Двоедушники

Глава 12

Уже то было хорошо, что Никита осознавал бесполезность попыток в темноте гоняться по лесу за беглецом. Никого бы мы не нашли, даже если бы подняли всех наших ребят на поиски.

Я пыталась уговорить Никиту хоть немного полежать, но так как лежать со льдом на затылке ему, видите ли, было совершенно неудобно, он уселся на диване, подставив под спину две подушки, и придерживал лёд одной рукой.

– Что ж ты как маленький?! – негодовала я. – Тебе череп едва не раскололи, а тебя не уложить!

– Да куда она денется, голова моя?! – возмутился Никита. – От этой шишки уже ничего не зависит, я и так редкостный идиот.

– Ой, красота какая! Люблю, когда ты такой самокритичный.

Никита горько усмехнулся:

– Куда ж от правды денешься? Как так можно было всё проворонить?! Ну, как?!

– Да ты объяснишь, наконец, что ты проворонил?

– Да, кстати, – подал голос Эрик, до этого молча стоявший у окна и смотревший на своё отражение в стекле. Теперь он повернулся лицом к нам. – Объяснение и я бы послушал.

Никита взглянул мне в лицо покрасневшими влажными глазами, потом посмотрел на Эрика и снова на меня.

– Я был уверен, что Райда мёртв, – сказал он.

– Не ты один был уверен, – пожал плечами Эрик.

– Но один я точно представлял, с кем мы имели дело. Я знал, что эта парочка была способна на многое. Но чтобы разыграть такой спектакль… – Никита покачал головой, встряхнулся и выдохнул. – Ладно, причитать поздно. Хотите понять, что произошло? Объясняю…

Он помолчал несколько секунд, ещё раз коротко вздохнул и заговорил:

– Гарантировать не могу, но похоже всё это вот на что… У Алиши было девять дней, и она уложилась в этот срок. Где, как, у кого, какими правдами и неправдами, какой ценой – никто, кроме неё, не расскажет, – но тарк бессмертия она добыла. Баринов стал для Райды постоянным посмертным футляром. Так же, как Никита Корышев для Максима Серова… Райда умеет не выпячиваться, он хорошо чувствует, когда надо выпустить личность футляра на поверхность. Когда он так делает, трудно распознать его присутствие. Но полностью спрятать себя очень трудно даже ему… – Никита усмехнулся. – И есть у него один пунктик – чистота. Ещё не мания, но уже загон… Брезгливый он парень. Кто плохо его знал, мало с ним виделся, тот мог и не заметить. А я помню, что когда он ко мне подселялся, то и дело приходилось руки мыть, а если не мыть, то вытирать или отряхивать… И как я сразу не сообразил? Похудеть-то Баринов мог. И даже мог на бегу переобуться и за полгода из сторонника Карпенко стать его идейным противником. А вот как Баринов яблоко о штанину вытирал прежде, чем надкусить, так он и делал бы до конца дней своих. И уж точно подобранную с пола детскую игрушку не стал бы салфеткой вытирать…

– О, Боже! – я почувствовала, как кровь приливает к лицу. – Я же Димку сто лет знаю! Я же заметила, как он странно руки отряхивает! Заметила, удивилась, но ничего такого не заподозрила!

Никита только головой покачал.

– Хорошо, допустим, – задумчиво проговорил Эрик. – Но Вероника-то ему зачем?!

– Малер… чудак ты человек… – страдальчески скривился Никита. – Вероника теперь – футляр для Алиши и, судя по всему, очень удобный. Податливый и покорный.

Эрик замер неподвижно, обдумывая услышанное. Когда до него дошёл не только сам факт, но и все его нюансы, Эрик побледнел.

– Айболит, не надо так… – Никита даже испугался и стал слезать с дивана. – Они меня провели, что уж говорить о тебе! Не вини себя. Я с Райдой одним целым подолгу бывал – и то всё прошляпил. А ты…

– Перестань! – оборвал его Эрик. – Не надо меня уговаривать. Я сам знаю, в чём виноват.

– Может быть, Алиша всё-таки уйдёт?.. – с надеждой спросила я даже не Никиту, а, наверное, само мироздание. – Может, оставит Веру в покое?

– Если Алиша жива… В смысле, если тело её живо ещё, то конечно – она будет уходить, – согласился Никита. – Если же нет…

Эрик не дослушал, резко развернулся и вышел из нашей комнаты. Никита только руками развёл и ничего больше говорить не стал. Поднялся на ноги, отложил на стол полиэтиленовый пакет со льдом.

– Никит, что нам теперь делать?

– Я не могу сообразить. Начинаю думать о Павлике, о том, как он сейчас, где, что с ним происходит, и чувствую, как у меня голова отказывает, – признался Никита после долгого молчания.

– Голову свою ты только что чуть вдребезги не расшиб – где уж тут удивляться, что она тебе отказывает! Но вообще, Никита, если ты не возьмёшь себя в руки, то сейчас быстро свалишься в кокон, а в таком состоянии это может быть очень опасно и для тебя, и для всех нас!..

– Лада, хватит, – оборвал он меня не очень-то резко, но раздражённо. – Я в порядке, не суетись. Я справлюсь.

Я обняла его. Тёплый, родной… Конечно, он справится. В конце концов, а я-то здесь на что?

– Никита, куда они поехали, как думаешь?

– Это мы узнаем только тогда, когда они где-нибудь бросят мою машину, а кто-нибудь её отыщет. Но это вряд ли случится в течение ближайших часов. А потом в любом случае это нам ничего не даст – будет слишком поздно. Не так важно, в каком направлении они сейчас удирают. Конечно же, они скоро окажутся в Пограничье.

– Разве они для этого не должны ехать в Питер?

Никита покачал головой:

– Портал в моей квартире – не единственный, поэтому им не обязательно ехать в Питер. В других местах тоже есть порталы, и если я всего лишь представляю, что они существуют, то Райда знает, где конкретно они находятся. Он имеет и право, и возможность воспользоваться ими.

– Разве Павлик ещё не слишком мал для портала? Ты говорил, что малышей опасно перемещать.

– Конечно, Павлик ещё мал! – кивнул Никита. – Мне бы в голову не пришло такое затевать с ним. Но Райда собирается рискнуть, иначе ничего этого сейчас не случилось бы. Раз они сделали то, что сделали, значит, Райда считает, что справится.

– Но он же профессионал? Или нет?

– Райда – один из сильнейших и самых опытных магов Таркалина. Но и он может переоценивать свои силы!

– Никита, послушай! Павлик ведь – их сын…

– Он мой сын! Мой! – Никита задохнулся от негодования. – Ладка, ты, вообще, что такое говоришь?!

– Они его не для выкупа похитили! И не для того, чтобы тебе досадить! Они считают себя родителями Павлика! – заорала я в ответ на его гнев. – Так?!

– Так, – согласился Никита, скрипнув зубами.

– Ни один родитель не сделает ничего во вред своему ребёнку. Они будут беречь его! Хоть за это не переживай, пожалуйста!

– Ты права, – усмехнулся Никита. – За это я переживать не буду. У меня хватает, за что переживать и без того.

Он замолчал, потёр лицо ладонями, встряхнулся.

– Ну, что ж. Без машины я, конечно, попал… Но на этот случай у меня есть брат. Он меня отвезёт. Он же ещё не уехал?

– Нет. Вроде в столовой сидит, переживает. А куда ты поедешь?

– К Марецкому. Попытаюсь добыть у него хотя бы один тарк из тех, что они вынули из карманов Карпенко. Раньше у Лёхи прошлогоднего снега было бы не выпросить, но теперь, возможно, он выполнит мою странную просьбу. Здесь я ничего не дождусь и ничего не смогу сделать, потому что теперь всё будет происходить не в этом мире. Поэтому мне нужен тарк.

– Не надо к Марецкому, Никита. Зачем терять время? Я уже выпросила у него тарк, когда он приезжал.

Я подошла к комоду, вынула из косметички тарк проникновения, вернулась к Никите и вложила пластиковую виноградину в его ладонь.

Никита тискал тарк в руке и молча смотрел мне в глаза. Ох, и сказал бы он в других обстоятельствах всё, что думает о моих нечаянных сюрпризах.

– Спасибо, – проговорил он, нервно сглотнув, и добавил: – Собирайся. Попрошу Фильку отвезти нас в Питер.

Он даже не попытался затеять бессмысленный разговор о том, что Пограничье – это опасно, и лучше мне остаться здесь и помогать Эрику. Он даже не попробовал меня напугать тем, что мне прежде, чем отправляться в путь, надо получить согласование дружин двух регионов, иначе – нарушение и всяческие неприятности. Никита знал, что я не отпущу его одного, а попытайся он обманом уйти без меня – будет только хуже. Этот парень слишком хорошо меня знал.