Единственная для первородного вампира

Глава 56

Георгий

— Друг! — Александр бросается ко мне с объятиями.

Мне становится немного неловко перед его братом, на которого тот не обратил внимания. Но настроению Александра просто невозможно не поддаться. К тому же я действительно рад, что мы с Николаем получили помилование от епископа и Апостольской канцелярии. Так что я даже улыбаюсь и в ответ похлопываю Александра по спине. Радость, однако, быстро проходит, ведь среди встречающих меня я не нахожу Вику. Я бросаю на друга тревожный взгляд.

— Где она? — спрашиваю, вцепившись ему в запястье. Тот перестаёт улыбаться, и меня охватывает ещё больший страх.

— Успокойся, — произносит он сурово. — Виктория жива. Она сейчас в резиденции.

Я всматриваюсь в его лицо, надеясь прочесть на нём хоть малейшее сомнение. Но не похоже, чтобы он кривил душой. Значит, Вика в порядке. Просто её не взяли с собой. Возможно, Александр счёл её присутствие неуместным из-за моей родни. Я бросаю робкий взгляд на матушку. Она вздыхает и делает несколько решительных шагов в мою сторону.

— Сын! — графиня цепляется за мою руку. — Какое счастье, что всё обошлось.

Я только виновато улыбаюсь. Мне до сих пор не верится, что Демидов и его ближайшие помощники отправятся в застенки ордена. Словно груз, довлевший надо мной долгое время, наконец-то сброшен.

— Граф Мейснер даёт сегодня приём по случаю подписанного перемирия между вампирами и охотниками! — с улыбкой произносит матушка. — Ты ведь будешь там?

— Мне бы немного в себя прийти, — отвечаю я неловко.

— Понимаю-понимаю, — кивает она и снова сжимает мою ладонь. — Как же я рада, что они освободили тебя!

Приходится поблагодарить всех, кто хлопотал за меня, прежде чем отправиться, наконец, в резиденцию. В машине Александр подозрительно молчит. Расположившаяся рядом с ним на пассажирском сиденье Яна тоже не смеет нарушить тишину. Это действует на нервы.

— Вы скажете мне, что случилось? — спрашиваю я наконец, не выдержав гнетущей атмосферы.

— В общем, чтобы убедить Викторию сбежать из поместья Демидова, я пообещал ей разыскать её маму, — начинает Александр мрачно.

— И вы не нашли её или что?! — восклицаю в нетерпении.

— Нашли, — отвечает Яна вместо Его Светлости. — Но оказалось, что она умерла, как только попала в психиатрическую лечебницу. Условия там, мягко говоря, оставляют желать лучшего — сквозняки, сырость, холод. Она подхватила сезонную простуду. Врачи не оказали должного ухода. И в результате от осложнений она вскоре умерла.

Я слушаю всё это, и почему-то у меня совсем не возникает в голове связи между этой историей и матерью Вики. Словно бы Яна рассказывает о сюжете художественной книги. Осознание, что всё это время этот старый пёс водил меня и Вику за нос, приходит постепенно.

— Мы поговорили с персоналом лечебницы, — продолжает Яна, чуть помедлив. — После некоторых раздумий один из санитаров показал женщину, с которой Вика всё это время говорила по телефону. Полагаю, её выбрали по принципу наличия взрослой дочери, что никогда не навещает. Вика узнала её голос.

— И как она отреагировала?! — спрашиваю я и тут же сам осознаю нелепость своего вопроса. Естественно, она не в порядке. Теперь я понимаю, откуда взялось это чувство пустоты внутри.

По приезде в резиденцию я первым делом отправляюсь к ней. Александр поселил её в моих покоях и даже приставил к ней охранника из людей. И похоже, что охранять Вику он должен был от неё самой.

— Вы свободны до завтра, — бросаю я охраннику, проходя в покои. Тот кивает и уходит. Я с тревогой оглядываюсь вокруг. Замечаю Вику в моей постели. Она спит?

Подхожу и сажусь рядом. Ноздри улавливают запах человека, некоторое время пренебрегавшего гигиеной.

— Вика, — зову я её и касаюсь одеяла на плечах. Она не двигается, хотя, если судить по дыханию и сердцебиению, она не спит. — Я вернулся, Вик.

Пальцы зарываются в её спутанные длинные волосы. Она вздрагивает и приоткрывает один глаз.

— Георгий… — шепчет еле слышно.

Грудь сдавливает. Больно видеть её такой. Я не знаю, что могу сделать для неё. Хотя нет, на самом деле, что бы я ни сделал, всё это бесполезно. И мы оба это понимаем. Как бы сильно я ни любил, я не могу вернуть ей мать, не могу никак исправить те годы, что она прожила в ожидании их встречи. Не могу забрать обещания жить всем вместе, втроём в нашем доме.

Мне в голову приходит опасная мысль. Я бы мог, вообще-то, забрать её воспоминания. Я гоню её, говоря себе, что нечестно так поступать с ней. Я должен постараться вернуть её к жизни иными способами.

— У неё определённо все признаки депрессии. Но я едва ли смогу помочь ей, — произносит с сожалением психиатр. — Она не идёт со мной на контакт. Всё, что я могу — это назначить препараты.

— Пусть так, — киваю я. Она внимательно вглядывается в моё лицо.

— Вам и самому не мешало бы обратиться к специалисту.

— Да со мной всё нормально, я просто очень сильно беспокоюсь за жену, — отвечаю я и отвожу взгляд.

— В любом случае будьте осторожны. Чувство вины — как медленный яд, может быть очень губительным.

Возможно, она права, но я просто не могу думать ни о чём, кроме Вики. За то время, что мы знакомы, я видел её разной: злой и разочарованной, видел даже в отчаянии. Но никогда ещё она не была настолько потерянной, почти отсутствующей.

— Ты должна съесть что-нибудь, — я присаживаюсь с ней рядом на кровати. Она почти не реагирует. Утром мне удалось уговорить её принять душ. Хотя если уж начистоту, то скорее получить разрешение помыть её.

И я знаю, что это ужасно, но поначалу её безвольная покорность даже кажется мне соблазнительной. Вика ведь будто живая кукла. Такая красивая и послушная. Я обнимаю и целую её бледные губы. Провожу пальцами по острой линии скул. Но я понимаю, что это не игра, что таким её сделала боль от утраты. Потому я не могу зайти дальше. Я чувствую ту же пустоту внутри, что и она. Раньше мне казалось, худшее, что с нами может случиться — это смерть одного из нас. Но сейчас я понимаю, что жизнь намного сложнее, чем я себе представлял.

Как бы сильно я ни любил Вику, её мир не замыкается на мне. И с самого начала я не был смыслом её жизни. Даже несмотря на то, что она тоже любила меня. Даже несмотря на то, что наши сердца оказались связаны. И я знал это, но всё равно чувствую обиду и тупую ревность.

Матери Вики не стало несколько лет назад и в этом не было ни её, ни моей вины. Так почему же мы сейчас вынуждены страдать из-за этого? Такие эгоистичные вопросы рождаются в моей голове. Но на самом деле я хочу спросить Вику не об этом. «Почему ты не можешь просто отпустить свою утрату и жить дальше? Я ведь здесь, с тобой!» Знаю, что Вика бы возненавидела меня, скажи я что-то подобное. В этом вся разница между смертными и бессмертными. Я множество раз видел, как близкие люди уходят, а потому это больше не ранит.

Я хочу, чтобы Вика была счастлива. Чтобы в её глазах снова появился прежний огонь. И кажется, для этого мне нужно пойти против самого себя.

— Ты хочешь стереть её воспоминания о матери? — Александр смотрит на меня удивлённо. — Считаешь, что это поможет ей выйти из состояния, в котором она находится?

Я знаю, что Александр в последнее время сильно занят, разгребая всё, что наворотил Демидов. Но для того чтобы положить Вику в клинику и подделать историю болезни, мне нужно его содействие.

— Полагаю, что так, — киваю я задумчиво.

— Тогда почему это совсем тебя не радует? — напрягается друг. — Что-то не так?

— Все эти дни с момента моего возвращения, я копался в её голове и вдруг понял, что не могу просто заставить её забыть о матери, — отвечаю я со вздохом. — Мне придётся удалить из её воспоминаний и самого себя.

Александр присаживается за письменный стол и складывает руки в замок.

— А это не слишком? Может, всё-таки есть способ решить проблему менее радикально? — он поднимает на меня глаза в надежде.

Дрожь раздражения проходит по телу. Мне стоило огромных усилий смириться с собственным решением. И вот благодаря Александру я снова вынужден проходить через муки сомнений.

— Слушай, — говорю, невольно морщась. — Если бы я знал иной способ удалить из её головы мысли о матери, я бы сделал это. Но с тех пор как её забрали у неё, Вика жила лишь мыслью о том, как вернёт её.

— Но ты уверен, что будешь в порядке?

— Нет, — отвечаю я с грустной улыбкой. — Но я и так всё время наблюдал за ней издалека.

— Но это совсем другое, — возражает друг.

— Знаю, но я понял, что видеть её такой гораздо больнее.

— Хорошо, — кивает Александр. — Сделаю всё, что от меня требуется.

Я благодарю его и возвращаюсь к Вике. Замечаю осколки стекла на полу в комнате, и меня охватывает паника. Я бросаюсь к ней и осматриваю всю с ног до головы. Порезов к большому облегчению не нахожу. Не знаю, почему вдруг решил, что Вика разбила стакан намеренно. Возможно, она просто была неосторожна.

Я обнимаю её крепко. Вика смотрит на меня растерянно.

— Что с тобой? — спрашивает тихим шёпотом. Кажется, я напугал её. Меня и самого напрягает собственная реакция.

— Ничего, — отвечаю я, гладя её по волосам. — Я просто слишком сильно люблю тебя.

Глава 57

Я стискиваю Вику в крепких, полных отчаяния объятиях. Никогда прежде мне не было так страшно и больно, как сейчас, от мысли, что я вот-вот потеряю её. Видимо, моё беспокойство передаётся и ей. Она ловит мой взгляд. Хочет спросить, но в один миг на её лице появляется нечто похожее на осознание. В голове возникает вопрос: догадалась ли она, что я собираюсь сделать? Она ведь знает о моей способности. Но я не задаю его, потому что ответственность за это решение должна лежать на мне.

Я касаюсь её сухих губ. Целую настойчиво, чувствуя, как желание разливается по телу. Это неправильно — приставать к ней сейчас. Но другой возможности у меня не будет. Таково моё прощание с ней и моими чувствами. Вика слабо отвечает на мои ласки. Из-за действия антидепрессантов сама почти не возбуждается несмотря на мои старания. Я снова начинаю злиться на обстоятельства, на самого себя и на неё. Отстраняюсь, а после и вовсе поднимаюсь с постели. Виски сдавливает от обиды. Я тяжело вздыхаю и провожу рукой по лицу.

— Прости… — слышу тихий голос за спиной.

— Не извиняйся, — качаю головой я. Потом оборачиваюсь и бросаю на неё растерянный взгляд. Вика лежит на смятой постели полураздетая и смотрит на меня виновато.

— Иди сюда, — она протягивает мне дрожащую руку. — Давай продолжим.

— Но ты… — пытаюсь возразить я.

— Я хочу этого, — отвечает она и прикрывает глаза.

Не уверен, что она честна со мной. Но всё же возвращаюсь в постель. Не прекращая целовать её всю, снимаю остатки одежды. При виде её обнажённого тела возбуждение охватывает меня с новой силой. Почти месяц прошёл с тех пор, как мы делали это в последний раз. Подумать только, месяц. Сейчас кажется, что всё это было в какой-то другой жизни.

Вика почти не реагирует на мои прикосновения. И только когда я касаюсь её лона и проникаю пальцами внутрь, её дыхание и пульс учащаются. Слабые стоны заставляют меня ласкать её ещё старательнее. Я знаю её тело. Знаю, как сделать ей приятно. И даже в таком состоянии, как сейчас, ей всё равно может быть хорошо.

— Давай же, — шепчет она еле слышно. — Уже можно.

Я вхожу в неё медленно, накрывая всем телом. Она принимает меня и обхватывает ногами. Дышит тяжело, прерывисто. Я целую её шею и худые плечи. Глажу по рукам и переплетаю наши пальцы. Она кажется такой хрупкой подо мной и такой горячей. Я всегда знал, что жизнь в таком теле очень легко погасить. Она также хрупка, будто пламя свечи. Но никогда ещё я не был к этому так близко.

Я прикрываю глаза, прогоняя мрачные мысли. Двигаюсь внутри, ловя новые стоны и тяжёлые вздохи. Повторяю её имя про себя.

«Вика, Вика, Вика…» — с каждым новым толчком всё отчаяннее и отчаяннее.

— Я люблю тебя, Вика, — шепчу ей на ухо. И мысленно добавляю: «Прости меня». Она изо всех сил сжимает мою руку в ответ.

Разрядка приносит короткое расслабление. Но за ней приходит горечь. Я прижимаю её к себе, понимая, что очень скоро потеряю её.

— Я тоже всегда любила тебя, — шепчет она, закрывая глаза. Я сжимаю её в объятиях. Глажу обнажённую спину. Постепенно пульс Вики затихает. Она снова засыпает.

Некоторое время я лежу рядом с ней, но потом, коснувшись губами её лба, поднимаюсь. Вика такая красивая, когда спит. Но я не должен отвлекаться. Я заглядываю в её воспоминания, перебирая их одно за другим. В них вся её жизнь с приятными моментами и не очень. Я вижу всё, о чём она волновалась и переживала. Вижу, как на самом деле она относилась ко мне, и как несправедливо принижала своё значение для меня. Видеть всё через призму её восприятия невыносимо больно. Но я продолжаю забирать её хорошие и плохие воспоминания одно за другим.

Грудь сдавливает от чувства тоски и накрывающего меня одиночества. Почему для нас с ней всё не может сложиться также, как для Александра и Яны? Если бы только её воспоминания обо мне не были так сильно связаны с её страхом потерять маму, если бы только…

Я заканчиваю под утро и покидаю свои покои совершенно опустошённым. Сейчас как никогда я жалею, что не человек. Ведь я не в состоянии даже оплакать свою трагедию. Всё, что я могу, — лишь слоняться по пустым коридорам резиденции, роняя бессмысленные вздохи. В холле первого этажа я встречаю Александра.

— Как ваши дела? — бросаю, не зная, что ещё сказать.

— Нормально, — кивает он, глядя на меня обеспокоенно. — Нам удалось посадить людей за стол переговоров. А ты… Всё хорошо?

— Я только что закончил, — отвечаю, наваливаясь на стену. — Теперь нужно отвезти Вику в клинику.

На лице Александра появляется сочувствие. Он подходит ко мне и кладёт свою ладонь на плечо.

— Я распорядился, чтобы за ней внимательно проследили, — произносит он, отводя взгляд. — Ей скажут, что она попала в автомобильную аварию и получила травму головы. Это объяснит некоторые провалы в памяти.

— Спасибо вам, — я прикрываю глаза и снова вздыхаю.

— Не стоит, — качает головой он. — Мне искренне жаль, что всё так вышло. Я хотел бы сделать больше. Но откровенно говоря, не имею понятия, чем ещё тебе помочь.

— Скажите мне, что я поступил правильно, отпустив её, — произношу я и морщусь от того, насколько жалко это звучит.

— Георгий…

— Простите, я знаю, что не должен просить о таком. Просто это оказалось невыносимо.

— Я не знаю, правильно ли ты поступил или нет, — чуть помолчав, говорит он. — Но в одном я уверен: поступая так, ты желал для Виктории блага.

Он некоторое время смотрит на меня нахмурившись, а потом направляется к себе. Мне не хочется верить, но, кажется, вот он конец для меня и Вики.

Глава 58

Я медленно ползу в потоке машин, вглядываясь в бесконечную вереницу стоп-сигналов, рассыпающихся красными бликами на мокром асфальте. За окнами серый апрельский день: не дождь, но и не солнце, только плотные облака, нависающие над городом. В салоне тепло, но за стеклом Москва дышит холодом и сыростью, смешанными с выхлопами. Кажется, что весна ещё не до конца решила, стоит ли ей вступать в свои права. Я уже сбился со счёта, какой это светофор подряд, но офис концерна всё ещё кажется далёкой целью в лабиринте пробок.

— Послушай, я хочу, чтобы ты взял часть дел на себя, — слышится из динамика телефона утомлённый голос Александра. — В последнее время Синклит отнимает у меня слишком много времени. Бизнесмен не должен быть политиком и наоборот.

— Разумеется, я сделаю всё, что нужно, — отвечаю я, чувствуя, как внутри всё сопротивляется желанию покинуть свою раковину.

Уже полгода прошло с тех пор, как Вика исчезла из моей жизни, так что мне стоит уже собраться. Хотя правильнее было бы сказать, что я сам её удалил. И всё же мне до сих пор кажется, что иного выхода не было. От Яны я знаю, что Вика постепенно смогла вернуться к нормальной жизни: уволилась из офиса Демидова и переехала обратно в свою квартиру. Но в подробности я стараюсь не вдаваться, опасаясь, что начну её преследовать. Раз уж я отказался от Вики, то стоит оставить её в покое и больше не вмешиваться. Она достаточно пострадала от вампиров. Мне очень хочется, чтобы она всё же смогла стать счастливой в своей новой жизни.

— Алло? Георгий, ты ещё здесь? — спрашивает Александр, возвращая меня из мыслей в реальность.

— Простите, ваша Светлость. Я отвлёкся, — отвечаю неловко.

— Я говорю, найми себе помощника из людей с водительским удостоверением, чтобы ездить в лабораторию в дневное время, — произносит Александр чуть раздражённо. — Потёмкин уволился, а новый управляющий только вникает в суть дела. Помоги ему.

— Я понял, сделаю, — произношу решительно. Хотя перспектива взаимодействия с людьми немного пугает меня.

— Вот и славно, — он облегчённо выдыхает. — Давай, надеюсь на тебя.

Ответственность, возложенная на меня Александром, заставляет меня воспрянуть духом. Прибыв в главный офис концерна, я набираю номер кадровой службы и прошу их разместить объявление о новой вакансии.

— Собеседовать сами будете? — интересуется специалист HR-отдела.

— Да, — отвечаю я, чуть подумав. — Позвоните, как появится подходящий соискатель.

Мне перезванивают уже следующим утром и сообщают, что нашли двух кандидатов с опытом. Я нехотя покидаю свой дом, тот самый, в котором собирался жить с Викой, и направляюсь в офис. Чувствую себя отвратительно из-за солнца, раздражающего глаза и кожу даже через специальное защитное покрытие на лобовом стекле. Помощник с правами мне и вправду бы не помешал.

— Георгий Михайлович, вы уже здесь? — HR с улыбкой приглашает меня в переговорную. — Хотите чего-нибудь?

Оглядываюсь на неё. Это простая любезность или она пытается мне понравиться?

— Нет, — качаю головой я. — Если соискатели уже здесь, то можно пригласить их по очереди.

— Поняла, — кивает она и ненадолго исчезает за дверью.

Вдруг на секунду мне кажется, что я слышу знакомый голос. Отгоняю от себя наваждение. Нет, с чего бы Вике быть здесь? Однако стоит мне подумать об этом, как Вика появляется на пороге в своей неизменной белой блузке и строгом пиджаке. Смотрит на меня со сдержанной улыбкой.

— Добрый день, — произносит официально. Я от удивления цепенею и теряю дар речи.

Она так сильно изменилась. Поправилась на пару килограмм, но это придало ей более здоровый вид. И бледность прошла — на щеках играет лёгкий румянец. Но главное — это её глаза. Они больше не кажутся несчастными. Я выдыхаю, словно бы сбрасывая тяжёлый груз с плеч.

— Что-то не так? — спрашивает HR, глядя на меня с любопытством.

— Не… нет, всё в порядке, — я встряхиваю головой, желая вернуть себе сосредоточенность.

Но всё тщетно. Я оказываюсь совершенно очарован тем, как Вика говорит и держится, представляясь и отвечая на вопросы.

— А с прежнего места работы почему ушли? — спрашивает HR, выслушав её.

— Это случилось не по моей инициативе, — отвечает Вика неловко. — У работодателя возникли проблемы.

— А, ну да, — кивает она. — Я слышала, его поймали на взятке.

— Простите, я не думаю, что уместно в данный момент обсуждать моего бывшего работодателя в таком ключе, — отвечает Вика, отводя взгляд.

— Она права, — киваю я. — Это признак дурного тона.

— Хорошо, — соглашается HR. — Тогда немного личный вопрос: вы замужем?

Вика тушуется, глядя при этом на меня. На сей раз уже мне становится неловко перед ней. Я прошу HR-специалиста пояснить, почему она задаёт такой вопрос.

— Ваш график может порой быть ненормированным. Вы к такому готовы?

— Да, я ведь работала помощницей руководителя прежде, — отвечает Виктория. — И отвечая на ваш вопрос, — нет, я не замужем. Я из того типа людей, что предпочитают быть успешными в делах.

— Карьеристка, значит? — произносит HR с кривой ухмылкой. Вика кивает, продолжая смотреть на меня.

В чём дело? Она всё вспомнила? Мне становится не по себе. Нечеловеческое сердце бьётся чаще.

— Простите, а мы с вами раньше не встречались? — вдруг спрашивает Вика, неловко краснея. — Отчего-то мне кажется, что я вас знаю.

— Возможно, мы с вами пересекались в то время, когда вы работали на предыдущем месте, — отвечаю я, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не начать флиртовать с ней.

Вика выдаёт слабую улыбку и кивает. Зрительного контакта, однако, не прерывает. Я слышу её учащённый пульс. Она не узнала меня, но, кажется, я ей всё равно понравился. Наша связь всё ещё действует несмотря на отсутствие совместных воспоминаний. Могу ли я позволить себе снова ворваться в её жизнь после того, как сам отпустил?

HR смотрит на меня вопросительно. Кажется, ей совершенно непонятно, по какой причине мы смотрим друг на друга точно на первом свидании, а не на собеседовании.

— Она мне подходит, — произношу я в ответ на её взгляд. Слышу, как Вика облегчённо выдыхает.

— Но второй кандидат… — растерянно бормочет HR.

— Вы согласны будете выйти на работу завтра после обеда? — я возвращаюсь глазами к Вике.

— Да, разумеется, — она поднимается на ноги и протягивает мне свою ладонь. — Буду рада.

Я пожимаю её руку и чувствую, как от моего прикосновения по её телу проходит дрожь. Она улыбается мне смущённо и мило. Возможно, я совершаю огромную ошибку. Но я пробовал однажды отпустить Вику, и судьба дала мне второй шанс. Больше я не намерен отказываться от неё.