Евротур. Бешенство. Первая редакция

9. В окружении

В ту сумасшедшую ночь Томаш так и не заснул. Да он, впрочем, и не пытался — сидел за компьютером до самого рассвета. Сигареты закончились еще в три часа утра, но теперь ничто не заставит его выйти на улицу, где ситуация менялась на глазах. Томаш слышал стрельбу и крики, крики и стрельбу, было даже несколько каких-то хлопков — то ли взрывы вдалеке, то ли дорожные аварии.

Мать Томаша, наотрез отказавшись верить сыну, не придумала ничего лучше, как включить телевизор. Там уже вовсю шли экстренные выпуски новостей, из которых выходило, что дела не просто плохи — в Польше происходила катастрофа, остановить которую не представлялось возможным.

Варшава, Краков, Вроцлав, Познань, Катовице, Люблин, Лодзь и, увы, родное Трехградье оказались в зоне заражения. Он даже узнал, как вирус попал в Гданьск — его принесли в себе два пассажира, прилетевшие из Мюнхена. В итоге один из них обратился в аэропорту, при получении багажа, а другой ехал в такси и там потерял сознание. Мимо проезжала «Скорая помощь», и водитель передал пассажира ей. А остальное Томаш видел своими глазами. Зараженный покусал и медсестру, и водителя, который, судя по всему, погиб в аварии.

Во всем мире творилось невесть что, даже всесильные американцы дрогнули. Словом, человечество сдало позиции буквально за пару дней, не успев ровным счетом ничего предпринять. Выживали только маленькие и отдаленные населенные пункты и островные государства, которые вскоре неожиданно для самих себя окажутся в числе мировых лидеров, если в мертвом мире такие звания вообще имеют смысл.

Самое интересное началось в полвосьмого утра. В подъезде вдруг стало шумно, кто-то закричал, потом раздался звук, будто что-то тяжелое смачно бухнули о твердый бетонный пол. Томаш тут же подскочил к двери, аккуратно отодвинул гардероб и оказался у глазка, но ничего не увидел. Все происходило на площадке этажом выше.

На секунду шум утих, но Томаш не был таким идиотом, чтобы поверить, что все хорошо. Нет, конечно нет.

Бам! Зараженный на площадке сверху забарабанил по двери квартиры, которая была прямо над квартирой Томаша. Какого хрена? Что это за зомби такие, что они аж из квартир людей выковыривают? Они же должны быть тупыми, предельно тупыми, бесцельно ходить туда-сюда, пускать слюни и пялиться на все вокруг тупыми глазами. Тогда что творится вокруг? Все это никак не желало укладываться в голове.

Томаш отошел от двери и снова подпер ее шкафом. Жаль, что дверь открывалась внутрь квартиры. И жаль, что она была такая тонкая и хлипкая. Здоровый мужик с такой быстро управится, высадит ногой или плечом с первого раза.

Тем временем сверху донесся хруст дерева и последовавший за ним вопль ужаса. Томаш почувствовал, как заколотилось его сердце, когда от падения на пол двух сцепившихся друг с другом тел дрогнул потолок над его головой.

— Радек, что ты делаешь, прекрати! Отпусти-и-и!!!

Ого! Так это был его сосед. Значит, это он ломился к себе домой. Так, выходит, зомби все-таки имеют зачатки разума или сохраняют память? Иначе почему зараженный вдруг решил направиться именно в свою квартиру? От этой мысли стало совершенно неуютно. Томаш больше не чувствовал себя в безопасности за дверью и наваленным на нее шкафом.

Тем временем сосед управился со своей женой, и вновь воцарилась тишина. Затем кто-то зашаркал по лестнице. Томаш догадался, что это первая жертва соседа, которая очнулась после укуса. Забавно, эти зомби, похоже, нарочно не убивали своих жертв. Или, может, Томаш еще просто не видел таких случаев. Кто-то писал, что иногда дело кончается смертью, но обычно зомби успокаивается, как только жертва перестает двигаться и, следовательно, сопротивляться.

Следовало что-то предпринимать, причем немедленно. Что-то подсказывало, что шуметь не стоит ни в коем случае, поэтому идея включить телевизор и послушать новости отпадала. В Интернете на правительственных сайтах не было ничего нового — сидите дома, заприте двери, экономьте пищу и наберите побольше воды. О последнем Томаш, кстати, напрочь забыл, однако теперь ничто не заставит его открыть кран. Любым шорохом он боялся привлечь внимание соседа, подозрительно притихшего, и этот страх занял все его мысли. Если этот ублюдок настолько умен, что помешает ему спуститься на этаж ниже и ворваться и сюда? Двери-то в подъезде все одинаковые, хоть каждую квартиру не обходи по очереди.

Томаш осторожно разбудил маму, сразу же прошептав ей на ухо, что шуметь нельзя. Он вкратце описал матери ситуацию. Та, потрясенная и побледневшая, молча кивала. Похоже, она не в себе — уставилась на его волосы. Ну, поседели, что уж теперь поделаешь. Не каждый день такую чертовщину увидишь прямо перед носом, ладно хоть в штаны не наложил.

Наверное, придется теперь постоянно ходить по дому в шапке, чтоб не расстраивать себя и шокировать окружающих. Томаш строго-настрого запретил матери идти на работу — она была кассиром в супермаркете «Пётр и Павел», который находился в километре от их дома. Барбара ничего против не имела, она уже понимала, что в ее привычной и размеренной жизни произошли кардинальные и, возможно, необратимые перемены.

И тут наверху вновь началась схватка. Жена пана Радослава очнулась, и между бывшими супругами разыгралась настоящая битва — что-то тяжелое упало на пол, был слышен звон бьющейся посуды. В которой борьбе любопытство временно одержало верх над страхом, с трудом удерживая могучего и непредсказуемого противника на лопатках. Томаш вышел на балкон. Во дворе дома, прямо возле его подъезда, стоял еще один зараженный, и Томаш знал его — это Шимон, развозчик пиццы, живший на соседней улице. Шимон заметил Томаша и зарычал, брызжа слюной. Он даже сделал шаг вперед, но ему хватило скудного ума, чтобы сообразить, что на четвертый этаж забраться не выйдет. Правая часть лица Шимона была вся изодрана и обильно кровоточила, кровь залила его белую куртку, сделав Шимона похожим на какого-то злобного мясника из дешевого фильма ужасов. Только разделочного ножа в руке не хватало. Зомби кривил морду — то ли от боли в кровоточащей ране, то ли от чего еще.

Томаш в ужасе отпрянул от перил, и очень вовремя — схватка соседа с женой внезапно переместилась на балкон, и Радослав, похоже, решил сбросить свою благоверную вниз.

Он схватил ее и швырнул через перила балкона, но она зацепилась за что-то ногами и повисла вниз головой над пропастью. Томаш ошарашенно выпучил глаза, когда обезображенное ударами и искаженное животной яростью лицо пани Михалковской оказалось прямо перед его глазами. Пани Божена — точнее, то, во что она превратилась — протянула руки к Томашу, что-то шипя, и, понимая, что жертву не достать, плюнула в него. Увидев новую цель, она как будто забыла, с кем воевала минуту назад.

Томаш лишь чудом увернулся, и вязкий зеленый плевок с омерзительным звуком расплескался по оконному стеклу за спиной. Пани Божена, кажется, намеревалась плюнуть еще раз, но тут ее муж довершил начатое. Зараженная рухнула и пропала из виду, а через долю секунды до Томаша донесся громкий шлепок тела об асфальт. Ему не хватило смелости выглянуть и посмотреть, что осталось от соседки, хотя, учитывая, что летела она вниз головой, зрелище в любом случае обещало быть пренеприятным.

Все, хватит. Томаш вернулся в квартиру и закрыл балконную дверь. Недосып и стресс вдруг разом решили проявить себя, и он буквально упал на диван, совершенно без сил. Собрав остатки воли, Томаш добрался до комнаты матери. Та сидела на кровати, закутанная в теплый зеленый халат — она носила его только зимой, когда было холодно. В ее руке был телефон.

— Я звонила отцу, — прошептала она. — Еле связались с ним. Их корабль в Норвегии, порт закрыли. Никого не выпускают и не впускают.

— И что он там делает?

— Говорит, что будут ждать. Им всем кажется, что скоро все запреты снимут — некому будет контролировать, и тогда моряки разбегутся по домам. Так что через пару дней он рассчитывает вернуться сюда.

— И славно. Мама, слушай, — Томаш сел на кровать. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Да? — мама, кажется, уже знала, что услышит.

Томаш никогда не разговаривал с родителями в таком уважительном тоне, никогда не проявлял своей любви к ним, ну, разве что в детстве. Поэтому, услышав голос сына, внезапно исполнившийся нежной добротой, Барбара сразу поняла, чего он хочет. Она бы хотела, чтобы ее догадки так и остались догадками, но, увы, Томаш сказал именно то, чего она боялась.

— У нас нет никаких запасов. Ни еды, ни медикаментов, ни оружия. Дальше будет хуже, мам. Мне надо действовать сейчас. Я должен оставить тебя ненадолго — но клянусь, я вернусь очень быстро, и все будет хорошо. Я принесу еды, раздобуду пистолет, или ружье, не знаю, нам нужно что-нибудь.

— Ты пойдешь один?

— Не знаю, мне сейчас надо поспать, а потом соображу, что делать.

Больше сил ни на что не было. Томаш зашторил все окна в квартире и проверил, надежно ли забаррикадирована дверь, а потом плюхнулся на диван и тут же заснул.

Проснулся он ночью от видеозвонка. Скинув одеяло, которым его накрыла Барбара, он тут же подскочил к компьютеру, который забыл выключить перед сном. Француз! О, как вовремя.

— Здорово, Томек, — Француз выглядел неважнецки, похоже, тоже не спал всю ночь. — Видал, что творится?

— А то. Ты-то как? Я вчера как раз шел домой, когда все завертелось.

— Да я так и понял, у нас прямо в клубе заварушка случилась, где-то через час после того, как ты ушел. Еле вырвались. Звонил тебе, кстати, да сперва сеть была перегружена, видимо, а потом ты не отвечал. Думал, все, трындец товарищу.

— Ясно. Слушай, какие планы? Я думаю, надо бы пушкой разжиться, ну и жратвой.

— Да вот сам хочу спросить, — Француз почесал бритую голову. — Давай, в общем, мы с Дамианом за тобой заедем, потом сразу к Козловскому, прикупим стволов. Только деньги приготовь.

— Сколько?

Услышав сумму, Томаш присвистнул. У него на руках не было и четвертой части, придется попросить у матери.

— Ладно, что-нибудь соображу. Скоро будете?

— Ну, сейчас полночь, на улицах черт пойми что творится, так что в потемках не будет суетиться. Думаю, часикам к шести утра причалим.

— Полночь? — удивился Томаш. — Это ж сколько я продрых… Лады. Только это, у меня по двору уже несколько упырей носятся, так что будьте готовы.

— Будем, — заверил Француз. — У тебя кстати в подъезде как? У меня уже и кусались, и стреляли, Лас-Вегас прямо.

— Да тоже не очень. Помнишь того придурка, моего соседа сверху? Гонял еще нас, когда пиво на лавке пили.

— Забудешь такого, — хмыкнул Француз.

— Так вот он тоже стал этим, ненормальным. Искусал полгорода, похоже, а потом еще жену свою с балкона скинул, прямо у меня перед глазами пролетела и плюнула.

— Не попала?

— Нет, не попала.

— А точно? — нахмурился Француз. — А то я уже видел на видео, что бывает, если такая тварь в тебя харкнет.

— Иди к черту, не попали в меня, — огрызнулся Томаш. — А если бы попали, то что? Не факт, что я бы заразился, они этим ядом могут оставить ожог, да, но насчет распространения заразы вместе со слюной никто не говорил не слова.

— Ладно, ладно, — друг примирительно поднял пухлые ладони. — Все, я тогда пойду посплю, а то после клуба так и не проспался до сих пор.

— Давай, до встречи. Жду вас в шесть.

— Счастливо, держись там.

Томаш вернулся на расправленный диван и решил еще немного полежать — спать уже не хотелось, он и так проспал подозрительно долго, чуть ли не четырнадцать часов. Видимо, натерпелся ужасов, вот и провалился в спасительную пустоту.

Он окинул взглядом свою комнату, обклеенную постерами с любимой футбольной командой и бойцами MMA, а потом поднялся и направился к матери. Та сидела на кровати и при желтоватом свете стоящей на тумбочке лампы читала какую-то потертую книжку. Хм, она обычно рано ложится.

— Павел сказал, что можно купить пистолет. Нам без него не обойтись, я видел, как все началось. Без ствола никак.

— Но как ты выберешься, Томек? Они ведь уже в нашем подъезде, я правильно понимаю?

— Да, но пока только один, или одна, не знаю. В любом случае, он или она уже могли смыться отсюда на улицу или залезть в чью-нибудь квартиру. И еще, мама, мне нужны деньги на пистолет, дай все, что есть у вас с отцом, потому что больше ни на что деньги вам не понадобятся.

— Томек, это не шутки, — вдруг разозлилась мама — на ее щеках выступил румянец, а ноздри при каждом вдохе и выдохе возмущенно подрагивали. — Это не твои дебильные компьютерные игры. Ты не боец и не спортсмен, это не камнями в полицию кидать после матча. Я понимаю, что происходят ужасные вещи, но я не позволю тебе собой рисковать! Надо сидеть и ждать, пока все не успокоится! Иначе зачем нам полиция, армия?!

Она забылась и перешла на крик, и бешеный сосед сверху забарабанил по полу, понимая, что внизу кто-то есть, но не зная, как до них добраться. Томаша чуть паралич не хватил от страха. Чего ж этой твари наверху не спится? Чует ведь жертву, чует, но достать не может. Хм, значит, не такой уж ты сообразительный, засранец, раз не можешь спуститься к нам на этаж ниже. Барбара зажмурилась и обхватила голову руками. Томаш едва подавил приступ гнева — он ненавидел, когда родители повышали голос. Выдохнув, он сглотнув слюну и спокойно произнес:

— Я иду, у меня нет выхода. У нас нет выхода, мама. Так что ты закроешься за мной и будешь сидеть тихо, никакого телевизора, вообще ни шороха. Я вернусь, как только смогу — надеюсь, до темноты, попробую вытащить Наталью, если получится с ней связаться. И я иду не один, так что за меня не бойся. Я тебя разбужу перед выходом, в шесть утра. А сейчас спи давай, и так выглядишь как привидение.

Томаш вернулся в свою комнату и вновь принялся блуждать по новостным порталам и Youtube. С каждым любительским видео и журналистским отчетом его надежды на то, что это недоразумение скоро прекратится, стремительно таяли. В Варшаве творилось непонятно что, город встал на дыбы, всюду пожары, взрывы. Укушенные бегут из города вперемешку со здоровыми, прыгают в поезда и автобусы и садятся за руль, где теряют контроль над собой и таранят заправки или превращают весь вагон в сборище таких же безумцев. Полиция лихорадочно отстреливает зараженных, а ее ряды ежеминутно редеют — зомби слишком много, и отстреливать такие количества людей, пусть и безумных, очень непросто.

Войска НАТО тоже оказались неспособны что-либо предпринять. То ли им не дали однозначного приказа, то ли велели отойти на базу в Германии, непонятно, но, в любом случае, никаких авиаударов и массированного противостояния тварям, а уж о переброске нового контингента из США и речи быть не могло. Зомби же тем временем шатались по улицам и нападали на всех без разбора — и друг на друга, и на незараженных.

Из злого любопытства Томаш поискал и видео из России. В Москве творилось нечто похуже, чем в польской столице, если что-то вообще могло быть хуже. Русские внутренние войска распались — солдаты со страшной скоростью дезертировали, приватизируя оружие и служебный транспорт. Они неслись домой, им не хотелось защищать чужие города, они рвались к семьям. Кацапы превратили один из своих крупнейших городов в пустыню, но поздно спохватились, выродки, когда весь мир уже скрутило.

Русакам вообще пришлось хуже всех — вся европейская часть уже уничтожена, а Урал, Дальний Восток и Сибирь вот-вот повторят ее судьбу. Правительство эвакуировано, народ, точнее, его остатки, деморализован. Все, в общем, их песенка спета.

Так, а что у нас в Америке. Едва взглянув на интерактивную карту, Томаш обомлел — в США эпидемия тоже разыгралась не на шутку. Самая сильная страна мира держалась на честном слове — то, что творилось в густонаселенных городах и в этнических районах поражало воображение и вызывало приступы тошноты. На одном из видео трое зараженных налетели на хрупкую симпатичную девушку. Один сломал ей шею и тут же впился зубами прямо в лицо, двое других затеяли между собой драку. Ноги бедной девчонки подкосились, и она обмякла и осела на асфальт, точно тряпичная кукла. Зараженный с какой-то омерзительной нежностью придерживал ее за талию по последнего, а потом завалился на нее, не отрываясь от лица. Лишь когда девчонка перестала трепыхаться и испустила дух, зомби отбросил ее, как капризный ребенок ненужную игрушку, и с окровавленной рожей пошел искать новую жертву.

Тысячи роликов со всего света показывали одно и то же. Вспышки насилия, агрессия невиданного масштаба. Томаш даже забыл забористый польский мат, он лишь до крови кусал губы и открывал все новые страницы. Звонил Наталье, у нее был отключен телефон. Странно, но почему-то сейчас судьба этой потаскушки не слишком-то его заботила. Внимание было увлечено теми глобальными переменами, что со сверхзвуковой скоростью проносились по миру, превращая города в помесь сумасшедшего дома и зоопарка.

Были материалы и из Гданьска. Трехградье вообще оказалось в ужасном положении — сразу три города, Гданьск, Сопот и Гдыня, фактическая граница между которыми давно исчезла, представляли собой настоящее поле боя. И побеждали, увы, не нормальные люди, а безумцы, которые лезли на ножи и пули, не ведая никакого страха.

На одном из видео Томаш даже увидел себя. Кто-то, сидящий в машине на том злосчастном перекрестке не успел заснять аварию скорой помощи, но сумел запечатлеть самое страшное. В одном из эпизодов, когда стало ясно, что зомби одерживают верх, водитель тронул автомобиль, и камера сместилась вправо, захватив в кадр удирающего Томаша.

Ночь пролетала незаметно. За окном в целом было тихо — большая дорога была отсюда в паре сотен метров. Пару раз Томаш вздрагивал от далекого звука полицейских сирен и пистолетных выстрелов, но к началу пятого и они стихли. Наверное, уже насовсем.

Люди на форумах и на фейсбуке тоже сходили с ума. Попадались дебилы, выкладывающие фото и видео с зараженными, сопровождающиеся их восхищенными комментариями — мол, как здорово, наконец-то это случилось, зомби-апокалипсис. Томаш бы с такими дерьмоедами с удовольствием разобрался лично, познакомив их морды с бордюром.

Зато он узнал и кое-что полезное. Оказывается, слюна зомби была не смертельной и не заражала, в отличие от их крови. Правда, после ядовитых плевков на коже жертв неизменно оставались ожоги, но даже после попадания в глаза острота зрения возвращалась спустя несколько часов. Об этом говорило сразу несколько блоггеров, уточняя, что необходимо как можно быстрее промыть глаза. Их мнения подтверждались комментариях пользователей, которых становилось все меньше. Причем зараженные опять же не видели никакой разницы между больными и здоровыми, пуская в ход зубы и с теми, и с другими. Били и кулаками, и ногами, попалось даже видео, где какой-то здоровенный зараженный араб гонялся за девчонкой лет десяти с бейсбольной битой, уже покрытой чьей-то кровью. К счастью, ей удалось оторваться — она пролезла в узкую дырку в заборе и унеслась прочь, помахивая бантом на тоненькой косичке. Оператор что-то тараторил на незнакомом Томашу языке, но даже без лингвистических способностей было ясно, что человек выражает свое облегчение от такого удачного исхода.

В общем, мир продолжал погружаться в преисподнюю, и ситуация стремительно ухудшалась. Надо было что-то делать, сидеть вот так вот на месте и просто смотреть, как вся планета погружается во мрак, не было никаких сил. Томаш глянул на часы. Уже можно было собираться.