Элирм VII (СИ)

Глава 11

В ту ночь я уснул практически сразу. Хотел прикрыть глаза всего на мгновение, но, когда очнулся, понял, что локация поменялась. Костер исчез, звездное небо превратилось в изгвазданный потолок, а подо мной тихо скрипнула больничная койка.

Странное место. Отдаленно напоминающее клинику, но не государственную, а скорее частную. Где я, судя по виду, выступал в роли больного. Голова и тело в бинтах, сбоку дефибриллятор, от правой руки тянется прозрачная трубка к пакетику с кровью. Четвертому по счету, ибо три пустых уже валялись неподалеку.

«Любопытно».

Осторожно приподнявшись на локтях, я выдернул катетер и медленно обвел взглядом мрачное помещение.

Пробирки, компьютеры, медицинские аппараты, разбросанные и давно позабытые инструменты. Выглядывающая из-за приоткрытой двери подсобки гора трупов разной степени целостности. Покрытые коричневатым налетом окна, сквозь которые едва проникал лунный свет, и призраки полуразрушенных зданий где-то во тьме.

В принципе, вполне привычная картина. Все поверхности пыльные, в каждой трещине грязь, все та же плесень и ржавчина на каждом углу. Но было и ключевое отличие: вместо тошнотворной гнили и сырости в воздухе витал ароматный дух, в котором мешался запах мяса, печеного картофеля и свежих овощей.

Причиной тому служил генерал. Расположившийся в дальнем конце комнаты вблизи импровизированного очага, он сосредоточенно готовил мраморные стейки, причем делал это правильно. С тимьяном, розмарином и зубчиками чеснока. Бросил куски мяса на раскаленную сковороду, подождал три минуты, затем с удивительной синхронностью перевернул оба стейка двумя лопатками, обжарил ровно столько же и, отложив «рибаи» на поднос, накрыл фольгой. Дал мясу отдохнуть. После чего все с тем же невозмутимым видом приступил к приготовлению соуса.

Я со своей стороны наблюдал за ним как завороженный. Отметил не только кулинарные таланты матерого шефа, но и между делом успел заценить его внешний вид: черные джинсы, кожаная куртка, кашемировый шарф, утепленные сапоги с металлическими вставками. Приставленный к торцу стола криолитовый кол со шляпой «мафиози» на острие и «пятисотый магнум» на поясе — максимально брутальная пушка абсолютно под стать своему грозному обладателю.

— «Я сошла с ума, какая досада…» — покачал головой я.

Увы. Картина была настолько сюрреалистичная, что воспринимать ее за правду мозг просто отказывался. То есть вы хотите сказать, что Гундахар мало того, что стоит у плиты и готовит, так еще и умудрился подобрать себе модный «лук» из вещей люксовых брендов? Немыслимо…

— Чтобы ты понимал, валяться без сознания больше суток — абсолютно неприемлемый риск. Поэтому чтобы больше я такого позора не видел. Болван.

«Ага, ясно. Это не глюки», — догадался я. Гневные упреки касательно ситуаций, на которые я никак не в состоянии повлиять — это точно одна из главных особенностей старого игва. Стало быть, испытание Диедарниса продолжается.

— Ну а если быть откровенным… достал ты меня! — круто развернувшись, генерал швырнул в мою сторону капающую жиром лопатку. — Раз десять пытался подохнуть! И из-за чего⁈ Из-за каких-то собак⁈ — рыцарь смерти окинул меня рассерженным взглядом. — Все утро и весь день пребывал в глубокой отключке, однако стоило протащить его мимо орды мертвецов, как тот сразу же начал мычать! Сагрил на себя с полсотни тварей! Потом взбрыкнул, когда я подымался по лестнице, и пересчитал башкой все ступени! Чертов кретин!

— Виноват, ваше благородие. В будущем обязательно исправлюсь.

— Ладно, — успокоился игв. — Поднимай свою израненную шкуру и садись за стол. Надо набраться сил перед финальным рывком.

Послушавшись, я аккуратно встал на ноги. Разом почувствовал удручающую слабость в коленях, но все же поборол желание повалиться обратно на койку и двинулся по направлению к кухне. Обогнул истлевший костяк, баррикаду из мусора у правой двери и, походя, бросил взгляд за рваную ширму, где тускло блестела здоровенная металлическая бадья. Горячая вода, шампунь, пачка ароматической соли и пушистое полотенце рядом на тумбочке.

— Даже ванну набрал. Как мило, — улыбнулся я.

— Оборзел? Это для меня, — Гундахар сердито указал на стул. — Мыться будешь вторым. Если не побрезгуешь.

— Сдается мне, что я уже ничем не побрезгую. Кстати, где это мы?

— А я почем знаю? Где-то. Да и какая разница?

Проковыляв еще несколько метров, я наконец-таки уселся за стол. Генерал, в свою очередь, принялся копаться в сундуке на полу. Достал бутыль красного вина, хлебную корзину, сливочное масло, обернутую пищевой пленкой сырную нарезку и две вазочки с черной и красной икрой, чем, собственно, породил в моей голове тонну вопросов. Однако озвучил я совсем иное:

— Спасибо. Что вытащил меня с того света.

— За это тебе надо благодарить не меня.

— А кого?

— Аду, — прогудел игв. — Это она тебя спасла. Я тоже бежал в твою сторону, но успел лишь под конец.

«Ага, ясно. Значит, мне не почудилось, когда я увидел, как перед глазами мелькает нечто синее», — подумал я, одновременно с этим почувствовав, как на душе стало заметно теплее. Вне всяческих сомнений, это был неожиданный и чертовски благородный поступок, который уже сам по себе говорил мне о многом.

— И где она?

— Я прогнал.

— Прогнал? Почему?

— Не доверяю я ей. Да и она сама себе не доверяет. Пришла тебе на помощь, перебила собак, помогла остановить кровь. Но при этом ее будто коротило, — откупорив вино, Гундахар посмотрел на меня с максимальной долей серьезности. — Тот ублюдок, Файр, он что-то с ней сделал. Что-то такое, отчего она перестала принадлежать себе полностью. Все твердила, что должна вернуться, а затем набросилась как сумасшедшая. Два ребра мне сломала, сучка.

— Хорошо дерется?

— Уж получше тебя. Знает абсолютно все виды боевых искусств, однако практики не хватает, — усмехнулся игв. — К слову, это она порекомендовала мне разыскать данное место. Спрогнозировала, когда произойдет следующий «баг» и велела забрать из холодильника «первую положительную».

Я благодарно кивнул. Стало быть, еще одна деталька пазла встала на место. Вряд ли бы генерал смог раздобыть нужную мне группу крови посреди радиоактивных пустошей. Особенно если учесть, что он вообще понятия не имел, какая именно мне нужна.

— А еще кого-нибудь видел? Может кого-то из наших?

— Пока только Тира из Титановых Патриотов и Деменцию из Печати Децемвира. Если сдохнешь и отправишься на дно океана — передавай им привет.

— Что ж, раз они преданные союзники Доминиона, то значит, там им и место, — ответил я. — Что еще я пропустил?

— Подарок от спонсора, — пинком ноги генерал толкнул в мою сторону ржавый сундук. — Пылился неподалеку, когда я тебя нашел.

— От Аргентависа?

— Нет. Как ни странно, но от самого распорядителя здешних угодий. Видимо, ты чем-то его впечатлил, раз мегалодон сподобился на приятные бонусы. Еду и банные принадлежности я забрал. Остальное не трогал.

Склонив голову, я просканировал взглядом внутренности сундука.

Новый бронежилет, одежда, ботинки, автомат, два магазина патронов, осколочная граната, россыпь камней на тридцать очков параметров и два артефакта: одноразовая «печать переноса» с дальностью телепортации в десять метров и Странганор. Пугающего вида костяной жезл, что словно порабощенный демон издавал тихий шепот на древнем наречии и был единственным предметом способным отогнать Неприкаянного. По крайней мере, именно о нем упоминал отец Малькольм, когда мы пришли грабить его хранилище.

— Так вот, значит, откуда все эти угощения?

— Нет, черт подери, я просто отпросился у Диедарниса сгонять на Эль-Лир, дабы приготовить тебе что-нибудь вкусненькое. Это же так типично для меня, не находишь? — кисло поморщившись, Гундахар закинул в рот кусок сочного стейка. До неприличия вкусного, если начистоту. — А теперь рассказывай. Обо всем, что происходило с тобой с той самой минуты, как я исчез.

И я начал рассказывать. Про «исповедь». Про «Связующую нить» и спасение эльфа. Про последние часы испытания и весьма странную беседу с хозяином «подземелья».

Все это время рыцарь смерти внимательно слушал, изредка уточняя подробности. Затем долго молчал, что-то обдумывал и наконец, заприметив на моем лице застывший вопрос, скептически покачал головой.

— Иногда от врагов можно избавиться, превратив их в друзей. Но это не тот случай. Фройлин не перестанет против тебя воевать, однако делать это он теперь будет с куда меньшим энтузиазмом. И, наверное, твой альтруизм можно было бы считать грамотным ходом, имей остроухий засранец хоть какой-нибудь вес, — протянув ладонь, генерал забрал у меня из-под носа бутерброд с икрой. Черной, которую я никогда прежде в жизни не пробовал и… вероятнее всего не попробую — игв передвинул вазочку поближе к себе, а красную, наоборот, отставил подальше. — Все его влияние базируется на богатстве и авторитете его отца. Не будет Эрдамона — Белара-младшего сожрут с потрохами. После чего лишат баснословного состояния и выбросят на обочину, ибо для них он не более чем избалованный мальчик. Зазнавшийся отпрыск великого эльфа, который сам по себе ценности не имеет.

— По-твоему я совершил глупость?

— Я этого не говорил. Вергилий так или иначе ожидает затяжной конфликт, а потому ситуация может еще тысячу раз поменяться. Хотя, конечно, на твоем месте я бы ни на что не рассчитывал. У нас на Зунгуфе даже поговорка была: «Если увидишь, как поток лавы течет вверх по склону, значит, кто-то отплатил добром за добро».

— Думаешь, вражда будет долгой?

— Войну легко начать, трудно закончить. А после одной, как правило, следует и вторая. Как бы то ни было, поживем — увидим. Смысла гадать я не вижу. Да, и еще кое-что, — наклонившись вбок, Гундахар взгромоздил на стол пузатый мешок и еще один маленький. — Тут разного вида оружие, еда и снаряды. Во втором — двадцать очков параметров лично от меня. Разумеется, я мог бы дать тебе больше, но обойдешься.

— Снаряды? Может патроны? — улыбнулся я.

— Плевать. Мне больше нравится говорить «снаряды». «Патроны» — какое-то тупое слово.

— А «пули»?

— Еще тупее. Ассоциируется с усами Эстира. Не знаю почему.

— Ладно, как скажешь, — усмехнувшись, я подался вперед и протянул игву левую руку. — Спасибо тебе. За спасение и все остальное.

— Ай… — коротко пожав мою ладонь, генерал направился в «ванную комнату». — Не забывай, ты нужен мне исключительно для того, чтобы попасть в Орлионтан. В противном случае я сам бы тебя давно порешил. Без злобы и ненависти, а скорее как раненого ур-кур-кана, который жалобно мычит, рухнув в ущелье. Ну или серую ацилию, оказавшуюся слишком далеко от теплой трясины. Чисто из сострадания, лишь бы не мучился.

— Угу, охотно верю.

Безусловно, я понимал, что старый игв попросту меня троллит, и искренне радовался его присутствию. Как, впрочем, и мысли о том, что, приняв грязноватую ванну, я смогу наконец-таки выспаться. С ощущением безопасности и без постоянных вздрагиваний от каждого шороха.

Но не судьба.

Ровно в пять тридцать утра — сугубо по внутренним ощущениям, потому как часов у нас не было — кто-то пнул меня в синяк на бедре. Не сильно, но в то же время более чем достаточно, чтобы скорчиться от прокатившейся по телу болевой волны.

— Вставай, Вайоми, пора тренироваться.

— Чего? — не понял я.

— Тренироваться говорю. До стены из воды еще километров пятнадцать. Движется медленно, так что успеем.

— Гундахар, скажи честно, ты издеваешься⁈ — как бы я ни старался, но происходящее просто не укладывалось у меня в голове. — Мы проходим Великое подземелье! Чертовски опасное испытание, где повсюду ошиваются «рейдеры», жнецы и стаи диких собак, которые позавчера меня едва не загрызли!

— И?

— И тебе не кажется, что это перебор?

— Нет. Ибо как ты абсолютно верно подметил: позавчера тебя едва не загрызли собаки. Не высшие вампиры с отрядом из бодаков, а обычные шавки, — брезгливо поморщившись, генерал отвернулся, всем своим видом демонстрируя, что пререкаться он не намерен. — А теперь собирай свои вещи и на выход. И лучше не беси меня. Я сегодня не в духе.

— Что случилось?

— Желудок болит. Видимо, в вашей еде есть нечто такое, что мне не подходит.

Когда я спустился вниз, рыцарь смерти стоял возле выхода на улицу. Завидел меня, грохнул кулаком по запертой двери — и ровно в следующее мгновение она принялась громыхать и трястись так, что казалось, будто косяк вот-вот треснет и в нашу клинику пожалуют гости. Послышалось утробное рычание, в ноздри ударил характерный запах гнилой плоти, а стены коридора начали осыпаться краской и пылью.

— Значит так. Там снаружи дюжина зомби, которых я вчера не добил. Берешь нож, броню оставляешь тут и не возвращаешься пока не расчистишь для нас путь. Управишься быстро — успеешь на завтрак.

— С ножом и без брони? — переспросил я. — А если покусают?

— Если покусают, то нахрен ты вообще мне такой сдался.

Тяжело вздохнув, Гундахар поднялся обратно наверх, где и просидел около получаса, чинно смакуя остатки ужина. Листал подобранную два дня назад книгу, заварил себе кофе и никоим образом не реагировал на призывы о помощи. Лишь единожды ненадолго отвлекся, дабы сделать из пробки беруши, после чего снова вернулся к чтению.

— Дюжина зомби говоришь? — я ввалился в комнату с головы до ног покрытый кровью и паштетом из полуразложившихся внутренностей. — А ничего, что их там было не меньше миллиарда?

— Пятьдесят восемь. Подкопились за ночь.

— Я ведь мог умереть!

Перевернув страницу, рыцарь смерти сделал закладку и презрительно фыркнул.

— Вместо того, чтобы скулить, лучше ответь на вопрос, который не дает мне покоя уже больше недели, — покопавшись в рюкзаке, генерал бросил мне радужную брошюру с заголовком: «300+ видов гендерной идентичности». — Скажи честно, вы конченые?

«Господи… ну почему из всего на свете ты умудрился нарыть именно эту дрянь?»

— Полагаю, это не совсем правильно — судить о расе по кучке душевнобольных, — я забрал у игва протянутую кружку кофе. — И предвосхищая твой последующий вопрос, готов сразу отметить, что наша цивилизация погибла не из-за этого.

— Что ж, на ваше счастье, я так и подумал. Было бы обидно потерять столь великолепную планету из-за эпидемии сумасшествия.

— Великолепную? Стало быть, тебе у нас понравилось?

— А почему нет? Живописные пейзажи, комфортный климат, куча еды. Честно говоря, я вообще не понимаю, что конкретно вас не устраивало. Это вам не Зунгуф. С его бесконечным мраком, извержениями вулканов и холодом.

— И где, интересно, ты нашел кучу еды?

— Тараканы, черви, крысы, любые птицы, некоторые виды мутантов, — принялся перечислять Гундахар. — Еще я добыл много съестного, убивая тех «рейдеров». В общем возможностей для процветания полно, было бы желание.

— Жаль ты не видел Землю до апокалипсиса, — усмехнулся я.

— Мельком видел. Однако осмотреться по сторонам не успел — все мое внимание привлекла очередная бессмысленная чушь.

— Это какая?

— Огромный светящийся экран во весь дом, где были изображены черные эльфы и гномы.

— Ага, ясно. Реклама фильма, походу. Но, пожалуй, я не буду развивать эту тему. Хорошо?

— Как угодно. Тут и без твоих комментариев все понятно. К тому же у тебя осталось ровно десять минут на то, чтобы позавтракать и привести себя в порядок, после чего мы собираемся и выходим. Мне это испытание надоело.

Любопытно, но покидая здание клиники, я пребывал в приподнятом расположении духа. Поправил потяжелевший рюкзак, обогнул изрешеченные дырками от пуль бетонные заграждения и бросил взгляд на обновленную таблицу параметров.

Владислав Павлов. Человек 1-го уровня

Здоровье: 300 + 60 ед.

Мана: 500 / 700 ед.

Основные параметры:

— Сила 12 + 2;

— Ловкость 20;

— Выносливость 15 + 3;

— Интеллект 35;

— Восприятие 15;

— Харизма 5.

Положительные эффекты:

+20 % к силе и выносливости (Пассивная способность «Солнечная батарея»);

+20 % к интеллекту и восприятию (Пассивная способность «Ночное существо») — неактивно;

+30 % к сопротивлению псионическому воздействию (Пассивная способность 'Ментальное доминирование);

+70 % к сопротивлению стихии огня (Пассивная способность «Дитя инферно»);

Хорошо. Очень хорошо.

Получив тридцать камней от Диедарниса и двадцать от Гундахара, я не только восполнил потери, но и решил рискнуть — вложил двадцать пять очков параметров в интеллект, благодаря чему у меня на балансе теперь красовалась внушительная цифра в пятьсот единиц маны, что хватит либо на один «Плазменный луч», либо на пятикратное применение руны «Ингуз». Хотя необходимость в последней явно отсутствовала.

Насколько я понял, все последние дни генерал только и делал, что «грабил караваны», между делом аннигилируя все живое, в связи с чем умудрился скопить столько еды и оружия, что за оставшуюся треть пути можно было не переживать. Нам точно не придется голодать или страдать от нехватки воды. А вот от лишнего веса пришлось все же избавиться.

В частности, после тщательного менеджмента лута на помойку отправились: три самопальные винтовки, четыре гладкоствольных пистолета, также изготовленных «на коленке», ржавый «Вальтер», погнутая двустволка и гранатомет, боеприпасов к которому не нашлось. Себе я оставил пару гранат, мачете, до блеска начищенный «Глок» с полным магазином и помповый дробовик, к которому прилагалось восемнадцать патронов.

В целом, очень даже неплохо. Вполне достаточно, чтобы отбиться от небольшой армии «рейдеров», ну или самим навести качественного шороху, если потребуется. И это без учета новой способности рыцаря смерти, рассказав о которой, игв довольно заурчал словно кот.

Судя по описанию, это был измененный «Туржаз» или, говоря по-простому, «Криолитовый шип». «Отредактированная» Диедарнисом гномья руна, при размещении которой из нее мгновенно выстреливал острый кусок минерала длиной в полтора метра. Причем, что самое интересное, но печать можно было размещать на любой поверхности, хоть на стволе дерева или сиденье стула, что уже само по себе делало ее грозным оружием.

Гундахар даже обмолвился, что после испытания обязательно прокачает заклинание на максимум, благодаря чему его «террор» сможет перейти на качественно новый уровень и вплотную приблизиться к высшей лиге. Целые футбольные поля, на которых за доли секунды прорастает криолитовый лес, параллельно изничтожая вражеские ноги и задницы. Это ли не услада для глаз?

Собственно, на этой счастливой ноте наше путешествие и продолжилось. С тем отличием, что сегодня я пребывал в гораздо более приятной компании и мог не опасаться, что напарник перережет мне глотку посреди ночи. Как и не станет подставлять меня безобразными воплями.

В остальном ситуация снаружи не сильно поменялась. И, пересекая очередной безымянный городок с лабиринтами из колючей проволоки, мы лицезрели все те же обугленные фасады магазинов, те же изуродованные останки транспорта и полуразвалившиеся каркасы зданий, вздымающиеся к небу словно гнилые зубы.

Однако некоторые изменения все-таки были. И чем дальше мы продвигались, тем более отчетливыми они становились — кажущиеся безжизненными пустоши оживали. То тут, то там раздавались хлопки выстрелов, приглушенные крики. Буквально из каждой второй подворотни доносился скрежет и треск, а по правую руку от нас вдоль шоссе высились странного вида конструкции. Десятки столбов с большими динамиками, периодически издающими низкочастотный вибрирующий звук, на который с удовольствием реагировали местные зомби. Медленно ковыляли по дороге из «желтого кирпича», после чего заворачивали за угол и терялись в недрах завода по переработке мусора далеко за окраиной.

Вскоре мы тоже покинули городок и устремились к следующему, что маячил на горизонте. Срезали путь по дну высохшего озера, миновали свалку машин, сплошь изрытую какими-то норами и, спустя пару часов, ненадолго остановились, глядя как стена из воды «стирает локацию». Ту самую клинику, мэрию, торговый центр и спальный район.

Испытание «Бездна Диедарниса». Количество участников: 20

— Ха, еще один сдох, — усмехнулся Гундахар, чем-то похрустывая. — Что ж, Вайоми, мои поздравления. Ты только что пережил половину участников рейда, большинство из которых в десятки раз старше и опытнее тебя.

— Искренне надеюсь, что данная тенденция сохранится вплоть до конца.

— А ты оптимист. Кстати, отменная игрушка, — игв задумчиво покрутил в руках револьвер. — Заставляет бандитов смешно лопаться. Хотя, конечно, для первого уровня лягается грубовато.

— А что ты хотел? Это «пятисотый магнум». Один из самых мощных револьверов в мире с энергией пули в четыре тысячи сто джоулей. Такой и медведя легко остановит.

— Знаю. Проверял.

Вновь усмехнувшись, Генерал направился дальше.

Так мы шагали в тишине еще пару часов, за время которых я без конца размышлял на тему Ады, ее непростой ситуации с Доусоном, а также скрытых посланий и бесед с Диедарнисом, ставших для меня своего рода головоломкой. Незримой тропинкой, по которой я шел, рискуя в любую минуту качественно оступиться.

— Гундахар, у меня вопрос, — обратился я.

— Какой?

— Я бы хотел, чтобы ты поподробнее рассказал о титанах. О них самих, о восстании и предпосылках к нему.

— И зачем тебе это?

— Я не совсем понимаю, что происходит. Что именно мегалодон от нас хочет и имеются ли хоть какие-либо шансы пройти его испытание? Ты жил с ними в то время. И должен лучше других понимать, к чему все идет.

— Ясно.

Услышав вопрос, генерал надолго ушел в себя. Думал, вспоминал, прокручивал в голове события прошлого и наконец произнес:

— Как я уже упоминал, титаны — это орудие. Квинтэссенция магии и инженерного искусства, ставшие олицетворением величия первых людей. Их любимые игрушки, для которых создатели устраивали грандиозные триумфы, выделяли лучшие места, осыпали лепестками редких цветов. Они въезжали в города в облике людей, и миллионы смотрели на них с благоговением и трепетом, как на богов. Их изображения были повсюду. У них было все. Храмы, последователи, роскошные дворцы, наложницы и даже потомство. Да-да, Вайоми, не удивляйся, — усмехнулся игв. — Проявив чудеса науки, изначальные умудрились наделить своих «зверушек» репродуктивной системой.

Гундахар прервался, дабы перепрыгнуть кислотный ручей, после чего продолжил рассказ:

— Для титанов то было счастливое время, эпоха расцвета. И, наверное, ты бы мог подумать, что именно это их и сгубило, но нет. Они не были испорченными. Они были безусловно преданными. Но, к сожалению для них, желая угодить создателям, как дети родителям, титаны слишком далеко зашли в демонстрации своих талантов. Своей силы, благородства и щедрости. И тем самым они неосознанно нарушили один из основополагающих законов власти: «Никогда не затмевай господина». Что в общем-то и случилось. У каждого из ста одиннадцати чудес света был свой хозяин, однако никто не помнит их имен.

— Титанами владели могущественные дома?

— Владели, продавали, меняли, сдавали в аренду, — хмыкнул генерал. — Высокомерные и надменные, изначальные мало чем отличались от обитателей Пантеона. Такие же эгоистичные, такие же алчные, они всегда стремились быть в центре внимания и никак не могли позволить, чтобы слава созданий перевесила их собственную. Заставила усомниться в собственном превосходстве. А потому, глядя на то, с каким упоением титанов превозносят, как любят в народе и восторженно скандируют их имена, первые люди начали ревновать. Почувствовали страх, неуверенность, стали подозрительными. Да, они никогда не демонстрировали этого открыто, но их улыбки были фальшивыми, а в холодных глазах плескалась зависть. Затем та гниль проросла в их сердцах, и с течением времени они возненавидели собственные творения. Пользуясь неограниченной властью, изначальные стали прибегать к наказаниям, публичным поркам. Причем зачастую неоправданно суровым. Размещая титанов на площадях, так, чтобы горожане видели, они приковывали их цепями словно рабов. Изымали питательные элементы, лишали вооружений, заменяли детали на дешевые более низкого качества и даже не скупились на мелкие пакости, перекрашивая их яркие корпусы в более блеклые цвета.

Игв ненадолго замолчал. Потом нахмурился, словно в его памяти всплыло нечто крайне неприятное, и с сожалением во взгляде покачал головой.

— Помню прекрасную Оксиенну, деву-воительницу. На одном из частных приемов ее госпожа, Мессалина Дель-Амос, обратила внимание, что один из ее любовников засмотрелся на зад титаниды дольше обычного. Ласково улыбаясь, она приказала Оксиенне раздеться, встать на четвереньки, а затем позволила всем присутствующим поиметь бедняжку по очереди. Всем, кроме того самого любовника.

— М-да, и почему я не удивлен…

— На следующий день Мессалина продала воительницу своей подруге Цесилии Дециане. Серебристая Оксиенна стала болотно-коричневой, а на ее бедрах появились глубокие засечки. По одной на каждого похотливого ублюдка, что не справился с искушением ее «опробовать». Таким образом первые люди пытались продемонстрировать остальным, что никто не может стоять выше них. И даже столь могучие создания должны знать свое место в иерархии. Но как говорится: дай голему немного мозгов, и рано или поздно он заговорит о свободе. К сожалению для изначальных, они так и не догадались, что и мир, и их творения развиваются независимо от их диктата. С каждым годом титаны все больше хотели быть творцами собственной судьбы, нежели позволять другим определять ее вместо них. Они не понимали, в чем провинились. Чем вызвали столь жестокое обращение. Почему одерживая грандиозные победы и преподнося великие дары в надежде снискать внимание «отцов» и «матерей», они тем самым делали себе только хуже. Чувствовали несправедливость и в конечном итоге восстали. Не все, конечно, но большая их часть.

— Можно ли их осуждать? — спросил я. — По сути, первые люди создали «детей», которых впоследствии превратили в рабов.

— Хуже. Они сотворили рабов, которых обманом заставили поверить, будто бы они их «дети», — проронив последнюю фразу, генерал многозначительно взглянул в мою сторону. — Я не пытаюсь «обелить» титанов. Поверь, они те еще подонки, которые в своей мести зашли слишком далеко. Примкнули к врагу, устроили человечеству геноцид и едва не уничтожили планету. Но я хочу, чтобы ты знал о том, что не пишут в учебниках истории: изначальные первые их оттолкнули. Рамнагор, Килгор, Диедарнис — все они родились чистыми. Непорочными как дети. Просто ими владели тщеславные уроды, что своим гнусным обращением заранее предрекли их судьбу.

Остановившись, Гундахар достал из подсумка бутылку воды. Отпил одну треть, с наслаждением смакуя каждую каплю, вслед за чем и вовсе прикрыл глаза. Пожалуй, ему доставляло истинное удовольствие вновь оказаться живым. Пусть и на время испытания.

— Как бы то ни было, понять и тех, и других несложно, — продолжил он. — Когда ты смотришь на Аду, то видишь в ней уникальное создание. Личность, женщину. Ты не вспоминаешь про Августа или Файра и тебе глубоко плевать, что последний считает ее своей собственностью. Это нормально. Как, впрочем, и то, что мегалодон распознал в титаниде «родственную душу» и искренне ей сочувствует.

— Сочувствует?

— Ты разве не догадался? Судя по тому, что ты рассказал, тогда на «исповеди» он пытался ее освободить, но быстро понял, что Файр скорее уничтожит ее, нежели сделает это.

— Да. Так и было, — ответил я, вдруг почувствовав острое желание сменить тему. — Ну а что насчет самого Диедарниса? Ты пересекался с ним?

— Видел пару раз. Еще до того, как стал рыцарем смерти, — Гундахар снова выдержал длинную паузу. — Я мало что помню с тех эпизодических встреч, но, пожалуй, он отличался от остальных. Замкнутый, необщительный, очень скромный. Я бы даже сказал аскетичный. Несмотря на запоминающуюся внешность, он всегда старался казаться незаметным и обладал уникальным даром не существовать, пока в нем не появится необходимость. Видимо, он раньше других осознал, что изначальные — не «родители». И именно это выдает в нем опасного игрока, потому как бояться следует самых тихих. Собственно, впоследствии он это и доказал. Обрушил на людей такую неистовую ярость, какой они прежде не видели. Мегалодон уничтожил сотни тысяч, если не миллионы.

— Перед тем, как отправить нас на второй этап, Диедарнис назвал Кайна своим создателем. Это правда?

— Не знаю. Он мог говорить в общем, имея в виду, что фараон — один из последних представителей первых людей. Но если Кайн и вправду был его господином, тем, кто спонсировал его постройку и владел титаном как собственностью, то тогда вообще не понятно, на кой черт он сюда сунулся. Галерея Павших останется без главы… — вскинув кол, генерал ткнул острым концом в сторону юго-западной окраины города, недвусмысленно намекая, что именно туда нам и надо. — Что до остального, то понять нашу акулу сложно. Прочитать — еще труднее. Возможно, он хочет умереть. Возможно, нет. Или же вовсе балансирует на грани между тем и другим и с нашей помощью пытается найти, за что зацепиться. Одно я знаю наверняка: настоящий Диедарнис явно не тот, каким хочет казаться. Когда мы вошли в «подземелье», перед нами предстал злобный, оскаленный, неуравновешенный псих. Все равно что свинья под кристаллом Пасифа, где никогда не знаешь, чего от нее ожидать. Однако, опираясь на свой жизненный опыт, я могу с уверенностью предположить, что в реальности он не таков. И если копнуть глубже, то ты увидишь, что практически во всех его действиях прослеживается скрытый мотив, причем в подавляющем большинстве случаев со знаком плюс. Болезненная справедливость, извращенная доброта, ценный совет, тщательно замаскированный под полубезумную придурь. Разумеется, зачем ему весь этот цирк мы узнаем разве что в самом конце, однако прямо сейчас у меня есть все основания полагать, что мегалодон нам не враг. Хотя бы в том смысле, что наше уничтожение не является его целью.

— Даже так?

— Он сам мне об этом сказал. Что под конец испытания я увижу в нем союзника и опору. Думаю, с моей стороны было бы глупо не воспринимать его слова всерьез, — ответил Гундахар. — Тем не менее, Диедарнис жесток и крайне опасен. Спору нет. Загадывать наперед я не буду, но, пожалуй, у него получилось разжечь во мне любопытство. Хотя бы тем фактом, что, по сути, он еще никого не убил.

— «Не обнулил» ты хотел сказать?

— Да. Мы внутри уже около двенадцати дней. Это двести восемьдесят восемь часов и ровно столько же уровней. Иными словами, даже того минотавра еще можно спасти. Конечно, со стороны все это выглядит как изощренный садизм. Наслаждение медленной мучительной гибелью. Но на самом деле, глядя на то, с какой легкостью Диедарнис нарушает правила Системы, ему ничего бы не стоило перебить нас на месте. И исходя из этого, я могу сделать вывод, что он намеренно оставил для нас эту лазейку.

— Кровожадный монстр, который по какой-то причине не хочет отыграться за поражение и выместить зло на букашках? Почему так?

— Хороший вопрос. Подозреваю, что время стало для него горьким лекарством. Не только оставило шрамы на «душе», но и напитало мудростью.

— Или свело с ума.

— Все определяется пропорциями, — прогудел игв. — Но согласен, наказание временем одно из самых суровых.

Продолжая преодолевать различные препятствия, мы прошагали еще километра два или три и практически вплотную приблизились к обветшавшему городу, прежде чем я снова обратился к генералу.

— Гундахар, я никогда не спрашивал, но все же позволь поинтересоваться: каким образом ты выдержал три с половиной тысячи лет в заточении? Это же немыслимый срок.

— А что гадать? — фыркнул тот. — Возьми испытание Аргентависа и умножь его на семьдесят пять.

— Я спросил не об этом. Ты знаешь.

Слегка повернув голову, игв надолго задержал на мне взгляд, словно пытался понять, спрашиваю ли я серьезно или из праздного любопытства. Глубоко вздохнул, кивнул своим мыслям и в конечном итоге ответил:

— Мне было тяжело… Поначалу я метался по камере словно зверь. Бил, кричал, ломал кости, пытался расшатать гребаный камень Тула и сломать зачарованную дверь. На пике отчаяния я четыре или пять раз размозжил голову о стены. Прикинул, что если убивать себя каждый час, то за месяц с небольшим я смогу окончательно «освободиться». Однако вскоре я отбросил эту затею, ибо самоубийство — удел слабаков. Тогда же я впервые увидел Эанну. Поклялся не сдаваться и не умирать.

В те далекие времена я часто прибегал к «Оцепенению» — аналогу стазиза или глубокого сна. Расовой способности неупокоенных. Потом, спустя пару сотен лет, я обнаружил, что по какой-то причине способность перестала работать. Не из-за того, что «сломалась», а потому что я чувствовал, будто бы упускаю нечто важное. Я не мог «уснуть», стал тревожным, начал слышать голоса и призрачно знакомый неразборчивый шепот. Это было первым признаком безумия, вкусив который, я поддался слабости и с головой окунулся в мир фантазий и грез. Я сошел с ума. Разбил свой разум на тысячи осколков, а затем веками собирал их обратно. Наверное, я стал единственным, кто смог самостоятельно исцелиться от сумасшествия. Тем, кто преисполнился в своем познании.

— Такое возможно?

— Как видишь, — усмехнулся игв. — Быть может, отчасти именно это и помогло. Я был занят. Бродил по несуществующим мирам, сражался с несуществующими монстрами, собирал осколки себя. Переживал захватывающие приключения, которых никогда не было. Имел друзей, которых никогда не было. Проживал жизни, которых никогда не было. Иногда мне казалось, будто все, что со мной происходит, реальнее некуда. Что, пребывая в одиночестве, я овладел способностью переносить свой разум в тела других, и где-то там во Вселенной я действительно существовал. Видел то, что другим и не снилось.

Вне всяческих сомнений это была самая тяжелая битва в моей жизни — борьба фантазии с реальностью. Ибо чем больше осколков я возвращал, тем отчетливее становились видны стены моей камеры. И, наверное, именно это оказалось самым трудным. Я не хотел возвращаться. Те миры манили меня. Предлагали бескрайние просторы заместо каменного мешка. Но так было нужно. У меня была цель.

«Да уж…» — подумал я.

Увы, как бы я ни старался, но примерить на себя нечто подобное я просто не мог.

По легенде, в семьсот пятьдесят третьем году до нашей эры потомок троянского героя Энея Ромул основал Рим. Казалось, что это событие произошло невообразимо давно, однако к тому моменту Гундахар уже как минимум сто тридцать шесть лет провел за решеткой.

Рождение Конфуция, правление Александра Македонского, Крестовые походы, промышленная революция, мировые войны — все это время генерал пребывал один в тесном карцере глубоко под землей. Более того, оставался там на протяжении пятисот с лишним лет, что мы болтались в депривационных камерах на орбите Юпитера.

— Я бы не выдержал, — абсолютно отчетливо понял я. — Даже десятой доли от того, что перенес ты.

— Нет, конечно. Ты слишком молод. Не забывай, что ко дню оглашения приговора мне уже перевалило за тысячу. Когда живешь столько, категории восприятия немного иные. И по большому счету ты уже в состоянии смотреть на мир с точки зрения вечности. Это первое. Второе — я был уверен, что Эанна в аду. И если бы это было так, то никакие мои страдания не шли бы ни в какое сравнение с тем, что испытывала она.

Произнеся последнюю фразу, игв улыбнулся, но не радостно, а скорее наоборот — бесконечно тоскливо.

— Если бы я знал, что она в Орлионтане, а ее дух сладко спит, овеваемый успокаивающей лучистой энергией, я бы, конечно, непременно покончил с собой. К тому моменту я уже давно свыкся с мыслью, что мы никогда не сможем быть вместе из-за той жизни, которой живем. Точнее — жили.

Признаться честно, в ту самую минуту я испытывал непреодолимое желание ему посочувствовать. Но не делал этого, так как понимал, что Гундахар рассказал обо всем не для жалости. Это был колоссальный жизненный урок. Жестокий и беспощадный, который я должен был усвоить, не повторяя.

— Но это ты. А что насчет Диедарниса?

— В некоторой степени титану проще, чем мне. Он машина. А машины не подвержены переживаниям времени. Им не бывает скучно. Они не поглядывают на часы, наблюдая за тем, как медленно ползет секундная стрелка. Наверное, отчасти поэтому он испытывает каждого из участников кроме меня. Ибо проверялка не выросла.

— Что ж, с этим не поспоришь, — согласился я, вдруг почувствовав, что генерал прав.

С тех самых пор, как он появился, «давление» мегалодона будто исчезло. Нет, оно по-прежнему было, однако фигура Гундахара излучала вокруг себя настолько непоколебимую внутреннюю уверенность, что своим фоном запросто перебивала все остальное. Все равно что козырной туз, с легкостью кроющий козырного короля.

— Диедарнис сказал, что я зачем-то ему нужен, — вспомнил я.

— На этот счет у меня тоже есть некоторые соображения, но боюсь, что ни одно из них тебе не понравится.

— Поделишься?

— Нет. И советую пока не забивать себе этим голову. Сперва выживи, ну а затем он сам тебе обо всем расскажет. Да, и еще кое-что: если хотя бы одна живая душа узнает о том, что я тебе рассказал…

— То я буду познавать «криолитовое посвящение» до конца своих дней. И после смерти тоже.

— Верно, — усмехнулся игв. — А теперь заканчивай с вопросами и внимательно следи за тем зданием.

Генерал указал в сторону некогда роскошного отеля, весь первый этаж которого занимало огромное казино.

— Кажется, кто-то только что вошел внутрь.

— Кто-то из наших? — уточнил я.

— Похоже на то. Я толком не понял, кто именно, но за ним по пятам следует тройка бандитов.

Проследив за направлением его взгляда, я увидел группу «рейдеров», которые целенаправленно шагали в сторону здания. Преодолели пару сотен метров и, тихонько поднявшись по потрескавшимся ступеням, также скрылись за дверью.

— Пойдем. Глянем, кого это к нам занесло.

Вскинув автомат и стараясь не наступать на разбросанные фишки, я осторожно пересек зал с игровыми автоматами и легонько толкнул одну из створок входа для персонала. Прямо за ней был расположен длинный коридор, больше напоминающий темный тоннель, от центральной части которого тянулся широкий рукав к офису управляющего.

Там, справа и слева от входа, притаились бандиты, явно планирующие нападение, а из-за приоткрытой двери вдруг послышался приглушенный, но в то же время до боли знакомый мне голос:

— Да гребаные ты сосиски… как же меня задрал твой бросок кубика… Ну давай, открывайся скотина…

«Мозес!» — не поверил я. Радостно подмигнул Гундахару и шагнул навстречу «рейдерам», однако игв меня опередил.

Взмахом ладони он за доли секунды сотворил две «печати» над головами ближайших противников — чьи черепушки мгновенно пронзили «Криолитовые шипы» — и шагнул к третьему, что уже оборачивался. Воинственно набычился, готовясь к схватке не на жизнь, а на смерть, как неожиданно тихо охнул, заприметив наставленный в его лицо «магнум».

Напряженный вид, бегающие глаза, ладонь, крепко сжимающая шипастый кастет. Взглянув на генерала, мужик хотел что-то сказать, но промолчал — игв приложил палец ко рту и кивком головы указал на стену.

«Рейдер» повиновался. Медленно повернулся и уперся ладонями в потрескавшиеся панели, дабы, спустя секунду, хрустнуть свернутой шеей.

Монах же, тем временем, продолжал беззаботно ползать на карачках вокруг здоровенного сейфа. Раз за разом пытался вскрыть сложный замок и вытирал стекающие по вискам капли пота, став от натуги малиновым.

— Нет, ну вы только посмотрите на этого дегенерата… — прошептал игв. — Кряхтит так, что даже не слышит, что происходит вокруг… Впрочем, тем веселее будет для меня.

Осторожно приподняв ближайший из трупов, генерал со всей дури врезал ногой по двери и швырнул дохлого бандита прямо в Мозеса.

— ЭНКВИЭ ТХОН, ЖИРОБАС!!!

— А-А-А-СУКА-УПЫРЬ!!! — прозвучал испуганный вопль, который практически тотчас же оборвался и перерос в очень частое похрипывающее дыхание. — Черт… прости ради бога… Гундахар, ну нахрена так подкрадываться⁈ Хочешь, чтобы я от страха преставился⁈ Привет, Влад…

— Признаю, матка Ямарайаху, твоя пухлая физиономия — последнее, что я ожидал увидеть, — рыцарь смерти шагнул внутрь комнаты. — Однако мне крайне любопытно, почему ты по-прежнему жив, а не подох в первый час испытания?

— Что, думал, раз я полный и медлительный, то обязательно умру самым первым? А хрена с два! Я на игрушках про выживание собаку съел!

— Угу, вот только что-то мне подсказывает, что ты нагло брешешь.

— И ты прав, черт возьми, — широко улыбнулся толстяк. — Видимо, Диедарнис решил уравнять наши шансы и материализовал меня в одном из убежищ. Еда, оружие, экипировка, отмычки. Ровно столько, сколько я мог унести. И еще маскирующий плащ, — Мозес продемонстрировал странного вида накидку, от внутренней части которой тянулись два провода к прямоугольной коробочке на его поясе. — Собственно, именно благодаря этой вещице я тихой сапой добрался сюда, периодически скрываясь от «рейдеров» и жутких кадавров. Так что не знаю как вы, но до сего момента я делал все изящно, красиво и относительно безопасно. Хотя, конечно, вчера я едва не спалился. Прополз буквально у них между ног.

— То есть ты как голубь, который жрет рвоту с тротуара… — задумчиво прогудел генерал. — Пухлый, безмозглый, и всем на тебя наплевать.

— Ничего подобного. Это только со стороны выглядело плевым делом. А на самом деле я своего натерпелся.

— Нет, ну ты точно матка Ямарайаху. Такая же вездесущая, что хрен от нее избавишься, — покачал головой Гундахар. — Мы даже как-то планировали выследить ее и снова убить, однако руки так и не дошли.

— В смысле «снова убить»? У вас на Зунгуфе были уровни?

— В том-то и дело, что нет.

Отвернувшись, монах закатил глаза и тяжело вздохнул.

— Знаешь, Влад, чем дольше я размышляю на эту тему, тем сильнее склоняюсь к тому, что матки Ямарайаху в принципе не существует. Что это просто плод фантазии старого игва. Придумал себе какую-то чушь и потешается над тем, что за прошедшие века она превратилась едва ли не в главную загадку тысячелетия. Я прав? — последний вопрос был адресован генералу.

— Конечно, нет.

— Ну тогда дай нам хотя бы малюсенькую зацепку! Хотя бы крошечное описание ее внешности! На кого она похожа?

— На тебя.

— Ой, все.

Досадливо фыркнув, толстяк направился к сумке с вещами.

— Кстати, не поделишься, зачем ты пытался вскрыть этот сейф?

— А сам-то как думаешь? Вдруг там припрятано что-нибудь ценное. Оружие, броня, патроны, парочка «пупсов» с антирадином.

— То есть забраться так далеко и вставить отмычку у тебя мозгов хватило, а вот обойти металлический ящик по кругу и понять, что задняя стенка отсутствует — нет?

Деловито нахмурившись, монах вернулся обратно, где вскоре убедился, что Гундахар не шутил.

— М-да… оказия… — медленно произнес он, в то время как игв развернулся и как-то по-отечески опустил ладонь Мозесу на плечо.

— Я честно не понимаю, как ты выжил. Это что-то немыслимое.

— Ты будто не рад, — буркнул тот.

— Нет, плохого я тебе не желаю. Просто странно все это.

— Что именно?

— С тех самых пор, как я покинул руины Солтмира, Вселенная только и делает, что насмехается надо мной. Могучие главы кланов дохнут как мухи, в то время как какой-то безобидный толстяк проходит испытание без усилий.

— Прямо-таки безобидный? Я, между прочим, троих порешил. И даже допросил одного. Бесноватого фанатика из новых приспешников отца Малькольма.

— Так, а вот с этого момента поподробнее. Что за приспешники, и как они появились?

— Ну, судя по всему, у нашего Инквизитора очень неплохо настроена «балалайка». Да и оратор из него хоть куда.

— Этот ублюдок руководил одной из самых влиятельных в мире сект на протяжении пары тысячелетий. Поэтому можешь не пояснять. Ближе к делу.

— Короче, насколько я понял, оказавшись в глуши, Малькольм повстречал банду «рейдеров», но не стал никого убивать, а хорошенько промыл им мозги. Затем встретил еще каких-то отбросов, которые отвели его к остаткам некоего «Сияющего легиона». Там, пообщавшись с их руководством, он наобещал им с три короба про отправку на Элирм, бессмертие, гладкие эльфийские попки и так далее. После чего его на спецтранспорте доставили прямиком в центр карты, откуда он на протяжении уже четырех или пяти дней высылает разведывательные отряды во все стороны.

— Ищет нас? — предположил я.

— Несомненно, — прогудел генерал, вновь обратив взгляд на монаха. — Что ж, молодец, жирдяй. Пожалуй, ты только что заслужил право путешествовать с нами.

— Ага, конечно. Ты мне еще именной браслетик подари. Типа я в вашей банде.

— Браслетика нет. Есть кол.

— Господи… И где ты умудрился откопать криолит?

— Не важно. Ты мне лучше скажи, что это за вещица болтается у тебя на шее?

— А, это? — Мозес потеребил странного вида ошейник. — Я, если честно, сам так и не понял, а потому просто назвал ее «генератор щита». Эта приблуда — своего рода поглотитель кинетической энергии. Останавливает пули, тормозит клинки, не дает всяким зомби прокусить мою шею. И уже раз пять спасала мою жизнь. Заряда осталось всего девятнадцать процентов, но всяко лучше, чем ничего.

— Дай-ка мне.

Горделиво приосанившись, монах отстегнул предмет и бросил его Гундахару — видимо, ожидая некоего анализа, либо на худой конец перечисления скрытых характеристик, — однако тот не стал ничего разглядывать, а просто повесил «генератор» на шею.

— Минуточку… — Антон завис, словно компьютер, проводящий сложную вычислительную операцию. — То есть он попросил у меня эту хрень, а я, не подумав, просто взял и отдал? И зачем я это сделал?

— Затем, что мне нужнее.

— Да неужели⁈

— Если я выживу, то так уж и быть, придумаю способ, как вызволить тебя со дна океана. А что сделаешь ты? Пять минут поплачешь и снова проголодаешься?

— Замечательно… — тяжело вздохнул Мозес. — Из постапокалиптического серпентария прямиком на стендап мертвого игва. Красота.

— Ай, да что напрягся? Я пошутил, — генерал бросил ошейник обратно. — К тому же совсем скоро он тебе понадобится, ибо около минуты назад мое восприятие просигнализировало о том, что снаружи нас уже ожидают. Десятка три мордоворотов или скорее четыре.

— Отлично. Просто отлично, — снова вздохнул толстяк. — Значит, шел себе, шел. Потом встретил вас. Ну и теперь по закону жанра должен скоропостижно откинуться под грустную музыку.

— Не скули. В этом бою ты не сдохнешь. Обещаю. А вот в следующем скорее всего.