Двоедушники

Глава 10

– А после обеда – гулять? – с надеждой спросил Павлик, ковыряясь ложкой в пюре. Ложкой-то он управлялся очень даже неплохо, но кажется, он, как и я, не любил картошку.

– После обеда у меня очень важный разговор, – вздохнул Никита. – А кто-то после обеда должен поспать.

– Не буду спать! – сообщил малыш.

Никита каждый раз пытался быть правильным отцом и предлагал Павлику тихий час, но это никогда не срабатывало. Правда, никто и не настаивал. Павлика привозили обычно на какие-то шесть-семь часов, и тратить их на сон не хотел никто.

– Что ж, тогда я поговорю со своим знакомым по очень важному делу, а потом мы обязательно поиграем в хоккей. Ты же клюшку привёз?

– Да!

– Пока папа разбирается с делами, я могу с тобой погулять, – улыбнулась Вероника.

– А ты в хоккей умеешь играть? – нахмурился Павлик.

– Да не очень… Но ты же меня научишь?

Павлик важно кивнул.

– Я с ним погуляю, – сказала Вероника Никите. – Занимайся делами спокойно.

Никита улыбнулся, потрепал Павлика по кудрявой голове, отложил вилку и взглянул на Баринова, который на противоположном конце стола уже опустошил свою тарелку и сидел молча, свесив голову.

– Дмитрий, ты всё, закончил? Пойдём со мной! – Никита встал и махнул Баринову рукой.

Они ушли.

Да и вся столовая уже опустела.

За нашим столом остались, кроме меня, Павлика и Вероники, Филипп Корышев и Эрик. Все уже, в общем-то, поели, но продолжали сидеть ради Павлика, который, как все дети, отвлекался, баловался и никак не мог доесть. Мальчик был самостоятельный и не выносил, когда его пытались кормить или торопить.

– Всё, больше не хочу, – заявил ребёнок. – Пойдём гулять!

– Ну, пойдём! – Вероника отодвинула стул, встала, споткнулась обо что-то, подняла с пола какого-то робота и положила его на стол.

– Павел, что ж ты игрушки свои опять разбрасываешь? – укоризненно проговорил Филипп.

Мальчик виновато вздохнул.

– Ничего страшного, – сказала Вероника, подала Павлику руку, и они ушли.

Действительно, ничего страшного. Можно подумать, что робот один тут в столовой валялся. Если сейчас начать подбирать, с дюжину всякого разного наберётся.

Удивительно, как один трёхлетний ребёнок может поставить вверх тормашками десяток взрослых.

Когда я впервые поехала с Никитой в детский дом для малышей из группы риска, маленький Павлик показался мне очень несчастным. Оно и понятно: какое тут может быть счастье, если ребёнок не только остался без родителей, но и такого опекуна, чтобы домашнее воспитание обеспечил, для него не нашлось. Практически всё время, пока мы были с Павликом, он ничего не говорил, не играл – просто сидел у Никиты на руках, обхватив его за шею. Когда я предложила, мол, давайте, чем-нибудь интересным займёмся – например, почитаем сказку или втроём в прятки поиграем, – Никита только покачал головой. Проходил он это уже. В обычные дни малыш наверняка вёл себя как-то иначе, как и положено маленьким детям. Но в дни свиданий с отцом он просто прилипал к Никите и ничего больше не хотел. Я очень боялась, что прощание превратится в истерику, но Никита твёрдо сказал сыну, что скоро приедет опять, и ребёнок покорно пошёл с нянечкой обратно в свой корпус.

Пока мы несколько месяцев делали ремонт в нашей будущей коммуне – что-то своими руками, но больше, конечно, командовали бригадой строителей, – Никита разрывался на два фронта. Ему нужно было и здесь держать руку на пульсе, и постоянно отлучаться в город, чтобы отслеживать, как проходит оформление документов на опекунство над Павликом. Никита не терял надежды когда-нибудь отсудить себе право воспитывать сына самостоятельно. Но теперь он уже жил не в собственной квартире, а в обществе двух десятков кикимор, и о том, чтобы забрать Павлика к себе, ему пришлось забыть. По крайней мере, до тех пор, пока Никита не покинет коммуну. А делать это он в ближайшее время не собирался, как известно.

Никите пришлось уламывать брата. Не то чтобы это заняло много времени – Филипп Корышев и вправду был парень слишком податливый и безотказный, – но нервов Никита потратил много. Одно хорошо: всё оказалось не напрасно.

Через полгода Павлик стал совсем другим – обыкновенным счастливым ребёнком. Теперь, когда Филипп привозил мальчика в коммуну, первым делом из машины извлекалась огромная сетка с игрушками, и после этого несколько часов вообще не было проблем, чем занять ребёнка. Нет-нет, Павлик со своим добром не сидел тихо в уголке. Сначала всё своё богатство он показывал отцу, подробно рассказывая, как именно нужно играть с этим паровозом или что можно собрать из этой кучи деталей от конструктора. А потом он последовательно обходил всех нас, и каждому показывал игрушки и учил в них играть.

Мальчишка оказался симпатичный и улыбчивый. Он был очень похож на Никиту, только почему-то кудрявый. Конечно же, все его полюбили, особенно девчонки, которые норовили его потискать и чем-нибудь побаловать. Собственных детей почти ни у кого не было, и поиграть с таким забавным пупсом хотелось всем.

Вероника поначалу сторонилась Павлика. Она, конечно, здоровалась с ним, отвечала на вопросы и выслушивала его обстоятельные, иногда малопонятные монологи, но обычно старалась исчезнуть куда-нибудь. Мы с Никитой решили, что чужой ребёнок вызывает у неё болезненные воспоминания. Вероника когда-то убила своего маленького сына, и то, что она сделала это неосознанно, в безумии срыва, нисколько не притупляло её боль и чувство вины. В последнее время мы заметили, что всё изменилось. Вероника уже не чуралась Павлика и охотно общалась с ним, даже какие-то сказки в лицах изображала.

– Лада, ты как насчёт пелёнок, распашонок, молочных смесей и всего такого? – спросил вдруг Эрик.

Я только глазами захлопала.

– Ты же знаешь, что никак, – буркнула я. – К чему вопрос?

– К тому, что Ирина в любой момент может оказаться в коконе. На время её кокона за малышкой нужен будет постоянный уход. Ира волнуется из-за этого всё больше и больше. Нужны, по крайней мере, двое, которые сумеют справиться и подстраховать друг друга.

– А, понятно. Ну, сама становиться няней я не решусь, тем более, что я постоянно занята то на кухне, то в изоляторе. Но если мне расскажут, что надо делать с ребёнком, я легко и охотно научу этому хоть двоих, хоть четверых.

– Не умеешь сам – учи других? – улыбнулся Эрик, вставая из-за стола. – Ну, хоть так. Я знал, что на тебя всегда можно положиться.

– Конечно, ты знал, что на мне всегда можно выехать.

– Не преувеличивай, – Эрик, проходя мимо, погладил меня по голове, как ребёнка, и вышел.

– Ты стала ворчуньей, – заметил Филипп.

– Да, мне говорили. Я уже работаю над собой и постараюсь исправиться, – я поспешила поскорее уйти от этой скользкой темы. – Как твои дела?

– В порядке, – младший Корышев пожал плечами.

Я взглянула за окно, где Павлик с пластиковой клюшкой наперевес гонял по кругу Веронику, а та делала вид, что боится-боится.

– Странный у них какой-то хоккей, – заметила я.

Филипп обернулся, посмотрел и равнодушно махнул рукой:

– Нормально. Мальчишка должен бегать и баловаться.

– Ты справляешься?

– С Павликом няня отлично справляется. Я с ним мало времени провожу.

– Разве ты часто уезжаешь?

– Нет, я почти никуда из дома не отлучаюсь. Но я стараюсь не лезть с общением… – поймав мой изумлённый взгляд, Филипп немного раздражённо пояснил: – Да всё в порядке! Я просто не хочу, чтобы Павлик привязался ко мне сильнее, чем к Нику. Это было бы несправедливо.

– В твоих рассуждениях есть какая-то системная ошибка. Не чувствуешь?

Он не ответил.

– Фил, можешь помочь? Посуду в помывку заложить и игрушки с пола собрать? Меня тут, как видишь, рвут на части…

Не дождавшись от Филиппа ответа, я быстро убралась из столовой. А он, конечно, поможет – куда денется.