Эйрин и Залкос, бог Хаоса

Глава 29. Залкос

Залкос, ощущая тепло тела Эйрин, прижатого к нему, почувствовал, как его сердце, закованное в холодный металл хаоса, вдруг сжалось. Он всегда был богом разрушения, не знавшим ни жалости, ни сострадания. Но в этот момент, когда маленькая жричка шептала о своих потерях, его внутренний мир начал трещать по швам. Она была не просто очередной жертвой его капризов: она залезла ему под кожу, стала частичкой его сущности — частичкой, которую он не мог игнорировать.

«Верни их мне. И покончи с войной», — её слова звучали как приговор, и он почувствовал, как внутри него что-то надломилось. Он всегда считал, что хаос и разрушение — его стихия, но теперь, глядя на Эйрин, он впервые начал осознавать, какие страдания и горечь принесли его действия.

«Что же ты сделала со мной, маленькая жричка? — думал он, удивляясь тому, что больше не испытывает ненависти, которая была его природой. — Я мог бы растерзать твоё тело на кровавые ошмётки и поглотить твою душу для вечных мучений, а вместо этого умоляю тебя о прощении. Я хотел поиграть с тобой, насладиться твоими страданиями, а теперь они приносят мне… боль? Я чувствую… боль? Я… чувствую?! Что изменилось после того, как я снова тобой овладел? Неужели что-то могло измениться?»

Залкос снова тяжело вздохнул, его мысли в недоумении метались между Эйрин и этой новой неожиданной гранью своей души, которая, как ему всегда казалось, была соткана из ярости и презрения.

«Я — бог Хаоса, — напоминал он себе, — я должен быть сильным! Я должен быть безжалостным!» Но в его душе, где прежде царила тьма, начали пробуждаться новые эмоции. Каждый раз, когда он смотрел в её глаза, его сердце сжималось от боли и нежности, которые он никогда не знал. Он чувствовал, как нарастает желание защитить её, а не разрушать.

«Почему ты так важна для меня?» — этот вопрос терзал его сознание, он пытался найти ответ, но вместо этого лишь погружался в ещё большую бездну сомнений. Он, бог Хаоса, который всегда играл с судьбами, теперь сам оказался в ловушке её любви и нежности. Он не мог понять, как эта маленькая жричка, с её хрупкой душой и светом надежды, смогла пробудить в нём то, что он всегда считал мёртвым: чувства, погребённые под слоями хаоса и ненависти.

Он вспомнил, как наслаждался её слабостью, играл с её эмоциями, но теперь, когда она была рядом, он ощущал, что это наслаждение стало для него ядом. Он питался болью и страданиями, но сейчас, когда Эйрин была рядом, его привычный мир начал рушиться. Она словно луч света пробивалась сквозь его тьму, заставляя его задуматься о том, что такое настоящая жизнь.

— Эй-рин… — ему так нравилось перекатывать её имя на языке, наслаждаясь его напевным звучанием, что даже в этот запутанный миг он не смог сдержаться.

Она приподнялась и посмотрела ему в глаза с такой доверчивой уязвимостью, которая всегда вызывала у него презрение и насмешку, но сейчас он почувствовал, как её взгляд проникает в самую глубину его души.

— Эйрин, — уже серьёзнее повторил он, — я не могу. Я не могу отменить то, что произошло, но…

«Что — но?! — разозлился он сам на себя. — Прекратить войну? Ради неё? Свернуть с пути, когда был так близко к цели? Это смешно. И всё же…»

— Эйрин, ты не понимаешь, — Залкос решил попробовать оправдаться, — боги изгнали меня, заперли в смертном теле и лишили магии, и я поклялся отомстить.

Её глаза наполнились пониманием и состраданием. Она не отстранилась, не испугалась: напротив, она нежно погладила и поцеловала его грудь, и это прикосновение стало для него спасительным маяком в бурном море его эмоций.

— Эйрин, — произнёс он тихим голосом, дрогнувшим от внутренней борьбы. — Я не знаю, что со мной происходит. Я всегда считал, что могу контролировать всё, что меня окружает. Но теперь… теперь я чувствую, что теряю контроль.

Залкос закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. В его мире не было места слабости, но теперь он ощущал, как эти новые чувства проникают в каждую клеточку его сущности. Он больше не хотел быть богом разрушения, который сеет хаос и страдания. Он хотел быть чем-то большим… но чем?

— Я поклялся отомстить, но теперь… — он замялся, чувствуя, как его слова теряются в хаосе мыслей. — Теперь я не знаю, как это сделать. Я не знаю, как вернуть то, что потерял, и не разрушить всё вокруг.

Он говорил искренне, но в глубине души понимал, что его природа, его сущность, всегда будут тянуть его обратно в бездну Хаоса. Он был создан для разрушения, и даже если бы он захотел изменить свою судьбу, это было бы невозможно. Или…

— Твоя нежность, твоя любовь… — продолжил он, с трудом подбирая слова. — Ты… что-то сделала со мной, и это… меня пугает.

Эйрин снова заглянула ему в лицо, словно ища правду в его глазах, и произнесла тихо, но с решимостью:

— Ты можешь всё изменить, Залкос. Ты можешь выбрать другой путь.

И тут его сознание пронзила столь яркая мысль, что он вздрогнул и зажмурился: что, если Спирос изгнал его в Нижний мир именно для этого? Но воспоминание о боге Порядка наполнило его сердце знакомой яростью, и он с рыком непроизвольно сжал плечо Эйрин так, что она вскрикнула от боли.

— Прости… — он тут же разжал хватку, сам не заметив, как это слово сорвалось с его губ.

И она, погладив его по голове, тихо ответила:

— Я не злюсь… я никогда не могла на тебя по-настоящему злиться, даже если бы и хотела. Я люблю тебя, Залкос, и этого ничто не изменит. И, если ты хочешь всё исправить, ты будешь не один.

— Но как, как мне это сделать? — с отчаянием в голосе спросил он.

Губы Эйрин дрогнули, но она ответила не сразу, словно не решалась сказать то, что вертелось у неё на языке.

— Начни с себя, — прошептала она. — Ты должен понять, что значит быть человеком, что значит испытывать боль и страдание. Ты должен научиться чувствовать.

Боль, страдание… Он никогда не задумывался над тем, что может не только упиваться чужими, но и испытывать их сам. Даже когда светлый рыцарь ранил его, он ощутил лишь прилив ненависти, а сейчас…

Рыцарь ранил его в плечо! Только теперь он вспомнил об этом и поглядел на свою руку, но с изумлением увидел, что от раны не осталось и следа. Это была магия, не иначе, только как такое могло произойти, если его собственные силы теперь были ничтожными и он потратил их все на заклинание перемещения?

— Ты… исцелила меня? — с неожиданной строгостью спросил Залкос.

Эйрин растерянно похлопала глазами.

— Я ничего не делала, — с недоумением призналась она.

Тогда… он сам каким-то образом это сделал? Его защитная аура вернулась?

— Подожди, — сказал он, вставая с кровати, решив проверить одну догадку, и, воздев руку и сосредоточив в ней свою силу, потрясённо уставился на магический огненный шар, появившийся в его ладони.

Она… наделила его магией!

— Ты… ты сделала это, — потрясённо прошептал Залкос. — Ты вернула мне мою магию!

Может, это произошло потому, что он впитал энергию её души во время того, как они… как она отдавала ему саму себя…

Всё ещё не в силах поверить, он начал создавать другие чары: комната наполнилась ползущим мраком, но теперь… теперь в нём сияли звёзды!

— Это… невозможно! — воскликнул он и вновь поглядел на Эйрин: она сидела, обхватив колени руками, смотрела на него зачарованным взглядом, полным обожания, и… и улыбалась.

«Она действительно меня исцелила».

Залкос сел рядом с ней и нежно обнял, а она положила голову ему на плечо, и в этом жесте было столько доверия, что его ледяное сердце начало согреваться.