Физрук: на своей волне 3

Глава 19

Сторож задумчиво почесал затылок, сразу ссутулившись.

— Ну… — начал он неуверенно, явно выискивая на ходу подходящее оправдание. — Хозяин наш приезжал… он не любит, когда пустые места стоят. Вот я и… ну… пустое место не стал держать.

Я молча смотрел на него, не перебивая. Дедок был довольно ушлый, поэтому сам быстро понял, что оправдание у него так себе. Ну и быстро сменил тактику. Оглядев стоянку, он ткнул рукой в тень возле забора.

— Слушай, — сказал старик уже бодрее, — там, у забора, хорошее место есть. Никто не ставит, место между прочим отличное. Давай ты туда поставишь?

Глаза у него хитро поблёскивали, дед явно надеялся выкрутиться из неприятного разговора лёгким манёвром.

Спорить сейчас не хотелось. После всего, что произошло, сил на препирательства не осталось. Да и мысли были заняты совсем другим — предстоящим разговором с Ваней. Всё остальное казалось мелочью.

— Давай, — коротко сказал я, соглашаясь с предложением старика.

— Только аккуратненько, — спохватился он, — там мои собаки могут спать прямо на земле. Не шугани, ладно?

— Постараюсь не раздавить ни одну животину, — хмыкнул я, снова заводя двигатель.

Я осторожно поехал вдоль стоянки к самому забору. И уже через пару секунд понял, что место, которое так расхвалил сторож, мягко говоря, не тянет на «хорошее». И сразу стало понятно, почему никто сюда машину не ставит.

Земля здесь была сбита колеями, а прямо под забором зияла тёмная щель «подкопа». Сетка в этом месте была чуть отогнута наружу, словно сюда регулярно пролезали.

Я заглушил мотор и вышел, чтобы осмотреть место внимательнее. На стоянке действительно не было других мест, а это место, если можно так сказать, пустовало, потому что сюда бы не встал ни один штатный внедорожник. Не будь у меня грязевой резины, я бы не встал тоже. В общем, хитрый дед…

Я махнул рукой, подозвав сторожа. Тот неторопливо подошёл, поправляя воротник куртки.

— А это что такое? — спросил я, указывая на дыру под забором.

Старик прищурился, сделал вид, что не понимает.

— Где? — протянул он.

— Да вот, — кивнул я, — чёрный ход у тебя тут, смотри-ка, прям отдельный вход на стоянку.

— А это… Да это наши собаки ход нарыли, — отмахнулся сторож, будто вопрос был пустяковым. — Я ж тебе говорил, место хорошее. Пёсики мои тут дежурят, сторожат с двойным усердием, лучше любой сигнализации…

— Ясно, старый… — перебил я. — А другого места нет, получается?

— Да отличное место, Володя, — оживился он, — вот смотри, окно моей будки прямо сюда выходит. Я всё вижу, глаз не спущу, — заверил он.

Я прикинул варианты, так, как сделал дед, конечно, не делается. Можно и кипишнуть, заставить убрать машину с места, которое у меня уже было оплачено. Но не сейчас. Мне не хотелось упускать момент, когда Ваня был готов разговаривать.

Действительно, окно будки смотрело прямо на этот участок, и оттуда старик мог видеть каждое движение. Ну и псы тоже были здесь…

— Ладно, поставлю, — решил я. — Только в следующий раз я такой шикарный подгон не пойму, услышал, дед?

— Вот люди пошли… — начал причитать сторож вполголоса, будто сам себе, но достаточно громко, чтобы я слышал. — Вместо того чтобы спасибо сказать, что я им место, как у Христа за пазухой, берегу, им всё не нравится…

Тоже мне, блин, оскорблённый благодетель.

Я никак не отреагировал. Припарковал машину, выключил двигатель и закрыл двери. Потом коротко кивнул старику, мол, всё, вопрос закрыт, и повернулся к Ване. Мы вдвоём направились к выходу со стоянки.

— Так что, дружок, — сказал я, когда мы вышли, двинулись вдоль тротуара, — рассказывай теперь мне как на духу, что произошло и как ты до такой жизни докатился.

— Можно я расскажу с самого начала? — спросил пацан.

— Как считаешь нужным, — подтвердил я. — Начинай.

Он вдохнул поглубже, набирая побольше воздуха в лёгкие. Опустил взгляд и заговорил. Сначала осторожно, будто проверяя, слушаю ли я вообще, а потом уже увереннее, всё связнее.

Рассказывал он, как ни странно, складно, с чувством, будто у него за плечами уже был опыт рассказчика.

Я слушал молча, не перебивая. В какой-то момент мелькнула мысль, что у пацана может быть заготовленная легенда — история на случай, если прижмут. Но говорил он с какой-то тихой, сдержанной болью, и в голосе не чувствовалось фальши.

Может, я ошибался, но в тот момент почти наверняка знал, что Ваня не врёт.

— Я правда играл в компьютер, — говорил он. — И да, у меня реально получалось. Если вы думаете, что машину я купил на вот эти… заработки, то нет.

Он выдохнул, провёл рукой по затылку и продолжил:

— Я купил тачку сам. Мы с ребятами выиграли призовые на одном крупном турнире. Денег хватило и на машину, и ещё немного осталось.

Звучало логично — пацан играл, зарабатывал, выбился… но тогда зачем всё остальное? Зачем лезть в грязь, если жизнь и так складывалась нормально?

Мне даже не понадобилось у него спрашивать, пацан начал рассказывать сам.

— Я же профессиональный игрок, — продолжил Ваня, глядя перед собой, — и мне нужно было держать форму. Реакцию, скорость, концентрацию… Всё это важно и всё это очень легко потерять, но ужасно трудно вернуть

— Понимаю, — кивнул я, не перебивая. — Продолжай.

Ваня кивнул в ответ и пошёл дальше, чуть быстрее. Мне тоже пришлось ускориться.

— Турниры шли один за другим, — продолжал он. — Мы тренировались без остановки. Играли часами, сутками. Сначала я держался, а потом начал просто выгорать.

Он вздохнул, пнул носком кроссовка мелкий камушек. Тот покатился по асфальту, прыгнул через бордюр и исчез в траве. Пацан машинально проводил его взглядом, потом продолжил:

— Это правда тяжело. Я не спал ночами, а если и засыпал — то на пару часов, не больше. Сначала вроде справлялся, но потом начал чувствовать, что слабею. Реакция падала, глаза болели, руки дрожали… и я начал проигрывать. Всё чаще и чаще.

Он замолчал на секунду, будто решаясь.

— И вот тогда, — сказал Ваня наконец, — я решил попробовать так называемые бустеры.

— Это что за зверь такой — твои бустеры? — приподнял я бровь, впервые услышав это слово.

Ваня покосился на меня.

— Ну, знаете… это как допинг у спортсменов, — объяснил он спокойно, почти буднично. — Они хорошо тонизируют, позволяют не чувствовать усталость. Ну, вот как энергетики, только сильнее. Я и те пил по пять штук за ночь, буквально заливался ими, — он усмехнулся, — но они уже перестали помогать.

Я едва сдержался, чтобы не сказать вслух что-нибудь вроде «а выспаться не пробовал?». Я всё-таки промолчал. Легко быть умным задним числом, особенно когда речь не о твоей жизни и не о твоих нервах.

— И вот я решил попробовать эти бустеры, — продолжил пацан, будто не заметив моей реакции. — Тем более, другие ребята из команды советовали. Говорили, помогает. У всех показатели выросли — реакция, точность, концентрация. Играть становилось проще, а результат становился лучше.

Я прекрасно понимал, о каком «чудодейственном средстве» идёт речь. Та же старая история — химия, как и любой спортивный допинг. Сначала даёт крылья, потом их обрезает к чёртовой матери. Вот только падать при таком раскладе было уже гораздо больнее — как-никак повыше взлетел…

Да и вообще я хорошо помнил, сколько пацанов-культуристов ложились в сорок лет в землю. В моё время такие умирали как мухи — у кого начинались проблемы с сердцем, у кого с печенью или с нервами.

И всё было из-за того, что они пичкали свой организм всякой дрянью, веря, будто нашли короткий путь к успеху.

Да, вначале «это» действительно помогает. Результаты растут, реакция становится быстрее, мозг будто заостряется. Но расплата неизбежна — организм не прощает такого насилия. Всё это заканчивается одинаково: тело начинает пожирать само себя.

Выяснилось, что Ваня попробовал бустер один раз — и, как он сказал, сработало. Потом ещё раз и снова получил эффект. А дальше — привычное развитие событий: дозу приходилось увеличивать, чтобы сохранять тот же уровень игры.

— И тогда все деньги начали уходить туда, — хмыкнул он, словно рассказывал про что-то обыденное.

— Но я нормально зарабатывал, и мне это было по карману. Зато выросли результаты, — в его голосе прозвучала гордость, почти детская, — мы начали забирать командные соревнования одно за другим. Но потом…

Ваня запнулся, глаза его опустились, а слова застряли в горле.

— В один прекрасный момент они просто перестали мне это продавать, — выпалил он после короткой паузы.

Он говорил дальше, а я мысленно уже выстраивал картину, слишком знакомую по жизни, чтобы в ней осталось хоть что-то неожиданное. Схема была стара, как мир. Сначала тебе дают попробовать, втягивают, дают почувствовать вкус результата.

Потом — бац, и обрубают доступ. И если хочешь снова получить дозу, будь добр, стань частью цепочки.

Плюс-минус всё стало ясно. Ваню грамотно отработали через зависимость… Да, это были не классические барыги в подворотне, но суть осталась та же. Теперь, чтобы получить очередную порцию бустера, Ваня должен был сам стать звеном в этой схеме.

Отступить пацан уже не мог: организм требовал, а система держала крепко.

Хотя, судя по тону, Ваня и сам понимал суровую реальность. Всё, что пацан когда-то выиграл, все его «достижения» и громкие результаты, теперь слетели к чёртовой бабушке. И сколько бы он себе ни внушал обратное, внутри Ваня уже знал, что это конец.

Допинг, как и всякая подобная дрянь, сначала дал Ване отличный результат. А потом эффект пошёл в обратную сторону. Организм выгорел, как перегоревшая лампочка, и результаты рухнули даже ниже того уровня, на котором он был до всей этой химии.

Вот тебе и урок жизни — жёсткий, но действенный. Однако сейчас важно было не это. Вопрос стоял другой: осознал ли парень, в какой яме оказался. И, пожалуй, главное — хочет ли выбраться?

Ваня умолк, будто обдумывая всё, что сказал. Несколько секунд мы шли в тишине, пока я наконец не заговорил сам:

— Как ты уже понял, ко мне обратилась Марина.

Пацан кивнул, явно ожидал этих слов.

— Но прежде чем мы продолжим, — сказал я, повернувшись к нему, — я хочу, чтобы ты понял одну простую вещь. Твоя сестра — один из самых достойных и светлых людей, которых я встречал за последние годы. И твоя сестра — это тот человек, который как минимум заслуживает права быть счастливой.

Я резко остановился и посмотрел Ване в глаза.

— А ты, Ваня, тот, кто ей это счастье отбирает, — сказал я.

Пацан опустил голову, плечи ссутулились.

— Я понимаю… — шепнул он.

— Хорошо, что понимаешь, — кивнул я. — Потому что я здесь именно для того, чтобы убрать причину. В твоём лице.

— Понимаю…

— У тебя есть выбор, — продолжил я. — Можешь сказать, что не собираешься ничего менять, что хочешь продолжать всё это дерьмо, чем занимаешься. Это твоё право. Но тогда ты прямо сейчас забудешь дорогу домой. Раз и навсегда. Потому что я не позволю тебе сделать Марину несчастной.

Слова повисли в воздухе. Ваня вздрогнул, будто от пощёчины.

Я дал ему секунду перевести дыхание и добавил — спокойнее, но одновременно жёстче.

— А можешь сказать, что осознал, что натворил. И тогда я помогу тебе. Не просто словами, а реально помогу.

Я замолчал и смотрел на него, не отводя взгляда.

— Выбирай, — бросил я. — Как ты хочешь дальше жить.

Парень молчал. В этот момент всё решалось — не для меня, а для него. От того, что Ваня скажет сейчас, зависело, какой будет его жизнь дальше. Он предпочитает падать и дальше вниз, в болото? Или хотя бы попытается вытащить себя за шиворот обратно к свету?

Помолчав, пацан гулко выдохнул, будто наконец решился.

— Я готов, — твёрдо сказал Ваня. — Я понимаю, что всё это тянет меня на дно. А я не хочу там быть. Хочу вернуть жизнь в то русло, где она была… играть дальше, выигрывать.

Я покосился на него, молча. Хотелось верить.

Хотелось… но я знал, как всё устроено. Увлечение такими вещами без последствий не обходится. Слишком много организм платит за искусственное топливо.

Нет, я не собирался рушить его надежду, но понимал, что, вполне возможно, прежней формы он уже не вернёт. Тело, измотанное допингом, не простит такой ошибки.

Зато теперь во взгляде Вани появилось что-то новое. Ещё минуту назад глаза были мутные, усталые, полные безысходности, а теперь будто прояснились. В них появилась живая искра — та самая, без которой человек превращается просто в тень. Похоже, Ваня действительно говорил то, что чувствовал.

— Я просто не знаю, как это сделать, — признался он. — Я уже думал об этом, но… не знаю, как что-то изменить.

— Сделать первый шаг, — спокойно ответил я. — Признать, что у тебя есть проблемы.

— Они есть, — кивнул он, не споря. — Я это признаю. И я правда хочу всё это исправить… вылезти из этого болота, — он шмыгнул носом, стараясь не показать, что в нём борются и стыд, и страх, и надежда.

Я понимал его. В девяностые, когда всё это дерьмо только начинало заползать в страну и на каждом углу продавали таблетки, порошки и чудо-энергетики, я видел многих таких.

Тогда казалось, что это просто баловство, а потом оказалось, что людей это ломает навсегда. Поэтому я знал, как с этим бороться. И понимал, что шансов у него немного, но они есть.

Более того, в те годы, когда всё это только начиналось, я знал ребят, которые имели настоящую гражданскую позицию. Не болтали о проблемах, а реально помогали тем, кто оступился. Парням вроде Вани, девчонкам, которых занесло не туда. Они создавали реабилитационные центры — дома, где людей учили заново жить.

Да, такие центры редко были бесплатными — чаще за всё платили родители, пытаясь вытащить своих детей. Но существовали и другие варианты. Для тех, у кого не было денег, но было искреннее желание всё исправить.

Там можно было помогать по хозяйству, работать руками, чистить территорию, строить, ухаживать за животными. Да что угодно, лишь бы человек снова почувствовал, что может быть полезным и его жизнь ещё чего-то стоит.

Разные были пути, но выход существовал всегда. Какая бы безнадёжной ни казалась ситуация, шанс всё-таки был.

Люди и не из такого выбирались. Вон, в космос летают, если захотят, — значит, и с этим можно справиться.

Я был уверен, что что-то подобное существует и сейчас. Надо будет навести справки, узнать, кто остался на плаву. Возможно, именно там Ваня сможет начать сначала.

— Хорошо, парень, — наконец сказал я. — Надеюсь, всё, что ты сейчас произнёс, действительно от сердца, а не для красного словца.

— Так и есть, — кивнул Ваня. — Я понимаю, что мне нужна помощь. Сам я это не брошу. Уже пытался… и не раз. Но, наверное, у меня нет силы воли.

Эх… если бы всё упиралось только в силу воли. Но я знал, что тут вопрос не в характере. Химия ломает глубже, чем человек успевает заметить.

— Тогда так, — сказал я после короткой паузы. — Я наведу справки, переговорю с твоей сестрой и дам тебе знать, что получится.

Ваня нахмурился.

— А мне что в это время делать?

— Для начала, дружок, дай мне свой телефон. Чтобы ты хотя бы пару дней прожил без связи со всеми своими мутными товарищами. Отрежем канал, и тебе станет чуть легче дышать.

Парень заколебался. Это было видно сразу — пальцы нервно сжались в кулак, глаза забегали. Конечно, не хотелось ему расставаться с телефоном

Для таких, как он, мобильник — не просто связь с миром, а последняя ниточка привычной жизни, где всё понятно, даже если грязно.

Но колебание длилось недолго. Ваня тяжело выдохнул, словно принял внутреннее решение, и протянул мне телефон.

— Вот… — сказал он негромко. — Соглашусь, это правильное решение.

Я взял аппарат, сунул в карман.

— Чтобы ты не удивился потом, — сказал я, — твоя сестра отключит тебе компьютер. И на время — никакого интернета. Ни игр, ни общения. Полная перезагрузка.

Ваня опустил голову, на лице мелькнула усталая, горькая улыбка.

— У меня уже и так его нет, — сказал он тихо.

— Это как?

— Я отдал свой компьютер, — признался пацан. — Точнее, игровой ноутбук… буквально сегодня.

— Кому отдал? — я вскинул бровь.

В памяти всплыла картина начала вечера — дорогая иномарка и Ваня, выходящий к ним с пакетом в руках.

Всё сходилось.

— Ты отдал ноутбук тем, кто приехал на чёрной машине? — спросил я прямо.

Он кивнул, не пытаясь оправдываться.

— Да. Им.

— Кто они такие? — продолжил я.