Эта свирепая Ева (Сборник)

Глава VI. ДЕМОНЫ В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Пустыня в штате Невада. Не требуется богатого воображения, чтобы представить себе каменистую равнину с землей какого-то неестественного сизого цвета, истязаемую солнцем и поросшую полынью, ведущей отчаянную борьбу за существование с безводной почвой. Далеко на востоке — гряда невысоких гор, отрогов Сьерра-Невады, столь же безжизненных и бесплодных, как сама пустыня.

Пустыня никогда не радовала глаз человека. Единственное, что ее оживляет, — отличная автострада, по которой несутся машины, направляясь в Лас-Вегас, этакий развеселый городок азарта щраспутства, средоточие игорных домов, кабаре, баров, стриптизных заведений и других злачных мест. Но где-то на полпути от автострады отходит боковая ветка, ведущая в пустыню. Здесь на столбе красуется табличка с запрещающим знаком и надписью: «Частная собственность. Въезд запрещен».

Куда ведет эта таинственная дорога? Кто и зачем создал ее здесь?

После часовой езды на пределе спидометра глазам пилигрима открывается чудо, некая Мекка, ибо доступ неверным сюда наглухо закрыт. В самом сердце пустыни, за четырехметровой бетонной стеной шелестят листвой деревья, бьют фонтаны, а посредине парка высятся хоромы: двухэтажное здание из красноватого дикого камня. Первый этаж отделан в нарочито «ковбойском» стиле: в холле очаг из грубого отесанного камня, медвежьи шкуры на стенах, охотничье оружие. На втором этаже живет сам хозяин.

Близ дома расположены гаражи, посадочная площадка для вертолетов, конюшни (для любителей верховых прогулок в горах).

Администрация штата была приятно удивлена, когда мистер Джереми Брук обратился к ней с предложением продать ему пятьсот акров пустыни, и сочла бы его за помешанного, если бы не знала, что мистер Брук крупнейший финансист и весьма видная фигура в промышленном мире. Сделка состоялась, и мистер Брук стал владельцем изрядного курса пустыни по цене 10 долларов за акр.

Затем на кусок земли, непригодный даже под кладбище, пришли люди — мастеровой народ. Они проложили дорогу, выстроили эти хоромы, навозили машинами толстый слой плодородной земли, пробурили артезианские скважины и с большой глубины добыли хрустальную воду недр. Они щедро оросили этот участок и пустынная земля воскресла из мертвых. Завезенная роща деревьев принялась и дала благословенную тень.

При взгляде на этот оазис прежде всего в голову приходит мысль, что создание его стоило безумных денег. Но затраты не представлялись мистеру Бруку препятствием, состояние его выражалось астрономической цифрой.

Сам владелец называл оазис скромно «Мое ранчо» и уверял, что это атомное бомбоубежище. Так оно и было на самом деле. Скоростной лифт доставлял избранных друзей хозяина на глубину ста метров. В противоположность ковбойско-спартанской обстановке «ранчо» убежище было оборудовано с ультрасовременной роскошью.

Это не был какой-нибудь индивидуальный закуток, какие строят для себя и семьи бизнесмены третьего сорта, а обширный комплекс апартаментов: кабинеты, спальни, бары, ванные и душевые, кухни, биллиардная, библиотека, продуктовый склад с холодильниками, винный погреб, словом, все необходимое для пребывания и приятного провождения времени здесь полсотни людей и обслуживающего персонала по меньшей мере в течение двух лет. Система вентиляции и концентрирования воздуха была оборудована радиационными фильтрами и потому позволяла пользоваться наружной атмосферой. Даже, если бы система вышла из строя, в запасе имелось автономное устройство, обеспечивающее нормальные условия для дыхания, с установкой для получения кислородно-азотной смеси и батареями, поглощающими углекислоту. Воду обеспечивала специальная артезианская скважина, не связанная с поверхностью.

В то самое время, когда в Москве проходил симпозиум океанологов, хозяин «ранчо» принимал гостей. С тех пор, как закончилось строительство, автострадой почти не пользовались, гости в большинстве прибывали сюда на вертолетах, ночью, как ведьмы, слетающиеся на шабаш. Лифт уносил их вниз, в подземелье.

Приняв ванну и приведя себя в порядок, гости направлялись в просторный холл, который правильнее было бы назвать конференц-залом. Здесь царили приятные полусумерки: верхнее освещение выключено и источником света являлся, по оригинальному замыслу дизайнера, большой овальный стол в центре зала, покрытый толстым зеркальным стеклом, подсвеченным снизу голубыми люминесцентными лампами. Стол окружали удобные глубокие кожаные кресла, числом тринадцать. Так как хозяин был любителем живописи, стены украшали картины, все — подлинные шедевры кисти старых мастеров: Рубенс, Веласкес, Гойя, два пейзажа Якоба ван Рейсдаля. И среди них сверкала в золоченой раме, как драгоценный камень в оправе, знаменитая «Гитаристка» великого Яна Вермеера из Дельфта, полная живого света и воздуха. Она оценивалась в шесть миллионов долларов. Все эти картины были в свое время похищены из европейских музеев. Интерпол который уже год безуспешно разыскивал их.

Гости неторопливо рассаживались за столом с винами и дорогими сортами вики, сифонами содовой, тарелками с сандвичами и печеньем, коробками сигар. В общем — вовсе не деловой слет, а этакое дружеское застолье солидных, упитанных джентльменов, среди которых были даже бригадный генерал в мундире при всех регалиях и три сенатора.

Среди этих безукоризненно выбритых и столь же безупречно одетых финансовых и промышленных тузов оригинальное исключение составлял старик в засаленном мятом пиджаке и сорочке не первой свежести, без галстука. Сильно поношенные брюки украшала внизу бахрома. Его можно было принять за мусорщика, невесть как затесавшегося среди гостей. И, прежде всего, бросалась в глаза его прическа, выглядевшая так, будто над ней орудовал вдребезги пьяный парикмахер: целые участки пегой шевелюры были выхвачены клочьями. Однако ни у кого это не вызывало и тени улыбки, все знали, что достопочтенный Сэмюэл Гант в целях экономии стрижет себя сам. Вообще о скаредности этого современного Креза ходили совершенно фантастические слухи. Но, глядя на сальные пятна на лацканах его пиджака, никто не позволял себе усмехнуться: мистер Сэмюэл Гант был одним из пяти самых богатых людей капиталистического мира.

Хозяину, мистеру Джереми Бруку, точнее — Бруку IV (он являлся четвертым в могущественной династии нефтяных королей), мужчине тоже в летах, не было надобности стричься самому его конусообразный череп был гол, как невадская пустыня. Впрочем, морщинистое лицо и скрипучий голос не лишали его известной представительности: вел он себя как радушный тамада.

Справа от мистера Брука сидел полный человек с лицом, сильно побитым оспой; когда он опускался в кресло, можно было заметить, что вместо правой ноги у него протез. Хотя он был в штатском и. воинских званий не имел, он прибыл на вертолете с опознавательными знаками военно-воздушных сил. К нему, этому «генералу в пиджаке», обращались подчеркнуто уважительно: в высоких кругах мистера Эдвина Меллера называли «ракетным апостолом». Именно он, в частности, выдвинул идею нейтронной бомбы, когда еще никто и не помышлял об этом виде оружия.

За ним следовали: по часовой стрелке — Уильям Юз, миллиардер, владелец комплекса предприятий военной электроники, прозываемый «человек-тайна», ибо никто, кроме присутствующих, не мог похвалиться, что когдалибо видел его в лицо. Густая черная борода скрывала многочисленные шрамы на его лице, полученные во время авиационной катастрофы; затем угрюмо-благообразный техасец Ричард Шэннон, высокий сановник «невидимой империи» Ку-клукс-клана, носивший соответственно пышный и устрашающий титул «Великого дракона»; затем жилистый субъект, прибывший вместе с мистером Меллером и носивший фамилию Смит. Никто не сомневался, что это стандартное имя не более как маскировка, ведь Смитов в США — пруд пруди, как Ивановых в России. Впрочем, высказывать подобные сомнения было бы неуместно: он представлял зловещее учреждение, протянувшее свои отравленные щупальца во многие страны мира.

Слева от хозяина в непринужденной позе расположился гость с мясистой грубой физиономией, личность весьма примечательная — Гаэтано Лукнезе, по прозвищу «Трехпалый Га», один из «крестных отцов» американской мафии «коза ностра». Он принадлежал к числу тех главарей организованного уголовного мира, которые, не оставляя своего ремесла, помещали капиталы в какойлибо легальный бизнес, крупный, надежный, дающий сто процентов на каждый вложенный доллар. И затруднительно было сказать, кто перед вами: то ли бандит с руками по локоть в крови, то ли капитан промышленности…

Был здесь Хайрам Мозеруэлл, представитель оружейного бизнеса, снабжавший оружием и военным снаряжением реакционные режимы Латинской Америки и Африки. У него можно было приобрести по сходной цене и в любом количестве все, что угодно начиная от автоматов израильского производства и кончая танками и самолетами последних образцов. «Я не Торгую старомодной рухлядью, — самодовольно заявлял он, — все — самого первого сорта!» Рядом с этим торговцем смертью восседал грузный, жирный мужчина — мистер Барух Зальцман, израильский финансовый магнат, один из лидеров сионистского большинства в кнессете, отличавшийся исключительным нюхом на всякую антисоветчину. Стоило где-нибудь запахнуть ею, как он уже был тут как тут. Был здесь и один из заправил «Общества Джона Бэрча». Вкупе же, в определенных, очень узких кругах, этот странный симбиоз именовался «Золотая лига».

Всего за столом находилось двенадцать человек, тринадцатое кресло пустовало. Некоторое время царило молчание, нарушаемое только шелестом невидимых вентиляторов да журчанием виски, наливаемого в бокалы. Наконец мистер Брук поглядел на часы.

— В чем дело? — недовольно проворчал он. — Я до сих пор не вижу среди нас нашего тринадцатого уважаемого собрата…

Мистер Брук нажал кнопку звонка. Тотчас вошел лакей. Впрочем, и не лакей вовсе. Слуги на время совещания были удалены наверх, и их роли выполняли два преданных телохранителя Лукнезе. Брук осведомился: прибыл ли тринадцатый. Мафиозо, почтительно склонившись к его уху, шепнул, что тринадцатый прибыл, незамедлительно будет, и удалился.

Действительно, не прошло и тридцати секунд, как в дверях появился долговязый, крепкий мужчина с кирпично-красным лицом. К его экипировке не мог бы придраться самый взыскательный портной. Пышная каштановая шевелюра (вероятно, парик) и большие черные очки призваны были скрыть его истинный облик.

— Добро пожаловать, герр фон Штайнер, — приветствовал его мистер Брук. — Ваше кресло ожидает вас…

— Прошу извинить, господа, — сказал тринадцатый, делая общий полупоклон. — Я ехал на машине.

— Надеюсь один, без шофера?

— Конечно.

Мистер Брук обвел взглядом сидящих, и ему пришли на ум строчки из песенки Беранже «Тринадцать за столом». Он был человеком начитанным, но отнюдь не суеверным, поэтому удовлетворенно потер руки и хмыкнул.

— Начнем, пожалуй? Возражений нет? — скрипуче спросил он. — Итак, сегодня нам предстоит обсудить три вопроса: о выступлении еженедельника «Атлантический курьер», затем — о профессоре Румянцеве и третье — об очередных взносах членов «Лиги».

Речь шла о статье в прогрессивном еженедельнике. Автор ее, журналист Стетсон Кеннет, выступил с сенсационным разоблачением, которое не на шутку встревожило мистера Брука и его коллег. Кеннет приподнял занавес над гнусным заговором против человечества.

«Есть мафия уголовная и мафия научная — я подразумеваю «генералов в пиджаках» с учеными званиями, работающих на военно-промышленный комплекс. Есть мафия военная. Все это сливается в мафию политическую — я имею в виду деятельность так называемой «Золотой лиги», этой Лернейской гидры, продюсеров и режиссеров зловещего спектакля, именуемого «антикоммунизм».

«Известно, — так писал Кеннет, — что в нашей стране существует и открыто действует около двух тысяч ультраправых, реакционных, профашистских и откровенно фашистских обществ и организаций. Но по масштабам своей деятельности, по финансовым возможностям, по участию в военно-промышленном комплексе, влиянию в высших эшелонах власти, «Лига» далеко превосходит упомянутые организации, вместе взятые. Членов «Лиги» объединяет звериная, оголтелая ненависть к Советской стране и странам социализма; любое зло и преступление, если оно служит этой цели — для «Лиги» приемлемо. След ее главарей запутан, а подчас неуловим, как полет летучей мыши в безлунную ночь.

Нередко агентура «Лиги» действует под вывеской вполне легальных организаций, вроде благотворительного «Братства добрых самаритян», с отделениями в Латинской Америке и некоторых странах Африки. Филиалы в Европе маскируются под «Клубы для игры в сабаланг» (эта новая азартнаякарточная игра с быстротой вирусной эпидемии расползлась по всему свету), то выступает под видом ассоциаций владельцев отелей, или всевозможных «фондов». Назову, например, «Фонд Морли» для нуждающихся студентов и «Фонд Роббинса» для помощи безработным. Все это не что иное, как демагогические поползновения купцть души неимущих и голодных людей за грошовые подачки и чашу чечевичной похлебки. Зато это дает возможность «Лиге» внедряться во многие стороны общественной жизни.

После известных соглашений между США и СССР начали устанавливаться полезные контакты в исследовании космического пространства и других областях науки и техники, в сферах культуры и торговли. Несколько крупных промышленных фирмзаключили с Советским Союзом взаимовыгодные контракты. Эти мирные связи отвечают взаимным интересам двух великих держав. Но верхом наивности было бы полагать, что с антикоммунизмом можно покончить, как говорится, одним махом.

Фанатики «горячей» войны, конечно, не сложили оружия и было бы опасной недальновидностью забывать об этом»…

Как говорится, одному аллаху ведомо, каким образом проник Кеннет в эту тайну, но факт остается фактом: опубликованные им сведения соответствовали действительности. Он осмелился даже назвать имена трех членов «Лиги» — Юза, Лукнезе и сенатора Пендергаста.

Коллеги предупреждали Кеннета, что публиковать эти разоблачительные материалы равносильно самоубийству, уговаривали его, на худой конец, подписаться псевдонимом и возможно быстрее «покинуть страну. Но Кеннет ограничился тем, что отправил жену и двоих детей гостить к родственникам в Шотландию, а сам неустрашимо ринулся в бой с открытым забралом: под статьей стояла его подлинная фамилия, достаточно известная.

Напомнив вкратце присутствующим содержание статьи, мистер Брук обратился к Лукнезе:

— Что скажет уважаемый собрат по этому поводу? Скоро ли мы будем читать обещанное редакцией продолжение статьи?

Лукнезе невозмутимо ткнул в пепельницу окурок сигары.

— Продолжения не будет.

— А яснее?

— Этот газетчик исчез. Вчера вечером при выходе из редакции он бесследно растворился в осеннем тумане. Об этом должно быть в сегодняшних утренних газетах.

— О'кэй. Эти щелкоперы, как слепни,- будут зудеть, пока не прихлопнешь. Что сталось с ним?

Лукнезе пожал плечами.

— Я не ясновидящий, но догадываюсь, что труп Кеннета, засунутый в бочку с цементом, покоится на дне какого-нибудь водоема.

— Но может быть у редактора имеется продолжение статьи?

— Продолжение статьи вот…

Лукнезе небрежно бросил на стол пачку исписанных на машинке листков:

— Этот самонадеянный писака не понимал, что такие взрывоопасные материалы нужно держать в банковском сейфе, а не в кармане пиджака.

— Может быть у этого Кеннета сохранилась копия дома? спросил «Великий дракон».

— В этот же вечер загородный коттедж Кеннета сгорел дотла. По заключению пожарной инспекции от неисправности электропроводки.

— Чисто сработано, — заметил мистер Брук. — Не представляю только, как сведения о «Лиге» могли просочиться в печать…

— Я думаю, — отвечал Лукнезе, — что выяснение вопроса о связях Кеннета лучше всего поручить мистеру Смиту.

Смит молча наклонил голову: будет сделано.

— С этим покончено, — возгласил мистер Брук, — Что у нас с профессором Румянцевым, мистер Смит?

Смит выпрямился в кресле, повертел в руках бокал с бренди, одним глотком допил его содержимое и заговорил:

— Это дело неизмеримо сложнее. Кеннета никто не охранял. А тут — какая-то стена. Учтите, что Румянцев находится на территории своей страны. Не говоря уже о данных об его открытии, даже фотографию профессора пока не удалось заполучить. Наши лучшие асы оказались бессильны. Следовательно, главным и основным источником необходимой нам информации должен послужить сам Румянцев.

— Но вы же сию минуту сказали, что на своей территории он недосягаем.

— Удалось установить, что профессор Румянцев должен возглавить экспедицию в Тихий океан на научно-исследовательском судне «Академик Хмелевский». Цель — эксперименты со своим «Перехватчиком ураганов». Прибрать его к рукам, сами понимаете, операция чрезвычайно сложная. Но учитывая огромную, я бы сказал — сверхестественную мощь его установки, игра стоит свеч.

Брук оживился.

— Конечно, конечно! Но необходимо, чтобы «Лига» была здесь как бы ни при чем. Похищение Румянцева должно выглядеть как частная инициатива.

Раздались одобрительные восклицания.

— Кому же можно поручить эту операцию, как вы думаете?

Смит задумался, и тут подал голос Лукнезе.

— Я думаю, лучше всего — мадам Вонг.

Брук:

— А она справится с таким деликатным поручением?

Лукнезе:

— Вы плохо знаете, на что способна мадам, мистер Брук. Это сам дьявол в юбке. Признаюсь, что даже я, оставаясь с нею с глазу на глаз, чувствую себя не в своей тарелке.

Брук:

— Согласен. Итак, акция, назовем ее условно «Операция «Мышеловка», поручается мистеру Смиту и синьору Лукнезе. Кто за? Принято единогласно.

Тут неожиданно вскочил генерал. Лицо его, и так апоплексически красное, приняло свекольный оттенок.

— Дайте мне это, — завопил он, потрясая сжатыми кулаками, — дайте мне это (он подразумевал под «этим» открытие профессора Румянцева), и я в три дня покончу с Советским Союзом и странами социализма. Я буду убивать, убивать и убивать! Я смету с лица земли Москву, Прагу, Софию и Белград! Мир этот враг номер один, будет разбит по всем позициям.

Тогда, скрипнув протезом, вскочил мистер Меллер, большой любитель поспорить.

— Уважаемый мистер Баттон несколько смещает акценты, заявил он. — «Враг № 1 — не мир, а коммунизм…

Баттон и Меллер вперили друг в друга горящие взоры, что предвещало начало ожесточенной дискуссии. Но мистер Брук одной репликой погасил готовый разгореться спор.

— Джентльмены, джентльмены! — он постучал о бокал маленьким молоточком из орехового дерева. — Следует понять, что мир и коммунизм — понятия, между которыми можно поставить знак равенства. Коммунизм означает полное и всеобщее разоружение и вечный мир. И в своей однозначности это и есть враг номер один.

После столь исчерпывающего объяснения генералулюдоеду и «ракетному апостолу» только и оставалось, что опуститься на свои места.

— Третий вопрос, джентльмены: пришла пора пустить шапку по кругу. Я говорю об очередных взносах. Дела благотворительные не ждут.

Мистер Брук извлек откуда-то из-под столешницы коричневую кожаную папку.

Из карманов «добрых самаритян» появились чековые книжки. Каждый выписывал чек и перебрасывал его по столу председательствующему. Цифры стояли разные, но все круглые, по большей части с четырьмя нулями. Процедура не заняла много времени, только Смит, Лукнезе и фон Штайнер не пошевелились, хотя чековые книжки, разумеется, имелись и у них. Да замешкался мистер Гант, которцй долго кряхтел, почесывая кончиком авторучки в своей сногсшибательной шевелюре. Он последним подписал свой чек.

Мистер Брук посмотрел чеки и записал на листе суммы взносов (размер их был строго добровольным). Он уже хотел подвести общий итог, но, взглянув на чек мистера Ганта, поднял брови и поморщился: там стояла единица с тремя нулями.

— Достопочтенный брат, видимо, ошибся. Или забыл как велика советская угроза. Разрешите вернуть ему чек для исправления. Здесь не торгуются.

Мистер Гант снова достал ручку и со скорбным выражением выписал новый чек, прибавив к сумме справа еще один ноль.

Мистер Брук снова поморщился, но только досадливо вздохнул и стал подытоживать. Получилась внушительная цифра, уже с шестью нулями.

— Один чек на 100 тысяч долларов мы вручаем брату Смиту, другой на столько же — брату Лукнезе как аванс на проведение операции «Мышеловка». Прошу их не стесняться в расходах. Все остальное я предлагаю герру фон Штайнеру. Возражений нет? Прошу поднять руки. Нет, нет, по одной руке, я не собираюсь отбирать ваши бумажники (мистер Брук был не лишен чувства юмора и повторял эту шутку всякий раз, когда ему приходилось проводить голосование). Единогласно.

Он сложил чеки стопкой и попросил передать их фон Штайнеру.

— Уважаемый брат, просим принять этот дар на нужды сельскохозяйственной колонии «Нибелунги».

— Искренне благодарен членам «Лиги» за этот акт милосердия, — заявил немец, вставая и кланяясь.

Некоторое время все сидели молча, исполняясь приятным сознанием выполненного долга.

Стол-светильник излучал мертвенное голубоватое сияние и подсвечивал снизу физиономии «братьев», кладя на лица их глубокие тени, придавая им нечто фантастическое, неживое, превращая их в какие-то гротескные персонажи адского театра теней.

Документы

НСДАП

Секретная штаб-квартира.

Директива 84-Ц

Совершенно секретно

Господину доктору Альбериху.

О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ С «ЗОЛОТОЙ ЛИГОЙ»

Само собой разумеется, что «Золотая лига» никогда и ни при каких обстоятельствах не должна быть посвящена в доктрину «Талассократия» и планы нибелунгов.

После договора с «Лигой» руководители ее считают, что мы работаем на «Лигу», являемся, так сказать, ее сателлитами, наравне с Ку-клукс-кланом, сионистами и др. Оставим «Лигу» в этом приятном заблуждении. Наша задача в данном случае в том, чтобы использовать «Лигу» и весь ее аппарат в наших целях; через нее лежит путь к оснащению подводных станций ядерным оружием, а также к открытию профессора Румянцева, на основе которого мы создадим оружие возмездия, о котором мечтал незабвенной памяти фюрер.

«Лига» полагает, что мы нуждаемся в средствах. Не разочаровывайте ее в этом заблуждении и принимайте предлагаемые суммы.

Хохайтстрегер,

бригадефюрер СС

Зигфрид Цванцигер.

Отпечатано в трех экз.

Данный экземпляр тотчас по прочтении сжечь.