Фактор Ясеня

Дети и взрослые

Голограмма открыла моему взору необычное обширное кресло — целый кокон. Подобные ему стоят в сердце любого корабля, обеспечивая команде возможность прямого доступа к целому сонму электроники, а заодно — амортизацию и безопасность на случай аварии. Видеть подобное в родильном доме — или в каком-то другом месте, где республиканские мамочки занимаются новорожденными — было крайне необычно, ибо рвало привычные шаблоны. Но едва взгляд упал на само чадо, и все посторонние мысли тут же вылетели у меня из головы.

Милена сидела, удобно раскинувшись в полулежачем положении, а ребёнок удобно примостился у неё под весьма обширной грудью. Определённо, вкусы у нас с ним совпадали… Я даже мысли не допускал, что это девочка. Мальчик. Почему-то был в этом абсолютно уверен. Сама кошка тоже вызывала умиление. И не столько этой расслабленной позой, в которой казалась совершенно беззащитной, и даже не ребёнком под грудью, а каким-то общим обликом довольства и умиротворения. Мне доводилось видеть Милену разной. Гиперактивной оторвой, с прущей изо всех щелей дурной энергией — под стать её лучшей подруге, Тёмной Матери. Спокойной и рассудительной, полной невероятной для ариалы выдержки — но и тогда скрытая энергия республиканки ощущалась где-то глубоко внутри, сжатая, будто тугой пружиной. Теперь же Ми выглядела до неприличия спокойной, а вся её энергия, казалось, выплеснулась прочь — словно перетекла в раскинувшееся на плоском животике чадо.

— Кошак, ты бракодел, — спокойно констатировала ариала. Она при этом подняла ребёнка на вытянутых руках, повернув его ко мне лицом.

Ну да, сомнений, что это мальчик, быть не могло. У чада имелось всё необходимое, чтобы не считаться девочкой. Забавный полупрозрачный комбинезончик, натянутый на сморщенного котёнка, ничего не скрывал. Я перевёл взгляд на расслабленную кошку, и на лице сама собой расплылась дурацкая улыбка. Совершенно не подумав, что говорю, я бросил в пространство.

— Почему же сразу бракодел? А если я и хотел мальчика?

— Вот как? Так ты хотел мальчика? И что я должна сделать, чтобы ты захотел девочку? — брови чертовки взметнулись вверх, она вся была овеществлённым вопросом.

— Ми, это так не работает, — затряс я отрицательно головой, пытаясь выпутаться из неудобного положения. Милена, конечно, могла просто шутить, но спорить с женщиной, только что принёсшей в мир жизнь? Скорость меня упаси! — Это всего лишь ожидание. Надежда. Не более.

— Да кто вас, мечников, знает… Поля же пронзают всех нас… — протянула чёрная кошка, и я окончательно уверился, что она и не собиралась шутить.

— У Арьи девочка.

— Только это нас с тобой и примиряет. Вряд ли вы с ней делали что-то, чего не делали мы с тобой… Иначе бы я корила себя, что не выдержала положенную неделю возбуждения. Для тебя положенную.

— С Ведьмой мы тоже без ваших республиканских штучек обошлись…

— Да, и это тоже… В общем, умеешь ты успокоить женщину. Но своего мальчика я уже родила много лет назад. Если бы не было прошлой девочки, точно дёргалась бы.

— Своего мальчика? — фраза показалась мне чрезвычайно важной. Я, конечно, с трудом мог развеять идиотскую улыбочку на лице, да и смотрел, в основном, на ребёнка, опять задрыхнувшего на животе у валькирии, но потоки сознания — штука сложная… Далеко не всегда она зависит от основной линии восприятия…

— Кошак. Не говори мне, что не знаешь. Ты уже девять месяцев в стае. Хотя… Я же первая, кто родила из кошек… Ладно, республиканка всегда сначала рожает мальчика. Нас так запрограммировали генетически. Не спрашивай, почему так было в самом начале, и было ли… Сейчас это обосновывается тем, что каждой девочке нужен минимум один мальчик, а пополнять их из Внешних колоний — означает рушить генофонд. Но я, признаться, не особо вдавалась в подробности. Просто первый — всегда мальчик. Дальше — как пойдёт. И родить одного ребёнка обязана каждая республиканка, разрешение Ордена требуется для двух и более. Там — да, сложно. Приходится предъявлять генетические карты. Доказывать свою полезность обществу. Разве что валькириям всё это без надобности… Мы слишком неожиданно смертны, чтобы ещё и нас обременять такими формальностями… Стаи сами контролируют процесс — так сказать, естественным путём, коллективным воздействием. Мозг вынесут, будь здоров! Стая должна быть эффективным инструментом. Если все уйдут рожать, это уже не Экспансия, а космос знает что получается.

— Он вполне может стать котом. Я намерен поработать с ним, когда представится возможность.

— Да, мальчик крепкий и активный. Но пока говорить рано. В воспиталище всякое бывает… Впрочем, ты же тоже в детском доме воспитывался… Ладно, Кошак, считай, что успокоил. Я рада, что ты так близко к сердцу принял нашего малыша.

— Ми, не надо. Это наш ребёнок. Этого достаточно, чтобы воспринимать его частью себя. Ты главное сама не спеши его оставлять. Проведи с ним максимально возможный срок, какой позволителен республиканке. Максимальный срок! Слышишь⁈ Не смей его там бросать, одного…

— Ладно, ладно, — подняла ладони в примирительном жесте кошка. — Не дёргайся. Поверь, я не хуже тебя ощущаю, что он наш. Максимум — два месяца. Но ты смотри там!.. Чтобы ни одна кошка не пострадала, пока меня нет рядом… Слышишь⁈

— Будь уверена, — стиснув зубы, бросил я. — Сам сдохну, но сестёр прикрою.

На этой странной ноте мы и расстались. Вообще, странный разговор вышел. Дикий для внешника, но вполне обыденный для республиканца и республиканки. Даже в большей мере — для республиканки. Но мысли о ребёнке всё же пробили скорлупу размышлений о долге, и я вышел, вновь счастливо заулыбавшись.

На пороге переговорной поджидала Триша. На удивление, кошка тоже выглядела необычно. Она была какой-то уютной, даже мягкой. Эта-то властная бестия! Мир, определённо, сходит с ума… Когда метиллия заговорила, её голос прозвучал участливо, он словно бы обволакивал.

— Ну как, кот, всех детей увидел?

— Да, кошка! Всех! — с этими словами я привлёк женщину к себе и впился в её уста страстным поцелуем.

Валькирия ответила на удивление мягко. А потом подхватила под руку и повлекла к расположению стаи. И шли мы, как заправские муж и жена — чинно и неспешно, демонстрируя всем и каждому образец согласия и благочестия.

— Смерть Совет Стаи собрала. Все уже на месте, только нас ждут, — обронила между делом Тиш.

Слова боевой сестры пролетели мимо моего сознания. Мысли сейчас были далеко. Если бы я пообщался с одной только Миленой, возможно, и не проникся бы так сильно осознанием собственного отцовства, но когда сначала Арья, лучась счастьем, с гордостью продемонстрировала нашу дочь… Теперь ещё и Милена добила сыном… От Валери тоже сын родился, однако к нему меня до сих пор не пускали, даже по голографу показали лишь мельком, здесь же — сразу двое, и такие же умиротворённые мамаши… Тут уже моё сердце отыгралось за все былые притеснения!

Поэтому в полевое расположение я ввалился, полностью погружённый в себя, шаря вокруг ничего не видящим взглядом. А посмотреть на самом деле было на что. Круглая, заглубленная в землю постройка внутри являла собой уменьшенный аналог нашего расположения на Базе. Сильнее всего отличалось положение кроватей — они стояли изголовьями к стене, а изножьями — к центру зала. В центре же вальяжно раскинулся не слишком большой стол, стульями к которому служили бортики кроватей. А что, весьма удобно! Столешница, как общая для любой кровати точка, легко могла быть использована в кошачьей игре. Даже перелезать на соседнюю кровать не нужно… И редко — очень редко — она служила собственно столом. Как сейчас, когда стая собралась для общения с матерями-командирами… Помню, не так давно подобный вызов застал нас в самом разгаре стайных игрищ — так кошкам пришлось спешно перемещать меня на ближайшую свободную кровать… Однако сейчас мысли были далеко. Прошлые подвиги на любовном фронте заслонил их логичный итог — разрешение сестёр от бремени. Да и кошки на удивление обошлись без намёков, их благодушные и по-семейному тёплые взгляды обволакивали и манили. Завершал же картину предельно серьёзного собрания интерактивный образ Тины на центральной голограмме.

— Все собрались? Пара минут, — и, не отключаясь, Смерть отвернулась к другим собеседникам, по ту сторону проекции.

Но вот Высшая вернулась из своих высоких далей на грешную землю стайного расположения. Обвела стол цепким взглядом. На мне задержалась особенно.

— Сёстры, брат. Я вас отзываю.

Смысл слов валькирии не сразу дошёл до моего размягчённого счастьем сознания. Я растерянно вперился в беловолосую взглядом.

— Что?.. Спрашивай, Кошак, не мнись, — благосклонно разрешила Высшая.

— Тина. Мы прекрасно справляемся. И до отбытия Старших справлялись, и последнюю неделю без них чётко работаем. Ни одного срыва, ни одного нарекания. Я полностью влился в состав. Нет никакого отторжения. Мы понимаем друг друга с полуслова, с одного жеста. У нас сильная стая, даже без двух таких фигур, как Арья и Милена, вполне можем работать по противнику. Успешно работать.

— Это-то мне как раз известно… Я внимательно слежу за вашим прогрессом, и вполне им удовлетворена. Даже более чем. Но. Я увидела достаточно. На прошлой миссии вам пришлось перешагнуть через себя, но вы отлично с этим справились. Вытянули сложнейшую внутреннюю миссию почти без нареканий. Здесь же я не увидела ничего для себя нового. Эти месяцы были даны вам, чтобы реализовать то, что было отработано на моих полигонах. Даже естественная убыль двух сестёр не помешала вашей работе.

На словах про «естественную убыль» кошки зафыркали. Но Тина и не думала потакать редким смешкам. Высшая оказалась полностью в своём репертуаре. Лишь пригвоздила меня пронзительным взглядом и продолжила вводную.

— У вас неполная стая. Это допустимо для отработки тактик в боевых условиях, но недопустимо для полноценных самостоятельных миссий.

— Высшая! Признаю, я виноват, что «выбыл» двух кошек — ну так возьму на себя объём их работы! — мне не улыбалось становиться причиной отвода стаи в тыл. И без того валькирии засиделись из-за меня на базе, а тут ещё такое.

— Мы вполне способны продержаться этот месяц-полтора в текущем составе, — вступилась в мою защиту Триша. — Никакого ущерба боевому слаживанию или боевой эффективности не будет.

— Арья уходит из стаи, — окончательно добила меня Смерть. А ведь я только с полчаса назад с ней общался! И ведь ничто не предвещало! — Не дёргайся, Кошак. Её стая понесла критические потери. Стоит вопрос о её расформировании, если Арья не вернётся к сёстрам. Она не может допустить такого итога. Я намеренно придержала эту информацию от неё до вашего с ней разговора. Полагаю, Арья в ближайшее время сама свяжется с вами и объяснит свой выбор. Сейчас она как раз совещается с сёстрами.

— Надеюсь, дело не в ошибках командования… — проскрежетал зубами я. Только сейчас до меня дошло, насколько там всё серьёзно.

— Нет. Тактическое командование было чётким. Потери признаны плановыми. Она не будет винить тебя, кот.

— Мне плевать, будет ли она винить меня или себя, кошка! — зарычал я, подаваясь вперёд. — Она доверилась мне, чтобы поднять кондиции. А вместо этого может перегореть! Неужели не понимаешь⁈

— Я сказала: не дёргайся, — весомо припечатала Смерть, и под её бесстрастным взглядом я окончательно сдулся. — Ей был полезен этот опыт. Плюс, она получила возможность пробыть часть срока беременности с отцом своего ребёнка. Суммарная психологическая отдача в любом случае будет выше, чем потери из-за неудачного десанта её стаи. Я с ней разговаривала. Лично. Не через голограмму. Видела и ощущала её реакции. Не считай меня дурой, Кошак. Это моя вотчина. Советую тебе без надобности не лезть в неё.

— Извини, Высшая, — понуро опустил голову. Она меня почти убедила. Это её ледяное спокойствие… может пронять кого угодно. Совершенно непробиваема. Зато специалист по стайной психологии, каких поискать…

— Не так, — слова Тины резанули сталью, а сама она вся подалась вперёд. — Ты мне доверяешь? Полностью, без остатка?

— Да. Я тебе доверяю, — поднял взгляд на чернющие провалы глаз. Из души вымело малейшие сомнения. — Но мы и без Арьи можем работать. Триша абсолютно права, и ей я доверяю не меньше.

— Можете. Но не будете. Это не предмет обсуждения, кошки. У вас не может быть неполной стаи.

— Кто хоть она?.. — проявила неожиданную прозорливость Лайна, вмиг переводя разговор в деловое русло.

Все уставились на Смерть с недюжинным любопытством во взглядах, ожидая ответа.

— Вам понравится, — подмигнула ей Ти. — Совсем девчушка. Только-только из воспиталища. Посвящать её сами будете. Она… Кошак, ты же помнишь ту встречу с молодыми орденками, на Ариале?.. Так вот, она такая же, как те шмакодявки. Полагаю, вы поладите. Она будет у вас через пару дней. Ну что, мир?

И новый взгляд на меня. Остальные кошки её интересовали слабо, Смерть прекрасно понимала, что они с обычным для валькирий фатализмом примут новую боевую сестру, тем более, многие из сестёр при упоминании молодости потенциальной валькирии расплылись предвкушающими улыбками. Воспитывать молодёжь они любили, этого у них не отнять.

— Да мы и не ссорились, Ти. Я тебе полностью доверяю… Просто все эти резкие перепады… От счастья к глубочайшему разочарованию… Извини, если хотя бы на секунду усомнился.

— Хорошо. Отдыхайте. Пока обсудите, спланируйте что да как, а как транспорт прибудет — выдвигайтесь. Лучше встретить её боевым построением. Чтобы девочка прониклась. Тем более здесь не богадельня какая — передовая! А через неделю ждите борт.

И Высшая, мазнув напоследок взглядом по нам всем, отключилась. Однако тишина за столом царила недолго. Викера, откинувшись на спинку кресла, хмыкнула.

— Смерть умна. Она достойна той славы, что о ней ходит. Девчонка, которую мы сами посвятим на передовой, будет наша с потрохами. Почувствует серьёзность момента, ощутит груз Экспансии… Сразу, с ходу. Это правильно.

— Девочка, которую мы посвятим, — в задумчивости кивнула Лайна. — Мы и Кошак. У неё это на всю жизнь отложится.

— Кошак и свои тренерские штучки с ней сможет оттачивать, — осклабилась Эйди. — Она его будет, без вариантов!

— Девочка только что из воспиталища, сёстры. Это будет её первый кот, которого она вообще увидит в жизни. По нему она станет судить об остальных, — Сайна в очередной раз поразила меня глубиной суждений. Вот вроде бы оторва оторвой, но в знаковые моменты её словно подменяют. Куда-то исчезает рыжий чертёнок, а вместо него из глубин души выползает глубокий аналитический ум. Я уже успел уяснить, что подобное происходит, когда рыжая считает ситуацию предельно серьёзной.

— Сёстры, вы забываете про Орден. Не думаю, что Ти присылает нам девчонку так скоро, да ещё и прямо на передовую, только из соображений голой психологии, — улыбнулся остальным кошкам, за что получил россыпь понимающих улыбок.

Впрочем, улыбки и взгляды — далеко не всё, что воспоследовало моему замечанию. В тот же миг стационарный голограф на столе ожил, материализуя пред нами Высшую Ордена, Лирану О’Грай, собственной персоной. Как говорится, только его помянешь…

— Сёстры, мой лорд, — короткий кивок всем нам.

— Сестра, — загалдели в ответ кошки, ну а я решил сделать Лире приятное. Настроение сегодня было на удивление хорошим, и даже уход Арьи не смог его поколебать. Так что от меня орденка получила короткий уважительный поклон и столь вожделенное ею приветствие: — Леди…

— О!.. Леон!.. — на губах мечницы зажглась самая обаятельная улыбка, на которую та была способна. — Ты делаешь успехи! Поздравляю! И с прибавлением поздравляю. Ты сделал Республику богаче на целые две жизни! Это в высшей степени достойно. Генофонд нашей родины нуждается в сильных генах.

Эмоциональная и немного пафосная речь Лираны неожиданно встретила понимание у моих кошек. Те зафыркали, демонстрируя ей хотя и ироничную, но тем не менее искреннюю поддержку. Учитывая несколько натянутые их отношения, это определённо был прогресс. Да ещё какой!

— Спасибо, леди, — растроганно ответил сребровласой метиллии. Она редко опускалась до лести, её похвала обычно была в высшей степени заслуженной, а поздравление — уместным и, чего греха таить, приятным. — Рад, что не забываешь. Мне самому до тебя, как понимаешь, дозвониться сложно…

— Я слежу за твоими успехами, и за успехами твоих кошек. Это основная моя миссия, не забывай, — немного укорила орденка. — Лучше скажи, как ты относишься к прибавлению иного рода. Тому, что в скором времени усилит вашу боевую семью.

— Нормально, Лира. Мы посоветовались с сёстрами, они полны оптимизма. Тине я полностью доверяю во всём, что связано с психологической подготовкой и слаженностью стай. Она сделала чрезвычайно грамотный выбор, пусть я и не видел ещё саму девчонку…

— Сёстры?.. — вопрос в зал собрал утвердительные кивки всех без исключения кошек.

— Да, Высшая, для стаи нет ничего лучше, чем такая молодая и податливая для воспитания девочка. По крайней мере в нашем текущем положении, при имеющемся личном составе, — выразила общее мнение Триша.

— Мне тоже показалось разумным использовать тот опыт, что ты имел на Ариале. С этими молодыми мечницами, — кивнула орденка. — Если бы Смерть умела шутить, я бы заподозрила тонкую иронию в её решении… но при здравом размышлении лучший вариант придумать сложно. Разве что сроки… Опять три месяца на базе.

— Лира, девочка моя, я очень рассчитываю на твоё во мне участие на базе. Сейчас ведь не меня будут натаскивать, а её. Следовательно, у нас появится время изучить политическую ситуацию на Псионе, в которую ты давно обещаешь меня посвятить. Буду очень признателен, если сделаешь это именно в эти три месяца.

— Удивлена… — протянула мечница, вмиг становясь серьёзной. — Не забыл… Сам напомнил… Тем более не смогу уклониться — да и не собираюсь. И не только по Псиону проведу ликбез. Тебе пора вникать в политическую ситуацию в мирах Конфедерации. Я поговорю с Ведьмой. Она выделит мне в помощь нужного специалиста — всё же это вотчина Дальней разведки. Поэтому ты, мой лорд, получишь максимум информации. От меня.

— Благодарю, леди, — склонил я голову в почтительном поклоне.

— Как прибудете на Базу, ждите в гости, кошки, — улыбнулась Лирана и отключилась.

Мы же ещё несколько минут сидели, переваривая явление шебутной метиллии. Первой отошла Лайна.

— Зачем тебе Конфедерация? Да ещё и с аналитикой Дальней разведки? — поинтересовалась снежка с прищуром.

— Рыжая, а ты наверное думала, моё основное предназначение — кошек портить? Гены там сильные выдавать… порционно… — подмигнул я валькирии, на что получил одобрительные фырки сестёр.

— Не ёрничай, — не поддержала ироничный тон Лай. — Я понятия не имею, что они там от тебя ждут. И от нас. Я рассчитывала вершить Экспансию, а вместо этого опять на Базе торчать…

— Лайна, всё нормально, — сидевшая по соседству Сайна накрыла ладонью ладонь сестры по ветви. — Мы ведь давно подозревали, что наша Экспансия теперь станет другой. Прими это, как приняла Кошака.

— Извините, — буркнула рыжая, уставясь в стол прямо перед собой.

Все знали: рыжая смирится, никуда не денется. Уж больно сильно завяз её коготок в наших стайных отношениях… Однако меня куда больше занимало сейчас другое.

— Я не понимаю одного, сёстры. Меня всегда уверяли, что в валькирии попадают только сложившиеся и состоявшиеся республиканки. А тут — только из воспиталища. Как так?

— Это неприятная тема, — нахмурилась Викера, да и остальные сёстры заметно посмурнели.

— Ничего, — плотно сцепив зубки, подняла руку в останавливающем жесте Триша. — Я скажу. Ты прав, всё так и есть, как ты сказал. Из этого правила существует только одно исключение, Кошак. Оно во многом трагично. Если мать девочки умирает, верша Экспансию в составе стай, а кроме неё у чада нет больше никого, Республика даёт ей выбор. Девчонка узнаёт о нём рано, ещё на последних годах воспитания. И может успеть подготовиться к любому из предложенных вариантов. Обычно на выбор даётся поступление в полётные классы, в любой гражданский вуз по технической специальности, предлагается ряд вузов по Хозяйственной Основе и… фракция валькирий. Так девочка может сразу начать свою Экспансию, минуя получение гражданской специальности. Ей даётся уникальный шанс пойти по стопам матери. Фракция через это заботится о детях своих пернатых чад. Это традиция, Кошак. Уходящая в прошлое значительно глубже, чем повышенные требования к личному составу стай. Можно сказать, традиция эта — своего рода пережиток, рудимент прошлого. Но такой, какой никогда и ни при каких условиях не будет изменён.

— Вот как… — протянул я. В душе мелькнуло чувство сродства с этой девочкой, которую я ещё даже толком и не знал. — Я ведь и сам… Но почему вы не спешите говорить об этом? Триша, ты…

— Да. Я получила образование уже здесь, во фракции. После первых лет участия в Экспансии. Я — плоть от плоти фракции, Кошак.

— Род даёт преимущества… Практика, перенятие опыта… Поддержка после выпуска… А как выглядит поддержка Республики? Прости, Тиш, если задел за живое, но я и сам… У нас, на моей малой Родине, выходило одно название, а не поддержка…

— Девочка или мальчик получают преимущество перед сверстниками, — обтекаемо заметила метиллия.

— Уже в воспиталище получают, Кошак, — расшифровала Викера. — Они раньше прочих узнают, кто их мать. Это даёт сильный пинок в развитии.

— Психология?..

— Не только, — это включилась Лай. — В воспиталище не могут дать серьёзной подготовки, не говоря уже о практике — равных тем, что отпрыски получают в роде. Гипнометодики никогда не заменят индивидуальной работы и живого перенятия опыта. Поэтому уже на ранней стадии привлекают вузы. В каждом вузе есть подшефные дети Республики. Иногда с ними занимаются преподаватели, но в большей степени сами воспитанники вузов. Любая республиканка с готовностью поддержит такого ребёнка, сделает всё, чтобы ему помочь. Я сама помогала, когда училась… Пусть я училась в большей мере заочно, а в вузе лишь формализовала наличные знания, но даже я не смогла пройти мимо.

Красноречивый взгляд рыжей в сторону Триши сказал остальное.

— Все дети Республики без матери и без рода получают поддержку, но только те, чьи родители погибли, верша Экспансию в составе фракции, получают шанс стать её частью сразу, — сочла нужным уточнить Рита, и я благодарно кивнул ей.

— Кошак, не стоит недооценивать психологию, — опять вступила наша временная Старшая. — Девчонка много лет готовилась к поступлению во фракцию. Она работала над собой с упорством и старанием, какие в ней пробуждало осознание своего долга перед родом. Она сама — весь род. Это сильная ответственность. Кроме того, она просто обязана соответствовать своей погибшей матери. Соответствовать её Памяти… которую девочка наверняка всегда носит под сердцем. Моя сестра по воспиталищу, решившая избрать своей Экспансией Хозяйственную Основу, оказалась в вузе на голову выше всех прочих поступающих. Поэтому прошу отнестись к девочке со всей серьёзностью. Она может быть подготовлена куда лучше гражданских дилетанток, приходящих во фракцию уже взрослыми.

— Подготовлена-то она будет неплохо… — задумчиво протянула Викера. — Но практики у неё будет маловато. Поэтому сильно девочку не урабатывайте. Дайте ей проявить себя. Дайте почувствовать, что она чего-то стоит. И когтями в конце сильно не дерите.

Почему-то последнее предупреждение наставница адресовала мне. По крайней мере, именно мне предназначался последний, особенно долгий, взгляд.

— Вик, ты чего? — сделал я большие глаза. — После всего, что тут услышал… Мне впору самому отцовскими чувствами к малявке проникнуться.

Викера на мой аргумент не нашлась, что ответить. Зато не растерялась Мисель. Она поудобней расположилась в кресле и с хмыканьем приложила — да так, что далеко не все смогли с ходу воспринять сказанное. Слишком уж неожиданными оказались её слова.

— Помнится, Милена показывала, какими отцовскими чувствами и в каких позах ты проникался к юной О’Стирх…

Мгновение кошкам потребовалось, чтобы переварить услышанное, а потом все они грохнули смехом. Какие тут колокольчики… Такой сочный гвалт поднялся… А над ним, в самом центре стола, поплыла объёмная голограмма. В полный рост. Где Киса О’Стирх представала в коленно-локтевой позе, в полосе прибоя, оглашая пространство вокруг прочувственными стонами. Был здесь и я — сзади, заводя за спину юной чертовки её руки, натянув женское тельце, подобно струне, запрокинув его назад, и старательно давал девочке ощутить все грани удовольствия. Её глаза были закачены, а мокрые пряди липли к стройному, смуглому телу, водными дорожками расчерчивая шелковистую кожу… Я далеко не сразу смог оторвать взгляд от исполненной соблазна картинки. Когда же совладал с собой, с ухмылкой бросил девочке:

— Убери, Миса. Не надо.

— Кошак, ты хорошо подумай… — серьёзно глядя на меня, выдала сребровласая кошка. — В какой именно позе отцовские чувства острее всего.

Кошачий заливистый гвалт перешёл в какое-то рычащее хлюпанье. Сайна сползла под стол, Эйди лежала на столе, на руках, и каждый раз, когда её взгляд падал на голограмму, начинала похрюкивать. Из глаз Милахи текли слёзы. Остальные демонстрировали куда большую выдержку. Так, Лайна и Вик не хрюкали и не плакали со смеху — они просто откинулись на спинки кресел и хохотали, запрокинув головы. Триша уткнулась лицом в ладони, и оттуда то и дело доносились сдавленные похрюкивания. Рита качала головой и тоже смеялась — единственная из всех совершенно бесшумно. Наша гонщица сразила всех наповал.