Двоедушники

Глава 22

Я давно уже замолчала.

Макс, прикрыв глаза, медленно потирал лоб, виски, переносицу. И его пальцы иногда мелко дрожали. Наконец, он исподлобья взглянул мне в глаза.

– Ты точно ничего не перепутала?

– Ну, Ма-а-акс!.. Я, по-твоему, могу Виталика с кем-нибудь спутать? На фотографии отличного качества?

– Ну, ты же сказала, там парень в дурацком трико…

– Я Карпенко узнаю даже в дурацком трико!

– Да верю я тебе, верю. Я, собственно, чисто по инерции переспросил, – вздохнул Макс.

Он замолк и помрачнел.

– Не думаю, что Ариас притворяется, – сказал Макс задумчиво. – Он показался мне здравым человеком и на лгуна не похож. Значит, он искренне убеждён, что брат погиб давно, и даже не подозревает, какова правда. Бедняга… Нелегко будет ему переварить новость.

– Когда мы ему расскажем?

– В первый же подходящий момент, – усмехнулся Макс и тяжело вздохнул.

– А отцу? Тоже расскажешь?

– Разумеется.

– Макс, а если…

Он вскинул голову и взглянул упрямо:

– Даже если. Я не представляю, что ещё отец может от меня скрывать. Но с моей стороны недомолвок не будет, довольно их.

– Макс, тебе не стоит плохо думать об отце, пока ты не услышишь его версию.

– Я не думаю о нём плохо. Но… – взгляд Макса стал немного растерянным. – Он, скорее всего, тебе солгал. Он, в отличие от Ариаса, правду о Тайвиле знает. Отец, конечно же, не приходил в дружину и не встречался с Карпенко, пока я был жив – здоров. Я даже допускаю… точнее, хотел бы в это верить… что за столько лет они ни разу не пересеклись в большом городе. Но ты же знаешь, как у нас было заведено в чрезвычайных ситуациях. Если с дружинником случалось несчастье, Виталик ехал к семье лично и сам обо всём сообщал. Не думаю, что в случае со мной он поступил иначе…

– Ты забыл, какая заваруха поднялась в то же самое время, как я свалилась в первый кокон? Карпенко стремительно уволили, так что к Виктору Васильевичу ходил уже Марецкий. Если вообще ходил – он мастер нарушать хорошие традиции.

– А, точно. Скорее всего, – кивнул Макс. – Но Баринов же сказал тебе, чему он был свидетелем: отец и Карпенко увидели друг друга, узнали и предпочли не общаться. Мы же с тобой понимаем, почему.

Он снова устало прикрыл глаза.

– Макс, у тебя что, кокон на подходе?

– Надеюсь, что нет.

– Ты выглядишь измотанным.

– Ну, я не рассчитывал, что моя попытка быстренько проверить, всё ли в порядке с отцом, выльется во всё это… в этот поток абсурда.

– Ты только не вздумай тут свалиться! Ты забыл, что нам нужно возвращаться домой?! Сколько мы уже здесь?.. – я быстро посчитала наши дни в Пограничье. – Третьи сутки заканчиваются! Здесь – третьи сутки! В прошлый раз это стоило нам недели дома!

– Я помню! – резко отозвался Макс, вскочил, подошёл к тёмному окну и опёрся на подоконник. – Я всё помню. И я не знаю, что мне теперь со всем этим делать.

Я встала позади, прижалась к его спине, погладила.

– Успокойся. Надо просто успокоиться, и ты поймёшь, что делать.

Он повернулся, обнял меня, а потом отстранился и взглянул тревожно:

– Я не представлял, что придётся заниматься ещё и здешними проблемами. Да, некстати, но не бросишь же здесь всё!

– В смысле «не бросишь»? Ты что, хочешь тут остаться?

Макс не ответил, но взгляд отвёл и губы закусил.

– Максим, я не понимаю… Ты же был со мной согласен, что мы не можем бросить ребят!.. Ты волновался, что мы тут застрянем и всех подставим… И что?! Ты вообще представляешь, что сейчас там, дома, может происходить?!

Макс тяжело вздохнул:

– Лада, я знаю. Но как мне разорваться? Допустим, просьба Райды – это мелочь. Пусть берёт тарк и проваливает подальше, устраивает свою личную жизнь. Это самая ерундовая проблема – к полудню я решу её.

– Ну и прекрасно! А что тогда у тебя никак не решается?

Он нервно сглотнул:

– Я не хочу вести сына назад.

– А в чём загвоздка? Твой отец сделает для этого самый надёжный на свете тарк!

– Не в этом дело. Я не знаю, как я своими руками верну малыша туда, где его ждёт незавидная доля. Да, он уже не в сиротской дыре, и есть кому за ним хорошо присматривать… Но я не хочу, чтобы он жил с клеймом наследственного риска! Тебе ли не знать, что это такое.

– Не хочешь – и что теперь?

– Я начинаю склоняться к мысли, что расти здесь – лучший вариант для него.

– А ты понимаешь, что у Филиппа будут очень крупные неприятности?! Если ты оставишь ребёнка здесь, все шишки посыплются на формального опекуна!

– С Филькой я всё улажу.

Я только руками развела:

– Ну, знаешь!.. Я только не понимаю: ты у меня спрашиваешь совета? Или разрешения? Или ничего не спрашиваешь – так просто говоришь, а сам уже всё решил?

– Ещё не решил. Советуюсь, да. И… вот ещё что, – Макс замялся, словно что-то мешало ему договорить. – и тебя я тоже не хочу вести назад.

– Да, а что так? Нашёл мне здесь завидное занятие?

– Я не искал тебе занятия. Сама найдёшь, если что – здесь нет с этим проблем. Но дело не в этом. Тебе там не место. Я не хочу возвращать женщину, которую люблю, туда, где её жизнь беспросветна и без единого шанса на перемены к лучшему…

– Что же ты такое несёшь?! – плакать мне не хотелось. Хотелось, скорее, орать и материться, но слёзы к глазам всё же подступили. – Макс, мы сколько раз это дома обсуждали?! Немерено!

– Есть вещи, которые стоит обсуждать снова и снова.

– Да уж, сдаваться ты не собираешься, как я посмотрю!

Он вгляделся в мои глаза, всплеснул руками и хлопнул себя по бёдрам:

– Вот прав отец: нисколько ты о себе не думаешь!

– Я только о себе и думаю! – выпалила я со злостью. – И стараюсь никогда не делать того, за что я буду себя проклинать! И прежде, чем возвращаться к этому разговору в сотый раз, ты мог бы подумать и понять, что это бесполезно! Не такая уж сложная задача!

– Но попробовать-то стоило, – с тоской выдавил он.

– Не стоило, Макс. Не стоило даже заикаться. Я никогда не брошу Эрика одного.

– Эрик, кстати, меня бы понял и поддержал, – уверенно отрезал Макс. – Эрик желает тебе лучшего.

– Да, разумеется! И что, на Эрике можно верхом ездить?! Эрик-то поймёт! Но я никогда не брошу его и ребят. И вообще, я слышать тебя больше не могу, манипулятор ты хренов!

– Лада!..

– Ну что «Лада»?! Так прямо решительно на меня смотришь, будто хочешь удерживать меня здесь силой!

– Следовало бы, – желчно обронил Макс. – Но нет – не буду, конечно.

– Тогда я хочу немедленно вернуться домой!

– Немедленного способа не придумали.

– Мне плевать! Верни меня домой. Ты можешь здесь делать, что хочешь, Макс! Оставайся здесь, если так надо. Присматривай за отцом, расти сына. Вон, Ариас тебя уже в партнёры берёт, не глядя… А мне нужно возвращаться. Сейчас же!

Макс зажмурился и медленно набрал воздух в лёгкие. Не знай я его – решила бы, что он сейчас разорётся. Но нет, это у него такой аутотренинг, почище моего собственного. И кстати, куда эффективнее.

– Во-первых, – ледяным голосом начал он, – я не могу сделать всё быстрее, чем предполагают технологии. Во-вторых, ты сама высказалась за то, чтобы я помог этому мерзавцу, так что некоторое время на это потратить придётся, и не просто отдать ему тарк, а и проконтролировать, не соврал ли он нам. В-третьих, Лада, всего через несколько часов после чёрного кокона, даже при беспроблемном течении, нельзя лезть в портальную башню!

– Ты-то откуда знаешь?! Ты, уроженец Пограничья, в дружину пошёл работать, не зная даже, откуда берутся кикиморы! Что ты вообще можешь понимать про то, кому и когда лезть в башню?!!

– Макс не знал, зато Никита знает куда больше него, – раздражённо вздохнул он.

– А, ну да, конечно! Как же я забыла этого чёртового придурка Корышева?! Да чем сейчас вот это всё затевать, лучше бы ты послушал своего второго отца и пошёл развивать его бизнес! – в отчаянии выкрикнула я, не сообразив вовремя прикусить язык.

– Лучше для кого? – холодно уточнил он.

Я просто отвернулась к окну, в которое стучался на ветру вьюн, и слёзы полились у меня из глаз.

– Не плачь, – неожиданно растерянно и мягко попросил он и, обхватив меня, прижался губами к затылку. – Только не плачь…

Я вцепилась в его руки, чтобы разорвать эти объятия.

– Прости меня. Пожалуйста, – сказал он тихо. – Да прекрати ты вырываться! Не отпущу ведь всё равно!

– Как же ты меня достал, Корышев!.. – зашипела я. – Вся эта ерунда из-за тебя! Ты со своим Павликом ничего вокруг себя не видишь! Ты своими хотелками и проблемами совсем задавил Макса!

– Ты так думаешь? – с усмешкой проговорил он и резко расцепил руки.

Я повернулась и встретилась с ним взглядом.

– Да, я так думаю!

И снова этот дурацкий тумблер. Он выключил Макса. Передо мной стоял странный парень себе на уме, который однажды сильно противился моим попыткам спасти его от утопления в луже, а потом банально умыкнул мой телефон. Странный и многоликий Никита Корышев.

– Как ты считаешь, почему Райда выбрал для Алиши именно Веронику? – спросил он вдруг.

– Никита, при чём тут?!..

– Нет, ты ответь.

Я с трудом переключилась на мысли о Веронике.

– Ну… Потому что она податливая. Из неё верёвки вить можно.

Он согласно кивнул и прищурился:

– Следующий вопрос: почему для себя Райда в своё время выбрал Никиту Корышева?

– Ну… – на ум мне ничего не приходило.

– Я подскажу, – вздохнул Никита. – Только ты не удивляйся: он меня выбрал по той же самой причине.

Я молча стояла, хлопая глазами и пытаясь сложить два и два.

– До чёрного кокона, до начала подселений я ещё что-то собой представлял, – сказал Никита с ностальгической усмешкой. – Но когда приходил Райда, я совершенно растворялся, становился заложником, которого посадили к телевизору. Хоть кричи, но там, в телевизоре, никто не услышит, и на то, что видишь, повлиять ты почти не в силах. Я… в смысле Никита… податлив не меньше Вероники. А возможно, и больше. Так что… Я очень удивлён, Ладка, что ты совершенно не поняла, кто из нас с Максом кого задавил.

Он замолчал, и пока я смотрела в его колючие светлые глаза, до меня, как до того жирафа, наконец-то дополз смысл сказанного и разложилась по полочкам бесхитростная и простая логика. И я, наверное, впервые за всё время, проведённое рядом с этим парнем, поняла, что лишь чудом эти две души в одном теле не свели друг друга с ума.

– Ну, сигареты-то Макс тебе оставил, – вырвалось у меня совершенно некстати.

– Это он так извиняется за причиняемые неудобства, – коротко засмеялся Никита и стал серьёзным. – И кстати, каждый раз, когда я слышу, как ты зовёшь меня Никитой, мне становится больно. Я не обижаюсь и не виню тебя ни в коем случае. Но довольно тяжело зваться чужим именем. Возникает иллюзия, что ты принимаешь меня за другого. А теперь оказалось, что это и не иллюзия вовсе. Всё это время ты считаешь, что живёшь с Корышевым.

– Ну, здравствуйте! – возмутилась я. – Я едва приучила себя не называть тебя Максом, чтобы никого не пугать!

– Я знаю. И ты делаешь всё правильно! И я тебя не упрекаю. Я просто объясняю, что для меня значит каждый твой вопль о чёртовом придурке Корышеве.

И тут я увидела со стороны себя и свою чудесную истерику. Глупее ничего придумать нельзя.

Макс и без претензий моих знает, что я чувствую, и ему совсем не хочется делать мне больно. Но действительно, не разорваться же ему между двумя мирами. Между коммуной и своим отцом. Между сыном и мной…

Заставить его всё делать строго по-моему можно только каким-нибудь экстремальным ультиматумом, и то вряд ли его хватит надолго. Что ж, пусть решает. Он мужчина, и он так понимает свой долг. Он сам себе очертил сферу ответственности, и она выходит за пределы меня, любимой. И как бы ни было тревожно и горько, мне стоит уважать его решение. И не надо жаловаться на судьбу: я умею выбирать мужчин, мне достался лучший.

Я шагнула к нему, погладила по щекам, поцеловала, прижалась.

– Прости. Ты сегодня хорош, но и я не лучше.

Он грустно улыбнулся и обнял меня.

– Макс, когда ты сможешь отвести меня домой?

– Когда это станет безопасным для тебя. Думаешь, я просто так сказал про то, что тебе рано в башню? Нет, не просто так. Так что, Ладка, давай ты не будешь геройствовать. Тебе ещё несколько дней надо приходить в себя. И лучше всего – просто валяться и отдыхать.

– Несколько дней?! Нет, нет и нет! – твёрдо сказала я. – Нечего мне валяться, я чувствую себя отлично. Утром ты разберёшься с Райдой, и потом мне надо домой. Путь, наверное, долгий? Как ты хотел возвращаться – через какую-то другую башню? А через Таркалин не быстрее будет?

Макс не ответил. Только взглянул тревожно на меня, на темнеющее окно, за которым скоро опять будет виден багровый вьюн. Да, до рассвета ещё есть время, но так мало.

– Через Таркалин быстрее, – наконец, произнёс Макс обречённо. – Если мы хотим выиграть как можно больше времени, придётся возвращаться через Таркалин и мой чердак…

Я подалась к нему, и он с готовностью обнял меня крепко-крепко.

На секунду я испугалась. Он практически готов остаться здесь. И если таким станет его решение, как я с этим справлюсь? Макс так любит говорить «Мы со всем справимся!». Его любимое присловье… Если бы это было так просто. Но это не просто – это невозможно. Совсем.

– Всё будет хорошо, не бойся, – проговорил он мне в ухо и прижался губами к виску. – Всё будет хорошо. А теперь тебе нужен отдых…

– Нет, не отдых. Мне нужен ты, Макс. Сейчас. И до самого утра.

Мне были нужны они оба. Это совершенно не важно, кто именно, Макс или Никита, так восхищённо вздохнул в ответ на мои ласки. Не важно, чьи именно руки принялись раздевать меня. Всё равно мне не суждено было – возможно, пока – понять, каково двоедушнику уживаться с самим собой.

Мы любили друг друга до самого рассвета. Как же всё-таки это бывает иногда кстати – совершенно не хотеть спать.