я жду, а он возьми да бычок мне горящий прямо в лицо запусти. Причём с пальца. Чётко, красиво. Ещё и так свезло, что горящей стороной попадает под глаз, я на секунду зажмурился, тут мне и прилетает оверхенд. Складываюсь, как карточный домик, но тут же встаю шатаясь, как берёзка на ветру. Блокирую удар ногой, да вот только не там, где он должен быть нанесён. Обманку этот Теплинин кинул, понимаешь? Бьёт типа вниз, а потом резко меняет направление удара…

— О, даа… Я слишком грузный для таких вещей. Прохожу сразу в ноги.

— Вот, вот. В общем, он меня почти урабатывает, я снова на земле, выплёвываю кровь. А этот стоит красуется перед девчонкой, она в страхе, в ужасе… Драк не видала, небось. В общем, кидаюсь ему в ноги, получается плохо. Продолжаем махать руками и ногами во все стороны, и во мне в тот момент просыпается второе дыхание, я прям захотел разорвать его на части за то, что он во всём лучше меня.

— Ну и как? Разорвал?

— Нет, куда там… Этот чёрт всю жизнь занимался боевыми искусствами. Карате, бокс, рукопашка, айкидо… Ещё и рос в куда более неприятных условиях, чем я. У него отца убили прямо на улице.

— Ох, отстойно…

— Да. Я в тот момент понял, что он не только физухой меня переигрывает, но и духом. Когда отца убили, у него мать и сестра остались. Он стал их покровителем, на разборки выезжал из-за последствий, разруливал. В общем, у него сложилась жизненная модель такая, что он скорее умрёт, нежели проиграет в присутствии женщины. Он бился прям насмерть.

— А ты?

— А я ради мести.

— И что же сильнее?

— Ничто… Мы дрались до тех пор, пока уже не начали валиться с ног. Девчонка сидела на земле и смотрела в пустоту. Мы оба были все в крови, пыхтели, как быки. Я был хуже технически, но не готов был сдаться, потому что никогда не сдавался. А он был просто не готов к тому, то я не отпущу его пока не выбью всё дерьмо. Иногда решает выдержка, а не техника. Как он ни пытался меня вырубить, ничего не помогало.

— Хорош, хорош… Прям красава!

— Надо ли говорить, что с тех пор мы спарринговались только друг с другом. Весь курс начал видеть, что мы вытворяем на ринге, кровь, месиво, бой до последнего. Нам даже тренера начали выговоры делать. Но нас было сложно остановить. Могли подраться на пустом месте… Сдружились. Вот так вот оно и было.

С каждым днём на корабле становилось всё душнее. Не только физически, но и морально. Я обнаружил, что система вентиляции работает некорректно. Поэтому иногда мы буквально обливались потом. Если повезёт, то просто обмахивались бумажками.

Это стало проблемой… Особенно для Герды. Она не могла снять комбинезон, так как не хотела провоцировать команду мужиков. Девушка реально опасалась до сих пор за свою жизнь и физическое благополучие. Хотя я ей миллион раз говорил, что в любой непонятной ситуации встану за неё горой. Да и Овцебык тоже. Но там в голове что-то серьёзное. Возможно тяжёлое детство? Отец трогал там, где не следовало? Не знаю. Но она не подпускала к себе ни на дюйм.

Однажды на мостике был настолько жарко, что ей всё-таки пришлось расстегнуть комбез, слегка оголив грудь. В тот же момент дурачок Ден уставился на неё голодным взглядом, а Уголёк не удержался от сомнительного комплимента в сторону её прелестей. Герда тут же покинула мостик и застегнулась до шеи. Да, ей тут очень тяжело. Но ничего не попишешь.

Однако, потихоньку, у нас с ней складывалось общение. Я не надеялся ни на что, кроме взаимопонимания. Это самое важное, что сейчас нужно было на корабле всем присутствующим. Видимо, она это чувствовала, поэтому постепенно проникалась доверием. День за днём летели, и девушка начала иногда жаловаться на покалывание в боку.

— Ай! Да что же такое! — дёрнулась она, сидя на кресле второго пилота.

Мы проверяли траекторию и маршрут полёта, сверяли данные сканера и жевали очередные таблетки со вкусом борща, которые нам полагались. За три недели я уже привык к тому, что живот постоянно урчит от голода. Мне кажется, я скинул килограмма три за это время.

— Опять стреляет?

— Да-а…

Степень её доверия ко мне была настолько велика, что она даже позволила себе расстегнуть молнию комбеза почти до пупка. Благодаря чему, я кое-что увидел… Но не подал виду вовсе. На корабле было чертовски жарко. Признаюсь, у меня в голове тоже было жарковато. Но за годы службы я научился себя очень хорошо контролировать.

— Пальпировала?

— Да… — она залезла рукой под комбез и ощупала место.

— Я, конечно, не спец, но что насчёт того, чтобы измерить температуру?

— Этого-то я и боюсь…

— Чего именно?

— Что температура повышенная… Нельзя сейчас болеть.

Я посмотрел на неё исподлобья.

— Ну да, наверное, лучше терпеть и помереть, верно?

— Нет, я не это имела ввиду…

Я глубоко вздохнул.

— Знаю, ты здесь никому не доверяешь и опасаешься людей. Но я проходил курс первой помощи и диагностики. Есть у меня пара догадок.

— О, поверь, у меня тоже они есть, и это меня совсем не радует.

Я видел, как её трясёт от озноба, а цвет кожи стал бледным. Глаза широко открыты, нижняя губа дёргается.

— Давай скажем хором, хочешь?

— Нет!

— Белка, — сказал я отеческим тоном. — тебе вырезали аппендикс?

— Не-ет… — она это сказала и по щеке пробежала слеза отчаяния. — Я не хочу аппендикс, только не сейчас! Господи!

— Если господи, то это к Овцебыку. Но я думаю, что он не хочет тебя отпевать.

— Замолчи, давай просто работать. Меня уже попускает.

— Не ври мне. Ты на этом корабле один из самых нужных людей! Без тебя мы можем все помереть, понимаешь? Поэтому давай отнесёмся серьёзно к твоему недугу, хорошо?

— Если это воспаление аппендикса, его придётся вырезать! И кто это сделает? — она повернулась, и в её глазах было отчаяние. — Здесь даже нет «П.У.Ла», медкапсулы… Здесь всё из прошлого! Я просто сдохну, Антей. Я сдохну и всё тут. От перетонита!

— Отставить панику!

Я поднялся с кресла и закрыл дверь на мостик, чтобы не было лишних ушей.

— Ложись на пол, я пропальпирую место. Ты уже один раз спасла мне жизнь, теперь нужно вернуть должок.

— Ты не сможешь провести операцию! У тебя нет опыта!

— Есть предложения получше? Ложись, я тебя пропальпирую. Мне самому вырезали аппендикс. А ещё я в лётном ходил с позывным «врач», потому что неплохо разбирался в диагностике различных заболеваний.

— Правда? — в её глазах появился лучик надежды.

Разумеется, это была неправда. Но мне нужно было как-то её успокоить. Если это действительно аппендикс, я не могу потерять такого ценного кадра.

— Думаешь, что сейчас хорошее время, чтобы соврать?

Она отрицательно помотала головой.

— Ну вот и ложись на пол, сейчас узнаем, что это. В конце концов, вдруг просто кишки сводит? Может же быть такое?

— Я очень на это надеюсь.

Она снимает верхнюю часть комбеза, у неё под ней ничего нет, поэтому прикрывает грудь рукой. У меня чуть слюни не потекли, но я сдержался. Начинаю ощупывать паховую область, раздвигаю пальцами мышечные волокна, прошу её выдохнуть, чтобы я мог нащупать нужное место в брюшной полости. Молчит. Как будто всё в порядке. Ощупываю везде, веду себя очень дотошно. Интуиция подсказывает, что всё не так радужно, как ей хотелось бы. Но Герда даже не дёргается. Может быть, моя интуиция врёт?

Но только стоило мне об этом подумать, как её тело сковывает резкий мышечный спазм из-за моего очередного надавливания. Чувствую пальцами этот злополучный аппендикс… Да, к гадалке не ходи. Воспалён. Причём крайне сильно. Она рыдает и понимает, что операция неизбежна.

— Ты же понимаешь, что он он?

Белка кивает.

— Что будем делать, второй пилот, Камова?

— Я не знаю… Дай мне обезболивающие…

— Ну день ты походишь на обезболивающих, а потом его разорвёт. И тогда уже точно всё… А если он лопнет через пять минут? Или через час? У нас нет оборудования для такой операции. Ты умрёшь. Мучительно. А мы все будем плакать.

Она закидывает голову.

— За что-о-о? Господи, за что-о-о? Что я такого сделала?!

— Первое, пойдёшь молиться вместе с Овцебыком господу богу, когда встанешь на ноги после операции. Второе, тебе крупно повезло, потому что, если бы ты работала по контракту, скорее всего, ты умерла был раньше, чем проявился бы аппендикс.

— Ты вот сейчас вообще не успокаиваешь!

— Нет задачи успокоить. — я взял в руки комлинк. — Овцебык, жду тебя на мостике. — Я снова повернулся к ней. — Есть задача сообщить тебе, что в отличие от других раскладов, сейчас у тебя есть шанс выжить.