Евротур. Бешенство. Первая редакция

5. Начало пути

Мы планировали провести у Тараса Тимофеевича только одну ночь, а потом обратиться в полицию в Набережных Челнах, но в итоге остались на два дня. Наш хлипкий план развалился, как только стало ясно, что ехать некуда. Но обо всем по порядку.

Вчера Леха и Семен, отправившиеся на разведку в соседнюю деревню, где было почтовое отеделение, принесли весьма интересные новости. Интернет еще работал, и на почте им даже удалось насладиться кратковременным доступом к Всемирной паутине.

Во-первых, мы, очевидно, совершенно неправильно поняли ситуацию. Правительство решилось на такие кардинальные меры лишь потому, что в городе действительно начало происходить нечто не просто страшное, а вообще не подходящее ни под какие определения. Слова Тараса Тимофеича о неведомой заразе и ядерной бомбе уже казались бредом сумасшедшего, но все это не выдерживало никакого сравнения с теми новостями, что принесли Леха и Семен. Не будь ситуация такой серьезной, я бы решил, что это все дурацкий розыгрыш, ибо поверить в такие вещи означало признать, действительно оказалась похлеще даже самых смелых прогнозов конца света.

В общем, случилось то, о чем, должно быть, мечтали многочисленные геймеры и любители Джорджа Ромеро со всего мира. Нет, мертвые не встали из могил, упаси нас Бог, но живые были ничуть не лучше. Люди, оказавшиеся в непосредственной близости к взрыву непонятного вещества, скончались за считанные минуты — передозировка, не иначе. А те, кто стоял подальше, почувствовали легкое головокружение и тошноту. Их развезли по больницам, на центральную площадь стянули буквально весь городской автопарк автомобилей «Скорой помощи». Примерно через час некоторые из госпитализированных внезапно начали жаловаться на резь в животе. Очевидно, их тела разрывала невыносимая боль — люди ужасно кричали и обильно потели, тараща налитые кровью глаза в пустоту. А потом они вдруг умолкали и теряли сознание. Врачи, еще совершенно не подозревавшие, что происходит, делали все возможное — реанимация, капельница, приборы, трубки… Но тут «больные» вдруг возвращались к жизни, открывали глаза и с безумными звуками начинали разносить все вокруг.

Они дрались насмерть друг с другом, используя кулаки и зубы. Доставалось и тем, кто не понимал, что происходит, и безуспешно пытался растащить дерущихся, думая, что это обычная потасовка. Отдельно говорилось и о том, что некоторые зараженные плюют во все стороны, целя в глаза. В слюне зомби содержалось какое-то едкое вещество, которое заставляло глаза сильно зудеть и при попадании на сетчатку могло привести к временной слепоте. Атакованная таким способом жертва теряла подвижность и становилась легкой добычей.

Люди поняли, что имеют дело с вирусом, уже после первых видео, загруженных отважными очевидцами на YouTube. Если инфицированный кусал здоровую жертву, та была обречена. Любой контакт с кровью зараженного гарантировал скорую потерю рассудка. Очевидно, наши власти (как, впрочем, и любые другие) были потрясены и неспособны среагировать оперативно и адекватно. Но, с другой стороны, какая реакция может называться адекватной в ситуации, которую невозможно было предусмотреть и с которой никто и никогда прежде не сталкивался? Я как-то читал, что в США и Великобритании Министерства Обороны всерьез разрабатывало программу на случай атаки зомби. Вот посмотрим теперь, что у них получится.

В итоге уже через несколько часов зачищать Ижевск стало поздно — зараженные были везде и повсюду, а в больницы сыпались звонки от тех, кто только-только начал понимать, что с ним происходит что-то неладное. Видимо, это были те, кто в момент взрыва находился далеко от эпицентра или кто имел контакт с кровью зараженных. Увы, им не удалось избежать печальной участи.

Самое интересное, что предположения Семена оправдались — вирус мог сидеть в организме и не выдавать себя достаточно долгое время, предположительно до семи-восьми часов. Таким образом, все крупные и средние города Поволжья уже были охвачены эпидемией, но по ним уже не били ни бомбами, ни ракетами. Армия, можно сказать, практически полностью самораспустилась — солдаты, узнав, что творится, начали разбирать оружие и группами, состоящими из земляков, покидать воинские части и на всех парах мчаться домой — офицерам-то наверняка сообщили, что вирус заразен и способен расползтись по стране за считанные часы и дни, а уж потом информация дошла до срочников. У меня язык не поворачивался назвать это дезертирством, я бы сам сделал точно так же.

Кроме того, вирус уже отметился практически везде — Китай, Египет, Греция, Польша, страны Балтии, Великобритания, Франция, Испания, этот список можно продолжать и продолжать. Жители и полиция вышеперечисленных стран не были в должной мере готовы к подобному — когда по их телевидению только начали показывать видео с озверевшими людьми в Ижевске, в аэропортах уже начали происходить первые беспорядки и нападения.

Правда, американским полицейским удалось локализовать заражение — в аэропорту имени Джона Кеннеди приземлился самолет с плановым рейсом из Домодедово, на котором перед самой посадкой обратился кто-то из зараженных. В итоге всех «бешеных» нашпиговали свинцом, а уцелевших пассажиров и команду поместили в карантин. Но это было только начало — сколько рейсов в этот момент совершается из уже зараженной Европы и Азии в Чикаго, Нью-Йорк, Лос-Анджелес и Вашингтон? Достаточно. Сейчас лавинообразно начнутся отмены полетов и вообще перекроются все сообщения между странами, но будет уже поздно. Нет у человечества никакого плана на случай подобной пандемии.

Обнадеживало лишь то, что убить бешеного было не так уж сложно — в конце концов, он оставался обычным живым человеком, уязвимым к любому оружию. Леха рассказал о видео из Москвы, где группа спортивных молодых людей кавказской наружности без особого труда расправилась с десятком зомби в торговом центре Европейский. Правда, когда трое молодчиков уже допинывали последнюю жертву, та изловчилась и вцепилась одному из них в ногу. Лицо зараженного напоминало кровавую кашу, и было непонятно, его ли это кровь или кровь жертвы, которой он сумел прокусить одежду. На этом видео закончилось.

Час назад Семену удалось связаться с Машей. Та сидела в студенческом общежитии и ждала эвакуации, которую объявили рано утром. Однако на данный момент вывезли лишь несколько сотен жителей Дюссельдорфа, преимущественно чиновников и их семьи — их погрузили в автобусы и повезли на юг, на американскую военную базу Раммштайн, где устроили лагерь для беженцев, нагнав трейлеры и расставив сотни палаток прямо в чистом поле. Северо-Атлантический Альянс уже объявил о развертывании охраняемых военными эвакуационных пунктах в Германии и Бельгии. По словам Маши, в Берлине вовсю гулял вирус, получивший условное название «рейдж», то бишь «ярость». Вчера она с облегчением рассказывала, что немецкой полиции и силам НАТО удалось сдержать угрозу на территории аэропорта. Что ж, видимо, вирус проник вместе с носителем на железнодорожном или даже автомобильном транспорте, за всеми ведь не уследишь.

— Звучит все это, конечно, сами понимаете как, — заговорил я на нашем обеденном собрании. — Мне все кажется, что я кислоты объелся или укололся чем — ну откуда вся эта хрень взялась? Зомби всякие, вирусы, эпидемии.

— А ты слишком много не думай, — посоветовал Леха. — А то котелок перегреется, и нам придется тебя с ложечки кормить и подгузники менять.

— Давайте ближе к делу, — Ванька отправил в рот ложку гречки и продолжил, одновременно жуя. — Понятно уже, что в Челны ради полиции ехать нет смысла. Но вообще куда-то ехать смысл есть, вы так не думаете? Я вот тут сидеть не очень хочу. То есть, здесь хорошо, и Тараса Тимофеича бросать не хочется, но какой смысл нам оставаться в деревне?

— Я не знаю, как вы, — решительно заявил Семен. — Но я поеду к Маше.

— Серьезно? — хмыкнул я. — И каким образом? На самолете или на пароходе? Да в России уже наверняка вся транспортная система накрылась сами знаете чем.

— На машине. Можно добраться на машине. Если не терять времени, можно добраться до Дюссельдорфа за три дня. А я его терять не собираюсь, — набычился Семен. — Сразу говорю — с собой никого уговаривать ехать не буду, дорога дальняя, можно и не доехать. Я вот понятия не имею, что там на шоссе вообще и дальше, на границе.

— И где ты возьмешь машину, Рембо?

— Да у вас отберу, — Семен сперва усмехнулся, а потом, заметив на наших лицах ухмылки, сдвинул брови. — Чего ржете, придурки? Вам сейчас есть куда ехать? Или тут будем сидеть, в глухомани? Сами же говорите, что бессмысленно это!

Семен показал пальцем на Ваньку, тот поднял руки — мол, я ничего не говорил, вы не так поняли. А Семен тем временем вещал дальше:

— Ничего ведь нет — у меня, блин, даже паспорт дома остался, я сейчас вообще никто, даже не гражданин. И терять мне нечего. Может, вам есть? Нет, серьезно, ребята, мы друзья или где? Вы тут хотите свои задницы уберечь? И чего добьетесь? И сюда придет зараза, не сегодня, так завтра, а не завтра — через неделю все равно доберется. И никуда вы отсюда уже не денетесь, как ни крутите. Я предлагаю всем собраться и ехать. Никаких границ через день-два уже не будет, людям станет не до этого, да и сейчас их уже скорее всего нет, сами поду майте. Ну, а если военные или какая-нибудь банда решит с нами разделаться, так лучше уж так, чем тут сидеть и куковать.

Это была самая длинная речь Семена за все долгое время, что я его знал. Семен сам по себе человек флегматичный и не амбициозный, вывести его из себя практически невозможно. Есть у меня такая гадкая черта, провоцировать людей на эмоции. Так вот, еще на заре нашего знакомства на одной из попоек я целый вечер изводил Семена шутками, за которые получил бы по лицу даже от Папы Римского, но тот лишь посмеивался да вяло отшучивался. А сейчас Семена не узнать — глаза горят, руки сжаты в кулаки, в общем, парень хочет действовать и точка, и лучше даже не спорь с ним.

— Ну ладно, — протянул я, поглядывая на притихших Ваньку с Лехой. — Импровизированный совет диванных войск, значит. Так что ты конкретно предлагаешь?

— Ванькина машина не годится для того, чтобы на ней тащиться в такую даль, — сказал Семен и, жестом руки заставив замолкнуть возмущенно привставшего с крыльца Ивана, продолжил. — Знаю, не стоит ломиться в города во время таких вот ситуаций, но выхода нет. Нам нужна хорошая машина, нужно какое-никакое оружие, в первую очередь для защиты от таких же, как мы, ну и продукты. Лично я не вижу другого выхода, кроме как обзавестись всем этим в Набережных Челнах, в ближайшем к нам большом городе.

— Ого, — подал голос Леха после минутного молчания. — Ну, ты загнул, дружище. В Сети же пишут, что там то же самое, что было в Ижевске пару дней назад.

— Нам придется стать мародерами, — пожал плечами Ванька. — Лекарства, оружие, консервы. Скоро все это к чертям выметут отовсюду, и будем мы лапу сосать, или что похуже. Мне уже вообще без разницы, что делать. Да, мы выжили, здорово, но что дальше? Я даже не знаю, как называется эта дыра, где мы торчим уже третий день.

— Королево, — ответил Леха. — Мы на почте узнали.

— Да хоть Кукуево, — махнул рукой Ванька. — Знаете, мне тут такая забавная идея в голову пришла — я ж за границей никогда не был. Ну, экскурсию в Киев давайте считать не будем. А теперь, значит, виза не нужна и даже этот, как его, загранпаспорт — я согласен с Семеном, никаких границ либо уже нет, ну или они исчезнут в самое ближайшее время. Вы только представьте себе Европу, с ее-то плотностью населения и психологией, и все будет понятно — кто будет стеречь границу, за которой больше нет страны? Так что я однозначно «за».

— Я тоже нигде не был, — признался Леха. — И да, лучше уж по дороге концы отдать, чем тут, в Кукуево этом. Прокатимся лучше по автобану на первой космической, чем торчать здесь и не знать, что в мире творится.

— Ну что ж, — Семен решительно приступил к подведению итогов собрания. — Дима, ты можешь думать, как хочешь, но большинство уже решило. Ты с нами?

— А куда я денусь? — улыбнулся я. — Здесь и в самом деле делать нечего, только если ждать смерти или окапываться и держать оборону. Только чего ради? Едем, Семен, едем.

Как только решение было принято, все сразу бросились собираться. Мной тоже овладела нетерпеливость, после почти двух дней простоя возникла сильная потребность в действии. К тому же заиграло любопытство, которое было куда сильнее страха неизвестности. Хотелось поскорее покинуть это тихое место и посмотреть на то, что же стало с большим миром.

Друзья быстро скрылись в доме, и сообщать Тарасу Тимофеевичу о нашем отъезде пришлось мне. Когда я проходил мимо собачьей будки, выскочил пес по имени Тимка. Он встал на задние лапы и поднял на меня озорные глаза, требуя ласки. Пришлось погладить, тем более что с Тимкой мы уже успели подружиться. Спустя несколько минут я с трудом отделался от неугомонной собаки и пошел дальше.

Я обогнул дом и по узкой дорожке, проложенной меж грядок, и направился к старику. Он сидел на лавочке возле сарая и с задумчивым видом курил папиросу.

Завидев меня, Тарас Тимофеевич кивнул и подвинулся, освобождая мне место. Я уселся рядом.

— Что, молодежь, уезжаете? — сразу спросил хозяин дома.

— Да, Тарас Тимофеич, нам надо ехать.

— И куда собрались?

— Не поверите — в Германию, — улыбнулся я. — У Семена невеста там учится, вот, едем выручать.

— А там что, тоже беда? — удивился Тарас Тимофеевич.

— Да везде одно и то же.

Старик замолчал, притих и я, думая, как закончить разговор. Ничего оригинального в голову не пришло.

— Ладно, Тарас Тимофеич, спасибо Вам большое за помощь, за то, что приютили.

— Не благодари, — меланхолично ответил старик. — Пойдем, провожу вас хоть.

Когда мы вошли в дом, Леха и Ванька уже относили сложенные матрацы на чердак — Тарас Тимофеич постелил нам на полу, а сам спал на старой советской кровати, железная сетка которой по ночам издавала инфернальные звуки.

К слову, мы тоже нашли, чем отблагодарить доброго старика. Леха с Ванькой накололи ему дров, а мы с Семеном привели в более или менее приличный вид покосившийся забор. На фоне общей разрухи деревни все это были лишь капли в море, но Тарас Тимофеевич все равно очень радовался нашей помощи. Да и, как я уже говорил, ему не хватало общения.

В деревне нас избегали, да и старика не слишком жаловали. Друзей у него здесь не водилось, и большую часть времени Тарас Тимофеевич проводил в полном одиночестве, которое слегка разбавлялось передачами из допотопного радиоприемника. Было немного жаль снова оставлять деда совсем одного, но мы делали это не просто так. В конце концов, Семена была не остановить. Он был полон решимости и поехал бы к своей Джульетте даже без нас. Вот только при таком варианте развития событий его шансы выжить стремились бы к нулю. А вчетвером они точно были выше.

Когда мы сердечно попрощались с Тарасом Тимофеевичем и сели в машину, я заметил, что местные жители все как один припали к окнам домов и к заборам. Они провожали нас взглядом с видимым облегчением — мы были для них чужаками, приехавшими из источника заразы. Страшно теперь даже подумать, как они будут смотреть на Тараса Тимофеевича. Но деду не привыкать, как-нибудь справится. Ну, а нас ждала долгая и опасная дорога, и сейчас следовало думать о том, как преодолеть ее как можно быстрее и без потерь.

Как только Ванькина четверка вернулась на серый асфальт шоссе, сердце наполнилось тревожным предвкушением грядущего приключения. Мир, еще три дня назад такой знакомый и понятный, превратился в неведомые джунгли, каждый шаг в которых мог стать роковым. Самое главное, что я не один, а со старыми проверенными друзьями и, что бы с нами ни случилось, мы все равно прорвемся.