Фатальная миссия

Глава тринадцатая в которой Молчун попадает-таки в Кремль

В назначенное время псевдо-Колодин, тщательно замаскировавший чужой ментаграммой собственную, подъехал к даче Березовского в сопровождении двух неизменных телохранителей. Впрочем, дача эта формально Сахаровскому не принадлежала, как не принадлежал личный самолет и обширная московская квартира — все было оформлено на его друзей, то бишь подручных. «Я здесь всего лишь гость, — говаривал он, — так как живу в Лондоне». Пару минут назад «Колодин» позвонил Аминову, так что Слава встретил его машину у фешенебельного подъезда к трехэтажному особняку, сиявшему всеми своими окнами.

— Приветствую, Андрей Витальевич, — расплылся в улыбке низенький плотный мужичок татарской наружности, распахнув дверь машины и предупредительно отойдя в сторону. — По вам можно сверять часы, тику в тику приехали.

— Совершенная случайность, — охладил его льстивый порыв представитель администрации президента. — Лев Абрамович здесь?

— Так точно. Все здесь, ждут только Вас.

— Ну, веди.

После процедуры раздевания в обширном холле «Колодин» и Аминов вошли в каминный зал, где на обширном ковре полукругом вокруг горящего камина сидело в креслах несколько мужчин абсолютно самодостаточного облика. Впрочем, за исключением хозяина: говорливого и очень подвижного, почти суетливого Льва Сахаровского.

— Вот и главный наш человечек на сегодня! — почти вскричал хозяин. — Просим, просим к огоньку, Андрей Витальевич. Поди, намерзся в дороге?

— Есть немного, Лев Абрамыч, — в тон ему ответил Молчун-1. — Плеснете коньячку для сугрева?

— Гос-с-споди, конечно! Камю, мартель или хеннеси?

— Лучше бы натурального армянского… Только он ведь сейчас в дефиците?

— Каюсь, ахти мне! — чуть не упал на колени Сахар. — Хоть и олигарх я всероссийский, но проклятые армяне даже мне свой коньяк не поставляют, все идет потоком в Европу и Штаты!

— Тогда все равно какой, лишь бы на душе повеселело.

— Так ты невесел? Девушки перестали любить или президент при прощании в пятницу нахмурился?

— Судьба России меня тревожит, Лев Абрамович… Дело близится к выборам президента, а кого выбрать — пока непонятно.

— Как ты прав, Андрей Витальевич! Тасуешь колоду, тасуешь, а достойный молодец все никак не находится: тот замаран, этот глуп, на третьего никак нельзя положиться… Велика Россия, а выбрать просто некого. Как жаль, что у нас не Казахстан или Белоруссия! Выбирай одного хоть на третий, хоть на четвертый срок…

— Увы. Если уж даже Вы растерялись…

— А что я? Всего лишь слабый человек, тоже допускающий ошибки. Выдвинул было Борю Немкина — оказался идиот: «Волги» эти поганые стал лоббировать, вояк на уши ставить… Согласился на Пашина и тотчас пожалел: полное чмо невозмутимое… Бодров, которого ты мне подсказал, поактивнее, только за ним людей нет, типичный калиф на час…

— Пожалуй. Ну ладно, так вот, с бухты барахты мы с Вами кандидата не выберем, думать надо, крепко думать. Какие же проблемы Вас сегодня волнуют, Лев Абрамович? Вместе с Вашими гостями?

— Вот за что ты мне нравишься Андрей Витальевич, это за стиль: всегда деловой, конкретный. Гости у меня сегодня непростые, из тех, что не любят быть на виду. Поэтому я вас даже знакомить пока не буду. Однако дела они проворачивают такого масштаба, что большинству ваших министерств и не снились. В общем, перед тобой столпы теневой экономики России.

— Очень приятно, — сказал Молчун. — Так вы решили выйти из тени?

Мужички в креслах дружно хохотнули.

— Упаси бог, Андрей Витальич, — скукожился в притворном ужасе олигарх. — Ведь экономика России подобна айсбергу: если ее теневая часть всплывет, айсберг перевернется. Мои гости собрались у меня для того, чтобы в свободной и приятной обстановке решить меж собой некоторые наболевшие проблемы. Я тут всего лишь крыша. Тебя же они пригласили в надежде обрести в твоем лице независимого эксперта, к которому они могли бы обращаться впредь для решения спорных вопросов этой самой теневой экономики.

— Почему ваш выбор пал на меня? — спросил «Колодин».

— Это я тебя порекомендовал, уж прости. Не нашел лучшей кандидатуры.

— Мы Ваши хлопоты, Андрей Витальевич, — вдруг заговорил один из теневиков, — будем, конечно, щедро компенсировать. В любой валюте, на Ваш вкус. А можем просто открыть счет в одном из банков Люксембурга или Лихтенштейна.

— А что ж не Цюриха? — спросил Молчун.

— В Швейцарии банкиры стали последнее время очень привередливы по части происхождения денег, а в этих микрогосударствах их чистота никого не волнует. Но евро, доллары или фунты они выдают точно такие же, как в Цюрихе.

— Надеюсь, у меня будет время подумать над вашим предложением? — спросил Молчун.

— Чего тут думать? — загорячился Сахаровский. — Помощь твоя то ли еще потребуется, то ли нет, а денежки будут капать регулярно и немалые.

— Если вы тщательно обдумали мою кандидатуру, то должны знать, что я никакие дела в спешке не делаю, — угрюмовато сказал Молчун. — Тем более те, что при обнаружении будут иметь для меня катастрофические последствия. И если бы не настойчивость и участие в ваших делах господина Березовского я ни за что не согласился бы вам потворствовать. На этом позвольте мне удалиться. О своем решении я сообщу через некоторое время Льву Абрамовичу.

— Куда ты засобирался, Андрюша? — стал урезонивать его хозяин. — Все вопросы мы уже решили, и сейчас начнется неофициальная часть. То есть банька, женский стриптиз и прочее…

— Ты ведь всегда во всем в курсе, Лев, так? Значит, знаешь, что со вчерашнего дня я не в настроении развлекаться. Может к следующему нашему свиданию и отмякну…

— Ты не затягивай с этим своим решением, — попросил Сахаровский, провожая «Колодина» до подъездной аллеи. — Я, сам понимаешь, в твоем участии заинтересован. Не хотелось бы привлекать к этим делам кого-то постороннего…

— Это понятно. Постараюсь не затягивать, но надо взвесить возможные риски. Ты-то свободный художник, а я чиновник государев. Ну, бывай.

Наутро он ехал в Кремль, на свое рабочее место. «Секретаршу мою зовут, значит Ира… Встретиться я там могу с Порошиным, Адашевым и дочерьми президента, которые, вполне вероятно, уже являются лосятами… Может и сам появиться, но, конечно, не с утра… Самыми опасными могут быть второстепенные персонажи, которых я должен знать, но не знаю. Ладно, сделаю морду кирпичом, типа не в духе, и буду осваиваться исподволь».

При входе в здание Сената он отправил одного телохранителя вперед, поручив проверить кабинет на жучки. Поймав его изумленный взгляд, пояснил, что настали такие времена, когда правило «доверяй, но проверяй» становится самым главным в системе безопасности. Амбал понимающе кивнул и двинул по коридору, затем лестнице, поперечному коридору, а Молчун вместе со вторым телохранителем следовал за ним, не теряя из виду. Наконец тот вошел в какую-то дверь, не снабженную хоть махонькой табличкой. Войдя вслед за ним, Молчун увидел молодую женщину в темно-синей юбочно-пиджачной паре, которая поливала стоявшие на подоконнике цветы.

— Здравствуйте, Андрей Витальевич, — поспешно повернулась она к вошедшим.

— Здравствуй, Ирина. Занята самым неотложным делом?

— Так они два дня непоены, Андрей Витальевич. А что это Гриша вперед Вас в кабинет ворвался?

— Так надо, Ирочка, так надо.

В это время дверь в смежную комнату открылась, и из нее вышел амбал Гриша.

— Все в порядке, Андрей Витальевич, чисто.

— Вот и хорошо. Пока свободны, но будьте на связи. Что у меня там по расписанию, Ирина?

— С девяти до одиннадцати обработка поступившей за выходные информации, в одиннадцать Ваш доклад Порошину, в двенадцать совещание у президента по ходу контртеррористической операции в Чечне. До четырех у Вас окно на собственные аналитические дела, а потом Вы едете на презентацию нового отделения Райффайзен-банка. Все.

— Угу. Вот что, Ира, добудь мне схему расположения кабинетов во дворце, только самую подробную. К ней, конечно, список телефонов. Это очень важно.

— Хорошо, Андрей Витальевич. Хотя телефоны-то у Вас есть, я их Вам давно уже на стеночку приклеила.

— Все, все телефоны?

— Ну, может быть и не все…

— Вот и я о том же. Мне все нужны!

— Вы как к войне готовитесь, Андрей Витальевич…

— А мы и так на войне, Ирочка, на невидимом, но вполне реальном фронте.

— Так нас и взорвать могут?

— Почитай историю России, Ира. Особенно про то, как в девятнадцатом веке за членами царской семьи охотились. Там был взрыв и в Зимнем дворце, под царской столовой…

— Вот жутики… А я-то, дура, радовалась, что в самом Кремле работать устроилась.

— Ну, ты уж так-то не переживай. Я, пожалуй, сгустил краски. Сейчас безопасность у нас на высоте.

— Не очень-то на высоте! Вон сколько взрывов домов недавно эти чеченцы проклятые устроили…

— Так, Ирочка, собрались, успокоились. И давай-ка попьем чаю или кофе: ведь минут тридцать до приема у нас еще есть?

— Вы же кофе с утра предпочитаете, Андрей Витальевич… Какой я обычно варю…

— Вот я балбес: конечно, кофе! С пеночкой и обалденным запахом…

Вечером, оказавшись наконец, в «своей» квартире, псевдо-Колодин просто-таки сдулся, расслабился.

«Ну и денек! А если они все у него такие? Немудрено, что в конце недели за бабами так остервенело бегает. Ладно, начало внедрению положено. И, слава богу, подмены никто не заподозрил. Правда, Порошин пару раз меня на несуразицах подловил, но отнесся снисходительно: видать, у него тоже информаторы в моем окружении есть. А вот Лось проклятый один раз поймал взглядом: как под рентген попал! Но обошлось пока. Марины же и Адашева я так в течение дня и не увидел. Ирочка мне по секрету сказала, что у них шуры-муры: может, тогда в постели зависали? Лосенок с лосенком? Маловероятно. Тогда, может они и не перерожденцы? И мочить их тогда не надо? Вот ребус-то…».

Через пять минут он спохватился:

«Надо с Молчунами по ментальной связи переговорить. Но, конечно, не отсюда, а хотя бы с бульвара. А если за мной наружка организована? Порошинская или еще чья-нибудь? Значит, выйдем привычно, через форточку. Тем более что рядом кабель чей-то свисает, по нему и выберусь веревкой на крышу, а там вспорхну…»