29

Космический корабль — гиперкосмический корабль — ужасно интересная штука. Конечно, чтобы понять, что толкает корабль, нужно очень и очень хорошее знание волновой механики и многомерной геометрии, образование, которого у меня нет и, вероятно, никогда не будет (хотя я не отказалась бы дать задний ход и заняться учебой, даже сейчас). Ракеты — не проблема; Ньютон рассказал нам, как их делать. Антигравитация была тайной, пока не появился Форвард; теперь антигравы есть везде. Но как кораблю массой примерно сто тысяч тонн (так сказал капитан) удается разогнаться до примерно тысячи восьмисот скоростей света? — не разлив суп и никого не разбудив.

Я не знаю. На корабле стоят самые большие шипстоуны, какие я когда-либо видела… но Тим Флагерти (второй помощник механика) говорит, что они разряжаются только в середине каждого прыжка, а заканчивают они путешествие, использовав только «паразитическую» энергию (отопление корабля, приготовление еды, вспомогательные службы корабля и т.д.)

Это похоже на нарушение закона сохранения энергии. Меня приучили регулярно мыться и верить, что Нет Такой Вещи, Как Бесплатный Обед; я ему так и сказала. Он немного скривился и уверил меня, что именно из-за закона сохранения энергии так все и работает — как фуникулер — что вкладываешь, то и получаешь обратно.

Я не знаю. Тут снаружи никаких тросов нет, это не может быть фуникулер. Но все работает.

Навигация этого корабля еще непонятнее. Только они не называют это «навигацией»; они не называют это даже «астрогацией»; они называют это «космонавтикой». Здесь кто-то вешает на уши Фрайдэй лапшу, потому что офицеры-механики сказали мне, что офицеры на мостике (который на самом деле не мостик), которые занимаются космонавтикой, находятся там только для виду; всю работу делает компьютер — а мистер Лопес, второй офицер, говорит, что механиков на корабле приходится держать, потому что этого требует профсоюз, но всем управляет компьютер.

Не зная математики ни для одной науки, ни для другой, это все равно, что ходить на лекции, которые читают на незнакомом языке.

Я узнала одно: в Лас-Вегасе я думала, что каждое Большое Путешествие — это Земля, Проксима, Аутпост, Фидлерз Грин, Форест, Ботани Бей, Хальцион, Мидуэй, Релм и снова Земля, потому что так было написано в объявлениях о приеме на работу. Неверно. Каждый рейс перекраивается по-своему. Обычно маршрут проходит через все девять планет, неизменным в последовательности их облета остается только то, что на одном конце находится Земля, а Релм, почти в ста световых годах (>98.7) — на другом. Семь промежуточных остановок могут быть сделаны либо на пути туда, либо на пути обратно. Однако, существует правило, которое управляет их подбором: при полете туда расстояние до Земли с каждой остановкой должно увеличиваться, при полете обратно уменьшаться. Это не так сложно, как звучит; это просто значит, что корабль не проходит одну дорогу дважды — как раз так, как вы бы планировали поездку по большому числу магазинов.

Но при этом остается множество возможных вариантов. Девять звезд, солнца этих планет, стоят довольно близко к прямой. Посмотрите на рисунок, с Центавром и Волком. Если смотреть с Земли, все эти звезды, как видите, расположены или в передней части Центавра, или поблизости в Волке.

(Я знаю, Волк выглядит не очень хорошо, но ведь Центавр тысячи лет избивает его. Кроме того, я никогда не видела волка — в смысле, четвероногого — и этот рисунок — лучшее, на что я способна. Хотя, если подумать, я и кентавра никогда не видела.)

Вот так эти звезды собрались в ночном небе Земли. Чтобы увидеть их всех, вам нужно находиться не севернее Флориды или Гонконга, но даже там невооруженным глазом видна только Альфа Центавра.

Но Альфа Центавра (Rigil Centaurus) действительно яркая звезда, третья по яркости на небе. На самом деле это три звезды, яркая, которая как близнец похожа на Солнце, двойная с ней звезда потусклее и удаленная от них тусклая маленькая компаньонка, которая вращается вокруг первых двух примерно в одной пятнадцатой светового года от них. Много лет назад Альфа Центавра была известна как «Проксима». Потом кто-то потрудился измерить расстояние до этой третьей незначительной родственницы и обнаружил, что она находится капельку ближе, поэтому титул «Проксима», или «Ближайшая», перешел к этому бесполезному обломку. Потом, когда мы основали колонию на третьей планете Альфа Центавра А (близнеца Солнца), колонисты назвали свою планету «Проксима».

Постепенно астрономы, которые пытались присвоить титул тусклой компаньонке, поумирали, и колонисты добились своего. И только к лучшему, потому что эта тусклая звезда капельку ближе сейчас, но скоро будет дальше — только потерпите несколько тысячелетий.

Посмотрите на второй рисунок, с часовым углом сверху по горизонтали и световыми годами по вертикали.

Я, должно быть, была единственным человеком из сотен, находящихся на корабле, кто не знал, что Проксима не будет нашей первой остановкой в этом путешествии. Мистер Лопес (тот, кто показывал мне мостик) посмотрел на меня так, будто я недоразвитый ребенок, который только что в очередной раз сделал какую-то глупость. (Но это не имело значения, потому что моими умственными способностями он не интересовался.) Я не стала пытаться объяснить ему, что меня засунули в корабль в самый последний момент; это испортило бы мое прикрытие. Однако, от мисс Богатой Сучки никто и не требует быть умной.

Корабль обычно останавливается на Проксиме на пути и туда, и обратно. Мистер Лопес объяснил мне, что в этот раз у них мало груза и всего несколько человек пассажиров до Проксимы, недостаточно, чтобы окупить остановку. Поэтому груз и пассажиры были оставлены дожидаться рейса «Максвелла» в следующем месяце; в этот рейс «Форвард» остановится на Проксиме по дороге домой, с грузом и, возможно, пассажирами из семи других портов. Мистер Лопес объяснил (а я не поняла), что путешествие на много световых лет в космосе почти ничего не стоит — в основном, расходуются продукты для пассажиров — но остановка на планете ужасно дорога, поэтому каждая остановка должна быть стоящей с точки зрения бухгалтеров.

Итак, вот какой был наш маршрут в этом рейсе (посмотрите еще раз на второй рисунок): сначала Аутпост, потом Ботани Бей, дальше Релм, Мидуэй, Хальцион, Форест, Фидлерз Грин, Проксима (наконец-то!) и домой на Землю.

Меня это не огорчает — совсем наоборот! Я избавлюсь от этого «самого ценного груза в Галактике» меньше чем через месяц после отлета со Стационарной Станции — а потом вся долгая дорога домой будет настоящей туристической поездкой. Красота! Никакой ответственности. Куча времени на осмотр колоний в компании пылких молодых офицеров, от которых хорошо пахнет и которые всегда вежливы. Если Фрайдэй (или мисс Богатая Сучка) не может повеселиться в такой обстановке, меня надо кремировать; я труп.

А теперь посмотрите на третий рисунок, со склонением вверху и световыми годами по вертикали сбоку. На нем маршрут выглядит вполне логичным — но если вы посмотрите на второй рисунок, вы увидите, что отрезок, соединяющий Ботани Бей и Аутпост, который, как кажется, касается фотосферы Фореста, на самом деле находится от него на расстоянии многих световых лет. Чтобы хорошо изобразить маршрут, нужны три измерения. Вы можете взять данные из рисунков и таблицы ниже, ввести их в терминал и получить трехмерную голограмму; тогда все будет выглядеть осмысленно. На мостике есть такая голограмма, зафиксированная так, что ее можно подробно изучить. Мистер Лопес, который сделал эти рисунки (все, кроме Джо Кентавра и грустного волка), предупредил меня, что рисунок на плоскости просто не может отобразить трехмерную космонавтику. Но эти три рисунка можно считать видами спереди, сбоку и сверху, как при рассмотрении планов дома; это тот же случай.

Данные относительно восьми колонизованных планет и их звезд

Расст., Название N по Тип Темп. Абс. Час. угол, Примечания

св. лет катал. К светим. склонение

40,7 Аутпост DM-54 G8 5300 5,5 13ч53м Холодная,

5466 -44/46 пустынная

67,9 Ботани DM-44 G4 5900 4,7 14ч12м Земле-

Бей 9181 -44/46 подобная

98,7 Релм DM-51 G5 5700 5,4 14ч24м Богатая

8206 -53/43 империя

4,38 Проксима Alpha G2 5600 4,35 14ч36м Старейшая

Cen. A -60/38 колония

57,15 Форест DM-48 G5 5500 5,1 14ч55м Новая,

9494 -48/39 примитивная

50,1 Фидлерз Nu (2) G2 5800 4,7 15ч18м Въезд

Грин Lupi -48/08 ограничен

90,5 Мидуэй DM-47 G5 5600 6,1 15ч20м Теократия

9926 -47/44

81,45 Хальцион DM-49 G5 5300 5,7 15ч26м Въезд

9653 -49/47 ограничен

— Солнце G2 5800 4,85 (для

сравнения)

Когда мистер Лопес дал мне распечатку этой таблицы, он сказал мне, что точность данных в ней примерно как в школьном учебнике. Если вы направите телескоп по этим координатам, вы найдете нужную звезду, но для науки и космонавтики нужно больше значащих цифр, а потом необходимо ввести поправку на «эру» — это такой оригинальный способ сказать, что данные должны соответствовать текущему положению звезд, потому что каждая звезда движется. Солнце Аутпоста движется медленнее всех; оно имеет практически ту же скорость, что и остальные объекты в нашей части Галактики. Но солнце Фидлерз Грин (Nu[2] Lupi) имеет относительную скорость 138 километров в секунду — достаточно, чтобы за пять месяцев между двумя визитами «Форварда» Фидлерз Грин переместилась на полтора миллиарда километров. Это может породить массу проблем — как сказал мистер Лопес, может даже возникнуть проблема поиска нового капитана, ведь прибыльность рейса зависит от того, как близко к планете капитан может вывести корабль из гиперпространства, при этом ни обо что не ударившись (например, в звезду!) Это все равно, что водить машину с завязанными глазами!

Но я никогда не буду управлять гиперкосмическим кораблем, а капитан ван Коотен выглядит надежно и уверенно. Я спросила его об этом за обедом в тот же вечер. Он кивнул. — Мы найтем. Нам только рас пришлос послат репят ф посаточной капсуле, чтопы они зашли в пулочную и заотно глянули на укасатели.

Я не знала, хотел ли он рассмешить меня или рассчитывал, что я поверю, поэтому я спросила, что они купили в булочной. Он повернулся к даме, сидевшей слева от него и притворился, что не слышит меня. (В корабельной пекарне делают лучшую сдобу, какую я когда-либо пробовала, и поэтому ее следует запереть на большой замок.)

Капитан ван Коотен — мягкий, вежливый человек — но мне нетрудно представить его с пистолетом в одной руке и саблей в другой, сдерживающего толпу взбунтовавшихся головорезов. С ним на корабле чувствуешь себя спокойно.

Шизуко — не единственная, кто следит за мной. Я думаю, что я определила еще четверых, и мне интересно, всех ли я вычислила. Почти наверняка нет, потому что иногда я оглядывалась и не могла заметить ни одного из них — и все-таки, похоже, рядом со мной постоянно кого-то держат.

Паранойя? Выглядит похоже, но я здорова. Я профессионал, остававшаяся в живых потому, что всегда замечала вещи, выпадающие из окружающей обстановки. На корабле 632 пассажира первого класса, шестьдесят с чем-то офицеров в форме, команда, тоже одетая в форменную одежду, а также обслуживающий персонал — распорядители вечеров, танцовщицы, артисты и тому подобное. Последние одеваются как пассажиры, но они молоды, веселы, и их работа — следить, чтобы пассажирам было хорошо.

Пассажиры… на этом корабле пассажиры первого класса моложе семидесяти лет — это редкость — например, я. Среди нас есть трое подростков — две девочки и мальчик, две девушки и богатая пара, совершающая свадебное путешествие. Все остальные пассажиры в первом классе — кандидаты в дом престарелых. Они очень старые, очень богатые и полностью зацикленные на себе — за исключением маленькой горстки тех, кто смог постареть и не стать противным.

Конечно, среди этих маразматиков нет моих телохранителей, как и среди молодежи. Обслуживающий персонал я рассортировала в первые два дня, и музыкантов, и всех остальных. Я могла бы подозревать, что некоторые из офицеров помоложе назначены следить за мной, если бы все они не стояли вахту, обычно восемь часов в сутки, и следовательно не могли иметь другую постоянную работу. Но мой нос меня не обманывает; я знаю, почему они ходят за мной. На земле я не привлекаю столько внимания, но здесь на корабле острая нехватка пригодных к укладыванию в постель молодых женщин — тридцать молодых мужчин-офицеров против четырех молодых одиноких женщин в первом классе, если не считать Фрайдэй. При таком раскладе половозрелая девушка должна иметь очень плохой запах изо рта, чтобы за ней не тянулся хвост, как за кометой.

Но, учтя все эти категории, я обнаружила несколько неучтенных мужчин. Первый класс? Да, они едят в «Гостиной богов». Бизнесмены? Может быть — но, как сказал первый помощник казначея, бизнесмены путешествуют вторым классом, не так шикарно, но настолько же комфортабельно и вдвое дешевле.

Рассмотрим: когда Джерри Мэдсен и его друзья ведут меня в «Черную дыру», там в углу сидит одинокий мужик со стаканом в руке. На следующее утро Джимми Лопес ведет меня поплавать; тот же самый мужик сидит в бассейне. Я играю с Томом в комнате для карточных игр — у дальней стены сидит моя тень и раскладывает пасьянс.

Раз или два это может быть совпадением… но к концу третьего дня я убеждаюсь, что каждый раз, когда я нахожусь вне каюты ББ, один из четырех мужчин оказывается в поле зрения. Он обычно держится от меня на максимально возможном расстоянии — но он присутствует.

Мистеру Сикмаа удалось внушить мне, что я буду везти «самый ценный груз, который когда-либо возил курьер». Но я не ожидала, что он сочтет нужным разместить на корабле охрану. Неужели он думал, что кто-то может подобраться ко мне и выкрасть его из моего пупка?

Или за мной следили не люди мистера Сикмаа? И до того, как я покинула Землю, произошла утечка информации? Мистер Сикмаа выглядел профессионально осторожным… но как насчет Мосби и его ревнивой секретарши? Я просто не знаю — и я слишком плохо разбираюсь в политике Релма, чтобы делать какие-нибудь предположения.

Позднее: обе девушки тоже участвуют в слежке за мной, но они находятся возле меня только тогда, когда этого не могут мужчины: в салоне красоты, в магазине одежды, женской сауне и так далее. Они никогда не беспокоят меня, но мне это уже надоело. Я с радостью доставлю эту посылку, потому что тогда я смогу полностью насладиться чудесным путешествием. К счастью, лучшая его часть будет после того, как мы покинем Релм. На Аутпосте такой мороз (буквально!), что там не планируется никаких экскурсий по планете. Ботани Бей, как говорят, — приятное место, и мне следует посмотреть на него, потому что я, может быть, туда переселюсь.

Релм описывают богатым и красивым местом, и мне действительно хочется посмотреть на него как туристке — но я туда не переселюсь. Хотя у него репутация хорошо управляемого государства, это такая же абсолютная диктатура, как Чикагская Империя — я этим сыта по горло. Но я не стала бы думать о подаче запроса на визу по более серьезной причине: я слишком много знаю. Официально я не знаю ничего, так как мистер Сикмаа так это и не признал, а я не спрашивала — но я не буду испытывать судьбу и просить разрешения поселиться там.

Мидуэй — это еще одно место, которое я хочу посмотреть, но где я не хочу жить. Два солнца в небе — это уже достаточно, чтобы сделать это место необычным… но совершенно необыкновенным для посетителя, не для местного жителя делает его Папа в изгнании. То, что там публично отправляют мессу — это чистая правда! Так говорит капитан ван Коотен, а Джерри рассказывал мне, что видел это собственными глазами и что я тоже смогу посмотреть — бесплатно, но хорошие манеры требуют со стороны иноверцев благотворительного взноса.

Мне страшно хочется это сделать. Это совсем не опасно, а у меня, наверное, за всю мою жизнь другого шанса не появится.

Конечно, я осмотрю и Хальцион, и Фидлерз Грин. В каждой должно быть что-то особенное, иначе не стали бы назначать такие высокие взносы… но каждую минуту я буду искать в колоде джокера — как на Эдеме. Мне будет очень неудобно, если я попрошу Глорию заплатить за меня высокий взнос… а потом обнаружу, что ненавижу эту планету.

Форест, по идее, не представляет для туриста никакого интереса — там нет для этого условий — но я собираюсь его смотреть очень внимательно. Это самая молодая колония, конечно, все еще находящаяся на стадии деревянных хижин и целиком зависящая от поставок оборудования и техники с Земли и Релма.

Но разве это не самый подходящий момент для переезда в колонию, чтобы каждую минуту чувствовать себя счастливой?

Но Джерри только кривится. Он говорит, что мне нужно посмотреть… и убедиться самой, что радости жизни в первобытном лесу сильно преувеличены.

Я не знаю. Может быть, я смогу договориться и остаться где-нибудь на некоторое время, а через несколько месяцев сесть на этот или другой корабль той же компании. Надо спросить капитана.

Вчера в театре «Звездная пыль» показывали голо, которое я хотела посмотреть, музыкальную комедию «Янки из Коннектикута и королева Гиневра». Она должна была быть довольно смешной, с романтической музыкой и заполненной великолепными лошадьми и роскошными одеждами и обстановкой. Я ускользнула от своих ухажеров и пошла одна. Или почти одна, я не могла избавиться от своей охраны.

Этот человек — «номер третий» для меня, хотя в списке пассажиров он значился как «Говард Дж. Буллфинч, Сан-Диего» — прошел за мной и уселся прямо позади меня… что было странно, так как обычно они оставались на максимальном расстоянии, какое позволяли размеры помещения. Возможно, он подумал, что может потерять меня после того, как выключат свет; я не знаю. Его присутствие отвлекало меня. Когда королева вцепилась в Янки и потащила его в свой будуар, я, вместо того, чтобы думать о происходящем в голобаке, пыталась рассортировать и проанализировать все запахи, которые я улавливала — что было нелегко в переполненном зале.

Когда пьеса закончилась, и загорелся свет, я встала и подошла к боковому проходу одновременно со своей тенью; он пропустил меня вперед. Я улыбнулась и поблагодарила его, потом вышла через переднюю дверь; он последовал за мной. Этот выход ведет к небольшой лестнице из четырех ступеней. Я споткнулась, покачнулась назад, он подхватил меня.

— Спасибо! — сказала я. — За это я отведу вас в бар «Центавр» и угощу.

— О, не стоит благодарности!

— И все же я настаиваю. Вы должны будете рассказать мне, почему вы следили за мной, кто нанял вас и кое-что еще.

Он помедлил.

— Вы, видимо, ошибаетесь.

— Только не я, Мак. Ты пойдешь тихо… или попробуешь объяснить все капитану?

Он загадочно (или цинично?) улыбнулся.

— Ваши слова чрезвычайно убедительны, хотя вы и ошибаетесь. Но за напитки платить буду я.

— Ладно. Ты мне это должен. И еще кое-что.

Я выбрала столик в углу, где нас не могли слушать другие посетители… тем самым гарантировав, что нас может услышать Ухо. Но как можно скрыться от Уха на борту корабля? Никак.

Нас обслужили, и я сказала ему почти беззвучно:

— Ты можешь читать по губам?

— Не очень хорошо, — признался он так же тихо.

— Прекрасно, будем говорить как можно тише и надеяться, что шум собьет Ухо. Мак, скажи мне одну вещь: ты в последнее время насиловал каких-нибудь беззащитных женщин?

Он вздрогнул. Я не думаю, что кто-нибудь может выдержать такой удар и не вздрогнуть. Но он с уважением отнесся к моим умственным способностям и показал, что у него тоже есть мозги, ответив:

— Мисс Фрайдэй, как вы меня узнали?

— По запаху, — ответила я. — Сначала по запаху; ты слишком близко сидел. Потом, когда мы выходили из театра, я проверила твой голос. И я споткнулась на лестнице и заставила тебя обнять меня. Этого хватило. Нас сейчас слушает Ухо?

— Возможно. Но оно, может быть, не записывает, и возможно, что его никто сейчас не контролирует.

— Все равно опасно. — Я задумалась. Погулять вместе по главному коридору? Без постоянного отслеживания у Уха в такой ситуации могли возникнуть проблемы, но отслеживание могло быть автоматическим, если у него с собой был радиомаяк. Или такой маяк мог находиться на мне. Бассейн «Водолей»? Акустика в бассейнах всегда была плохой, и это хорошо. Но, черт возьми, мне требовалось более уединенное место. — Брось свой стакан и иди за мной.

Я отвела его в каюту ББ. Шизуко впустила нас. Насколько я могла судить, она дежурила круглосуточно, если не считать того, что она спала, когда спала я. Во всяком случае мне казалось, что она спит. Я спросила ее:

— Что у нас запланировано, Шизуко?

— Прием у казначея, мисс. В девятнадцать ноль-ноль.

— Ясно. Пойди погуляй. Вернешься через час.

— Слишком поздно. Полчаса.

— Час!

Она покорно ответила:

— Да, мисс, — но только после того, как я перехватила ее взгляд и его еле заметный кивок.

Когда Шизуко вышла, я заперла дверь и тихо сказала:

— Ты ее начальник или она твой?

— Трудно сказать, — признался он. — Наверное, это можно описать как «взаимодействующие независимые агенты»

— Ясно. Она профессионально работает. Мак, ты знаешь, где здесь Уши или нам придется что-то придумывать, чтобы обмануть их? Хочешь ли ты, чтобы разговор о твоем грязном прошлом был где-то записан на пленку? Я думаю, что меня ничто не сможет смутить — в конце концов, я невинная жертва — но я хочу, чтобы ты говорил свободно.

Вместо того, чтобы ответить, он указал пальцем: над моей кушеткой со стороны гостиной, над изголовьем моей кровати, в ванной — потом коснулся глаза и указал на точку над кушеткой, где переборка сходилась с потолком.

Я кивнула. Потом я оттащила два кресла в самый дальний от кушетки и находящийся вне поля зрения этого Глаза угол. Я включила терминал, запросила музыку, выбрала запись с участием хора Солт-Лейк-Сити. Может быть, Ухо могло пробиться и отфильтровать наши голоса, но я так не думала.

Мы сели, и я продолжила:

— Мак, можешь ли ты назвать мне хорошую причину, по которой я не должна убить тебя прямо сейчас?

— Сейчас? Без суда и следствия?

— А зачем нам следствие? Ты меня изнасиловал. Ты это знаешь, я это знаю. Но я предоставляю тебе эту возможность. Можешь ли ты назвать мне причину, по которой тебя не следует казнить за твое преступление?

— Ну, если вы так ставите вопрос — нет, не могу.

Мужчины меня в гроб загонят. — Мак, ты меня совсем замучишь. Разве ты не видишь, что я не хочу убивать тебя и ищу для этого подходящую причину? Но я не смогу найти ее без твоей помощи. Как ты оказался замешанным в такое грязное дело, как групповое изнасилование беспомощной женщины?

Я замолчала, чтобы дать ему повариться в собственном соку, что он и сделал. Наконец он сказал:

— Я мог бы заявить, что к тому времени увяз во всем этом так глубоко, что если бы помешал вас изнасиловать, был бы немедленно убит.

— Это правда? — спросила я, чувствуя презрение к нему.

— В общем, правда, но это неважно. Мисс Фрайдэй, я поступил так, потому что хотел этого. Потому что вы так сексуальны, что могли бы соблазнить любого стилита. Или заставить Венеру стать лесбиянкой. Я пытался сказать себе, что это неизбежно. Но мне было лучше знать. Ну, ладно, вам понадобится моя помощь, чтобы это больше походило на самоубийство?

— Я обойдусь.

(Так сексуальна, что могла бы соблазнить стилита. А кто такие стилиты? — надо выяснить. Он, похоже, использовал это как высшую степень похвалы.)

Он настаивал.

— Находясь на борту корабля, вы не сможете бежать. И труп будет мешать вам.

— О, я об этом и не думаю. Тебя наняли, чтобы следить за мной; неужели ты думаешь, что со мной могут что-то сделать? Но ты уже понял, что я собираюсь позволить тебе уйти безнаказанным. Однако, прежде чем отпустить тебя, я хочу получить объяснения. Как ты спасся от пожара? Когда я почувствовала твой запах, я была поражена; я считала, что ты погиб.

— Я не был на пожаре; я сбежал раньше.

— Правда? Почему?

— По двум причинам. Я собирался бежать, потому что выяснил то, ради чего там оказался. Но в основном из-за вас.

— Мак, не рассчитывай, что я поверю такому количеству небылиц. Что ты хотел там выяснить?

— Я так об этом и не узнал. Я хотел знать то же, что и они: зачем вы ездили на Эл-Пять. Я слышал, как они допрашивали вас и понял, что вы не знаете. Поэтому бежал. Быстро.

— Это правда. Я была почтовым голубем… а разве почтовый голубь знает, из-за чего идет война? Пытая меня, они только зря теряли время.

Ей-Богу, он был потрясен. — Они вас пытали?

Я резко сказала:

— Ты пытаешься казаться невинным?

— А? Нет, нет. Я виновен, и я знаю это. В изнасиловании. Но я понятия не имел, что они вас пытали. Это глупо, эта методика устарела на многие столетия. Я слышал обычный допрос, потом они вкололи вам «сыворотку правды» — и вы рассказали то же самое. Поэтому я понял, что вы говорите правду и быстро убрался оттуда.

— Чем больше ты говоришь, тем больше возникает вопросов. На кого ты работал, почему ты это делал, почему ты бежал, почему тебе дали бежать, кому принадлежал голос, который отдавал приказы — голос «Майора» — почему всех так волновал мой груз — так волновал, что они организовали вооруженное нападение, потеряли кучу людей, а конце концов пытали меня и отрезали мне мой правый сосок? Почему?

— Они с вами такое сделали?

(Клянусь, лицо Мака было абсолютно бесстрастным, пока я не упомянула о повреждении, которое получила моя правая грудь. Кто-нибудь может объяснить мне мужчин? Со схемами и без пространных рассуждений?)

— О. Полная регенерация, как функциональная, так и косметическая. Я покажу тебе — позже. Если ты ответишь на все мои вопросы. Ты сможешь сравнить с тем, какой она была раньше. А теперь снова к делу. Говори.

Мак заявил, что он был двойным агентом. Он сказал, что в то время он был офицером разведки полувоенной организации, работавшей на «Лаборатории имени Мюриэл Шипстоун». В это роли, работая в одиночку, он внедрился в организацию Майора…

— Минуточку! — остановила его я. — Он погиб при пожаре? Тот, кого звали «Майор»?

— Я полностью уверен, что да. Хотя Мосби, наверное, единственный, кто знает наверняка.

— Мосби? Фрэнклин Мосби? «Искатели, инкорпорейтед»?

— Я надеюсь, братьев у него нет; его одного уже слишком много. Да. Но «Искатели, инкорпорейтед» — это просто вывеска, за ней скрывается «Шипстоун анлимитед».

— Но ты сказал, что тоже работал на «Шипстоун» — на лаборатории.

Мак удивленно посмотрел на меня. — Но ведь весь Кровавый Четверг был внутренней разборкой людей из верхушки; это всем известно.

Я вздохнула. — Я, похоже, вела замкнутый образ жизни. Ну, ладно, ты работал на «Шипстоун», на одно его отделение, и как двойной агент ты работал на «Шипстоун», только на другое его отделение. Но почему из-за меня велась драка?

— Мисс Фрайдэй, я не знаю; именно это я и должен был выяснить. Но вас считали агентом Жестяного Брюха Бол…

— Стоп. Если ты собираешься говорить о покойном докторе Болдуине, пожалуйста, не надо использовать эту отвратительную кличку.

— Извините. Вас считали агентом «Систем Энтерпрайзис», то есть, доктора Болдуина, и вы подтвердили это, направившись в его резиденцию…

— Еще раз стоп. Ты был среди тех, кто напал на меня там?

— Я счастлив сказать, что нет. Вы убили двоих, еще один умер позднее, и никто не смог избежать травм. Мисс Фрайдэй, вы просто дикая кошка.

— Продолжай.

— Жес… доктор Болдуин работал независимо, он не был частью системы. В условиях подготовки Кровавого Четверга…

— А какое Кровавый Четверг имеет к этому отношение?

— Прямое. Не знаю, что вы несли, но оно должно было повлиять по меньшей мере на расчет времени. Я думаю, что Совет Спасения, на стороне которого были головорезы Мосби, испугался и перешел к действиям раньше, чем был готов. Возможно, именно поэтому ничего из этого так и не вышло. Они уладили свои разногласия путем переговоров. Но анализа я так и не видел.

(И я тоже, и теперь, видимо, никогда не увижу. Мне хотелось провести несколько часов за терминалом с неограниченными возможностями, как тот, который был у меня в «Паджаро сэндс». Какие члены правления были убиты в Кровавый Четверг и позднее? Как вел себя рынок ценных бумаг? Я подозреваю, что все действительно важные ответы никогда не попадают в учебники истории. Босс требовал от меня выучить такие вещи, которые постепенно привели бы меня к ответам — но он умер, и мое образование внезапно прекратилось. Пока. Но я все же накормлю Ненасытное Дитя! Когда-нибудь.)

— Мак, на эту работу тебя нанял Мосби? Охранять меня здесь, на корабле?

— А? Нет, я только раз имел контакт с Мосби, и то под чужим именем. Я был нанят для этой работы через вербовщика, работающего на культурного атташе посольства Релма в Женеве. Этой работы не нужно стыдиться, честное слово. Мы заботимся о вас. Заботимся изо всех сил.

— Без изнасилований, наверное, скучно.

— Гм.

— Каковы инструкции, данные тебе на мой счет? И сколько вас здесь?.. Ты главный, да?

Он помедлил. — Мисс Фрайдэй, вы требуете от меня раскрыть секреты моего нанимателя. Люди нашей профессии этого не делают, как вы, наверное, знаете.

— Чушь. Когда ты входил в эту дверь, ты знал, что твоя жизнь зависит от ответов на мои вопросы. Вспомни еще раз о той банде, которая напала на меня на ферме доктора Болдуина — подумай о том, что случилось с ними. А потом говори.

— Я думал об этом, много раз. Да, я главный… Но только, наверное, если не считать Тилли…

— Кто такая «Тилли»?

— Извините. Шизуко. Это профессиональный псевдоним. В Университете Лос-Анджелеса она была Матильдой Джексон. Мы все почти два месяца ждали в гостинице «Поднебесье»…

— Мы. Множественное число. Назови их. Имена по корабельному списку. И не пытайся задурить меня болтовней о кодексе наемников; через несколько минут вернется Шизуко.

Он назвал их — ничего нового; я вычислила их всех. Бездари. Босс никогда не допустил бы этого. — Продолжай.

— Мы ждали, и «Дирак» ушел без нас, и всего за сутки до отхода «Форварда» нас предупредили о том, что мы на нем улетаем. Потом мне предоставили ваши цветные голограммы, чтобы мы их изучили — и, мисс Фрайдэй, когда я увидел ваш снимок, я чуть не потерял сознание.

— Снимки были такие плохие? Только честно.

— А? Нет, они были нормальные. Но учтите, где я вас видел в последний раз. Я думал, что вы погибли в том пожаре. Я… э… в общем, можно сказать, что я горевал по вас.

— Спасибо. Наверное. Ладно, значит, семеро, ты главный. Эта поездка не так дешева, Мак; зачем мне семь нянек?

— Я думал, что вы сможете мне сказать. Почему вы совершаете эту поездку, не мое дело. Все, что я могу рассказать вам — это мои инструкции. Вы должны быть доставлены на Релм в идеальном состоянии. Ни заусеницы на ногте, ни царапины, ни насморка. Когда мы прибудем, на борт поднимется офицер дворцовой охраны, и вы становитесь его проблемой. Но мы не получаем своих премиальных, пока вы не пройдете медосмотр. Потом нам платят, и мы едем домой.

Я обдумала это. Это согласовывалось с заботой мистера Сикмаа о «самом ценном грузе, который когда-либо перевозил курьер»… но во всем этом было что-то фальшивое. Старый принцип многократно сдублированной поддержки можно было понять — но семь человек, занимающиеся только тем, что следят, чтобы я не упала с лестницы и не сломала себе шею? Что-то здесь не так.

— Мак, я не могу придумать, о чем еще спросить тебя сейчас, а Шизуко — то есть Тилли — скоро вернется. Поговорим позже.

— Хорошо. Мисс Фрайдэй, почему вы зовете меня «Мак»?

— Это единственное имя, которым тебя звали в моем присутствии. Я имею в виду, неформально. Во время группового изнасилования, на котором мы оба присутствовали. Я практически уверена, что ты не «Говард Дж. Буллфинч». Как ты любишь, чтобы тебя называли?

— О. Да, во время того задания я был «Мак». Но на самом деле меня зовут Пит.

— Твое имя Питер?

— Э… не совсем. Я Персиваль. Но меня никто так не зовет.

Я удержалась от смеха. — Не понимаю, почему, Пит. Имя Персиваль носили смелые и достойные люди. Я думаю, это у дверей Тилли, которой не терпится искупать и одеть меня. Одно последнее замечание… ты знаешь, почему ты до сих пор дышишь? До сих пор жив?

— Нет.

— Потому что ты дал мне помочиться. Спасибо, что позволил мне помочиться, прежде чем приковал меня наручниками к кровати.

Он внезапно скривился. — Мне за это устроили выволочку.

— Да? Почему?

— Майор хотел заставить вас обмочить постель. Он решил, что это может помочь нам расколоть вас.

— Да? Чертов дилетант. Пит, именно тогда я решила, что ты не совсем безнадежен.

Загрузка...