Двойник короля 17

Глава 3

Тварь атаковала. Воздух тут же сгустился. Мои пальцы непроизвольно сжались, готовясь к бою. Ноздри уловили странный запах — нечто среднее между озоном после грозы и тленом давно разложившейся плоти.

Монстр двигался рваными скачками: вот был в десяти метрах, не успел я моргнуть, а он уже в пяти. Глаза выхватывали только размытые очертания, словно смотрел на мираж в раскалённой пустыне.

Мозг лихорадочно анализировал: «Телепортация? Теневой шаг? Или какая-то пространственная магия? Может, искажение восприятия?» В висках пульсировало от напряжения, пока пытался отследить траекторию твари.

Ещё миг, и она уже рядом. Пасть с длинными клыками распахнулась, слюна капала с почерневших клыков, шипя при соприкосновении с землёй, как кислота. Глаза — все три — горели синим огнём. Тот самый третий глаз на лбу пульсировал, словно маяк, ритмично разгораясь и затухая, гипнотически притягивая взгляд. «Не смотреть в глаз, не смотреть…» — мелькнула мысль, но это было почти невозможно.

Жаслан среагировал молниеносно. Его пальцы сомкнулись на рукояти меча, который он уже подхватил с земли, и оружие словно стало продолжением собственной руки монгола. В сумерках лагеря я отчётливо видел напряжённые жилы на запястьях, побелевшие костяшки от силы хвата. Лезвие сверкнуло в воздухе, рассекая его с еле слышным свистом. Удар. Чётко, без лишних движений.

Монголы, не теряя ни секунды, натянули тетивы луков. Ни паники, ни суеты, только отработанные движения. Лица сосредоточенные, глаза сужены, дыхание ровное.

Свист стрел разрезал воздух, слившись в единую мелодию смерти. Я инстинктивно ушёл с линии атаки. Шаг вправо, разворот корпуса — почти танцевальное движение. Сердце стучало ровно, без привычного ускорения. Страха не было, только холодный, расчётливый интерес. Глаза выхватывали каждую деталь боя, мозг анализировал, складывал пазл. Я внимательно наблюдал.

Оружие Жаслана вроде наносило ущерб твари. В местах соприкосновения меча и тела монстра происходило что-то странное: плоть шипела, выпуская облачка пара или дыма, голубоватые искры разлетались в стороны, оседая на траве мелкими светлячками, которые тут же гасли.

Вот только тварь никак внешне не реагировала на раны: ни рыка, ни замедления, ни намёка на боль в тех странных глазах. Стрелы продолжали лететь в волка, вонзаясь в шкуру с глухими чавкающими звуками. Некоторые проходили насквозь, но монстр только ускорялся, словно любое ранение не ослабляло, а придавало ему сил.

Я переключил внимание на Жаслана. Каждый шаг имел цель, каждый поворот — смысл. Ни одного лишнего взмаха, ни потраченной впустую энергии. Монгол уходил от клыков монстра на миллиметры, только чтобы пасть щёлкала пустотой, обдавая лицо горячим дыханием. Между ними шёл молчаливый смертельный танец.

Судя по траектории атак, он целился именно в третий глаз. Не размахивал мечом как попало, а ждал момента для точного удара. Мускулы на шее вздулись от напряжения, пот струился по вискам, смешиваясь с пылью, оставляя грязные дорожки на смуглой коже.

Лучники тоже не стреляли хаотично — выжидали, когда тварь замедлится для атаки, чтобы увеличить шансы на попадание в уязвимое место. Движения их были полны терпения и опыта.

А в моей голове складывалась картина. «Третий глаз — ключевая точка», — отметил я мысленно, запоминая это на будущее.

Заметил, что монголы не побежали сразу все в атаку. Они знали, что делают. Схема действий отработанная, почти механическая в своей точности. Одни держат дистанцию и отвлекают, другие целятся в уязвимое место. Тактика. Значит, не первый раз с такими сталкиваются.

Засёк момент, когда тварь начала пятиться. Уши уловили изменение в частоте её дыхания — от агрессивного хрипа к более частому. Шерсть на загривке встала дыбом, призрачное тело начало мерцать интенсивнее. Словно монстр понял, что атака не удалась. Чувствует опасность? Имеет инстинкт самосохранения?

Тогда Жаслан сделал резкий выпад вперёд. Прыжок, обманное движение влево — изящное, почти незаметное, если не следить внимательно. Тварь повернула морду, ведясь на приманку, открыв третий глаз, который на мгновение перестал пульсировать, словно удивился. Меч монгола замер в воздухе, ловя блик от костра, а потом ударил точно в цель. Лезвие вошло в светящуюся плоть с тихим, почти неслышным чавканьем.

Монстр замер. «Убил?» — пронеслось в голове. Монголы ждали, напряжённые, как тетива. Даже дыхание, кажется, задержали. Зрачки расширены, ноздри раздуваются.

Изольда рядом скалилась, но слушалась моего приказа ничего не делать. Через паучка я видел, как мускулы под её одеждой напряглись, готовые к трансформации.

И тут произошла метаморфоза. Волк словно осыпался, как песочная скульптура под дождём. Вся эта призрачная дымка, окутывающая его, исчезла. Растворилась в воздухе с тихим шипением, будто вода на раскалённой сковороде. Перед нами стоял… обычный грозовой волк. Во всяком случае, так мне показалось. Почему? Да всё тот же вид. Глаза сверкали электрическим светом, а вокруг лап танцевали маленькие молнии, словно детские фейерверки, с тихим потрескиванием перескакивая с пальца на палец.

На всём теле — толстая кожа, только ноги покрывала густая серая шерсть, как плотные гетры, свалявшаяся от грязи и крови. Остальное туловище монстра защищали твёрдые пластины, словно природная броня из затвердевшей кожи. Рельефные, с острыми краями, они походили на чешую древнего ящера.

Вот тут монгол не растерялся. Ни секунды промедления, ни мгновения сомнения. Он всадил в открытую пасть волка свой меч по самую рукоять одним чётким, выверенным движением. Раздался хруст костей. Короткий визг, похожий на крик раненого ребёнка, заставил мурашки пробежать по спине. Монстр дёрнулся, как марионетка с оборванными нитями, и погиб.

Я хмыкнул про себя: «У неё словно две личины: одна — призрачная, вторая — монстр. Любопытно».

Взглянул на Жаслана. Тот стоял спокойно, без признаков эйфории. Лицо его разглаживалось после боевого напряжения, но оставалось сосредоточенным. Не было торжества или радости — только холодный профессионализм человека, для которого убийство монстров — повседневная работа.

Он отряхнул меч движением запястья, почти небрежным, но идеально рассчитанным. Кровь с лезвия разлетелась каплями, оставляя на земле рисунок из красных точек. Монгол убрал клинок в ножны плавным, отточенным движением, сопровождаемым тихим щелчком металла о металл, и кивнул мне.

— Я признаю проигрыш! — заявил он громко, глядя прямо в глаза.

Его голос разнёсся по лагерю. Все замерли, переглянулись между собой с выражениями от удивления до лёгкого шока. «Переговаривались» короткими взглядами, обменивались информацией без слов — язык тела, понятный только своим.

— Чего? — поднял бровь, не понимая, о чём он.

— Я охотник, — начал Жаслан, выпрямляя спину, расправляя плечи, становясь визуально выше. — Хороший. Много братьев знают, что моему чутью нет равных, что я один выживаю на просторах равнин. Не боюсь тварей, иду вперёд.

Его голос звучал гордо, в каждом слове — уверенность человека, знающего себе цену.

— Но тут… — хмыкнул он, скривив губы в усмешке, обнажая крепкие, слегка пожелтевшие зубы. — Чужак, ты удивил… Почувствовал монстра раньше меня. Несмотря на то, что я хотел проверить твою силу, ты сам показал свои способности.

В его голосе слышалось что-то между уважением и досадой. Трудно монголу признавать чужака лучшим.

Я посмотрел на Изольду, та лишь пожала плечами с видом: «Кто вас, мужиков, разберёт…»

— Ла-а-дно, — протянул в ответ, разбивая слово на слоги, растягивая гласные. — Как скажешь. Но можешь ответить на вопрос?

Хотел узнать про этих тварей, их природу. Мне нужна информация.

— Нет! — оборвал Жаслан, резко взмахнув рукой, как плетью. Воздух свистнул от скорости движения. — Сядь, выпей со мной кумыс, ты выиграл.

Мы вернулись к костру. Остывшая еда, полумрак, лишь отблески пламени плясали на лицах сидящих вокруг. Треск углей раздавался под ногами, словно шёпот древних духов.

Несколько монголов тут же достали лопаты из палатки — движения чёткие, без суеты. Подошли к убитой твари, схватили её за лапы и потащили куда-то в сторону от лагеря.

— Чтобы враги не знали, где мы были, — прокомментировал Бат через Изольду. Его глубокий голос проник сквозь треск костра.

Мы взяли бурдюк и начали пить. Кисловатый напиток обжигал горло, но не так, как привычное спиртное, — больше напоминал йогурт, смешанный с чем-то терпким и пьянящим. Еда плюс жидкость и лёгкий алкоголь. Практично, по-монгольски.

— Этот Ховдог Чоно… — начал я, вертя в руках кожаную чашу, ощущая шероховатую поверхность под пальцами, впитавшую запахи и вкусы сотен прошлых застолий.

— Жадный волк, — перебил Жаслан, вытирая рот тыльной стороной ладони, оставляя белёсый след на смуглой коже. — Он чем-то похож на вашего монстра, но есть отличия. Точнее, не так… — монгол задумался, подбирая слова, морщины на его лбу стали глубже. — Как бы ответить на вашем языке? Это волк, но захваченный призраком. Вот так будет правильно.

Я кивнул, переваривая информацию. Мысли складывались в систему, выстраивались в логическую цепочку. Значит, что-то вселяется в обычного монстра. Интересная механика: вроде как одержимость, но не совсем.

— Твари тоже? — спросил, делая ещё глоток. Кисловатый вкус кумыса теперь казался почти приятным, согревал внутренности.

— Старцы говорят: когда чума пришла в один аил, выжили только волчица и ребёнок, — его голос стал тише, почти мистическим, обволакивающим. Огонь отбрасывал причудливые тени на лицо, превращая в маску шамана. — Их души слились в одном теле, и с тех пор он ищет еду и тепло, но всё, чего касается, гибнет.

Легенда, сказка для объяснения необъяснимого. Мифы вместо науки, поэзия вместо логики.

— Его способности? Особенности? — начал задавать конкретные вопросы, стараясь выудить практическую информацию из мифологических образов. Меня интересовала механика, а не лирика. — Нужно уничтожить глаз? Потом то, что захватило, исчезает?

— Хорошие вопросы! — Жаслан хлопнул меня по плечу так, что я чуть не пролил кумыс. Его ладонь — тяжёлая, мозолистая, привыкшая к оружию и поводьям. — Не зря я тебе проиграл, думаешь, как охотник, русский. Будь у тебя другие глаза и знай ты наш язык, я бы пошёл с тобой на равнину.

Слова вызвали удивление среди монголов: лица вытянулись, глаза расширились, некоторые даже перестали жевать. Жаслан говорил сначала на нормальном языке, потом переводил остальным. Услугами моей сопровождающей мужчины решили не пользоваться. Гордость не позволяла — степняки не будут слушать женщину, даже если она говорит чужими словами.

— Быстрый, но это был волчонок, — улыбнулся мужик, попивая кумыс. Его зубы желтовато блеснули в свете костра, как старая слоновая кость. — Молодой, глупый, слабый.

Я поднял бровь. Волчонок? Эта махина? Трёхметровый монстр с клыками размером с мой палец — молодняк? Желудок сжался от мысли о том, что может представлять собой взрослая особь.

— Жадный волк быстр, — продолжил Жаслан, глядя в костёр. Его глаза отражали пламя, становясь двумя маленькими огнями. — Главное — не дать ему тебя укусить, тогда есть шанс убить. Ну, и после того, как он скинет личину — добить. Этот неопытный был и замер, не стал сразу атаковать. А так обычно молнией как ударят, и пиши пропало. Зубы острые, да ещё шкура прочная.

Собирал картинку в голове, как мозаику из фрагментов информации: «Монстр-призрак… Двойная сущность, гибрид материального и духовного — что-то новенькое даже для меня. Хотя, кажется, я уже много интересного узнал об этом мире».

И ещё одна тонкость: пока шла битва, я не стоял без дела, просто не вмешивался физически. Активировал источник и выпустил силу подчинения тварей, и она… не действовала. Вроде бы направилась к волку, как обычная стрела к мишени, но там замерла, словно наткнулась на невидимую стену. Пыталась проникнуть внутрь, вот только тщетно — как вода, стекающая по стеклу, не просачиваясь сквозь него. Силовые линии моей магии изгибались, искривлялись, но не могли пробиться через призрачную оболочку.

Получается, чтобы подчинять вот таких вот… странных тварей, снова я упираюсь в их шаманизм? В местные правила и законы магии? Не думал, что в этой стране будет так увлекательно. Одни сюрпризы, каждый новый поворот открывает что-то неизведанное, каждая новая тварь — новый механизм для изучения. Азарт исследователя разгорелся внутри, щекоча нервы приятным предвкушением.

— Ладно, передохнули и хватит! — резко поднялся Жаслан, отбрасывая пустой бурдюк, который глухо стукнулся о землю. — Пора биться.

— Ты же сказал… — снова не понял монгола.

— Так я не про нас с тобой, а про тварей, — улыбнулся он, обнажая зубы в хищном оскале. Глаза сверкнули нехорошим блеском. — Хоть мы и унесли тело жадного волка, его крик души услышали в стае. Я чувствую, как они приближаются.

Тут же сосредоточился на паучках, рассеянных вокруг лагеря, мысленно протянул к ним нити связи. Ничего. Никакого движения в радиусе.

Ещё раз посмотрел на монголов, которые уже поднялись и проверяли оружие: подтягивали ремни, пробовали остроту лезвий, натягивали тетиву. Глаза смотрели спокойно, без тени паники.

И тут в километре с лишним я заметил движение. Один из дальних паучков, спрятавшийся в трещине камня, передал сигнал тревоги. Затем второй, третий… Мои монстры засекли их.

Твари бежали сюда. Мысленным взором пересчитал: одна, две, пять, десять, пятнадцать… А вот и стая! Полноценная, организованная группа хищников, двигающихся с пугающей синхронностью. Они ускорялись, словно учуяли добычу, их лапы едва касались земли, оставляя за собой выжженные следы.

Но как Жаслан почувствовал их раньше? Раньше моих паучков? Монгол хитро улыбнулся и подмигнул, словно читал мои мысли. Уголок его рта дёрнулся в полуусмешке, а в глазах промелькнуло понимание. Он что-то умеет в шаманизме. И, судя по взгляду, заметил, что я понял. Между нами проскочила искра молчаливого признания чужих способностей. Кивнул ему.

Поднялся. Раз у нас такая «пьянка» пошла, то я участвую. Не отсиживаться же в стороне, когда можно изучить врага в настоящем бою.

В руке материализовался меч из когтя водяного медведя — холодная рукоять легла в ладонь как влитая, идеально соответствуя контуру. Металл вибрировал, словно живой, передавая лёгкую пульсацию прямо в нервную систему.

Изольде я взглядом приказал продолжать сидеть и не дёргаться. Её губы сжались в тонкую линию недовольства, но возражать женщина не стала.

Воя не было, только что-то заставило напрячься внутри. Волоски на затылке встали дыбом, а кожа покрылась мурашками. Атмосфера резко изменилась: стало душно, неуютно. Воздух словно сгустился, превратился в вязкий, как кисель, заполнил лёгкие тяжестью. Вот это почувствовал Жаслан? Его шаманская чуйка? Если так, то она впечатляюще точна.

Монголы тем временем выстроились полукругом. Луки натянуты, тетива звенит от напряжения, мечи наготове.Жаслан занял позицию в центре, его фигура источала уверенность и спокойствие камня. Бат — слева от него, чуть пригнувшись, готовый к рывку. Меня поставили справа.

Первая тварь появилась из-за холма. Больше предыдущей раза в полтора. Глаза горели ярче, как два синих прожектора в ночи. Мелькали, будто вспышки молний в грозовом небе. Появлялись тут и исчезали там, словно кто-то щёлкал выключателем, то показывая, то скрывая их.

Стрелы полетели в монстров. Ночной воздух наполнился свистом оперения. Большинство прошли сквозь дымчатые тела, не причинив вреда, — просто исчезли в призрачной субстанции, как камни в болоте.

Жаслан выкрикнул команду — короткую, резкую. Монголы перестроились с впечатляющей слаженностью, меняя позиции. Теперь целились только в глаза тварей, попасть в третий было почти невозможно — слишком быстро двигались, слишком хаотичны их перемещения.

Бат первым сблизился с одним из волков. Его меч стал почти продолжением руки. Он не размахивал, а колол. Тварь дёрнулась, пытаясь укусить — клыки щёлкнули в воздухе в сантиметре от его лица. Бат ушёл с линии атаки плавным, почти танцевальным движением. Подсел под брюхо волка, перекатившись под ним. Удар снизу вверх — прямо в третий глаз, лезвие входит в светящуюся плоть. Вспышка, словно молния ударила рядом. Волк задрожал, сбрасывая призрачную оболочку, как змея — старую кожу. Второй удар — в шею материальной твари. Хруст сломанных позвонков. Готов.

Жаслан сражался сразу с двумя. Его лицо — застывшая маска концентрации, только глаза живые, внимательно следящие за каждым движением противника.

Он кувыркнулся под лапами первого, пыль взвилась облачком от резкого движения. Уклонился от второго, изогнувшись под немыслимым углом. Мышцы напряглись под одеждой, вены вздулись на шее от усилия. Выждал момент, как рыбак на берегу. Когда твари синхронно бросились на него, он упал на спину, подставив лезвие меча, которое вспороло брюхо одной из них. Кровь брызнула, заливая землю и одежду Жаслана, но он не обратил на это внимания. Перекатился, уходя от клыков второй, капли пота и крови полетели во все стороны. Встал на колено. Прицелился, зрачок сузился от концентрации. Бросок ножа — прямо в пульсирующий глаз. Клинок рассёк воздух с тихим свистом. Есть! Точное попадание. Тварь задрожала, теряя призрачную форму, как туман под лучами солнца.

Я решил, что пора и мне вступить в бой. Кровь уже кипела от адреналина, мышцы зудели от желания действовать.

Трое тварей прорвали линию обороны, их когти оставляли дымящиеся следы на земле. Монстры мчались прямо на меня, пасти раскрыты в безмолвном рыке. Выставил меч, встал в отработанную годами стойку. Пропустил первую атаку над головой, пригнувшись так низко, что почувствовал движение воздуха на макушке. Удар. Клинок прошёл сквозь призрачную плоть, не встретив сопротивления. Как рубить туман — бесполезно.

Мозг перестроился, и я сменил тактику. Теневой шаг. Мир на мгновение размылся, пространство сжалось, а потом растянулось вновь. Я оказался за спиной твари. Целился в глаз, но промахнулся — слишком шустрая, движения непредсказуемые.

Пасть монстра щёлкнула в сантиметре от плеча, клыки лязгнули, выбивая искры, и горячее дыхание обожгло кожу через ткань. Ещё один шаг — теневая техника вновь перенесла меня, оставляя лишь размытый силуэт на прежнем месте. Удар. Почувствовал, как лезвие встретило сопротивление, задел краем третий глаз. Волк дёрнулся, словно от электрического разряда, но не сбросил личину полностью. Ранен, но не побеждён.

Троих монголов начали теснить. Они отступали, выставив мечи, лезвия которых описывали защитные восьмёрки в воздухе. Лица напряжённые, глаза сужены от концентрации, но в них уже мелькает тень паники. Не успевали уклоняться от молниеносных атак, движения становились всё более отчаянными. Один из волков прыгнул, сбивая с ног крайнего. Монгол упал, подняв облачко пыли.

Яростные, быстрые атаки клыками. Воин отбивался, но слишком медленно: каждое его движение запаздывало на долю секунды. Пасть твари сомкнулась на лице и шее, хруст костей эхом отразился в моих ушах. Кровь брызнула фонтаном, заливая землю и окрашивая мех волка в тёмно-багровый цвет.

Я переключился туда, адреналин обострил восприятие. Теневой шаг — ещё один. Пространство мигнуло, растянулось и схлопнулось. Оказался рядом с атакующими волками, начал отвлекать монстров от оставшихся монголов. Удары, финты, уклонения — тело двигалось почти автономно, на отработанных годами рефлексах. Отбивался от пастей, которые пытались меня укусить, чувствуя их зловонное дыхание, видя капли слюны, застывшие в воздухе, словно время замедлилось. Глаза тварей следили за каждым движением, выискивая брешь в обороне, как умные, расчётливые хищники.

Жаслан и Бат завязли в бою каждый с двумя тварями. Рубили, кололи, но призраки не спешили сбрасывать личину. На меня же давили пятеро — самые крупные из стаи, с особо яркими третьими глазами.

Заметил Изольду. Она тряслась, сжимая кулаки так сильно, что костяшки побелели. Глаза горели яростным огнём, зрачки расширились, а ноздри раздувались при каждом вдохе. Женщина ждала команды вмешаться в бой, как натянутая пружина, готовая распрямиться в смертоносном рывке. Но я не давал. Пока меня вполне устраивает, что она моя наложница-переводчик.

Один из волков прорвался через защиту. Молниеносное движение — быстрее, чем я успел среагировать. Клыки впились в предплечье, прорвав ткань и кожу. Боль обожгла руку — резкая, пульсирующая, растекающаяся от места укуса по всей конечности.

И тут почувствовал странное. Магия, энергия вдруг хлынули из источника и потянулись к твари, которая меня укусила. Словно канал открылся — тонкая нить связи между мной и монстром, как мост через реку, соединяющий два берега. Неплохо… И тогда улыбнулся, обнажая зубы в хищном оскале.

Меняем стратегию. Пусть кусают. В следующий раз подставил руку под клыки ещё одной твари, мысленно готовясь к боли. Магия потекла к монстрам, как река, прорвавшая плотину. Ощущения странные: словно часть моего существа покидает тело и перетекает в эти создания.

Ледяные шипы сформировались в ладони, выросли из кожи. Холод пробежал по жилам, мороз охватил пальцы. Я выбросил руку вперёд. Залп. Острые сосульки вонзились точно в третьи глаза двух волков, с противным хрустом пробивая мягкую ткань. Вспышки света — ослепительные, как миниатюрные взрывы, — озарили пространство вокруг. Призраки задрожали, начали сбрасывать форму, растворяясь в воздухе с тихим шипением.

Огонь вырвался из пальцев, когда я поменял тип магии. Пламя — яркое и жаркое — окутало поле боя, ослепляя тварей своим сиянием. Они замедлились, дезориентированные ярким светом. Их движения стали неуверенными, хаотичными. Я использовал момент — развеивал призраков один за другим, направляя через укусы свою магию прямо в их сущность. Магическая энергия, усиленная моим источником, буквально выжигала потустороннюю составляющую, оставляя только физическую оболочку, уязвимую для обычного оружия.

Бат и Жаслан тут же включились в добивание. Работали слаженно, без лишних слов, понимая друг друга с полувзгляда. Молниеносные атаки сменялись расчётливыми финтами, каждый удар был продуман и выверен.

Молнии били, пытаясь остановить нас. Электрические разряды трещали в ночном воздухе. Один из монголов вскрикнул — его ударило разрядом. Мышцы свело судорогой, тело дёрнулось, словно марионетка в руках неумелого кукловода. Он упал, но тут же поднялся, опираясь на меч.

Осталось пять тварей. Самые крупные, самые опасные. Снова взял свой меч, прочувствовав его вес и баланс. Рукоять влажная от пота, но хват уверенный. Пора заканчивать, не время растягивать удовольствие.

Теневой шаг. Вспышка. Мир смазался, затем обрёл чёткость.

Движение. Клинок рассёк воздух с тихим свистом. Отрубленная голова волка покатилась по земле, оставляя кровавый след на пыльной поверхности.

Движение, ещё шаг. Теневая техника переносит меня от одной цели к другой. Рассёк тварь пополам. Кровь, внутренности разлетелись вокруг. Запах палёного мяса ударил в нос — кишки дымились на земле, словно политые кипятком.

Движение, оттолкнул Бата, которому чуть не откусили руку. Клыки щёлкнули в миллиметре от его предплечья. Взгляд благодарности скользнул по мне — короткий, но искренний.

Движение, перерубил лапы очередному монстру. Тот рухнул, беспомощно скуля, как раненый щенок. Ещё одна атака, и воткнул клинок в горло последнему волку. Хрип — булькающий и влажный. Дёргающееся тело, последние конвульсии. Всё.

Битва закончилась. Я огляделся, тяжело дыша. Лёгкие горели от напряжения, сердце колотилось где-то в горле. Один… Нет, два монгола ранены. Лежат, держатся за укусы. Кровь сочится сквозь пальцы — тёмная, почти чёрная в тусклом свете.

Интересные твари. Тактически организованные, с необычной защитной механикой. Не скажу, что очень опасные для меня лично. Возможно, потому, что они третьего ранга? Мой источник позволял справиться с ними без особых проблем. Но эта призрачная оболочка… Она меняла правила игры. Делала монстров почти неуязвимыми для обычного оружия и атак.

Задумался, вытирая лезвие меча о траву. Есть ли какая-то зависимость, насколько призрачный монстр будет силён? Что больше влияет — тело или призрак? Если взять сильную тварь — например, водяного медведя седьмого ранга — и соединить с призраком, что получится? А если слабую тварь? Нужно будет проверить при случае.

Махнул мечом, сбрасывая кровь. Красные капли разлетелись в воздухе, образуя причудливый узор, прежде чем упасть на землю. Клинок очистился, засверкав в тусклом свете. Я убрал его в ножны с тихим металлическим шорохом.

— Хорошо, что не дрался с тобой! — засмеялся Жаслан, хлопая себя по бедру. Смех его звучал искренне, раскатисто. — Ты быстр! Быстрее, чем Ховдог Чоно. Хоть это и магия… всё равно.

Глаза монгола смотрели прямо, без фальши и лести, что редко встречаешь даже у цивилизованных людей.

Подошли к раненым. Они лежали молча, не стонали. Лица бледные, покрытые испариной, глаза стеклянные. Уже собирался достать лечилки из пространственного кольца, но над ранеными склонился Бат. Его лицо застыло маской. Без эмоций, без колебаний он вытащил кинжал — короткий, с широким лезвием и костяной рукоятью, потемневшей от времени и крови. Удар в сердце одному. Короткий вскрик — больше от неожиданности, чем от боли. Монгол дёрнулся, тело его выгнулось дугой, а затем обмякло, безвольное, как тряпичная кукла.

Бат закрыл ему глаза ладонью — жест почти нежный, контрастирующий с только что совершённым убийством. Потом подошёл ко второму, что-то сказал — тихо, только для него, слова, предназначенные для умирающего. И тоже убил. Быстро, без колебаний. Нож вошёл под рёбра с тихим чавканьем, найдя сердце с первого удара.

— Какого?.. — искренне поинтересовался я, не скрывая удивление. Брови поползли вверх, а рука непроизвольно дёрнулась к оружию.

— Их укусили, — пожал плечами Жаслан, словно объяснял очевидное. — Если были бы магами — выжили, но они просто охотники. Значит, будут мучиться, а потом их дух не успокоится, и они станут призраками. Мы подарили им покой и проход в новый мир.

Практичность кочевников, не имеющих лишних ресурсов и времени на сантименты. Прагматизм в чистом виде — без моральных терзаний современного человека.

Глянул на Изольду. Та поморщилась, словно откусила кислое яблоко, — ей явно не по душе такие методы. Но промолчала, помня своё место, сжав губы в тонкую линию.

Интересная дополнительная особенность монстров. Не просто убивают, а трансформируют. В голове уже сложилась картинка, и она крайне печальная, заставившая холодок пробежать вдоль позвоночника.

Если таких тварей с тысячу или две отправить в город… Покусают обычный люд. А потом получишь армию призраков, и никто ничего не может сделать, только маги выживут. Биологическое оружие, превращающее жертв в новых носителей. Да это же идеальная эпидемия. Поэтому монголы настолько в себе уверены? Пусть они отстают где-то в развитии, но их уникальные способности… Шаманизм, чутьё, знание, как бороться с такими тварями — это даёт им преимущество. Стратегическое, неоспоримое. Понимание, недоступное более цивилизованным народам. Примитивные с виду, но обладающие древними знаниями, которые могут оказаться важнее любой современной магии.

Монголы занялись похоронами своих. Не суетились, не плакали — никаких внешних проявлений горя. Всё делали методично, словно выполняли привычный ритуал, отработанный до автоматизма. Тела погибших положили на поле, выпрямив конечности, словно укладывая спать. Рядом уложили несколько камней — по одному у каждого плеча, тёмных, отполированных. Открыли глаза мертвецам, чтобы те смотрели в небо — в чёрную бездну, усыпанную звёздами.

Жаслан говорил что-то тихим, гортанным голосом. Слова сливались в монотонный напев, похожий на молитву или заклинание. Ритмичные, повторяющиеся фразы, в которых иногда проскальзывали знакомые слова, но общий смысл ускользал. Глаза монгола были полузакрыты, словно он находился в трансе. Пальцы чертили в воздухе странные символы, оставляющие едва заметные, мерцающие следы. Или мне это только казалось в полумраке?

Тела погибших оставили около лагеря, их не стали закапывать или сжигать. Просто положили на открытом пространстве глазами к небу, беззащитные перед стихиями и хищниками.

— Птицы и звери заберут плоть, — объяснила Изольда, заметив мой взгляд. Её голос звучал приглушённо, с лёгкой дрожью. — Души уйдут к предкам.

Небесное погребение — древний обычай, продиктованный условиями жизни в степи. Нет времени и ресурсов на рытьё могил в твёрдой земле, нет дров для погребальных костров. Практично, цинично, по-своему мудро. Тела возвращаются в природный цикл, становясь частью той же степи, что породила их.

А нам пришлось собрать лагерь, нужно было двигаться. Слишком приметное место теперь — и для врагов, и для тварей. Свежая кровь привлекает хищников всех мастей, особенно таких, как Ховдог Чоно.

Монголы собирались быстро, без суеты. Шатры складывались, посуда упаковывалась, лошади седлались, все следы пребывания затёрты. Только тела и остались, как немые свидетели нашего присутствия.

— Вот в таких условиях я жила почти всю свою жизнь… — грустно сказала Изольда, подтягивая подпругу своей лошади. — Меня сделали монстром, а вокруг всё это.

Хмыкнул и ничего не ответил. Не время для душевных разговоров.

Мы забрались на лошадей и поскакали. Копыта глухо стучали по твёрдой земле, поднимая облачка пыли. Седло скрипело под моим весом, натирая внутреннюю сторону бёдер. Жаслан забрал коня одного из убитых — пегого жеребца с белым пятном на морде, а второго привязали к его лошади, чтобы не оставлять ценный ресурс.

Двигались мы быстро, пространство вокруг скользило мимо размытыми пятнами. Монголы молчали, погружённые в свои мысли. Траур по погибшим? Или просто берегут силы?

Мой транспорт попытался сделать ещё пару выкрутасов. Вредная скотина тестировала границы терпения, ища слабину. Конь резко затормозил, когда я немного кемарил в седле. Чуть не улетел, ухватился за гриву в последний момент. Пальцы вцепились в жёсткие волосы, ногти впились в ладонь от усилия.

Прошёлся льдом ему по боку. Активировал магию одним мысленным импульсом, направил через ладонь. Холодная корка покрыла шерсть — белая, с голубоватым оттенком, похожая на иней.

Скотина тут же поняла свою ошибку. Дёрнулась, фыркнула, мотнув головой, но подчинилась. Её мышцы под шкурой напряглись, но больше конь не пытался сбросить меня.

Второй раз он перестал слушаться команд через пару часов скачки. Решил повернуть в сторону от отряда, к какому-то кустарнику, едва различимому в предрассветной мгле. Возможно, учуял воду или пищу, а может, просто капризничал. Тогда я выпустил магию яда и создал облако вокруг — зеленоватую, полупрозрачную взвесь смертоносных частиц.

Не дал дымке попасть на коня — держал на расстоянии нескольких сантиметров от шкуры, демонстрируя угрозу, не причиняя реального вреда. Но, судя по тому, как мой пони трясся, как закатывал глаза до белков, как вздрагивала каждая мышца под кожей, он понял, хотя бы на время, кто тут хозяин. Инстинкт самосохранения победил упрямство.

Скакали почти до самого утра. Луна скрылась за горизонтом, звёзды начали блёкнуть. В темноте различал только силуэты впереди едущих — размытые тени, двигающиеся в унисон. Тело ныло от усталости, каждый толчок седла отдавался болью в натруженных мышцах.

Рассвет застал нас у какого-то ручья — узкой, извилистой ленты ключа, бегущей среди камней. Вода журчала, создавая успокаивающий фоновый шум, почти колыбельную. Лагерь не разбивали. Просто привязали коней, выставили дозор и легли на траву — жёсткую и колючую, но в тот момент казавшуюся мягче любой перины.

Закрыл глаза, ощущая, как земля словно вращается подо мной. Сон пришёл удивительно быстро, накрыл тяжёлым одеялом беспамятства.

Проснулся от прикосновения. Что-то холодное скользнуло по шее, как ледяной палец. Кожа мгновенно покрылась мурашками, волоски встали дыбом. Рука автоматически потянулась к оружию, мышцы напряглись, готовые к бою, и адреналин хлынул в кровь.

Но вокруг никого, только утренний туман, стелющийся над травой белёсым покрывалом. Монголы уже встали и начали собираться. Потряс головой, прогоняя остатки сна и странное ощущение. Пальцами провёл по шее — кожа как кожа, никаких следов.

Только сейчас понял, что мы расположились рядом с большим капищем. Видение от недосыпа или реальность? Протёр глаза. Нет, не мерещится.

— Тут безопаснее, — заявил подошедший Жаслан, заметив мой интерес. Его голос звучал хрипло спросонья. — Враги обойдут место, братья тоже. Монстры уходят отсюда, а не приходят. Спокойно.

Передёрнул плечами, когда ощутил, как меня потрогал один неупокоенный дух воина, который по факту был призраком.

Монголы уселись есть. Достали вяленое мясо — тёмное, с прожилками жира, а ещё какие-то коренья — высушенные и твёрдые, как камень. Жевали методично, обсуждая что-то вполголоса, слова сливались в неразборчивый гул. А я… решил, что пора бы кое-что проверить.

Встал, отряхнул одежду от травы и пыли, которая тут же взвилась облачком в утреннем воздухе. Приказал Изольде не следовать за мной — короткий, властный жест рукой, не допускающий возражений. Она кивнула, но в глазах мелькнуло беспокойство.

Пошёл к капищу, ощущая покалывание на коже, словно кто-то наблюдал за мной сотней невидимых глаз. Шагнул внутрь местного кладбища. Воздух здесь показался гуще, плотнее, словно шёл сквозь кисель. Ожидал окрика, запрета, но…

Монголы — вообще странные у меня сопровождающие. Им плевать, куда я пошёл. Посмотрели, кивнули и забыли, вернувшись к своей еде. То ли так доверяют, то ли настолько безразлично, что случится с чужаком

Прошёл чуть глубже. Старался ни на что не наступить, передвигаясь осторожно между костями. Кости хрупкие, рассыпаются от малейшего прикосновения, превращаясь в пыль, которую тут же подхватывает ветер. Я поглядывал на границу капища: слишком близко к монголам. Если что-то пойдёт не так, не будет времени скрыть происходящее.

У меня есть несколько целей и одна теория, которую я хочу проверить. Рискованно, опасно и продуманно. Всё, как я люблю, — балансирование на грани, игра с неизвестным, проверка границ возможного.

Ситуация с пространственным кольцом меня крайне напрягла. То, чему я безоговорочно доверял, в чём был уверен, как в себе самом, показало свою слабость. Словно надёжный соратник внезапно оступился в бою. Понятно, что к нему претензий ноль. Я сам запихал туда Василису со Злом внутри. И, судя по тому, что видел, эта тварь на тридцатом, нет, на четырнадцатом ранге. Охренеть какая опасная. Даже Казимир справился только с серым ветром из пространства, откуда это Зло пришло.

Выдохнул, собираясь с мыслями. Из пространственного кольца появился бутылёк с чёрной жидкостью. Она словно поглощала свет солнца — не отражала его, а вбирала, становясь от этого ещё темнее, ещё гуще. Абсолютная чернота, по сравнению с которой обсидиан показался бы светло-серым. Кровь Василисы со Злом. Мой запас на то, чтобы поднять силу мира. Ресурс ценнее золота и драгоценных камней. Этим я сейчас и собирался заняться, но кое-каким интересным способом, который давно обдумывал. Теория требовала проверки, а место казалось подходящим.

Крутанул жидкость в бутыльке. Она двигалась неестественно, словно была живой, сопротивлялась движению, пыталась сохранять форму. Почувствовал холод даже через стекло.

Опустился рядом с одним из скелетов. Пальцы коснулись пожелтевшей кости — шершавой, с мелкими трещинами, как древняя керамика. И открыл пробку. Запаха не было — скорее, ощущение пустоты, словно воздух вокруг исчез, образовав вакуум, в котором не могли существовать никакие запахи. Или, возможно, мой нос просто отказывался его воспринимать, защищая разум от того, что не должен чувствовать живой человек.

Аккуратно вылил одну каплю на череп, лежащий тут. Чёрная жидкость повисла на мгновение в воздухе, словно сопротивляясь гравитации, прежде чем соприкоснуться с костью.

Отскочил, на ходу закрыл пробку. Магия готова. Я смотрел на место, где вылил кровь, и… ничего не происходило. Ожидал вспышки, трансформации, взрыва — чего угодно, но не этого отсутствия реакции.

Минута, две, пять. Череп оставался просто черепом с маленьким чёрным пятнышком на лобной кости, как клякса чернил на бумаге. Никаких спецэффектов, никаких преобразований.

— Памага, — снова прозвучало рядом. Тихое, почти на грани слышимости, но отчётливое в утренней тишине.

Повернулся резко. Мышцы напряглись, готовые к атаке, рука автоматически легла на рукоять меча.

Никого. Только кости, тряпки на шестах да утренний туман, стелющийся по земле призрачным покрывалом. Да что за чертовщина тут творится? Уже третий раз слышу этот голос, и никого вокруг. Женский голос, молодой, испуганный, с нотками отчаяния. Мираж? Галлюцинация от недосыпа? Или местная магическая особенность?

Ладушки, теория не подтвердилась. Почему-то Зло решило не вылупляться. Возможно, потому что оно спрятано у меня в пространственном кольце, словно в клетке. Или из-за того, что получилось его немного усмирить. Или ещё какая-то переменная, которую не учёл в расчётах. Наука требует терпения, ведь не все эксперименты удаются с первого раза.

Подошёл ближе к месту. И тут заметил: капля начала расти, увеличиваться в размерах, как живое существо. Она словно обволакивала череп, заползая в пустые глазницы, просачиваясь в трещины и швы между костными пластинами. Как мазут, растекалась по нему, заполняя каждую щель, каждое углубление, каждую пористую структуру. Почувствовал, что краски мира начали угасать вокруг этой точки, словно чернота высасывала цвет из реальности. На душе стало противно, гадко, будто всё хорошее, все эмоции высосали пылесосом, оставив только пустоту и апатию.

Пора! Не дожидаясь полного формирования, выпустил силу мира в ещё не до конца сформировавшуюся субстанцию. Вспышка серебристого света озарила этот «серый мир». Свет — не яркий, но чистый, пронизывающий, как солнечный луч сквозь облака. Ощутил сопротивление твари. Жидкость будто сжималась, пыталась уйти от прикосновения моей магии, извивалась, как раненая змея. Золотистые нити силы обвивали черноту, пытаясь её сдержать, ограничить, нейтрализовать. Продолжал давить нейтральной магией, направляя всю свою волю в точку контакта.

В этот момент увидел движение на земле. Что-то колыхнулось у самых ног — еле заметное, на грани восприятия. Мутное, едва различимое.

Сосредоточился на главной задаче. И чёрная жидкость замерла, перестала растекаться. Тут же усилил напор силы мира, вкачивая в неё энергию, как насос. Только сейчас заметил, что при соприкосновении со Злом моя энергия как-то меняется. Не просто нейтрализует, а трансформируется. Становится более… структурированной? Плотной? Концентрированной?

Не знаю, как описать словами то, что ощущал на уровне магического восприятия. Словно закаляется в битве, как сталь в огне, — приобретает новые свойства, становится сильнее, качественнее. Парадоксально, но, взаимодействуя с абсолютным злом, моя нейтральная сила приобретала новые грани.

По спине пробежал холодок. Не метафорический, а реальный, физический, словно ледяная вода просочилась за шиворот, будто кто-то провёл ледяным пальцем по позвоночнику от основания черепа до поясницы.

Ага, сейчас! Теневой шаг, и сместился метра на два в сторону. Мир на мгновение смазался, потерял чёткость, а затем снова обрёл форму. Ещё раз, ещё раз. Схватить меня я не дам призракам, какими бы голодными они ни были.

Чёрная жидкость больше не росла и не увеличивалась. А ещё с неё начали отлетать куски, словно кто-то стирал невидимой резинкой, отделяя фрагмент за фрагментом.

А потом я увидел… Это неупокоенные духи рвут её… руками, они появились буквально из воздуха, материализовались из ниоткуда.

На лице расползлась улыбка. Выводы потом. Пора добивать тварь!

Теневой шаг. Ещё. Приблизился к центру действия, ощущая вибрацию магии в самом воздухе, и половину источника вложил в силу мира. Серебристый свет ударил в разваливающееся Зло, как луч прожектора, рассеивающий тьму. Вспышка, и оно испарилось, оставив после себя лёгкий дымок и ощущение пустоты. Как я и думал… Есть связь между призраками и этой чёрной субстанцией, какое-то взаимодействие, которое ещё предстоит изучить.

Призраки стали материальнее, плотнее. Теперь я мог различить детали их лиц, доспехов — потёртости на коже, узоры на металле, шрамы. Они смотрели на меня… не с благодарностью, нет. С голодом, с жаждой. С желанием, которое было почти осязаемым в утреннем воздухе. Глаза — пустые глазницы — пожирали взглядом, словно оценивали, сколько жизненной силы можно высосать.

Снова холодок по спине — более интенсивный, почти болезненный. Мышцы напряглись сами собой, инстинкт самосохранения кричал об опасности. Пора сваливать.

Теневой шаг. Граница капища была достаточно близко, манила своей безопасностью. Уже почти… Выскочил за пределы круга, ощущая, как тяжесть сразу спала с плеч, словно выбрался из-под толщи воды. Огляделся и тут же напрягся. Рядом с нашей простой стоянкой были монголы.

Тьфу! Другие монголы. Группа в пятьдесят человек как минимум — конные, в полном боевом снаряжении, вооружённые до зубов. На всех уже какие-то более тяжёлые доспехи и броня — металлические пластины поверх кожаных курток, шлемы с забралами, прикрывающими лица.

Копья и мечи направлены на наших. Их взяли в круг — плотное кольцо всадников, из которого не вырваться без боя. Бат и Жаслан о чём-то разговаривали с одним из них — видимо, предводителем. Точнее, не так — активно жестикулировали и рычали почти в прямом смысле. Слова вылетали изо рта вместе с капельками слюны, лица искажены яростью или возмущением.

Лидер отвернулся от монголов, махнув рукой, словно дал какую-то команду. Мы встретились глазами.