Двоедушники

Глава 9

Дверь в подвал у нас никогда не запиралась, поэтому я без сомнений набрала охапку одежды побольше, зная, что возиться не придётся: только толкнуть дверь и осторожно спуститься по лестнице.

Свет над крутой лестницей сработал от датчика движения. Я без проблем преодолела ступеньки и уже внизу, положив одежду на гладильный стол, включила общий свет.

Я была права. Если барабаны больших стиралок были ещё не разгружены после ночной стирки, две маленькие машины остались пустыми.

Я засунула в одну из них нашу с Никитой одежду. Теперь был шанс, что наши тряпки не сменят хозяина, сгинув в общей куче. Главное, не забыть их вовремя вынуть. Я вообще-то девушка добрая, местами даже с перебором, но вот чего терпеть не могу, так это обмена личными вещами, как в детском летнем лагере.

Диспенсер с кондиционером стоял на своём месте, благо что привинчен, а вот мешок с порошком куда-то запропал. Я встала и огляделась. В этой части подвала, кроме стиральных машин и гладилки, ещё был небольшой склад бельевых запасов и гигиенических принадлежностей. Под новый год Никита раскрутил отцовских компаньонов на щедрые пожертвования, и нам доставили огромное количество подгузников для взрослых и впитывающих простыней. Упаковки этого добра просто сложили вдоль стены рядом с коробками с постельным бельём и задёрнули этот импровизированный склад занавеской. Видимо, чисто ради эстетики.

Около этой занавески я и увидела, наконец, большой полупустой пакет со стиральным порошком. Я взяла мерный стакан и направилась набрать порошка, и тут боковым зрением заметила, как на самом краю штабеля с упаковками – как раз там, где край занавески – что-о движется.

Какой-то зелёный мешок медленно уползал под прикрытие занавески. Перед тем, как он скрылся из виду, я успела заметить не нём светоотражающую ленту.

Недолго думая – а, как известно, я всегда так и делаю – я резко отдёрнула занавеску.

Штабель пакетов с подгузниками был высотой с метр. На нём, прижавшись к самой стене, сидел мужчина в бесформенной тёмной одежде. В тот момент, когда я его увидела, он подтаскивал к себе большую пухлую куртку – зелёную, со светоотражателями на рукавах.

Мы застыли, глядя друг на друга.

– Прости, не хотел напугать, – раздался из полутьмы смутно знакомый голос.

– Да уж, такая жуть – просто слов нет, – фыркнула я. – Ты вообще кто?

Он не ответил.

– А ну-ка, вылезай! – скомандовала я.

Он не спешил.

– Давай-давай, выбирайся на свет Божий, – повторила я. – Не то придётся помощь позвать. Оно тебе надо?

Мужчина сбросил на пол свою куртку и принялся осторожно слезать, но всё-таки несколько пакетов, что лежали на самом краю, свалились на пол. Он сначала поправил всё, сложил, как было, и только потом повернулся ко мне.

Он был чуть выше меня. Чёрный спортивный костюм висел на нём, как на вешалке. Длинные каштановые лохмы, не стриженые много месяцев, да и не мытые тоже давненько. Большие настороженные карие глаза, узкое скуластое лицо, заросшее не очень длинной и не особо густой бородёнкой. Растерянно приоткрытые губы.

– Ну, привет, – сказал он с виноватым вздохом.

– Димка!.. – ахнула я в изумлении. – Баринов, откуда ты здесь?!

– Ну, вот так как-то… – пробормотал он.

Вот честное слово, за всё это время, сколько бы раз я ни вспоминала Баринова по разным поводам, я никогда не пыталась представить себе, что скажу при встрече. Не думала я, что эта встреча вообще возможна.

Димка Баринов… Совсем недавно – отличный парень, добрый приятель, заботливый друг, немного увалень, чуть-чуть смешной и трогательно бесхитростный… Ну, так мне казалось. А потом выяснилось, что мой добрый друг – чёрная кикимора, избежавшая пожизненной изоляции за кровавый срыв, хитрый и расчётливый тип, легко убивший человека, который мог угрожать его легенде. К тому же под прикрытием службы в дружине Баринов исполнял поручения тайного агента из Пограничья, таскал набитый тарками рюкзак и превращал обычных людей в кикимор… Конечно же, этого я забыть не могла. Ну, а как забыть другое? Как забыть то, что Баринов кидался по первому звонку выручать меня? То, что именно он тогда отбил Эрика у разбушевавшейся Вероники? Или то, как он утешал меня, как я поила его кофе у себя в квартире, как он помогал грузить в такси мои пожитки… Как, наконец, он организовал за мной дружескую слежку прикрытия, что с одной стороны, конечно, безобразие, но он ведь искренне тревожился за меня…

Он всегда был крепким, даже можно сказать – грузным. Сейчас вся одежда на нём была размера на три больше, чем нужно.

– Ты что плачешь-то? – испугался Баринов, разглядывая меня. – Перестань, а то придёт Корышев, наваляет мне за твои слёзы.

– Ди-и-им… – я шагнула к нему, потрепала торчащие пряди. – Что с тобой такое?! От тебя и половины не осталось!

– Так ведь, – он пожал плечами, – жизнь в бегах – отличное лекарство от ожирения.

– В бегах? От кого же ты бежишь?! Тебя ведь не ищет никто.

– Ну, я-то поначалу думал, что ищут.

– Мы ничего никому не сказали.

– Да, теперь я это знаю, – криво усмехнулся он.

– Ох, Димка… – я не сдержалась, обняла его. Через несколько секунд и он тоже меня обнял. – Дим, как бы я хотела назад, в то время, когда… когда ничего этого с нами ещё не случилось!

– И я хотел бы, – коротко сообщил он.

– Кгхм!.. – раздался за моей спиной многозначительный кашель.

Я отпустила Димку и развернулась.

Никита стоял на нижней ступеньке, и он весь был недоумение и любопытство в одном флаконе.

– Я уверен, этому есть простое объяснение, – проговорил он задумчиво.

– Проще некуда, Никита! – я отошла в сторону, давая ему рассмотреть Баринова.

У Никиты округлились глаза.

– А я-то голову ломаю, что это за поветрие в нашем лесу – вешаться на шею мужикам в зелёных куртках, – усмехнулся Никита. – Ну, хорошо, хоть в чём-то нет мистики. Здравствуй, Баринов!

– Привет, – отозвался Димка и подобрал с пола свою куртку.

– Как ты здесь очутился? Только не говори, что шёл-шёл и случайно увидел. Вероника позвала?

– Не совсем, – буркнул Баринов. – Скорее, я сам напросился.

– Как-то ты странно напросился – в подвал.

– Я не хотел вам мешать…

– Мешать?! Баринов, ты в уме?

Димка замолчал, угрюмо глядя себе под ноги.

– Так, ладно, – решительно сказал Никита. – Сначала формальности.

Он подошёл, отобрал у Баринова куртку и принялся проверять карманы и ощупывать полы. Затем, отбросив куртку в сторону, Никита одним движением развернул Баринова лицом к стене.

– Руки на стену, ноги пошире! Быстро!

– У меня нет оружия, – проговорил Димка.

– Оружия твоего я не боюсь, – ответил Никита. – Но очень не хочется, чтобы ты вынул из-за подкладки какую-нибудь пирамидку или кубик…

– У меня нет тарков.

– Я должен проверить. Так что не сочти за домогательство, и давай-ка, делай, что говорю!

Димка согнулся и упёрся руками в стену. Никита очень быстро и дотошно прощупал его с головы до ног.

– Я же сказал, нет у меня ничего, – буркнул Баринов, когда обыск был закончен.

– Это хорошо, – кивнул Никита и холодно уточнил: – А тарки – где они, кстати? Израсходовал по назначению?

– Нет. Припрятал от чужих глаз.

– Похвально, – Никита легонько хлопнул его по плечу. – Ну всё, Баринов, формальности соблюдены, расслабься. И выкладывай, зачем ты здесь?

Димка повернулся к нам, как-то необычно брезгливо отряхивая ладони одна о другую. Я невольно покосилась на то место на стене, куда он упирался руками. Чистая нормальная стена, ремонт же недавно был. Тоже мне, аккуратист…

– Я, и правда, не хотел попадаться вам на глаза, – сказал Димка. – Но мне бы помыться нормально. Вероника сказала, что ночь мне надо пересидеть здесь, а днём в душевых мало кто бывает…

– Ну, зачем такие сложности? – скривился Никита. – Пойдём, покажу душевую прямо сейчас. С пайком тоже не проблема – накормим. И постираться сможешь. Ну, а потом поговорим по-взрослому, согласен?

Баринов молча кивнул.

– Никита, ты же видишь, Димке не подходит эта одежда! Дай ему свои брюки и наверх свитер какой-нибудь! Похоже, у тебя с ним сейчас один размер.

– Меня устраивает моя одежда, спасибо, – возразил Баринов.

Никита покачал головой:

– Будешь делать, как Лада сказала. Подожди здесь, принесу что-нибудь на смену и провожу потом.

Мы с Никитой поднялись наверх.

– Странно, – задумчиво протянул Никита, когда мы вошли в свою комнату. – Почти та же история, что и с Марецким…

– В каком смысле?

– Марецкий мог найти для Ирины приют поближе, чем за сто пятьдесят километров от Питера. И этому красавцу тоже было вполне под силу найти баню где-нибудь в другом, более удобном месте.

– Но ведь объяснения Марецкого тебя устроили?

– Устроили. В них есть логика. А вот в появлении здесь Баринова я не вижу никакого смысла. Причину знает только он.

– И Вероника.

Никита внимательно посмотрел мне в глаза:

– А может быть, там, в лесу, тоже были такие же дружеские объятия?

– Нет, не такие. Я в этом разбираюсь.

– Поверю на слово, – неуверенно сказал он и принялся рыться в шкафу. – Вот это, пожалуй, должно подойти…

Никита извлёк джинсы и клетчатую шерстяную рубашку.

– Надеюсь, ты не обиделся, что я так свободно распорядилась твоими штанами?

– Учитывая то, что ты пасёшь каждую мою затёртую футболку, твоя щедрость немного удивляет, конечно, – рассмеялся Никита. – Но нет, я не обиделся. Мне ничего не жалко ради твоего друга.

– Ты ревнуешь, что ли?

– Не ревную. Но мне никогда не нравилась твоя дружба с Бариновым.

– Да? Но ты… в смысле Макс никогда мне об этом не говорил!

– Я не знал всего того, что мы теперь знаем. Мне просто никогда не нравился Баринов и, как выяснилось, не напрасно. Но аргументировать мне было нечем.

– Макс, я тоже не в восторге от того, что мы теперь знаем про Димку. Но… не выгонять же его!

– Ну да, – он раздражённо кивнул. – Не выгонять же, в самом деле! У нас здесь какой-то чёртов ковчег. Попробуем хотя бы извлечь из этого пользу. Может быть, удастся разжиться у Баринова тарками.

– Тарками?

– Ну да. Тарками проникновения.

– Ты всё-таки хочешь уйти в Пограничье?!

– Не уйти, а сходить. И вернуться, разумеется… – он взглянул на меня с недоумением. – Лада, ну только не надо делать такое лицо, будто ты впервые об этом слышишь… Всё, пойду отнесу Баринову одежду.

Никита ушёл, а я стояла и пялилась в закрытую дверь.

Он сказал про Пограничье спокойно, буднично, без лишнего напора, но у меня всё внутри перевернулось. Второй мой страх состоял в том, что Макса – Макесару – заберут у меня во второй раз, и это будет Пограничье. Именно поэтому я так и не сказала Максу до сих пор, что один тарк проникновения уже лежит у меня в косметичке. Это плохое молчание, оно сродни предательству, и наверняка я об этом пожалею, но при одной мысли о Пограничье мне хотелось вцепиться в Макса мёртвой хваткой и держать, держать, держать…