Физрук: на своей волне 3

Глава 2

Я, понимая, что Алю надо отвлечь, подмигнул Эльвире, подавая сигнал к началу следующего акта нашей постановки. Да, рановато, конечно… но кто ж знал, что Мымра влезет туда, куда влезать её никто не просил?

Математичка прекратила растяжку, гордо подняла подбородок и направилась к выходу из спортзала. Шла как актриса, покидающая сцену под завистливые взгляды зрителей.

Аля быстро переключился с завуча на свою жертву и проводил Эльвиру взглядом, ничуть не стесняясь окружающих.

Эльвира, кстати, отыгрывала свою роль исправно. Математичке явно нравилось такое внимание Али к своей персоне. Почти любая женщина в её положении вела бы себя точно так же — успешный мужчина, уверенный, с деньгами, и смотрит именно на неё.

После долгих лет жизни с мужем-алкоголиком, который, по рассказам коллег, неделями валялся под телевизором и забывал поздравить жену с днём рождения… это внимание было сродни приговору старой жизни и обещания новой.

Директор, тоже пытаясь сгладить ситуацию, быстро вернул разговор к «официальной повестке»:

— На самом деле школа у нас со спортивными традициями. Наши ученики неоднократно становились призёрами районных и городских соревнований!

Аля кивнул, вроде как слушая, но его взгляд всё ещё был прикован к двери, через которую только что вышла математичка. Естественно, как только дверь за Эльвирой закрылась, интерес к спортзалу у Али мгновенно иссяк.

— Леонид Яковлевич, понятно всё. Давай дальше, что там у нас по расписанию?

— Но я ещё хотел показать вам гимнастические снаряды…

— Не нужно, — отрезал Аля. — Я уже понял, что школа у вас действительно спортивная. Раз уж ставку делаете на олимпиаду по физкультуре — значит, с физической подготовкой всё в порядке, — ухмыльнулся он.

— Ну тогда… — директор развёл руками. — Пойдёмте дальше!

Аля развернулся и пошёл к двери, сунув руки в карманы. Я же поймал себя на мысли, что практически не видел телохранителя Крещенного, а он между тем всё время был в спортзале. И сейчас тоже застыл за шефом тенью.

Директор засеменил следом, растерянно кивая, как болванчик. По его лицу было видно, что Лёня так и не понял, то ли Аля его похвалил, то ли унизил. Интересно, а Лёня понимал, что этот визит носит чисто формальный характер? Вон Мымра, вроде баба смекалистая, а на полном серьёзе считает, что Аля может школе помочь. Хотя даже не так: может-то он может. А вот хочет ли?

Для меня интерес этого новоявленного бизнесмена был прозрачен и более чем понятен. Земля под школой муниципальная, и по документам отжать её будет ой как непросто. Впрочем, «непросто» и «невозможно» давно уже не синонимы.

Если знаешь, куда занести и кому позвонить — любую подпись поставят и любой акт перепишут так, как нужно.

А Аля знал.

Просто соблюдал формальности. Эту роль мецената он, судя по всему, играл для того, чтобы землю отжать было проще.

И вот это — самое мерзкое.

Я стиснул зубы, глядя, как Аля уверенно идёт впереди, чувствуя себя как король в окружении свиты. Ничего, дружок, на этот раз у тебя не получится ни черта…

Как бы там ни было, я уже понимал, что всё решено задолго до нашего «представления». Олимпиада здесь — чистая формальность, завуалированная под шанс. На самом деле шанса не было вовсе.

Выиграть олимпиаду с этим классом? Смешно. Эти ребята давно вышли из возраста, когда верят в школьные идеалы. Спорт, олимпиады, грамоты — всё это для них такой же театр, как и для нас сегодня.

Ирония в том, что мой спектакль для Али должен был убедить его именно в этом. Школа дряхлая, дети ленивы, учителя отчаянно держатся за остатки совести. А потому выиграть олимпиаду попросту невозможно.

Я рассчитывал, что Аля уедет с чувством полного превосходства — довольный, расслабленный и уверенный, что всё идёт по его сценарию.

А я, в свою очередь, играл свою роль: давал ему всё, чего он хотел. Показная важность, развлечение, ощущение власти. Получите — распишитесь, что называется.

Пусть этот ушлый думает, что всё под контролем. Пусть успокоится и расслабится настолько, чтобы упустить контроль над ситуацией.

И хорошее настроение для этого — лучший инструмент. Сытые шакалы не рыщут по округе. Если мысли Крещенного будут кружить вокруг лосин нашей математички, то он не будет вспоминать разговор о ремонте спортзала.

Пусть считает, что я — наивный физрук, у которого тяму хватит разве что провести зарядку на линейке. Главное, чтобы он не заметил, что это он сейчас играет в мой спектакль…

Я шёл в нескольких метрах от Али Крещенного и увидел, как он подзывает к себе своего телохранителя. Тот сразу подошёл к шефу, и Аля, наклонившись к нему, начал что-то шептать. Я прислушался и сумел различить слова.

— Вадик, видел бабу в спортивном зале? — спросил Аля.

Короткий кивок в ответ.

— Так вот, мне нужно, чтобы ты узнал, кто она такая, и от моего имени пригласил её на ужин. Свяжись с моей секретаршей, скажи, чтобы всё организовала и вписала в мой график. Задача ясна?

Телохранитель снова кивнул, принимая поручение. Причём сделал это ничуть не смутившись. Видимо, такие поручения от шефа ему было получать не впервой.

Я задумался — интересно, а у Крещенного жена есть или нет? Хотя подчас такие вот товарищи одаривают своих жён шубами и бриллиантами, чтобы жить так, как им хочется.

Не стану никак это комментировать, потому что у каждого своя жизнь и у каждого своя голова на плечах. Но вот касаемо математички… надо бы Эльвиру как-то предупредить о том, чтобы не заигралась. Ей совершенно ни к чему связываться с этим мерзавцем.

Аля из разряда тех, кто поматросил и бросил…

В остальном, конечно, Аля остался верен себе. Он и двадцать лет назад никогда не делал ничего сам, всё шло через посредников. Тогда это были шестёрки, теперь же это были «личные помощники».

Вот уж действительно, понты — это образ жизни.

Я, хоть и имел такую же возможность в прежние годы, никогда такого формата не понимал. Далеко за примером ходить не надо. Даже если Але понравилась женщина, он, вместо того чтобы подойти, поговорить и проявить хоть каплю человеческого интереса, слал вместо себя громилу в чёрном пиджаке. Так, будто свидание можно «назначить», как совещание в офисе.

Телохранитель, получив приказ, отошёл чуть в сторону, видимо набрав номер секретарши.

— Прошу сюда, — голос директора вернул всех к реальности. — Следующим пунктом нашей экскурсии будет школьная столовая.

Мы прошли по коридору. Аля пару раз скользнул взглядом по облупленным стенам, ничего не говоря. Из столовой уже отчётливо слышались запахи — варёная капуста, кипячёное молоко и ещё что-то, честно говоря, смахивающее на запах носков.

Лёня, как обычно, из кожи вон лез и старался придать всему торжественности:

— В нашей замечательной столовой соблюдаются все стандарты и рекомендации по питанию школьников разных возрастов, — вещал он.

Мы подошли к обшарпанным деревянным дверям, выкрашенным в унылый серо-зелёный цвет. Краска на них вздулась, было видно, что этим дверям лет сорок, если не больше. Да, их периодически подкрашивали, но это не помогало. От времени не закрасишься, как бы ни хотелось обратного.

— А вот и наша столовая, — бодро объявил директор. — Прошу любить и жаловать!

Он распахнул дверь, приглашая бизнесмена войти. Петли были такие же ржавые, как двери, и противно заскрипели, заставляя Алю поёжиться. А я не сразу, но догадался, что талант оратора в Лёне проснулся не просто так — он хотел, чтобы скрипа петель было не слышно. Хитрый, блин.

Аля зашёл внутрь, и на его лице появилась искренняя эмоция — смесь любопытства и лёгкого брезгливого интереса.

Внутри столовая выглядела так, словно время здесь остановилось где-то в девяностых и с тех пор просто устало идти дальше. Всё было до боли знакомо, будто я шагнул в прошлое.

Длинные столы из лакированной фанеры, с углами, сбитыми о портфели. На них была клеёнка с выцветшими рисунками цветочков и фруктов, которые когда-то, возможно, и радовали глаз, а теперь напоминали о советском дефиците. Шторы на окнах, некогда жёлтые, выцвели, но были на удивление чистые.

Вообще, как и в остальной школе, в столовой была чистота и порядок.

Я провёл ладонью по спинке ближайшего стула, и пальцы ощутили знакомую шероховатость лака, которому лет сорок, не меньше.

Да, всё здесь родом из другой эпохи — эпохи, где обед стоил копейки, а дети ели манную кашу… и лично меня это не могло не радовать. Если абстрагироваться от обшарпанных стен и вечной серости, то выглядело всё вполне опрятно. Даже Аля, осмотревшись, не нашёл повода для яда.

— У нас, конечно, не всё новое, — торопливо заговорил директор, словно угадав мои мысли, — но зато всё чисто. И санитарные нормы соблюдаем в точности.

Аля лишь лениво кивнул, принюхиваясь к запаху тушёной капусты и морща нос. Он медленно прошёл между столами, провёл пальцем по клеёнке, посмотрел на палец — чисто.

— Ну, хоть не свинарник, — буркнул он.

Это, пожалуй, было самым высоким комплиментом, на который Аля был способен.

— Конечно, бывают столовые и получше, — затараторил директор, заранее оправдываясь. — Но у нас уютно, повара опытные, кормят хорошо. Дети не жалуются.

Аля критически оглядывал помещение, продолжая принюхиваться. Да, Крещенный давно забыл, как пахнет настоящая школьная столовая. Когда-то ведь сам ел в таких, алюминиевой ложкой борщ… Но годы ресторанов и дорогих вин быстро стирают прошлое.

Теперь Аля был привычен к мраморным столешницам и к меню, где за одно блюдо можно потратить половину учительской зарплаты.

— М-да, дыра, конечно, конкретная, — всё-таки выдал он неутешительный вердикт.

Директор неловко пожал плечами.

— Ну… что поделать. Всё же бюджетное учреждение.

Он быстро добавил, пытаясь хоть чем-то смягчить удар:

— Мы бы хотели угостить вас тем, что едят наши школьники. Чтобы вы сами увидели, как мы кормим детей.

Аля вскинул бровь.

— Угостить? Это интересно.

Я молча наблюдал, как Лёня поворачивается к поварихе и кивает в сторону раздаточной.

Хорошо… всё идёт по плану.

Критический настрой Али мне был даже на руку. Главное тут — не переубедить его, а удивить ровно настолько, чтобы сбить спесь и выбить почву из-под уверенности, будто он всё уже понял.

Наша «делегация» подошла к раздаче.

Там стояла женщина лет пятидесяти с лишним — полная, добродушная. В белом халате и крахмальном колпаке, который то и дело сползал на бок. Щёки розовые, глаза усталые, но зато улыбка настоящая.

Она, увидев директора и «высокого гостя», сразу расправила плечи, поправила халат и радостно выдала:

— Прошу, угощайтесь, у нас сегодня свежая перловочка, суп картофельный с курицей, капустка и чай с лимоном. Ну и хлеб нарезной.

На раздатке стояли металлические лотки, от которых поднимался лёгкий пар — суп, каша… Всё дёшево, просто, без изысков, но аккуратно. Та самая школьная еда, где главная цель — накормить организм без особых гастрономических изысков.

Аля скользнул взглядом по подносам.

Морщинка на его переносице дрогнула, а губы скривились. Видно было, что запах тушёной капусты вызывал у него почти физическое отвращение.

Он даже сделал шаг назад, будто отодвигаясь от этого «мирка нищеты».

— Благодарю, — сказал он сухо, — но, пожалуй, я воздержусь.

И уже собирался повернуться к выходу, давая понять, что экскурсию можно считать завершённой.

Директор заметно напрягся. Он быстро переглянулся со мной. В глазах Лёни читалось беспокойство: всё, Володя, твой номер не прошёл, ты его только разозлил.

Лёня нервно поправил пиджак, наклонился ко мне и зашептал:

— Володя, ты, по-моему, ошибся. Ему это всё явно не по вкусу. Я же говорил, что надо было заказать еду из кафе, ну хоть что-то посолиднее… Может, ещё успеем привезти?

Я покачал головой.

— Не беги вперёд паровоза, Лёня. Сейчас всё будет.

Я знал, что этот номер нельзя было провалить. И знал, что Але нужна была не вкусовщина, нет. Ему была нужна эмоция.

Ну а эмоция уже стояла за дверью кухни, готовая «войти» по моему сигналу.

Я сделал короткий кивок поварихе, и она сразу поняла. Толстушка развернулась, открыла дверь на кухню. Из-за двери повалил густой, тёплый, домашний запах.

Аля, уже сделавший шаг к выходу, замер.

Моргнул, вдохнул, потом вдохнул ещё раз — глубже. В нос ему ударил аромат свежих, только что вынутых из духовки пирожков.

Я слышал, как он непроизвольно сглотнул слюну. Да, вот это уже другой разговор. Запах был настолько насыщенный, что даже я, зная заранее, что будет, едва удержался, чтобы не улыбнуться.

Аля же медленно повернулся обратно, будто в нём сработал инстинкт. Глаза сузились, в них мелькнуло любопытство, а, может, воспоминание.

— Это… что так пахнет? — спросил он явно заинтересованно.

— Это у нас с пылу с жару пирожки с ливерной колбасой, — охотно пояснила повариха.

— Хм… — Аля недоверчиво хмыкнул.

В тот же момент из кухни вышла женщина помоложе, держа перед собой поднос, от которого шёл пар. На подносе был целый ряд румяных пирожков, идеально одинаковых, хрустящих по краям. Там же стоял пузатый кувшин с компотом из сухофруктов, с плавающими кусочками яблок и груш.

Я знал, что Аля в своё время обожал именно эти пирожки и этот самый компот. Он мог съесть полдюжины пирожков, а потом ещё просить добавку. Поэтому я заранее попросил повара приготовить «как тогда», чтобы сбить с него спесь и вернуть в прошлое.

И сработало.

Аля, едва вдохнув аромат, заметно смягчился. Его взгляд потеплел, он сглотнул, облизываясь, и подошёл ближе к подносу, будто боялся, что кто-то успеет схватить раньше.

— Хотите попробовать наших пирожков? — предложила повариха, пододвигая тарелку.

Аля на мгновение замялся, будто совесть подсказывала, что несолидно. Но аромат сделал своё дело — рука сама потянулась к пирожку.

— А вот это я буду, — заявил Аля.

— И компотик хотите? — уточнила повариха, улыбаясь, будто уже знала ответ.

— Всё буду, — заверил Крещенный.

Повариха сразу же наложила ему на тарелку три румяных пирожка, налив сверху густой, тёплый компот из сухофруктов. Поднос с дымящейся едой поставили перед ним. Аля, не дожидаясь приглашения, взял его и направился к ближайшему столику.

Сел, придвинул стул и, словно забыв обо всём на свете, принялся есть с настоящим аппетитом. Кусал пирожок за пирожком, запивая компотом, и всё вокруг словно перестало для него существовать.

— А у вас что в меню такое есть? — спросил он между глотками, не поднимая глаз.

Директор замялся с ответом, явно не зная, что сказать. В официальных списках, конечно, такого блюда не было.

На выручку пришла Мымра.

— Да, хоть это и не входит в рекомендованные блюда, но дети очень любят. Повар Татьяна иногда готовит такие пирожки, дети постоянно просят.

Аля довольно кивнул, не переставая есть. Щёки у него порозовели, взгляд стал мягче, и на лице появилось выражение настоящего удовольствия.

— Вот это правильно, вот это я понимаю — по-человечески, — нахваливал он стряпню.

В итоге Аля осилил аж четыре пирожка, запивая их компотом. Он довольно откинулся на спинку стула.

— Съел бы ещё, да уже не лезет, — признался он, вытирая губы салфеткой.

Я усмехнулся и сказал:

— Раз уж нашему уважаемому гостю пирожки так пришлись по душе, упакуйте-ка, Татьяна Алексеевна, с собой. Пусть и потом ещё вспомнит нашу столовую добрым словом.

— Правильно говорите, — кивнул директор, стараясь подыграть.

Но было видно, что в глубине души Лёня не ожидал такого поворота. Уж точно он не думал, что визит серьёзного бизнесмена обернётся пирожками с ливерной колбасой.

Аля между тем, заметно повеселев, решил проявить широту души:

— А вы чего стоите? Берите тоже, пробуйте, — он кивнул на поднос, где оставались пирожки. — У вас, я вижу, повариха талантливая.

Отказываться, конечно, никто не посмел. Все — и директор, и завуч, и остальные сопровождающие — взяли по пирожку. Правда, видно было, что еда пришлась им не по вкусу. Но, как водится, все жевали с вежливыми улыбками, делая вид, что наслаждаются.

— Упакуй остальное, — обратился Аля к своему телохранителю, который терпеливо стоял чуть поодаль. — Потом в машине поем.

Телохранитель кивнул и направился к поварихе.

А я, наблюдая эту сцену, подумал, что момент подходящий. Пока Аля занят едой, можно проверить, готово ли всё в мастерской. Класс труда был следующей точкой нашей программы.

Я, стараясь не привлекать внимания, бочком-бочком выскользнул из столовой. Все были заняты Алей, его рассказами и пирожками, так что моё отсутствие осталось незамеченным.