Дзяпики

22

Рабочий день подходил к концу, но Вяльцев не собирался уходить домой. Он так и не был еще в своей квартирке, а Валентине запретил приходить в СКБ. Сразу по прибытии стало ясно, что транстайм не тронется с места с такими конденсаторами времени, но Виктор упорно искал решение. Чекин, Силуэтов и Вельский тоже не уходили уже вторые сутки, и только с час назад Юрий Петрович куда-то исчез.

Вяльцев работал не для очистки совести. Пусть они случайно зацепили порядочный кусок настоящего и утащили в прошлое. Пусть это прошлое теперь стремительно возвращается в настоящее. Пусть. Тут, кстати, еще много совершенно непонятного. Есть, конечно, надежда, что и Акимов Толька вернется в СКБ Пространства и Времени. Это не оправдание для безделья. Транстайм должен работать по-настоящему, нормально, четко. Итак уже с этим путешествием произошла путаница. Притащили из прошлого дзяпика и никак не могли от него отделаться. И Разов – дзяпик! Это ясно. Только зачем он прячет свой головной убор из цветных перьев в сейф? И почему одни дзяпики уже в настоящем, а другие еще нет? Почему дзяпик Разов здесь, а человек Акимов – нет?

Вяльцев искал решение. Транстайм должен пройти в прошлое! Силуэтов снова стал называть Вяльцева просто Виктором. Странно. Никогда Вяльцев особенно не лежал к нему душой. Считал слабым безвольным человеком. А Силуэтов отказался выступить против него. Может, раньше человек просто отстаивал свое мнение, не совпадающее с мнением других? Но душой не кривил, не продавал тайком. Говорил все прямо. Наверное, часто Антону было тяжело.

– Кончай, братва, работу! – В отсек ввалился Акимов, живой и невредимый, невыспавшийся, как и все, но радостный и счастливый.

– Толька! – Вяльцев бросился к нему, прижал к груди, стукнул по спине кулаком. – Выбрался все-таки?!

– С ветерком доехал! Что? Опять треклятые конденсаторы?

– Они самые. А ты куда, Юрий Петрович, запропастился?

– Да вот пришлось Акимова полночи уговаривать, чтобы вернулся.

– Как полночи? Ведь ты недавно вышел!

– Это здесь я недавно вышел. А там ведь события были другие.

– Значит, каждый из нас так в двух ипостасях и существовал?

– Не все, – сказал Вельский. – Вы четверо существовали в единственном числе. Да и здесь некоторые…

– Разов, например? – спросил Акимов. – Он всегда, я уверен, носил свой головной убор из перьев. А дома он наверняка ходит в шкурах.

– Разов в перьях? – удивился Вяльцев.

– А то как же, – ответил Акимов. – А что, и ты видел?

– Видел мельком вчера. Только не сразу понял, что это означает.

– А ты хоть знаешь о подарочке, который тебе припасли дзяпики?

– Нет. А в чем дело?

– Значит, готовится спектакль. Завтра, наверное, и сыграют.

– Виктор Григорьевич, – сказал Вельский, – Скрывать тут нечего. Тебя снимают с работы.

– Так, – сказал Вяльцев и сломал в пальцах шариковую ручку. – Ну и черт с ними! Кланяться не буду. Сам давно хотел уйти.

– Нет, ты подожди, – остановил его Акимов. – Уйти просто. А что будет после тебя?

– После меня хоть потоп!

– Они, Виктор Григорьевич, на это и рассчитывают. Ты хлопнешь дверью, нас купят, третьи согласятся просто так, а четвертые, которых большинство, ничего не заметят. – Вельский смотрел в глаза Вяльцеву, близоруко щурясь.

– Тут дела слишком туго закручены, – сказал Акимов. – Тему-то нашу уже прикрыли.

– Как! И тему? – удивился Вяльцев. – Тема-то тут при чем?

– Тему примут без нас и прикроют. Прошлое им ни к чему. О прошлом они и знать не хотят. Для министерства тема уже выполнена. Так сказало Ответственное Лицо. Нас всех расформируют и создадут новый отдел, который будет делать машину для проникновения в будущее.

– Так, так, – сказал Вяльцев. – Ай да дзяпики!

– А новым начальником отдела и руководителем темы будет Павел Алексеевич Маханов.

– Не поверю, – сказал Силуэтов. – Он же ничего не знает.

– А это и не важно. Его заместителями уже предлагали стать Вельскому и мне.

– Что за глупости! – сказал Чекин. – Ведь это же очевидные глупости!

– Черт с ними, – сказал Вяльцев. – Я устал. Ужасно устал. Мне бы хоть выспаться нормально.

– А я этого так не оставлю, – заявил Акимов. – Я что-нибудь сделаю.

– Господи! Ну что ты можешь сделать?

– Голодовку объявлю! Или организую забастовку!

– Ха! Забастовку. У нас же нет причин для забастовок.

– Но почему мы терпим этих дзяпиков?! Почему? Ведь очевидно же, а мы все молчим. Поднимаем руку. Кто за? Кто против? Воздержавшихся нет. Принято единогласно. Почему нам до всего, что творится вокруг, нет дела?!

– Потому что мы тоже дзяпики, – тихо сказал Силуэтов. – Чуть другие, но все же дзяпики.

– Я дзяпик? – поразился Акимов. – Да не может этого быть! А, может, и вправду дзяпик? Странно. Никогда в голову не приходило.

– Ну вот что, – сказал Вяльцев. – Рабочий день кончился. Пошли домой. Пошли все вместе.

– А ты хоть дома то был? – спросил Акимов.

– Нет… Ко мне и пойдем. Не возражаете?

– У тебя и не повернешься.

– Конечно, не банкетный зал, а все же… Ольку давно не видел. Подросла, наверное. Еще и не узнает отца. Ну так пошли, что ли?

Через проходную все пятеро вышли вместе и по улице шли вместе. По тысячу раз виденной улице!

А вечер был теплый и солнечный. И шли по улицам дзяпики и их дети, которым тоже суждено было вырасти дзяпиками, если их отцы не осознают, кто они есть на самом деле и не захотят оставаться дзяпиками.

– А здорово маскируются, черти! – сказал Акимов. – Вполне нормальные люди. Попробуй отличи!

– Лучше и не пробуй, – посоветовал Силуэтов. – В каждом человеке сидит дзяпик. И если его поощряют, дзяпик полностью завладевает человеком. Не сдаться. Победить дзяпика. Сначала в себе. Обязательно в себе! А потом помочь другим.

– Только многие не согласятся узнать в себе дзяпика, – сказал Вельский. – Это выгодно. Никаких мыслей, сиди себе и помалкивай. Жуй кашу с маслом. За тебя думают другие.

Они прошли мимо монумента Святой Непорочной Деве Инструкции и ее божественному сыну Параграфу. На постаменте лежали цветы. Много, очень много цветов.

А дети играли рядом в классики. А дети радовались лету и солнцу. А мимо шли взрослые с маленьким или большим дзяпиком в душе.

А дети еще ничего не понимали.

Инженеры ввалились в квартиру Вяльцева без обычного в таких случаях шума и оживления.

– Я же говорила! Говорила, что Акимов придет сюда. – Тоня стояла босиком в коротко обрезанном ножницами платье. – А мы тут шитьем занялись. Я вот платье обрезала…

– Толя! – сказала Валентина, – Вернулся. 3начит, это все правда? И все равно я ужасно рада.

На кроватке у окна сидела Оленька, дочь Вяльцева, смешно пялила глаза на людей и крутила кулачками.

– Оленька, скажи: папа… Она уже «папа» говорит и «мама». В школу пойдет, а ты и не заметишь… Оленька, скажи: папа.

Девочка надула щеки, пошевелила полными губами и сказала:

– Дзяпики, Капики, Аптека.

И чуть согнутый ее палец указал на инженеров.

– Дзяпики, – еще раз сказала она и залилась счастливым смехом.

– Что? – остолбенел Акимов. – Вы слышали, что она сказала?! Братцы, сдаюсь! Ведь устами младенцев глаголет истина! Вот так дочь у тебя, Вяльцев.

– Да она и слов-то таких еще не слышала, – сказала Валентина. – Господи, да откуда она их взяла?

– Па–па, – пролепетала девочка и снова засмеялась. Уж очень хорошим был для нее мир!

– Н–да, – сказал Вяльцев, беря дочь на руки.

– Упаду сейчас, – сказал Акимов. – У тебя водка есть?

– Должна быть. Валентина, у нас есть водка?

– Есть в холодильнике. Сейчас достану.

– Выпью стаканчик и запою гимн дзяпиков, – заявил Акимов.

– Да садитесь вы, садитесь, – предложила Валентина.

Акимов шагнул на балкон, достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Осечка. Щелкнул еще раз. Снова осечка. И еще, и еще.

Тоня смотрела на него широко раскрытыми глазами и ждала. Акимов оглянулся растерянно и счастливо.

– Газ в зажигалке кончился! Все, Тоня. К чертям! С милой и в шалаше рай!

А Тоня радостно закивала, закусила губу. Какой милый, смешной и родной этот Акимов.

А потом они пили водку и пели песни. И Акимов спел им производственный гимн дзяпиков. И откуда только он его знал?

Ах, да… Он же… Он же ведь одно время был дзяпиком.

О событиях прошедших дней никто не сказал ни слова, хотя именно о них все и думали. Говорили о хорошей погоде, немного об усталости и желанном отдыхе, чуть больше о квартирной проблеме и воспитании детей. А когда гости начали собираться домой, Юрий Петрович Вельский тщательно протер очки чистым платком и спросил:

– Что предпримем завтра?

– Я буду проситься в отпуск, – устало сказал Вяльцев. – Хватит. Поработали и довольно. Пусть теперь другие попробуют.

– Да, да, конечно, – согласился Вельский. – Вы очень устали, я знаю.

– Хоронить-то нас еще рано, – высказался Акимов. – Да неужели мы не справимся с дзяпиками?! Ведь не нули же мы…

– К черту дзяпиков и все остальное заодно с ними! – сказал Вяльцев. – Надоела мне всякая борьба, да и всякая работа тоже. К выходу на пенсию буду готовиться.

– Очень уж интересна проблема путешествий в будущее, – пробормотал Вельский.

– Вот, вот, – подхватил Акимов. – А нам с Тоней какая ни на есть квартирка нужна. А дать ее может только Николай Васильевич Разов. А другим? Так и вязнем среди благодетелей. А потом уж неудобно ничего сказать против, да и не хочется.

– Говори за себя, – прервал его Силуэтов.

– О! Оказывается тут еще кто-то не желает сдаваться?

– Да никто и не говорил об этом, – сказал Чекин. – Просто нам надо что-то решить всем вместе.

– Устроим завтра честный разговор в отделе, – предложил Силуэтов.

– Маханов вам этого не разрешит, – предупредил Вяльцев. – Дисциплинка теперь в отделе будет что надо.

– Обойдемся без Павла Алексеевича, – сказал Акимов. – Ведь Игорь Викторович, главный инженер СКБ, завтра должен появиться после своей заграничной командировки.

– Да-а… Где он был раньше, этот Игорь Викторович? – сказал Вяльцев. – Ну, ну, дерзайте!

– Все. Пошли, ребята. Пусть Виктор выспится. Ему сейчас очень нужна свежая голова. Пока!

Гости ушли.

– Валентина, я спать. У меня сил больше нет. Вообще нет. Навсегда! Навечно! Все… Кончено.