Фармацевт 4

Глава 11

Стефания Пирелли вела машину, не замечая, что улыбается своим мыслям. Лишь увидев мельком в зеркале заднего вида свое лицо, осознала, что рада предстоящей встрече с Алексом Циммерманом.

Когда ей поручили контакт с Циммерманом, она отнеслась к этому, как надоедливой мелочевке. Работы у спецагента ЦРУ хватало, поэтому она даже попыталась возражать своему начальнику, ссылаясь на большой объем порученных дел. Тем более не понимала, почему именно она, работая в Голландии должна отправиться в Италию, для встречи с этим психиатром.

Но ее шеф только возвел глаза к небу и пожал плечами, как бы намекая, что и сам ничего не понимает.

Однако, потом сообщил, что по мнению аналитиков Лэнгли она похожа на бывшую жену доктора и это, возможно, значительно улучшит ее шансы, как переговорщика.

— Наши психологи совсем сбрендили, — подумала тогда Стефания , — Возможно, увидев меня, Циммерман вообще не захочет из-за этого разговаривать со мной.

Но это предположение пока не оправдалось. Циммерман охотно согласился встретиться с ней и согласовал место и время.

Когда доктор зашел в бар, она сразу узнала его, хотя на фотографии он выглядел немного старше.

Циммерман тоже сразу узнал ее, и даже остановился на долю секунды, как бы, не веря своим глазам. Затем поздоровался и присел к ней за столик.

Внутренне Стефания поежилась. Врач смотрел на нее сейчас именно, как на красивую женщину, а не человека с которым пришел вести переговоры. С ее опытом такие мужские взгляды она расшифровывала моментально.

Но возмущения не было, взгляд светловолосого, симпатичного мужчины, совсем не похожего на сидящих в зале итальянцев, не был оценивающим, в нем проглядывала тоска и горечь воспоминаний.

— Он все еще любит свою жену, несмотря на интрижку с женщиной гидом из Савоны, — подумала Пирелли.

От этой мысли ей почему-то стало теплее на душе.

— Расчувствовалась, старая сука! — мысленно обозвала она себя. — Соберись и займись делом.

Но все же избавиться от симпатии к собеседнику ей не удалось. Она даже поймала себя на мысли, что могла бы встретиться с этим молодым человеком в другой обстановке.

— Не забывай, старушка, тебе сорок девять лет, а парню намного меньше, ищи любовника по себе, — в какой то-момент подумала она.

И лишь, когда собеседник признался, что ему уже пятьдесят восемь лет она почувствовала себя свободней, тем более что разрешилась еще одна загадка, исчез диссонанс, тревоживший ее червяком сомнения, между внешностью врача и его поведением. Ну, не должен, мужчина, выглядевший на тридцать пять лет, вести себя, как шестидесятилетний. Теперь же все стало на свои места.

Стефанию даже не огорчили слова Циммермана по ее предложению о переезде в Штаты. Он обещал подумать, хотя это обещание было больше похоже на отказ. Но сейчас женщина была довольна, что появилась возможность, еще раз встретится с этим человеком,

После первой встречи, она внимательно прослушала запись разговора, пытаясь понять, не воздействовал ли психиатр на нее своими врачебными штучками вроде гипноза. Не найдя ничего подозрительного, решила отдать запись специалистам, вдруг ее неожиданная симпатия к Циммерману объясняется словесным воздействием, об НЛП нельзя забывать ни в каком случае.

Однако специалисты, кроме того, что английский язык для человека, чей голос записан на диктофоне, является не родным, а сам он, скорее всего немец с русскими корнями, больше ничего подозрительного не обнаружили.

Со слов наблюдателя, Циммерман после ее визита, образ жизни не менял. Большую часть времени проводил на работе и дома. Лишь изредка выбирался вечерами в бар, в компании коллеги. Правда, последние дни он зачастил к своему адвокату.

Это сообщение насторожило агента и, получив санкцию руководства на повторный визит, Пирелли снова отправилась в Савону.

Зайдя в знакомый бар, она автоматом глянула на время. Врач сейчас уже должен был заканчивать прием. Стефания заказала стакан сока и достала телефон. Однако номер Циммермана оказался вне зоны доступа. Особо не паникуя, Пирелли позвонила в офис, хотя понимала, что слишком поздно и там уже никого нет. Однако трубку взяла медсестра.

На просьбу позвать к телефону доктора Циммермана, та с присущей итальянцам экспрессией, громко объяснила, что доктор еще вчера уехал из Савоны, притом, так и не признался, куда уезжает, офис врача будет выставлен на продажу его адвокатом. А ей, несчастной, теперь придется искать новую работу.

— Русские опередили! — холодным душем окатили Стефанию первые мысли от услышанного. — Уехал в Россию.

Жалобы медсестры она слушать не стала и отключила телефон. Вышла из бара и уселась в машину.

Там вновь достала телефон и методично позвонила по нужным номерам. Прошло всего несколько часов с момента отъезда Циммермана и есть все шансы найти его по горячим следам.

Закончив переговоры, убрала телефон и задумалась. С исчезновением Циммермана её в Савоне ничего не держит. Статус не позволяет ей вмешиваться в работу спецслужб Италии, этим займутся другие люди.

Вздохнув, она покинула бар, завела машину и по навигатору отправилась в ближайшую гостиницу города. Она пробудет здесь пару дней, мир от этого не перевернется, а если вдруг Циммерман появится, ей не нужно будет снова ехать к нему через половину Европы.

Николай Жеребцов не был профессиональным разведчиком. В наше время, когда все всё знают обо всех,нетрудно проследить жизненный путь любого журналиста. Но, с другой стороны, журналист, отказывающийся помочь разведке своей страны, это нонсенс. Таким людям за рубежом делать нечего. Пусть они пишут дома репортажи о достижениях народного хозяйства, благоустройстве родного города и проворовавшихся чиновниках. А о холоде в квартирах европейцев, забастовках, безработице, дорожающем газе и электричестве будут писать другие люди.

Так, что у Коли Жеребцова во время учебы на факультете журналистики в МГИМО, не было ни капли сомнения, когда он предлагал свои услуги в качестве сексота ФСБ.

А, когда всего лишь через пару лет по окончании вуза его направили в длительную командировку в Италию, то он окончательно понял, что принял в свое время правильное решение.

Вести переговоры с Алексом Циммерманом, которого следовало убедить переехать в Россию, ему не особо хотелось.

Сложно найти убедительные доводы для переезда в Россию человеку, у которого все есть. А с точки зрения Жеребцова у Циммермана было все; уважаемая профессия, вилла в предместье Савоны, свой врачебный офис, счет в банке и гражданство Германии. Чем его прельщать кроме любви к родным березкам он не понимал.

Притом, Жеребцов не без основания полагал, что Циммерман в России станет не выездным. А без свободы, даже золотая клетка не мила.

Но отказаться от поручения он не мог. Поэтому, заучив на память основные рекламные тезисы психологов СВР, он встретился с этим врачом. Как Коля и предполагал, Циммерман особого энтузиазма не проявил, но обещал подумать. О чем Жеребцов и сообщил своему куратору.

Тот, конечно, остался недоволен, но что есть, то есть.

Прошло две недели, не дождавшись звонка от Циммермана, Жеребцов решил позвонить ему сам.

Однако, связаться с ним не удалось. В офисе тоже никто не брал трубку. Похоже, случилось что-то серьезное, или доктор покинул Италию.

— К бабке не ходи, - подумал он . — Циммерман предпочел американцев, а может, и наши его прихватили, мне ведь никто докладывать не будет.

Ну, что же, мне меньше работы, звонка от него в ближайшее время ждать не стоит.

Все же после долгих раздумий и перебора вариантов, я решил улететь в Аргентину. Притом, как Алекс Циммерман. Может быть, паспорт эфиопа мне и пригодится, но явно не сейчас. Конечно, в этом случае спецслужбы вычислят, куда я улетел достаточно быстро. Вот только в Аргентине им не так легко будет меня найти.Как гражданин Германии я могу жить там сто восемьдесят дней без визы. Денег у меня вполне хватит прожить намного дольше, вообще не работая. А вот хватит ли денег и желания спецслужбам на мой розыск вопрос сложный. Вряд ли руководство пойдет на эти затраты ради практически рядового врача, пусть и владеющего рецептами великолепных гомеопатических препаратов. Это в Европе я был у них на виду. Ну, а если найдут, тогда и будем думать, как поступить.

Приняв решение, я поспешил к своему адвокату. Роберт де Лука не смог сдержать удивления от новости о переезде. После нее он уже гораздо спокойней отнесся к моему предложению продать по доверенности врачебный офис и расторгнуть договор аренды виллы с ее номинальным владельцем Новартисом после моего отъезда.

Хотя он не задавал мне вопрос, с чего вдруг возникла такая тема и к чему такая срочность с отъездом, я счел необходимым пояснить, что побаиваюсь повторного похищения. В Аргентине у меня есть дальние родственники, к ним на первое время и уеду.Так, что, написав доверенность Роберто де Лука на решение моих финансовых вопросов, я в очередной раз собрался в дорогу.

Чета Моретти особо не расстроилась, понимая, что они, скорее всего, останутся обслуживающим персоналом на вилле. Зато медсестра Мария устроила шумный скандал, в какой то мере вполне понятный. Все-таки для нее мое решение оказалось неприятной неожиданностью. Но выходное пособие она получила, к тому же я уговорил Томмазо взять ее к себе в офис на такую же должность.

Попрощавшись с немногими знакомыми, я на автобусе добрался до столицы. В Риме я не задержался, и в этот же день улетел в Буэнос-Айрес.

Конечно, можно было улететь из аэропорта Генуи, но три пересадки делать не хотелось.

Прямой рейс из Рима стоил, чуть ли не в два раза дороже, но деньги у меня имелись.

Утомительный четырнадцатичасовой трансатлантический перелет, наконец, завершился. Аэропорт Министро Пистарини встретил меня шумом толпы и прохладой. После знойного Рима пятнадцать градусов тепла показались жуткой холодрыгой. Но ничего не поделаешь, сам прилетел, жаловаться некому.

Вроде бы собирался основательно, но о том, что прилечу из лета в середину аргентинской зимы, не подумал. Пришлось срочно зайти в ближайший магазинчик и купить куртку.Весь мой багаж уместился в небольшой чемодан, с которым я прошел по зеленому коридору, абсолютно не привлекая внимания.

Гостиницу я присмотрел еще, будучи в Савоне, поэтому, прикупив еще кое-какую мелочевку, отправился туда на такси. Увы, на испанском языке я, можно сказать, почти не говорил, но, владея четырьмя другими, объясниться с водителем смог без проблем. Так, что через тридцать минут мы уже подъезжали к гостинице. А еще через некоторое время я попал в свой номер.

Время клонилось к вечеру, поэтому все дела оставил на завтра, а сам решил зайти в ближайший ресторан, поужинать, а потом лечь спать. Если у меня это, конечно получится. Ведь в Савоне сейчас раннее утро.

Как и подозревал, несмотря на бессонную ночь в самолете, спать не тянуло вообще. Поэтому ничего не оставалось делать, как планировать будущую жизнь.

Я ведь так и не рискнул улететь в Аргентину под видом эфиопа, хотя мог спокойно так сделать. Но затем, после превращения в белого человека, как буду объяснять, почему в моем настоящем паспорте отсутствует отметка таможенной службы о пересечении границ.

К сожалению,вычислить, куда я подался, трудностей не представляет¸ ни для американцев, ни для россиян.

Но все-таки, вряд ли так сразу они начнут на меня наседать. Возможно, российские шпионы вообще от меня отстанут, все-таки Аргентина не ближний свет, а я не такая важная птица, чтобы ко мне посылать товарища с ледорубом, проще обо мне забыть. А вот американцы вряд ли успокоятся.

Ладно, поживем, увидим.

От мыслей меня отвлек аккуратный стук в дверь.

Открыв ее, я увидел парня, недавно тащившего в номер мой чемодан.

— Ему, что мало доллара на чай? — подумал я, увидев знакомое лицо.

Однако дело оказалось не в чаевых, мне предлагали развлечься с девочкой. Когда отказался, предложили мальчика, но уже по большему тарифу. Парень, разочарованный отказом, нехотя ушел, вновь оставив меня в одиночестве.

Проворочавшись часа два, я все же заснул и проснулся в восемь утра.

Спешить было некуда, и я наслаждался наступившим бездельем. К сожалению, человек так устроен, что долго наслаждаться не получается. Поэтому я уже придумал себе дело. Надо привести себя в порядок, посетить дочернее отделение Дойче-банка, чтобы разобраться с денежным вопросом.

Перед тем, как выбраться на улицу, написал небольшие письма дочкам, где сообщил, что у меня все хорошо, и чтобы они особо не беспокоились обо мне.

Понятия не имею, будут ли прослушиваться их телефоны, но на всякий случай, после того, как куплю симку местного оператора, звонить родным и знакомым с нее не собираюсь.

На улице погода по сравнению с вчерашним днем лучше не стала, к холоду прибавился и моросящий дождь.

В дочернем представительстве Дойче банка я обменял свои евро со счета на наличные песо по неплохому курсу, и вышел оттуда довольный сам собой.

Пачка наличных во внутреннем кармане куртки грела не хуже калорифера.

Съев по дешевке огромный стейк из мраморной говядины в уличной забегаловке, я вернулся в гостиницу с новеньким телефоном, симкой, купленной в газетном киоске, притом никакой регистрации по паспорту не потребовалось и кучей газет с объявлениями.

После чего начал искать школы по изучению испанского языка и арендные квартиры.

Школ оказалось достаточно много, поэтому вначале я приступил к поиску квартиры.

Трудность состояла в том, что с испанским языком у меня имелись проблемы, а риэлторы, все как один, других языков не знали.

Но где-то на пятнадцатом звонке мне повезло. После того, как очередной собеседник приветствовал меня по-испански, я от души выругался на немецком языке.

— Ты, что, немец, — спросил меня риэлтор, перейдя на тот же язык.

— Так, точно — ответил я.

В ответ услышал заверения, что мне несказанно повезло, потому, что риэлторов со знанием немецкого языка в Буэнос-Айресе кроме него нет.

Я облегченно вздохнул, лелея робкую надежду, что завтра я буду жить в арендованной квартире. Услышав мои требования, Петер, так звали риэлтора,сообщил, что у него под них имеются три подходящие квартиры.

В Аргентине, как я слышал, никто не торопится, но видимо мой риэлтор к этой когорте тружеников не относился, потому, что, не откладывая дело на завтра, предложил посмотреть квартиры сегодня.

Любопытство в характер пожилого краснолицего полного немца, явно не входило. Он не задал мне ни одного лишнего вопроса, задавая их исключительно по делу.

Поэтому мы довольно быстро осмотрели все три квартиры. К сожалению, однокомнатные, запущенные квартирки уютом не радовали, ценой, впрочем, тоже.

— Ну, а что?- пожал плечами Петер, когда мы смотрели последнюю из трех. — Близко к центру города, в ванне есть бойлер, будешь жить королем с горячей водой. Ты вроде парень молодой, что тебе пятый этаж, без лифта.

Глянув на карту, я обнаружил, что неподалеку, располагаются одна из школ по изучению испанского языка.

Именно это обстоятельство послужило основанием в выборе квартиры.

Риэлтор не смог скрыть радость от моего решения. Я же не особо радовался, все же плата за квартиру оказалась довольно высока. Утешало, что это всего на полгода. Я нисколько не сомневался, что, владея четырьмя языками, после прохождения шестимесячных курсов, овладею и пятым.

Для подписания договора Петер позвонил владельцу квартиры. Тот, оказывается, проживал в этом же подъезде только ниже этажом.

Старикан, лет восьмидесяти, слегка задыхаясь, открыл нам дверь, и пригласил войти.

Диего Руис, так же, как и риэлтор много вопросов не задавал. Узнав, что я хочу арендовать квартиру только на полгода, согласно кивнул головой и подписал договор, приготовленный агентством. Я тут же расплатился наличными. Довольный хозяин предложил выпить по этому поводу. Мы не отказались, после чего тот достал из бара бутылку фернета.

Разлив его по крохотным рюмкам, Руис поставил на стол бутылку колы.

Мы с Петером намек поняли и ее дружно проигнорировали.

Хозяин, увидев это, извиняюще заметил на ломаном немецком:

— Держу колу для внука с друзьями, они без этой гадости фернет не пьют.

Я же смотрел на хозяина квартиры и думал, что тот, скорее всего, через два три месяца умрет от кровотечения, если его не лечить. Опухоль левого легкого скоро прорастет крупную артерию и кранты.

Конечно, вряд ли меня попросят съехать из квартиры его наследники, но в жизни все бывает.

Пусть он проживет подольше. А мне даже придумывать ничего не надо. В фернете двадцать семь лечебных трав, главное взять бутылку в свои руки.

Еще в Италии читая перечень трав, входящих в состав ликера, я понял, что держу в руках практически панацею от многих болезней. Но чтобы ликер стал таковым, нужно чтобы напиток побывал в моих руках.

— Отличная штука, — заметил Руис, когда я взял бутылку и начал якобы читать этикетку. — Ты, наверно, не знаком с этим ликером?

— Отчего же, знаком, — сообщил я, не вдаваясь в подробности. Бутылка в моих руках потеплела, можно было поставить ее на стол.

От второй рюмки Петер отказался, я же с удовольствием выпил вторую. Сейчас горечь ликера стала не так заметна.

Диего тоже отметил это обстоятельство, недоуменно подняв брови. И сразу налил себе третью рюмку. Я отказываться не стал и, смакуя, выпил третью рюмочку.

— Наш человек! — воскликнул Руис, хлопнув меня по плечу.

— Петер, ты в первый раз привел мне нормального постояльца,- обратился он к риэлтору.

Когда мы прощались, дед обратился ко мне.

— А ты Алекс, когда будет время, заходи ко мне по вечерам, Поговорим о том, о сем. Редко теперь приходится на немецком языке говорить, ко мне мало, кто заходит, с тобой скуку развею.

Выглядел он слегка взъерошенным, а в ауре у него бушевал энергетический шторм. Фернет заработал в полную силу. А я даже не поморщился, что значат систематические тренировки.

Из гостиничного номера выехал этим же вечером. Хоть квартплата и была достаточно высокой, но все же с гостиничными ценами она рядом не стояла. А я пока деньги только трачу.

Не знаю, кто жил в квартире до меня, но курить сигары он любил. Квартира была тщательно убрана, но в воздухе стоял сильный запах табака.

Пришлось открывать окна, хотя на улице температура не радовала, всего четырнадцать градусов. Электрообогреватель в комнате присутствовал, но я уже перешел в режим строгой экономии, поэтому даже не взглянул в его сторону. Буду закаляться, волшебник я, или мимо проходил?

Включил телевизор, пощелкал каналы, увы, везде говорили на испанском языке. Решил, что с завтрашнего дня, как говорится, погружусь в языковую среду, но сегодня обойдусь без просмотра телепрограмм.

— Ну что, колобок, ты от дедушки ушел, ты от бабушки ушел, от кого будешь убегать в следующий раз? — спросил я сам себя.

Но какое-то внутреннее чувство утверждало, что дальше Аргентины я уже не уеду.

С такой уверенностью я и заснул.

Утро добрым не бывает, такая мысль появилась в моей голове, когда я выглянул на улицу. По небу неслись серые тучи, моросил дождь, у меня даже закрались сомнения, я вообще то, куда приехал? Не перепутал ли тропики с Арктикой?

— Не перепутал, — понял я, глядя на пальмы с мокрыми от дождя листьями.

В кухонных шкафах и холодильнике у меня мышь повесилась, поэтому пришлось искать ближайшую закусочную и, позавтракав, отправиться на поиски не очень дорогой школы по изучению испанского языка.

Для начала проштудировал газеты, просмотрел рейтинг школ и только после этого отправился в школу, расположенную по соседству. В рейтинге она занимала четвертое место и обещала обучение с погружением в языковую среду.

Сама школа произвела неплохое впечатление. Конечно, до школы в Германии, где мы с Лидой учились в девяностых годах, ей было далеко, но для Аргентины вполне нормально. От добра, добра не ищут, так, что я подмахнул договор на обучение в течение трех месяцев, посмотрим, как у меня пойдет дело, вдруг трех месяцев хватит, а не хватит, останусь еще на три месяца.

Выходя из здания школы, я с удовлетворением думал, что до сих пор не засветил нигде свой паспорт. Не знаю, как будут дальше жить аргентинцы, но пока они очень небрежно относятся к документам. Если человек заплатил наличные деньги, можно записать его данные просто со слов, чем я и воспользовался. Что Диего Руис, что девушка, оформлявшая оплату учебы, паспорт не спрашивали, увидев толстую пачку песо.