Его звали Тони. Книга 4

Глава I

На мгновение в зале установилась тишина. Даже журналисты, которые до того активно шептались, разом заткнулись.

— Кого именно? — мрачно посмотрел на хэвира судья. — И на каком основании?

— О, у нас есть чрезвычайно веские резоны, Ваша честь, — спокойно улыбнулся эльф. — Мы подаём ходатайство о принудительном приводе Ангелины Румянцевой, чтобы визуально оценить вещественное доказательство.

Зал дружно вздохнул. В задних рядах вовсе кто-то вскрикнул. Даже адвокат самой аристократки на пару секунд подвис.

— Заявляю протест, — опомнился он. — Пусть пояснит, о каком вещественном доказательстве идёт речь!

— Ну как же? — на момент повернул к нему голову Виталий. — Речь о груди госпожи Румянцевой. Как вы поймёте из показаний наших свидетелей, это важный факт, который имеет влияние на исход судебного процесса.

Вот это судья покраснел сейчас. Злится, наверное.

— Ещё одно такое предложение и ваш подзащитный будет выступать от своего имени самостоятельно, — наконец сдавленно выдавил седой мужчина в мантии. — Потому что я буду вынужден удалить вас из зала суда.

— Постойте, — удивлённо нахмурился адвокат. — На каком основании?

Журналисты буквально замерли, снимая и записывая. А председательствующий судья уставился на хэвира абсолютно охреневшим взглядом. Вообще я изначально хотел вызвать в суд «сиськи Румянцевой», но формулировки пришлось изменить.

— Вы только что потребовали доставить в суд потомственную дворянку, — рявкнул он. — И заставить её раздеться.

На ряду позади нас восторженно пискнул Фот, который прямо сейчас вёл прямую трансляцию в аккаунте газеты. Даже представлять не хочу, что там творилось в комментариях. Подавляющее большинство зрителей являлось гоблинами, так что реагировали они, наверняка, соответственно.

— Предъявить вещественное доказательство к осмотру, — невозмутимо возразил Виталий. — В соответствии с законами империи, им в том числе, может являться облик и форма человеческого тела, либо его определённых частей, если они упоминаются в процессе судебного разбирательства.

— Заявляю протест, — оживился адвокат второй стороны. — Ни одна из частей тела уважаемой Ангелины Румянцевой, в деле не фигурирует.

— Речь идёт про интимную связь вашей клиентки и уважаемого господина Белого, — ровным тоном объяснил он. — Если вы не понимаете значения слова «интимная» — посмотрите в «Добре». Что до упоминаний — дождитесь показаний нашего первого свидетеля.

Зал постепенно наполнился шепотками — помимо журналистов, тут присутствовали и блогеры. Почти все из которых тоже вели прямой эфир. Естественно, комментируя происходящее для зрителей.

— Суд рассматривает иск о клевете, — придвинув к себе микрофон, снова зарычал судья. — Румянцева обвиняет Белого в распространении слухов и уроне её чести.

— Я детально ознакомился с фабулой дела, — кивнул Виталий. — Но думаю вы согласитесь, что целью каждого процесса является установление фактов. Для чего нам потребуется оценить грудь госпожи Румянцевой. Исключительно с технической стороны, само собой.

Кто-то из присутствующих не выдержал — всё-таки заржал. Я и сам едва сдерживался, а вот сейчас, когда засмеялся кто-то ещё, стало совсем сложно.

— Тишина в зале, — грохнул молотком судья. — Приставы, выведите смутьяна.

Охранники, пара из которых сами с трудом удерживались от улыбок, действительно вывели какого-то парня. А сам судья пристально уставился на моего защитника.

— Ходатайство принято к рассмотрению, — спустя несколько секунд вновь заговорил он. — Но, думаю, вы понимаете, что шансы на его утверждение микроскопически.

— Благодарю, Ваша Честь, — наклонил голову хэвир. — А теперь я хочу вызвать нашего первого свидетеля — Гош-скоша. Гоблина королевской крови. Заместителя главы сталкерского отряда «Щенки косуль», сооснователя этого же отряда и главного редактора газеты «Гоблины сегодня».

Удивление, которое проступило на лице мужчины в мантии было неподдельным. Похоже, в отличие от эльфа, он с деталями дела, как раз не знакомился.

Вот Гоша шагал, как на параде. В идеально отглаженном новом смокинге, штанах, рубашке и даже с бабочкой. Хотя, самым забавным было отнюдь не это. Ушастик всё же нашёл себе новый головной убор — шляпу-котелок, которая этим утром появилась в продаже. Дополнив свой образ тростью.

Знаете, если посмотреть на него со стороны, то и не скажешь, что этот коротышка — сталкер из зоны отчуждения. Он куда больше напоминал джентльмена с солидным счётом в банке, большим домом и садовником. Которого регулярно приходится менять, а старого закапывать на заднем дворе.

Почему? Ну так — «убийца, всегда садовник». На всякий случай, их лучше валить превентивно.

Процедуру присяги, ушастик принял с тем же выражением безмерной гордости на своём лице. Взирая на зал с таким видом, как будто они должны рухнуть ему в ноги.

— Вы хорошо знакомы с господином Белым? — начал опрос Витал дэф Осий. — Насколько часто вы с ними контактируете.

— Мы с Тони, соратники, — вгромоздившись на стул, гоблин посмотрел на адвоката поверх кафедры. — И вместе командуем сталкерским отрядом. Естественно, мы часто общаемся.

Вы поглядите — ни разу слова «япь» не сказал. Да и вообще ничего из сленга не использовал. Не зря вчера столько времени на инструктаж потратили.

— Он когда-нибудь упоминал Ангелину Румянцеву? — задал второй вопрос адвокат. — Если да, то в каком ключе?

— Конечно, — тут же кивнул ушастик. — Она ж нас пыталась нанять. Чтобы мы из их шахматного клуба картины притащили. И ей продали. Но мы отказались, конечно.

Переписку в «Сове» я благополучно удалил. Конечно, у неё могли остаться заверенные скриншоты. Но это вряд-ли. Там же доказательство её собственной виновности. В имперском преступлении. Конечно, кого-то вроде неё, в тюрьму не отправят. Отделается солидного размера штрафом. Наверное. Но всё равно, неприятно.

— То есть ни разу не говорил, что состоит с ней в интимной связи? — поинтересовался адвокат.

— Заявляю протест! — тут же подорвался юрист «конкурентов». — Свидетель не может знать, говорил дарг об этом когда-то или нет.

— Хорошо, — спокойно кивнул хэвир. — Переформулирую. Гош-скош, вы когда-нибудь слышали, чтобы Тони Белый упоминал об интимной связи с Ангелиной Румянцевой.

Никогда не видел, чтобы у гоблинса было настолько восторженное выражение морды лица. Он сейчас реально выглядел, как победитель лотереи, где разыгрывался пожизненный запас пафоса.

— Ну вы чё? — чуть подпортил впечатление о себе ушастик. — Конечно, нет. Он только про её сиськи говорил. И тем-пе-ра-мент.

Адвокат Румянцевой скрипнул зубами так, что наверное слышал весь зал. Правда кричать ничего не стал. Не запрещено в империи слово «сиськи». Даже если речь о нежной аристократической плоти.

— Что именно он про них говорил? — продолжил опрос Виталий. — Можете вспомнить точную цитату? Или хотя бы описать своими словами?

— Щас… Погодите секунду, — наморщил лоб гоблин. — Чё там Тони говорил… Вспомнил! Что она холодная, как рыба. И сиськи у неё сделанные, наверняка. Во-о-от такие!

На последней фразе он развёл руки, наглядно демонстрируя размер.

— Протест! — взревел адвокат Румянцевой. — Это оскорбление моей клиентки!

— Это свидетельские показания, — повернул голову хэвир. — Голые факты.

В зале кто-то засмеялся. Один из приставов изобразил кашель, отвернувшись к стене. Позади сдавленно ржал один из гоблинов.

— Прекратить! — подключился судья. — Не превращайте заседание в посмешище!

— И в мыслях такого не было, — перевёл на него взгляд Виталий. — Но теперь вы понимаете, для чего нам нужна Румянцева? Если описание моего клиента не совпадут с размером её молочных желез, получается он их никогда не видел. Даже не интересовался.

— Молочные железы, — тихо прохрипел кто-то в зале, сдерживая смех. Что удивительно, это был даже не один из ушастиков.

— В ходатайстве отказано! — почти сорвался на крик судья. — Если вы снова устроите клоунаду, я оштрафую вас за неуважение к суду. Мы рассматриваем дело о клевете!

Ну, уже не выгнать грозится — прогресс. Хотя щёки пунцовые. Тяжело ему придётся. Мы можем хоть каждое заседание пару новых ушастиков в качестве свидетелей выставлять.

Что до обращения хэвира — мы не и не рассчитывали, что суд действительно за такое возьмётся. Цель была иной — насколько это возможно, сконцентрировать внимание на прелестях аристократки. Пусть выглядело это слегка коряво и не слишком логично, зато можно будет наклепать классных заголовков для новостей. Не говоря уже о нарезках видео и мемах.

— При всём моём уважении, Ваша Честь, — осторожно начала эльф. — Мне ещё придётся упомянуть грудь Румянцевой. Как минимум при опросе свидетеля Романа Ягодки. Квартального надзирателя Царской зоны отчуждения под номером сто тридцать два, с которым мой клиент тоже обсуждал прелести аристократки.

Видели бы вы лицо судьи. Реально эпическое зрелище.

— Вы его тоже привели? — упёрся он взглядом налитых кровью глаз в хэвира. — Готовы вызвать?

— Нет, — отрицательно качнул головой Виталий. — Я хотел бы подать ходатайство об отправке ему официальной повестки. А в случае неподчинения — принудительном приводе в суд.

Несколько секунд мужчина в мантии молча буравил его взглядом. С таким видом, как будто сейчас или выматерится, или чем-то запустит. Зал даже притих, ожидая развития ситуации.

— Ходатайство удовлетворено! — рявкнул он. — В заседании объявляется перерыв! Продолжим через полчаса!

Как он резво со своего места вскочил. Буквально ломанулся к выходу. Эдакий бешеный пунцовый лосяра. Хотя не — для лося он слишком жирноват.

Заведений питания в здании суда было аж целых три. Один ресторан с входом снаружи и два кафе внутри. Мы собрались в одном из последних — здесь блогеры не настолько охреневали. Журналисты ещё ладно — им хватило фраз о том, что я буду готов ответить на вопросы позже, когда обстоятельства процесса станут чуть более понятны.

А вот блогеры лезли, как назойливые мухи. Большей части из них, собственно и ответы были нахрен не нужны. Только контент. Например заснять, как они подходят к «тому самому даргу» и что-то спрашивают. Плюс, зафиксировать реакцию. И неважно, какой она будет. Видео для выкладки, у них в любом случае появится.

После трёх таких случаев, Виталий обратился за помощью к местной охране. Съёмка других подданных без их разрешения, здесь была легальна. По крайней мере в публичных местах. Но адвокат зашёл с другой стороны — мол, блогеры провоцируют на конфликт и ведут себя вызывающе агрессивно.

Как выяснилось — одного замечания со стороны охранника хватает, чтобы согнать с них налёт уверенности. И заставить отступить.

— Ну чё? — поинтересовался Гоша, окинув нас взглядом и остановив его на Виталии. — Это победа?

— Первый удар, — сделал глоток кофе эльф. — К которому никто из них не был готов.

Чистая правда. Не знаю, кто именно обеспечивал сопровождение этого иска со стороны Румянцевой, но они серьёзно облажались. По полной. Не установили слежку и отказались от глубокой проверки моей личности. Ограничившись настолько поверхностным анализом, что прошлёпали существование целой газеты.

— Щас впаяем им второй? — вклинился Фот, только что заливший в себя половину кружки кофе с молоком. — А потом ногами допинаем.

Все семеро ушастиков, которых мы сегодня взяли с собой, разом повернули головы, уставившись на хэвира.

— Сомневаюсь, — качнул он головой. — Скорее всего заседание перенесут на другой день. Их адвокат к такому готов не был. Сейчас они с судьёй это всё обсудят и тот примет решение. Когда чуть успокоится.

— Надо было ему шашечку предложить, — вздохнул Фот. — Для релаксации. Магниевую.

Коротышки тихо заржали. Вот эльф посмотрел с недоумением. Пришлось объяснить — спустя двадцать секунд он тоже смеялся.

— У нас кстати почти двести тысяч зрителей, — заявил всё тот же ушастик, когда Виталий досмеялся. — Пара крупных пабликов в «Хоромах» опубликовали посты со ссылкой на трансляцию, так зрителей налетела толпа целая.

Чего? Двести тысяч? И он всё это время молчал?

Похоже думал так не один я — на коротышку уставилось восемь пар возмущённых глаз. Сам он чуть отодвинулся назад на стуле.

— Чё вы? Это ж хорошо, — он непонимающе зыркнул на нас, вжавшись в спинку стула. — Там наши правда в основном и свенги, но всё равно неплохо.

Теперь цифра звучала не так круто. Хотя объяснимо — кому как не гоблинам смотреть трансляцию, которую ведёт аккаунт газеты, где рулят их соплеменники. Свенгов видимо зацепило попутной волной.

Жаль, вес орков и ушастиков, в обществе был невелик. Но ничего — какой-то процент людей эту трансляцию тоже смотрел. И журналистов в зале было прилично — охват нужной аудитории мы получим. Как минимум, базу от которой можно будет отталкиваться.

— Это дохрена, Фоти-тап, — хлопнул его по плечу Гоша. — Будешь главой кератинного дивизиона! Коронного! Япь! Креативного. Вот!

Есть у меня подозрения, что в относительно близком времени, Фот превратится в главного редактора издания. Фактически он уже выполнял его задачи. И пусть Гоша старался, но его мозг банально не был под такое заточен. В отличие от соплеменника.

Остаётся только придумать звучное название должности для самого пафосного сталкера Царьграда. И провести небольшую рокировку. Только сначала убедиться, что Фот реально справляется с нагрузкой.

— С материалами как дела? — посмотрел я на довольно улыбающегося коротышку. — В работе?

— Скинул пацанам, уже хреначат, — кивнул Фот. — Мемасов море будет. Мы ими всю сеть закидаем!

Неплохо. А вот кофе они тут делают такой себе. Надо будет потом к Эспре сгонять в гости. Проведать её и косулю с детёнышами. Заодно порцию нормального напитка бахнуть.

— Пока всё идёт по плану, — удовлетворённо озвучил Виталий. — Конечно, они что-то попробуют придумать. Но я не вижу вариантов для быстрого решения вопроса.

Хэвир был доволен и сосредоточен. А через пять минут нас позвали обратно в зал суда. Буквально на минуту — чтобы выслушать слова судьи о том, что это заседание прекращено досрочно. Следующее же, состоится через пять дней. Всё, как предполагал адвокат.

О новой встрече мы в этот раз договариваться не стали. Условились быть на связи и при необходимости состыковаться в Константинополе.

Когда юрист умчал на своём лёгком мотоцикле, я загрузил гоблинов в один из лимузинов, отправив тот в редакцию. А сам уселся во второй и назвал водителю адрес банка. Одного из тех двух, где были открыты банковские ячейки. «Первый земельный банк» — одно из старейших финансовых учреждений империи.

Видели, как на лице человека отражается полный слом шаблонов? Забавное зрелище. Которое я сейчас наблюдал несколько раз подряд. Сначала у швейцара, что дежурил около дверей и секунд десять колебался, пускать ли меня внутрь. Потом — у клерка, к которому я обратился. Этот вообще сразу же вызвал охрану.

Третьим оказался менеджер, что вёл меня в хранилище, где размещались банковские ячейки. В сопровождении двух бойцов охраны, больше напоминавших киборгов из фантастических фильмов. Но несмотря на их присутствие, мужчина дико нервничал и постоянно на меня косился. Как будто ожидал, что я вот-вот оторву его голову примусь играть ей в футбол. Или попрошу поделиться ломтиком печени для ужина.

— Готово, — вставив два ключа и открыв ячейку. менеджер сделал шаг назад, повернув ко мне голову. — Можете оставаться здесь столько, сколько необходимо. Камеры отсутствуют, тревожить вас никто не будет. Мы ценим приватность клиентов.

Протараторив фразы, что видимо были положены по инструкции, он с явным облегчением убрался прочь.

Ну и ладно, собственно. Я уже привык, что первая встреча с культурным даргом, производит яркое впечатление. Не страшно. Рано или поздно люди начнут реагировать нормально.

А теперь к главному — содержимому ячейки. Что тут у нас?

Первым делом я пробежался по имеющимся бумагам. И разочарованно вздохнул — большинство было копиями документов, которые я извлёк из сейфа в доме преподавательницы. Плюс, несколько новых из той же оперы — поставки непонятной продукции, скрытой под кодовыми названиями.

В крупной шкатулке оказалась ювелирка. Кольца, перстни, несколько цепочек с браслетами. Странный выбор. Сложно сказать, сколько это может стоить, но на мой взгляд, точно не подходит для хранения в банковской ячейке. Разве что это какие-то артефакты. Надо будет у братьев-цвергов спросить.

Под грудой бумаг оказался планшет. Целехонький и полностью разряженный.

А вот под ним… В первый момент я даже подумал, что мне показалось. Но нет. Синяя обложка, разноцветные буквы, мальчик с портфелем на обложке. Всем известная книга. По крайней мере из определённого поколения.

Пару секунд я постоял, разглядывая книгу и охреневая. Потом взял её в руки. Раскрыл. Пробежался взглядом по мелкому шрифту. Полистал. И почувствовал, как разум ещё больше впадает в ступор.

Это не было копией или чьей-то попыткой воссоздать образец. Я держал в руках самый настоящий букварь, напечатанный издательством «Просвещение» в восемьдесят третьем году двадцатого века.