Единственная на всю планету

Глава 1

Нор в третий раз перечитывал трактат "Искусство войн", когда в его покои вбежала Лона.

— Бросай свою книгу! — слегка задыхаясь после быстрого бега, сказала она брату. — Приехал наместник, и отец приказал тебе немедленно явиться в зал приемов!

— А слугу он прислать не мог? — спросил юноша, откладывая в сторону книгу. — Носишься, как лошадь, по коридорам в этих юбках. Когда-нибудь точно грохнешься.

— Сам конь!

Четырнадцатилетняя сестра Нора была самой красивой из всех окрестных княжон, а сейчас она раскраснелась от бега и злости, что еще придало ей прелести, и он не удержался. Загипнотизированная его взглядом девушка подошла к брату и подставила губы. Поцелуй был что надо, но он же разрушил внушение.

— Ты опять за свое! — рассердилась Лона. — Мало тебе служанок? Это подло — использовать дар ко мне, сейчас же все расскажу отцу!

— Ну что ты кипятишься? — примирительно сказал он. — Подумаешь, пошутил. Еще скажи, что тебе было неприятно.

— Дело не в поцелуе, а в твоей магии! Сказал бы, я бы тебя сама поцеловала!

— Ладно, хочешь жаловаться, жалуйся, — Нор накинул на плечи плащ и закрепил его аграфом. — Скажи хоть, кто сегодня в свите наместника? Дочь он с собой взял?

— Он с собой взял Мастера! — язвительно сказала Лона. — Так что приготовься к тому, что тебя при всех будут учить уму! Наместник не любит наглецов, а ты не в меру нагл. Требовать испытания на взрослость в пятнадцать лет! Не мог подождать год? А свою дочь он тоже привез, чтобы и она посмотрела на твой позор!

Не слушая больше разошедшуюся сестру, Нор поспешил в большой зал дворца, где его уже должны были ждать. Никого не встретив в пустых переходах, он подошел к распахнутым дверям зала, возле которых с копьями в руках стояли два дружинника. Они одновременно сделали шаг в сторону, освобождая проход, и в знак приветствия ударили в пол древками копий. В зале собралась вся семья, кроме старшей сестры, и наместник со своей свитой. Ни на кого не глядя, он подошел к отцу и низко поклонился.

— Долго ходишь, — недовольно сказал князь. — Уважаемый Дин Радж откликнулся на мою просьбу, и сейчас один из его воинов проверит, чего ты стоишь. Надеюсь, ты меня не опозоришь. Разрешаю говорить.

— Я буду стараться, отец! — почтительно сказал Нор, после чего подошел к наместнику и почтительно поклонился.

— Не передумал? — спросил тот, насмешливо глядя на юношу. — Разрешаю говорить.

— Я готов, милорд! — ответил Нор. — Могу хоть сейчас пройти все три испытания!

— Я не буду испытывать твой ум или выдержку, — сказал ему Дин Радж. — Знаю, что ты не дурак и много читаешь, а терпеть боль не велика заслуга. Поэтому достаточно будет продемонстрировать искусство воина. Раз твой отец обратился ко мне, значит, в тебе уверен. Вот и покажи нам, что умеешь. Тебе в этом поможет Мар. Будете сражаться, пока я не остановлю схватку.

Крепкий, невысокий воин лет тридцати расстегнул свой плащ и бросил его одному из своих товарищей. После этого он низко поклонился сначала наместнику, а затем князю и обнажил мечи. Нор тоже освободился от плаща и отдал его слуге. Отстегнув от пояса мечи, Нор отбросил ножны и шагнул навстречу противнику. В силе он ему уступал, в мастерстве, наверное, тоже. Оставалось надеяться на быстроту. Двигаясь на пределе своих сил, он умудрялся уклоняться от большинства ударов, отводя остальные в сторону. Схватка затянулась, и Нор понял, что долго он такой темп держать не сможет. Пришлось рискнуть. Подставленный под прямой удар меч со звоном вылетел из руки, но не ожидавший этого Мар чуть запоздал закрыться.

— Довольно! — поднял руку наместник. — Ты меня удивил. Рановато такому надевать цепь, но поводов этого не сделать у меня нет. Приблизься!

Приближаться к наместнику с обнаженным мечом было нельзя, поэтому Нор положил его на плиты пола и подошел уже безоружный.

— Носи эту цепь, как символ своего достоинства! — торжественно сказал Дин Радж, надевая ему на шею серебряную цепочку. — Отныне ты имеешь право наследовать отцу, взять в жены женщину и защищать свою честь в поединках. И в бой отец может послать тебя с дружиной вместо себя.

Нор тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Еще летом, когда на его шею легла эта цепь, у него было все: семья, богатство, замок… Сейчас на его развалинах догорало то, что еще могло гореть, а где-то там под камнями лежали обезображенные тела родных. Большинство дружинников их предало, лишь немногие остались верны, заплатив своими жизнями за то, чтобы он смог уйти. Далеко, впрочем, уйти не дали. Не в интересах князя Дзура было отпускать кровника. Раздвинув кусты, на поляну с разных сторон вышли пешие воины с мечами наголо, а последним уже на коне появился и их сосед.

— Подождите! — остановил он своих воинов. — Сначала я с ним поговорю. Бросай мечи, Нор, не будь идиотом.

Нор пожал плечами, сплюнул соленую и вязкую слюну и бросил к ногам князя последний оставшийся у него меч. Мечом в его положении ничего сделать было нельзя. Но было еще средство. Взывать к этим силам не хотелось, но выбора не было. Все равно пришла пора умирать, так хоть захватит с собой этого… Не слушая, что ему говорят, он сплел узор и вложил в него все силы, какие были. Эх, нет у него способностей деда, иначе они бы все здесь остались!

До того что-то говоривший князь внезапно замолчал и рванул руками ворот рубашки, а потом молча рухнул ничком. Нор успел оскалиться в лица своим бывшим дружинникам жуткой улыбкой, ощутил удар в спину, и тьма погасила сознание. Когда оно вернулось, юноша понял, что не валяется прикованный цепями на присыпанном соломой земляном полу в подвалах князей Дзур, а лежит на мягкой кровати в небольшой комнате с низким белым потолком. Руки и ноги были свободны, но во всем теле ощущалась страшная слабость. Такого, каким он был сейчас, и сковывать не нужно: сил не было даже для того, чтобы приподнять руку. Он услышал легкие шаги и смог слегка повернуть голову в сторону звуков. У небольшого окна стоял стол, над которым склонилась и что-то делала очень молодая девушка в платье странного кроя с коротким подолом, бесстыдно открывавшим ее стройные ноги. Вот она что-то взяла и направилась в сторону Нора, и он поспешно закрыл глаза. Со лба забрали уже почти сухую ткань, а вместо нее положили мокрую и холодную. Послышались тяжелые шаги и в комнату вошел здоровенный мужчина. Из-под прикрытых век было плохо видно, но Нор решил их пока не открывать. Поэтому ничего, кроме того, что мужчина бородат, он не заметил. Мужчина и девушка заговорили между собой, но он из их разговора не понял ни слова. Странно: он прекрасно знал все три языка королевств и имперский, а язык бородатых купцов с севера на слух был совсем другой. Откуда же взялись эти, и как он к ним попал? А, может быть, он уже умер и находится у тех, к кому воззвал за помощью? Раньше он себе представлял смерть совсем по-другому. Опять навалилась слабость, в ушах зазвенело, и он то ли заснул, то ли потерял сознание. Очнулся ночью. Из окна в комнату падал лунный свет, так что все, хоть и плохо, было видно. Захотелось отлить, и он попробовал подняться. По-прежнему была слабость, но тело уже немного слушалось. Ему удалось сесть, но попытка встать на ноги оказалась неудачной: они подогнулись, и он рухнул прямо на стоявший возле кровати табурет, больно ударив руку. Шума было… Неудивительно, что почти тотчас же возле него оказались и мужчина, и девушка, которые, оказывается, до этого спали в соседней комнате. Мужчина осторожно обхватил его руками, помог подняться и посадил на кровать. Судя по интонации, он что-то спросил, но что именно, Нор не понял и показал это руками. Потом он так же жестами показал, в чем нуждается. Девушка вышла, а мужчина что-то сделал, и в комнате вспыхнул яркий, слепящий после темноты свет. Достав из-под кровати большой сосуд, он его подержал, пока юноша облегчился, а потом помог ему лечь, прикрыл одеялом и, движением руки погасив свет, ушел досыпать. Заснул и Нор.

Утром он впервые смог рассмотреть хозяев дома. В мужчине ничего необычного не было, разве что одежда в деталях отличалась от привычной, а вот девушка… Даже его Лона по красоте ей проигрывала во всем. А, помимо красоты, в ее внешности было еще что-то такое, что завораживало и постоянно притягивало взор. Заметив, что Нор не сводит с нее глаз, девушка смутилась и покраснела, но не выбежала из комнаты, как вчера, а наоборот подошла к кровати и села с ним рядом на табурет. Она произнесла пару фраз, но он ничего не понял и сообщил ей об этом на своем языке. Потом для верности повторил то же самое на всех остальных известных ему языках. Было видно, что она его тоже не поняла. Немного подумав, девушка показала на себя рукой и произнесла слово "Оля". Он сразу понял, что это ее имя, и назвал себя. А потом было кормление. Она хотела накормить Нора в кровати, но он воспротивился и встал. Ноги, хоть и с трудом, но держали. Обув странную обувь без задников, он зашлепал в ней следом за девушкой в небольшую комнатку, которая оказалась кухней. Оля наложила ему полную тарелку каши с мясом, поставила в другой тарелке мелко нарезанный хлеб и достала из какого-то белого шкафа банку из удивительно прозрачного стекла с чем-то пахучим. Он страшно проголодался, а все еще было необычайно вкусно, поэтому Нор на какое-то время выпал из реальности. Закончив есть, он увидел, что Оля от него отвернулась, и лицо у нее все красное. Оказывается, когда он сел кушать, случайно задрал рубашку, ну и открыл то, что обычно прикрывают. Пока ел, это было не видно, а вот когда закончил и повернулся к ней… Дикие они здесь какие-то. Опустив рубашку, он пошел в кровать, опять стараясь из-за обуви не поднимать ноги. Перед тем как улечься, Нор попытался пощупать спину в том месте, куда его ударили, но там больше ничего не болело. Решив проверить, как на чужаков влияет его магия, он уставился на Олю и попытался взять ее под контроль. При этом взгляд Нора зацепился за ее голые ноги, фантазия не на шутку разыгралась, а пришел он в себя из-за того, что Оля выплеснула ему в лицо воду из чашки. Сопроводив это действие гневной фразой, она выскочила из комнаты, оставив его одного. Ну и как это понимать? Она явно что-то почувствовала, но его приказам не поддалась. Плохо. И вдвойне плохо из-за незнания языка. Был способ его быстро изучить, но для этого нужно магически слиться с Ольгой или мужчиной. Девушку теперь, наверное, лучше не трогать и попробовать договориться с ее отцом. Для старшего брата мужчина был староват, а отношения между хозяевами не походили на супружеские. Так что, скорее всего, именно отец. Никто к нему не приходил, и его мысли перетекли с чужого отца на собственного. Его убили в самом начале штурма. Наверное, это, а так же численное превосходство окруживших их замок воинов, и привело к измене. А сестер он убил сам. Он вспомнил как на него кричала Лона, и его всего затрясло.

— Тряпка! — кричала она в лицо брату. — Ты хочешь, чтобы я досталась этому старому мерзавцу, а потом его солдатне? Нас с сестрой все равно никто не оставит в живых, только потешат похоть! Ну же, давай! Или ты хочешь, чтобы я это сделала сама? Только поцелуй напоследок. Ничего в жизни не довелось узнать и почувствовать. Пусть хоть умру со вкусом твоего поцелуя на губах. Не был бы ты мне братом… Но начни с младшей: не нужно ей видеть, как ты меня режешь.

Жаль, что он смог забрать в бездну только душу самого князя! За эти потери надо было вырезать весь их поганый род! Внезапно до него дошло, что он сидит на кровати и взахлеб плачет, а рядом с ним Оля, обнимает его и гладит по голове! Дожил! А, впрочем, плевать! Подумаешь, проявил слабость перед чужими людьми! Усилием воли он справился со своими чувствами, вытер слезы рукой и повернулся к девушке.

— Мне нужно научиться говорить по-вашему, — сказал он, глядя ей в глаза. — Но для этого ты мне должна доверять. Посиди немного спокойно, ничего плохого не будет.

Свои слова он продублировал довольно выразительными жестами. Кажется, она его поняла, потому что утвердительно кивнула и почему-то закрыла глаза. Слияние произошло удивительно легко. Он держал связь до тех пор, пока не почувствовал, что она захотела освободиться. Как только связь оказалась разорванной, Оля соскочила с кровати и с изумлением уставилась на Нора. Интересно, что она успела понять? Он сам пока не ощущал в себе новых знаний. Но это было нормально: знания начинали появляться только на второй-третий день. А при изучении языка нужно было потом еще долго тренироваться. Слияние не заменяло учебу, оно ее только многократно облегчало. Знания начали проявляться удивительно быстро. Прошло совсем немного времени, и у него в сознании замелькали смутные образы, которые становились все более отчетливыми и множились в числе, грозя захлестнуть с головой. Голова сильно закружилась, и пришлось срочно улечься на кровать и закрыть глаза. Кажется, где-то рядом стонала Оля. Сколько он так лежал, просматривая видения чужой жизни, сказать было трудно, но это было долго, потому что, когда все прекратилось, за окнами уже начало темнеть. Он вытер одеялом мокрое от пота лицо и поднялся с кровати. Стоило сделать несколько шагов на кухню, как он наткнулся на лежавшую на полу Олю. Не раздумывая, он поднял легкое тело девушки и, пошатываясь от слабости, вынес его в другую комнату и положил на одну из кроватей, на которых спали хозяева. Он сразу же понял, что произошло полное слияние, и ее просто на время покинула душа. Так и бывает при слиянии, когда человек не умеет управлять собой. Но все же удивительно! Чтобы так полно слиться разумом, люди должны иметь родственные души. Это бывает крайне редко, а о женщинах он вообще такого не слышал. И еще это означает, что у нее должен быть дар. Скорее всего, он слабый, но есть. Этим и объясняется выплеснутая в лицо вода: она смогла воспротивиться контролю, но уловила желания Нора, когда он ласкал глазами ее фигуру. Значит, она благородная девушка. Большинство служанок были бы рады… А впрочем, для них он не княжич, а просто где-то подобранный парень. С какой стати ей ему отдаваться? Вон она какая красивая, смотрел бы и смотрел! И живут они не бедно. Дом, правда, совсем небольшой…

— Что ты со мной сделал? — хрипло спросила его Оля на языке королевства Ортан. — Как вообще можно передать кому-то свою жизнь?

— А что ты запомнила? — удивленно спросил он. — Подожди, не говори, я сейчас принесу тебе пить. У тебя, наверное, совсем пересохло в горле: не говоришь, а хрипишь.

— Я сама! — сказала она. — Встань с кровати, мешаешь. И прекрати обо мне такое думать. Мне всего пятнадцать, да и то будет только в… — она запнулась, после чего назвала месяц на своем языке — в сентябре. И я не красавица, а самая обыкновенная. У нас в классе есть девчонки гораздо красивее. Это у вас женщины какие-то… И откуда ты вообще такой взялся? Точно свалился из другого мира, на Земле такой дикости у белых давно нет. И рана у тебя на спине затянулась в тот же вечер, когда тебя нашли. А в ней, между прочим, торчала стрела! Отец говорил, что она только чуть-чуть не достала до сердца. Он… позвонил по мобильнику, но врача в райцентре не оказалось. Да и добираться до нас на ночь глядя…

Нор встал с ее кровати, и Оля спустила с нее ноги на пол, оттянув платье вниз.

— Сейчас попью воды и согрею обед, — сказала она парню. — Я себя чувствую так, как будто неделю не ела. И слабость, и сильно хочется есть. Это сколько же я провалялась без сознания? Хорошо, что отец задержался, ни к чему ему психовать.

— А он у тебя кто? — спросил Нор, идя следом за ней на кухню.

— Он лесной инспектор, — ответила девушка. — Подожди, дай я хоть попью. А почему ты спрашиваешь? Ты же и сам все должен знать. Если я узнала всю твою жизнь, то и ты…

— Как это всю? — уставился он на нее. — Такого просто не бывает!

— Ну, наверное, не всю, — поправилась она. — То, что было раньше трех лет, я помню только урывками. Остальное все вспоминается очень отчетливо. И даже на всех четырех ваших языках могу говорить. А…

— О чем вспомнила сейчас? — спросил он красную и вконец смущенную девушку. — Не о тех двух служанках?

Она не сказала ни слова, только кивнула и отвернулась.

— Наверное, я тоже прочитал твою жизнь, — сказал ей Нор. — Только я пока не могу ее помнить так, как это получается у тебя. — Но ты сказала о сентябре, и я вспомнил, что это за месяц, и обо всем с ним связанном. Когда ты ответила о работе отца, я сразу понял, кто он и чем занимается. Чтобы узнать вашу жизнь и овладеть языком, мне просто нужно много с тобой говорить обо всем. И не на моем языке, а на твоем. А те две девушки… Я еще не знаю вашу жизнь, но уже понял, что она сильно отличается от нашей. Для нас то, что ты вспомнила, это обычное дело, а четырнадцать лет для девушки — это возраст совершеннолетия. Неужели у вас в пятнадцать никто не занимается любовью?

— Может быть, кто-то и занимается! — почему-то разозлилась она. — Только мне это не нужно! Я хочу закончить школу, получить специальность и отсюда уехать, а не подзалететь из-за тебя или кого-то другого! А все остальное… оно у меня еще будет!

— Тебе виднее, — примирительно сказал Нор. — Я к тебе с этим не пристаю.

— Ты думаешь! — опять краснея, сказала она. — И сразу вспоминаешь тех…

— Ты знаешь мои мысли? — поразился он.

— Нет, — мотнула она головой. — Мысли я не слышу, а вот твои чувства доходят. Не всегда, только тогда, когда ты думаешь обо мне. А я ведь тоже все это помню. Тебе хватит или налить еще? Ну раз хватит, давай есть, а поговорим потом.

Они как раз доели борщ, когда пришел отец Ольги.

— Я смотрю, наш больной уже совсем выздоровел, — сказал он, заходя на кухню. — Не скажешь, откуда взялся?

— Сможешь объяснить сама? — спросил Нор Олю. — Я понимаю все, что говорят, но самому пока складывать фразы трудно.

— Иди, я с ним поговорю сама, — ответила девушка на его языке, после чего обратилась к отцу. — Папа, будешь сейчас обедать?

— Я уже пообедал в райцентре, — ответил он, с удивлением глядя на дочь. — Поужинать не откажусь, но позже. А на каком это языке ты сейчас говорила? Я знанием языков не обременен, но это точно не твой английский.

— Сейчас объясню. Только скажи, ты уже разговаривал с кем-нибудь о Норе?

— Врача все еще не было, да он уже и не нужен, — сказал отец. — А наш участковый в отпуске. С другими говорить не стал — не горит. И я сначала хотел кое-что выяснить у него самого, прежде чем с кем-нибудь разговаривать. Сама знаешь, почему.

— Ты у меня молодец! — она встала на цыпочки и чмокнула его в заросшую за день щеку. — Понимаешь… Я как-то смогла узнать всю его жизнь и выучить целых четыре языка.

— Конечно, понимаю, — усмехнулся он. — Что там такого может случиться за пятнадцать лет? Узнать — раз плюнуть. И языки… Ты английский сколько учишь, пять лет? И до сих пор грамотно пары фраз не свяжешь. Слышал я, как ты пыжилась с теми англичанами, когда были в Париже. А сейчас за один день и целых четыре языка! Может ты и меня так научишь?

— Пап, послушай, что я тебе скажу, — Ольга отошла от отца и села на стул. — Садись, разговор будет не на пять минут, а ты за день устал. Только не спеши говорить, что я начиталась фантастики. Ты ее, кстати, покупал для себя и сам читал, а я только кое-что посмотрела. Дело в том, что Нор не из нашего мира. У них там в ходу мечи и копья, и ранили его стрелой из лука. Он там был сыном князя, и на них напали. Отца убили, и часть дружины перешла на сторону нападавших. А своих сестер он убил сам.

— Это он тебе сам рассказал? — спросил отец.

— Он мне еще почти ничего рассказать не успел, — Оля обхватила плечи руками и сгорбилась. — Я, папа, все это видела сама. Даже не так, я их сама убивала. Младшая сестра — ей всего восемь лет — подошла и сама подставила горло, а старшая поцеловала, а до того кричала, что, мол, тряпка ты, а не воин. Убей, а то все равно используют и убьют! А своего главного врага он все-таки убил, но не оружием, а магией. Что так смотришь? Есть у них какая-то магия. Не такая сильная, как в твоих книгах о Конане, но тоже кое-что могут. И все мои знания тоже из-за магии. Нор руками объяснил, что ему нужно, чтобы я немного посидела рядом, а потом… Я тебе не смогу объяснить. Он ведь тоже узнал мою жизнь и русский язык, только почему-то не так хорошо, как я. Я помню сразу все, а он вспоминает по кусочку. Твои слова он понял, но ответить без практики не может.

— Как такое может быть? — растерянно спросил отец.

— Я не знаю, — сказала Оля. — И он не знает, почему так получилось. — Он только хотел выучить язык, а мы полностью слились. В его памяти об этом кое-что есть. Так слиться могут только люди, у которых родственные души. Это очень редко бывает и никогда с женщинами. Но у них женщины какие-то не такие, как наши. И грубые, и вообще… Ты знаешь, что я не красавица, а самая обыкновенная. Фигура хорошая, а сама рыжая, нос кверху торчит, да еще веснушки. А Нор считает писаной красавицей и глаз не сводит. И при этом я почему-то чувствую все то, что чувствует он. Представляешь?

— Не представляю, — покачал он головой. — Но вижу, что говоришь то, во что веришь сама. Ладно, пойдем поговорим с нашим пришельцем, только я вначале кое-что возьму.

Он на пару минут вышел с кухни и вернулся, держа в руке стрелу и цепочку, которую сняли с шеи Нора. После этого пошли в комнату, отведенную для гостя. Нор сидел на кровати в ночной сорочке матери Ольги и ждал их прихода.

— Это правда, что ты сын князя? — спросил отец Ольги, усаживаясь на табурет. — Дочь, садись с ним рядом, а не стой посреди комнаты столбом.

— Да, — коротко ответил юноша. — Сын и наследник. Слова начали вспоминаться. Вас понимаю хорошо, но если не смогу ответить сам, попрошу Олю.

— И появился у нас из другого мира?

— Я не знаю вашего мира, — ответил он. — Поэтому пока не смогу ответить. Насчет другого мира это не я придумал, а сказала ваша дочь. Я ее жизнь только начал вспоминать. Почти все чужое, и много непонятного.

— Меня зовут Егор Николаевич, — представился отец Ольги. — Можешь звать просто Егором. Мы тебя нашли позавчера к вечеру. Точнее, ты нашелся сам. Наш дом стоит на большой поляне, от которой идет грунтовая дорога в райцентр. Вот по этой дороге ты к нам и вышел. Я как раз возился с конем и увидел. Брел ты, мотаясь из стороны в сторону, как дерево в бурю. Прошел с полсотни шагов и упал. Подбегаю, а у тебя из спины торчит эта стрела. Потом я посмотрел следы. Начинаются они в сотне метров от того места, откуда тебя забрали, причем и следы ног и капли крови. Стрелу я у тебя дома вытащил. Хорошо, что наконечник без зазубрин и крепко держался на древке. Если в ране была какая-то гадость, все вышло с кровью. А рана к утру затянулась сама. Повернись спиной и задери рубашку. И не стесняйся: Ольга тебя помогала раздевать и обмывать от крови, так что нет там ничего такого, чего бы она не видела.

— Отец! — возмущенно уставилась на него дочь.

— Я не смущаюсь, — сказал Нор, поднимая рубашку. — Она сама смущается. А чего спрашивается? Все, как у всех.

— Опускай рубашку, — скомандовал Егор. — Шрама у тебя на спине не осталось. Можешь объяснить?

— Нет, — покачал головой Нор. — У владеющих даром все заживает гораздо быстрее, но не настолько же! Может быть это из-за Ольги? Женщина с даром — это большая редкость, а о таких, как она, я вообще не слышал и не читал.

— Откуда у меня магия? — удивилась Ольга. — Ты долго думал?

— Ты не подчинилась внушению, — начал объяснять Нор. — Но легко читаешь мои… чувства. И ты сразу восприняла всю мою жизнь и научилась говорить на четырех языках. Я о таком вообще не слышал. Для этого нужно время, а ты сразу же что-то уловила. Посмотрела на меня, как на рогатого демона! Я долго учился развивать дар, и ты знаешь, как это делать. Попробуй сама, потом скажешь.

— Что это за цепочка? — спросил Егор, отдавая Нору цепь. — По-моему, это серебро.

— Да, — кивнул Нор. — Это символ совершеннолетия. Я его получил на год раньше положенного, поэтому уже мог защищать свою честь, вступить в права наследства и взять жену.

— Жену в пятнадцать лет? — удивился Егор.

— А что в этом такого? — в свою очередь удивился Нор. — Может взять и несовершеннолетний. Только в этом случае отец имеет право на его жену. А женщину ублажить легко, этому учат.

— Ладно, оставим эту тему, — проворчал Егор, бросив взгляд на покрасневшую дочь. — Смотри только, грамотей, не вздумай применять свои знания на практике. У нас здесь совсем другие порядки. Совершеннолетним ты будешь считаться только через три года. В связи с этим интересно узнать твои планы на будущее. Они у тебя вообще есть?

— Я вас не сильно стесню, если останусь здесь еще… неделю? Мне нужно освоить полученные знания и научиться нормально говорить.

— Тебе, помимо этого, еще много чего нужно, — сказал Егор. — Из одежды остались только кожаные штаны с завязками. Штаны, конечно, блеск, одна беда, что у нас такие никто не носит. А рубаха с дырой на спине так изгваздалась в крови, что Ольга не смогла отстирать.

— Там еще все было запачкано сажей, — добавила девушка. — И продран рукав. Готовая половая тряпка.

— Одежды у тебя нет, — продолжил Егор. — Нижнего белья тоже. Твою нижнюю рубашку выбросили вместе с верхней, а трусов на тебе не было. Но все это я тебе завтра куплю в райцентре. А вот обувь заочно не купишь. Пока походишь в своих сапогах, а потом съездим вдвоем и подберем по размеру. А вот как быть с документами? Насколько я понял, кроме этой цепи, у тебя ничего нет.

— Давай ему поможем сделать паспорт, — предложила дочь. — Что, дядя Сережа не поможет?

— Дядя Сережа — это наш участковый, — пояснил Нору Егор. — Не поможет он, дочь. Он мне, конечно, друг, но это совсем не его дело. Есть один кадр, к которому можно подкатиться. Работает заместителем начальника нашего паспортного стола и иногда оказывает услуги такого рода. Только он дорого берет.

— Подумаешь! — сказала дочь. — Не съездим в следующем году в Египет, как собирались. Еще и лучше, а то там сейчас беспорядки. А искупаться можно и в нашей речке.

— Даже так? — пристально посмотрел он на дочь, вогнав ее в краску. — Ну-ну. Я, собственно, не против, но придется подождать, пока Сергей не вернется из отпуска. Я сам к этому заму подкатывать не буду. Ну ладно, мы тебя оденем и обуем, выправим документы, а дальше-то что? Человеку положено где-то жить и зарабатывать на эту жизнь деньги. А в твоем возрасте положено учиться. В каком объеме ты усвоишь те знания, которые получил от моей дочери?

— Отцу интересно, будешь ли ты знать все то, что я учила в школе девять последних лет, — расшифровала слова Егора Ольга. — Тогда мог бы пойти учиться вместе со мной в десятый класс.

— Наверное, — неуверенно ответил Нор. — В любом случае мне придется прочитать все те книги, по которым вы занимались. А если что-то будет непонятно, еще разобрать это с тобой.

— У меня есть знакомые, у которых дети закончили третий и пятый классы, — сказал Егор. — И старые учебники они не выбрасывали. А за последние два года они есть у тебя. Начинайте заниматься, а недостающее я куплю. Когда люди заняты делом, меньше остается времени для дурных мыслей. Но сначала язык. Ты уже начал довольно сносно говорить и почти не запинаешься, но там еще есть и письменность, а изучить все ее правила будет посложней, чем просто научиться разговору. Ладно, пока изучай язык и вспоминай все, что тебе досталось от дочери. И прикрывай, что ли, рубашку одеялом: она вся просвечивает. Оля, иди за мной, есть разговор.

Егор отвел дочь в их спальню и плотно прикрыл дверь.

— Вижу, что он тебе сильно понравился, — начал он обещанный разговор. — Он красивый и крепкий парень, да еще князь. На неокрепшие женские мозги это должно действовать убойно. А он еще без ума от тебя, обучен обхаживанию девиц и, судя по всему, не видит ничего зазорного в том, чтобы задирать им юбки. Если он действительно из средневекового мира, то так и должно быть. В те времена и у нас подобное считалось в порядке вещей, особенно для дворян.

— Он не такой! — упрямо сказала Оля. — По крайней мере, со мной. И в любом случае я не пойду у него на поводу. Можешь быть спокойным, папа, я сейчас головы не потеряю.

— Было бы хорошо, если бы ты ее не потеряла и потом, — вздохнул отец. — Он умный парень, но еще неизвестно, как впишется в наше общество. Его мир абсолютно другой, и привыкнуть к нашему и стать здесь своим ему будет нелегко. У него может быть очень трудная судьба, а ты в него, по-моему, уже влюбилась. А влюбленные женщины думают не головой, особенно такие молодые, как ты, у которых весь жизненный опыт книжный, да еще из книг Дюма и Голонов.

— Я и твои книги читала! — возразила Ольга.

— Моя фантастика в этом смысле ничуть не лучше, — взъерошил ей волосы Егор. — Читается увлекательно, а вот познавательность… Ладно, скажи мне лучше, что у тебя с этой магией. Действительно что-то есть, или это его выдумки?

— Мне нужно проверить, — ответила она. — Я знаю все, что знает он, поэтому смогу и проверить, и развить, если он не ошибся.

— А что случилось с его матерью? Ты мне о ней ничего не говорила.

— Она умерла, когда ему было восемь лет. Был мор…

— Надо же! — покачал головой Егор. — И в этом у вас сходство. Хорошо, иди и постарайся не забыть то, о чем мы с тобой говорили. Ужин у нас есть, или приготовить?

— Ой, папа, я… проспала! Но помогать не надо, я его сделаю быстро. Блины со сметаной будешь?

Ольга не слишком любила возиться с блинами. Времени на них тратишь много, а съедаются за один присест. Но отцу они нравились, а ей хотелось сделать ему приятное. Не всякий взрослый подберет израненного мальчишку и будет с ним возиться. Точнее, подберут все, а вот возиться, да еще тратить на него совсем немаленькие деньги — это вряд ли. А ее Нор сильно зацепил. Отец неправ: дело не в том, что он княжеского рода. Этого все равно никому не докажешь. Нет, Нор ее притягивал совсем другим. Она знала всю его жизнь, все его тайны и секреты. Знала, что его важность была напускной, а на самом деле он после смерти матери страдал от недостатка любви и ласки. Отец при общении с детьми до нежностей никогда не опускался, а друзей среди сверстников у них не было. Были знакомые у соседей-князей, но для дружбы они слишком редко виделись. Она знала, как тяжело ему было развивать свой невеликий дар, сколько времени он провел с учителем, оттачивая воинское мастерство, как сам себя истязал большими муравьями, приучая терпеть муку. Две сотни прочитанных книг и свитков — не всякий князь прочтет столько за всю жизнь. Нор делал все, чтобы быстрее уйти во взрослую жизнь из детства, в котором ему было так одиноко. И как он смотрел на нее! Она не была некрасивой, скорее, ее можно было назвать славной, но уж никак не красавицей. Но это для других, не для него. И что у него при этом творилось в голове! И это не фантазии их мальчишек, он уже знал женщин. Как кричали те две служанки! Нет, об этом лучше не вспоминать, а то она опять вся покраснела! Так, отцу блинов достаточно, сейчас пяток пожарим Нору.

Когда она уже заканчивала с блинами, пришел Нор, привлеченный запахом ванили. Какой же он смешной в маминой рубашке. И она действительно просвечивает, поэтому лучше отвернуться.

— Чем так вкусно пахнет? — спросил юноша. — Это что-то сладкое?

— А ты сладкоежка? — спросила она.

— А то ты не знаешь, — вздохнул он. — Вот как с тобой говорить, когда ты обо мне знаешь абсолютно все? Наверное, еще и лучше меня, я-то сам многое подзабыл. Скажи, а почему вы живете только вдвоем? Где твоя мама?

— Мама умерла от рака, когда мне было девять, — грустно сказала Оля. — Нам с тобой одинаково не повезло.

— Она была хорошим человеком? Извини, что спрашиваю, но бывает по-разному.

— Для меня она была самой лучшей. Я поняла, почему ты спрашиваешь. Вспомнил свой разговор с учителем?

— Да, я был очень несчастен и спросил у него, почему из множества людей, которые у нас тогда переболели, боги забрали самого хорошего человека — мою мать? Ведь среди больных были и мерзавцы. Он мне сказал, что боги делали людей по своему образу, поэтому сами наделены не только добродетелями, но и пороками. В сущности, они ничем, кроме силы, от людей не отличаются и не могут следить за каждым. Понимаешь, Нор, — говорил он мне. — Возьми себя. Ты знаешь всех в дружине отца и, когда вырастешь, сможешь всеми ими управлять. А уже жителями небольшого города так управлять не получится. Нужно будет набирать помощников и действовать через них. Что уже говорить обо всех людях! Поэтому вряд ли боги смотрят на каждого из нас. И, знаешь, я бы не хотел оказаться тем человеком, который обратит на себя их внимание. Тогда я его не понял, но молиться перестал. В храм, правда, ходить все равно пришлось.

— Да, я помню, — кивнула Оля. — У нас в семье никто вообще никогда в бога не верил. Ерунда это все. Если кто-то и есть, мы ему не нужны. Раньше у нас верующих было мало, а теперь в церковь ходят многие. Лучше это их не делает. Так, разговором сыт не будешь, поэтому бери свои блины, макай в сметану и ешь, а я пойду звать отца.