Фрайдэй

5

Девять недель спустя я отправилась в Новую Зеландию.

Вот что я скажу о боссе: этот надменный хвастун всегда знает, о чем говорит. Когда доктор Красный меня выписал, я не была в своей лучшей форме. Я была просто выздоровевшей пациенткой, которой больше не нужна была сиделка.

Девять недель спустя я могла бы не вспотев брать призы в старых Олимпийских играх. Когда я поднялась на борт ПБ «Абель Тасман» в свободном порту Виннипег, капитан задержал на мне свой взгляд. Я знала, что хорошо выгляжу, и еще немного покрутила задницей, чего никогда не сделала бы, выполняя задание, — как курьер, я обычно пытаюсь быть незаметной. Но сейчас я была в увольнении, а выставлять себя напоказ бывает весело. Очевидно, я не забыла, как это делается, потому что капитан подошел к моему креслу, когда я еще пристегивалась. А может быть, это подействовал мой комбинезон «Суперкожа» — он только появился в этом году и у меня был только один; я купила его в порту и переоделась прямо в магазине. Я была уверена, что пройдет совсем немного времени, и секты, которые думают, что секс каким-то образом связан с грехом, классифицируют ношение «Суперкожи» как смертный грех.

Он сказал:

— Мисс Болдуин, не так ли? Вас кто-нибудь встречает в Окленде? Учитывая войну и все остальное, неразумно женщине быть одной в международном порту.

(Я не сказала: «Слушай, приятель, когда ко мне в последний раз приставал мужчина, я его убила».) В капитане был, наверное, метр девяносто пять, и тянул он на сто с лишним, причем из них ни грамма жира. Тридцать с небольшим, блондин, из тех, кого скорее встретишь на САС, чем на АНЗАК[1]. Если он хотел меня опекать, то я с удовольствием держалась бы к нему поближе. Я ответила:

— Никто меня не встречает, но у меня там только пересадка на челнок до Южного Острова. Как работают эти защелки? Ах, скажите, эти нашивки означают, что вы капитан?

— Позвольте, я вам покажу. Да, капитан — капитан Иен Торми. — Он стал меня пристегивать; я не сопротивлялась.

— «Капитан». Вот это да! Я никогда раньше не встречала капитанов. — В замечании подобного рода нет ни капли неправды, если оно является ритуальным ответом в древнем танце. Он сказал мне: «Я свободен, а ты хорошо выглядишь. Ты заинтересована?» И я ответила: «Ты выглядишь приемлемо, но, к сожалению, у меня сегодня нет времени».

В этой ситуации он мог закончить обсуждение этого вопроса или понадеяться на добрую волю в случае последующей встречи. Он выбрал последнее.

Закончив пристегивать меня — достаточно туго, но не слишком, и не дав волю рукам — вполне профессионально — он сказал:

— Сегодня у вас на пересадку будет не очень много времени. Если вы задержитесь, когда мы будем разгружаться, и выйдете последней, я буду счастлив посадить вас на борт вашей Киви. Это будет быстрее, чем самой пробираться сквозь толпу.

(На пересадку у меня будет двадцать семь минут, капитан. Таким образом, остается еще двадцать минут, чтобы задурить мне голову. Но будьте при этом милы, и, может быть, вы получите, что хотите.)

— О, спасибо, капитан — если вам действительно не трудно.

— Обслуживание АНЗАК, мисс Болдуин. Но удовольствие лично для меня.

Мне нравится летать на полубаллистике — взлет с большими перегрузками, когда возникает ощущение, что кресло сейчас лопнет, и вода разольется по всей кабине, минуты свободного падения, когда кажется, что твои внутренности вываливаются наружу, потом вход в атмосферу и долгое, долгое планирование, которое лучше любого аттракциона. Где еще можно получить столько удовольствия, не снимая одежды?

А потом возникает довольно интересный вопрос: а свободна ли посадочная полоса? Полубаллистик не делает второй заход; он этого не может.

В брошюре написано, что ПБ никогда не взлетает, пока не получит разрешение от порта прибытия. Конечно, конечно, и я верю в Фею Зубов так же, как и родители босса. А как насчет идиота в частной машине, который паркуется не на ту полосу? Как насчет того раза в Сингапуре, когда я сидела в баре «Верхняя палуба» и видела, как три ПБ приземлились в течение девяти минут? Да, не на одну полосу, я это признаю, но на пересекающиеся полосы! Русская рулетка.

Я продолжаю летать на них; мне это нравится, и часто я вынуждена их использовать по роду работы. Но от момента касания до полной остановки я не дышу.

Этот полет был как обычно приятным, и полубаллистический полет никогда не продолжается слишком долго, чтобы надоесть. Я задержалась после посадки, и, как и ожидалось, мой вежливый волк как раз вышел из кабины, когда я подошла к выходу. Служитель подал мне мою сумку, и капитан Торми взял ее вопреки моим неискренним протестам.

Он проводил меня к выходу на посадку, сам взял забронированный билет и выбрал место, потом прошел в дверь с надписью «Только для пассажиров» и уселся рядом со мной.

— Плохо, что вы улетаете так скоро — то есть, плохо для меня. Согласно правилам, между рейсами туда и обратно должно пройти три дня… и в этот раз мне нечем занять время. Моя сестра и ее муж жили здесь, но они переехали в Сидней, и мне больше не к кому пойти.

(Представляю, как ты проводишь все свое свободное время с сестрой и зятем.)

— О, это ужасно! Я знаю это чувство. Моя семья живет в Крайстчерч, и я всегда чувствую себя одиноко, когда уезжаю оттуда. Большая, шумная, дружная семья — я замужем в С-группе.

(Всегда говорите им это сразу.)

— О, как интересно! Сколько же у вас мужей?

— Капитан, это первое, что спрашивают все мужчины. Это происходит от непонимания природы С-группы. От мнения, что «С» означает «секс».

— А разве нет?

— Господи, конечно, нет! «С» означает «спокойствие», «сотрудничество», «согласие» и многое другое, такое же теплое, приятное и удобное. Конечно, это может значить и «секс». Но секс доступен повсюду. Только ради секса формировать что-то такое сложное, как С-группа, смысла нет.

(«С» значит «синтетическая семья», потому что именно так это сформулировано в законодательстве первого территориального государства, Калифорнийской Конфедерации, которое легализовало ее. Но я ставлю десять против одного, что капитан Торми это знал. Мы просто повторяли стандартные варианты Большого Салюта.)

— Я что-то не замечаю, чтобы секс был легко доступен…

(Я решила не попадаться на его уловки. Капитан, при вашем росте, широких плечах и куче свободного времени, которое можно посвятить Охоте… в Виннипеге и Окленде, двух местах, где не бывает осечек — Пожалуйста, сэр! Попробуйте еще раз.)

— …но я согласен с вами, что это недостаточная для женитьбы причина. Я, похоже, вообще никогда не женюсь… потому что я вольная птица. Но С-группа, кажется, вещь приятная.

— Так оно и есть.

— Сколько в ней человек?

— Все еще интересуетесь моими мужьями? У меня три мужа, сэр, и три групповые сестры к ним в придачу… и я думаю, вам понравились бы все три — особенно Лизпет, наша самая молодая и симпатичная. Лиз — рыжеволосая шотландка, немного легкомысленная. Дети? Конечно. Мы их каждый вечер пытаемся пересчитать, но они слишком быстро движутся. И котята, и утки, и щенки, и большой сад с розами, которые цветут почти круглый год. Это шумный счастливый дом, где всегда надо смотреть под ноги.

— Потрясающе. А не нужен группе муж, который не сможет часто бывать дома, но который застрахован на огромную сумму? Сколько стоит доля?

— Я поговорю об этом с Анитой. Но вы, похоже, говорите об этом несерьезно.

Мы продолжали болтать, но всерьез не было произнесено ни слова, весь наш разговор был на символическом уровне. Вскоре мы согласились на ничью, но предусмотрели возможность повторной встречи, обменявшись контактными кодами. Я дала код моей семьи в Крайстчерч, а он в ответ предложил мне при случае воспользоваться его квартирой в Окленде. Он сказал, что переоформил аренду квартиры на себя, когда его сестра оттуда съехала… но обычно он пользуется ею шесть дней в месяц.

— Так что если окажетесь в городе, и вам надо будет привести себя в порядок или переночевать, позвоните.

— Ну, а если кто-то из ваших друзей будет там, Иен, — он попросил меня не называть его «капитан», — или вы сами?

— Вряд ли, но если так случится, компьютер будет знать и скажет вам. Если я буду в городе или должен буду вскоре приехать, он сообщит вам об этом — а с моей стороны было бы непростительно вас не встретить.

Прямое предложение, но в самой вежливой форме. Поэтому я ответила на него, назвав свой номер в Крайстчерч, говоря тем самым, что он может попытаться уложить меня в постель… если у него хватит смелости предстать перед моими мужьями, соженами и кучей шумных детишек. Я решила, что он вряд ли позвонит. Высоким симпатичным холостякам с замечательной высокооплачиваемой работой так далеко заходить не нужно.

В этот момент громкоговоритель, объявляющий прибытия и отбытия, перебил сам себя объявлением:

— С глубоким прискорбием мы сообщаем о полном разрушении Акапулько. Это сообщение передано благодаря частной компании «Интеруорлд транспорт», линии «Три С» — скорость, сохранность, сервис.

Я охнула. Капитан Иен сказал:

— О, эти идиоты.

— Какие идиоты?

— Все Мексиканское Революционное Королевство. Когда, наконец, территориальные государства поймут, что они в принципе не могут победить корпоративные государства? Вот почему я сказал, что они идиоты. И они действительно идиоты!

— Почему вы так считаете, капитан — Иен?

— Это очевидно. Любое территориальное государство, будь это даже Эл-Четыре или астероид, представляет собой неподвижную мишень. А воевать с мультинационалом — все равно, что пытаться резать туман ножом. Где ваша цель? Вы хотите воевать с Ай-Би-Эм? А где Ай-Би-Эм? Ее зарегистрированный центральный офис — это почтовый ящик в Свободном Штате Делавер. Это не цель. Офисы и люди Ай-Би-Эм разбросаны по четырем с лишним сотням территориальных государств на Земле, и еще добавьте те, что в космосе; нельзя нанести удар по Ай-Би-Эм, не навредив в неменьшей степени кому-то еще. Но может ли Ай-Би-Эм победить, скажем, Великую Россию?

— Я не знаю, — призналась я. — Пруссии это не удалось.

— Это зависит только от того, видит ли Ай-Би-Эм в этом выгоду для себя. Насколько я знаю, у Ай-Би-Эм нет своих партизан; может быть, у нее нет даже диверсантов. Может быть, ей надо будет купить бомбы и ракеты. Но она может скупиться и спокойно все подготовить, потому что Россия никуда не денется. Она будет стоять на месте, большая жирная цель, и через неделю, и через год. Но «Интеруорлд транспорт» только что показал, что может получиться в итоге. Война окончена. Мексика сочла, что «Интеруорлд» испугается общественного осуждения и не станет разрушать мексиканский город. Но эти старомодные политики забыли, что корпоративные нации не интересуются общественным мнением настолько, насколько территориальные нации. Война закончилась.

— О, я надеюсь. Акапулько — это, гм, был замечательный город.

— Да, и он оставался бы замечательным городом, если бы Революционный Совет Монтесумы не завяз корнями в двадцатом столетии. Ну, а теперь они займутся сохранением доброго имени. «Интеруорлд» извинится и заплатит компенсацию, потом, без особого шума, Монтесума предоставит землю и экстерриториальность новому космопорту, принадлежащему новой корпорации с мексиканским названием и центральным офисом в Делавере… и людям не скажут, что новая корпорация на шестьдесят процентов принадлежит «Интеруорлду», а на сорок — тем самым политикам, которые немного промедлили и позволили разрушить Акапулько. — Капитан Торми погрустнел, и я внезапно увидела, что он старше, чем показался мне на первый взгляд.

Я сказала:

— Иен, а разве АНЗАК не финансируется «Интеруорлдом»?

— Наверное, именно поэтому я так циничен. — Он встал. — Ваш челнок причаливает к шлюзу. Позвольте мне вашу сумку.