Двигатель бесконечности

Спир

Я увидел, как шаттл дрогнул – и оторвался от земли, подброшенный плазменным взрывом. Другие ракеты раздирали его на куски уже в воздухе. Стена огня и обломков поднялась надо мной и обрушилась, накрыв Сепию. Я застыл, парализованный, перенесшись прямиком к собственной смерти на Панархии, но вдруг что-то сильно толкнуло меня, отбросив в сторону. Я упал за один из металлических зубцов, увлеченный на землю Рисс, которая крепко обвила мой торс, и огненный вал разделился, огибая преграду, но все равно зацепил меня. Я покатился среди окалины и раздробленного камня, а Рисс металась вокруг размытым пятном, отражая самые опасные обломки.

Наконец я растянулся на спине в серой пыли. Я постоянно пытался связаться через форс с Сепией и получал лишь сообщения об ошибках. Я вспомнил, как еще при первой встрече с мистером Пейсом думал, что подвергаю ее опасности. А сейчас… Рисс скользнула в сторону, разглядывая что-то сквозь клубившуюся пыль. Я сел, стряхнув с себя щебень и довольно страшные на вид металлические осколки. Секундой позже дисплей визора сообщил мне о паре уже залатанных дырок в скафандре, которые требовали особого внимания, а медицинский монитор доложил, что кровотечение из правой ноги остановлено, но им тоже не следовало пренебрегать. Перекинув данные со скафандра на форс, я получил подробности: в мякоти икры засела какая-то заноза, причем щепка должна была быть очень твердой, если проткнула скафандр. Я осторожно встал, но боли почти не почувствовал – скафандр автоматически сделал инъекцию наноанальгетика.

– Он приземляется, – сказала Рисс.

Меня охватила тошнотворная злоба. Да, во время войны я убивал прадоров, но жизнь человеческого существа не обрывал никогда. Даже если у меня появлялась такая возможность и подобный поступок полностью бы оправдали, как в случае с Изабель Сатоми, я избегал этого. Но сейчас я готов был убить.

– Флейт, – канал открылся без труда, – стреляй в него.

– Не могу, – простонал Флейт. – Вы изолированы!

Он выслал видеоданные, и теперь я смотрел через его сенсоры, обращенные в нашу сторону. Почти половину планетоида заслонял купол силового поля. Сфокусировавшись на объекте у поверхности, я увидел, как в облаке пыли сел корабль мистера Пейса. Потом я переключился на пылавшие остатки нашего шаттла и обшарил прилегающую территорию. Фигуры в скафандре я не обнаружил. И не поймал ни одного сигнала от Сепии.

– Гребаный Пенни Роял.

– Именно, – кивнула Рисс.

– Что мне делать? – Флейт, похоже, немного успокоился.

– Будь наготове, – ответил я и обратился к Рисс: – Мне нужно найти Сепию.

Рисс повернулась ко мне, застыла на миг – и произнесла:

– Там.

Я замешкался, собираясь с духом, и спросил:

– Она жива, Рисс?

– Не могу сказать, далеко, – ответила змея-дрон на ходу.

Я торопливо осмотрелся:

– Рисс, а где этот чертов шип? – Но прежде, чем она успела ответить, добавил: – Ладно, не важно.

Шагая за ней, я сам ощущал шип впереди и знал, что сумею найти его и при нулевой видимости. Возобновив связь с ним, я вдруг почувствовал себя легче, уверенней, но и злость никуда не ушла. Через шип я попробовал еще раз нащупать форс Сепии, но за сообщениями об ошибках слышалось только шипение.

– Мистер Пейс, – обратился я к Рисс, чтобы отвлечься от ужаса предчувствия того, что мы можем найти, добравшись до Сепии.

– Еще не покинул корабль.

Я чувствовал: Рисс что-то скрывала от меня. Возможно, она знала, что случилось с Сепией. Но вытягивать из нее правду я не хотел, потому что чем дольше пребываешь в неизвестности…

Рисс вела меня сквозь оседавшую пыль и рассеивавшийся дым, пелена которого уже не застила горевшие чуть в стороне остатки шаттла. Определиться с законами перспективы на столь маленькой планете было сложновато, так что я запустил специальную программу, и она сообщила, что обломки находились в полутора километрах от нас. Видимость продолжала улучшаться, я уже видел кратер, у которого мы приземлились, – но ни следа Пенни Рояла.

Наконец мы добрались до границы дымившейся земли. Возле воронки Пенни Рояла торчал, воткнувшись в твердевшую лаву, шип. Вероятно, мистер Пейс пытался покончить заодно и с Черным ИИ, но снаряд – или снаряды – не пробил защиту, отклонился. Я осторожно притопнул, проверяя землю, убедился, что она тверда, и зашагал вперед.

Нога неприятно заныла, и скафандр предупредил о том, что кровотечение возобновилось. Я отключил предупреждения.

– Он сошел с корабля, – сообщила Рисс.

Так…

Только приблизившись к шипу, я решил вновь углубиться в его связь с мистером Пейсом – и тут стал смотреть его глазами, не отрывавшимися от далекого облака пыли и дыма, и слышать его мысли, мысли черного старика, который размашистыми скачками бежал по металлическому лесу. Ухватив шип, я попытался выдернуть его из лавы, но тот не давался, поскольку камень уже затвердел, крепко склеившись с иглой. На миг мне показалось, что эту шутку подстроил Пенни Роял, ведь шип немного походил на меч…

Потом я переделал структуру иглы, изменил характеристики – и вытащил ее из земли. Мы двинулись дальше по застывшей магме, Рисс струилась рядом, сама похожая на ручеек расплавленного серебра. Я двигался прямо к останкам шаттла. Корабль развалился на куски, да и земля вокруг так пострадала, что я не мог вспомнить, где именно стоял сам, не говоря уже о Сепии.

– Она здесь? – спросил я. – Этот взрыв отбросил меня почти на полтора километра.

– Застряла там. – Рисс поднялась в воздух и показала яйцекладом на один из металлических зубцов, кажется, именно тот, за который дрон толкнула меня.

Я шагнул туда, но тут увидел себя – иными глазами, со спины. Мистер Пейс быстро приближался.

– Взрывной гель еще остался? – на всякий случай поинтересовался я.

– Ни капли, – ответила Рисс.

Я опять стал множеством, как в Цехе 101, когда на нас напал робот, и время вокруг замедлилось. Рассчитывая вектора, я начал поворачиваться, а мистер Пейс метнулся вперед, занеся каменную руку, чтобы меня прихлопнуть. Отпустив шип, я перехватил запястье старика и, наклонившись, рванул вниз и перекинул противника через себя. Хотя мне удалось отклонить удар, я все равно растянулся на земле, чувствуя себя так, будто попал под самосвал. Мистер Пейс, кувыркнувшись в воздухе, рухнул на обломок корпуса шаттла, опрокинув его и разбросав по сторонам искры и ошметки затвердевшей монтажной пены.

Поднявшись, я подобрал шип и глянул на Рисс, которая даже не пошевелилась.

– Посмотри, чем ты можешь помочь Сепии, – попросил я.

– Я могу помочь тебе.

– Я сказал – помоги ей.

Пейс вскочил. Скафандра на нем, естественно, не было, но почему он решил выйти против меня голым и безоружным, я не понимал. Тем не менее его нагота позволяла увидеть, что мне удалось оставить на адамантовом теле пару выбоин. Но что теперь? Я застиг его врасплох, воспользовавшись его же ускорением. Если он бросится на меня, можно повторить маневр, но бросаться он, похоже, не собирался. К тому же скафандр делал меня более неуклюжим, более медленным и более уязвимым.

– Ты залез в мой разум, так? – спросил он, не двигая губами.

Как я мог ему ответить? Спикер скафандра в этой атмосфере не работал. И я обратился к нему прямиком через иглу:

– Зачем обязательно убивать меня перед тем, как забрать шип?

– Затем, что это единственный способ причинить боль Пенни Роялу, прежде чем я прикончу ублюдка.

Я, конечно, знал, что он лжет, а поскольку находился достаточно глубоко в верхних слоях его сознания, то и понимал почему. Мою связь с шипом требовалось разорвать, чтобы он сумел установить собственную. Но было тут что-то еще, чего я не мог уловить. Старый опытный разум что-то скрывал от меня. Пейс ухитрился удалить информацию из собственного сознания.

Он двинулся ко мне, согнув руку и небрежно покачивая выставленным пальцем. Указательным.

– Я просто разорву твой скафандр. Ты задохнешься, но в местной атмосфере достаточно цианида, чтобы сделать этот процесс максимально неприятным.

– А почему моя смерть должна быть неприятной?

– Потому что это приятно мне.

Говорил он с издевкой, но я чувствовал его замешательство. Почему он не мог просто прикончить меня и двинуться дальше?

Мистер Пейс замахнулся – как-то неловко. Парировав удар шипом, я качнулся в сторону и пнул противника, так что он пошатнулся и едва не шлепнулся носом вниз. Но продолжать в том же духе я уже не мог – нога разболелась не на шутку, а руки после удара онемели. Можно ли было добраться до него как-то иначе? Отследив потоки данных, я потянулся к нему – так я собирался войти в Рисс, так, как мне стало теперь известно, я мог добраться до Пенни Рояла.

Пейс повернулся, поднял руку, осмотрел ее. Два пальца отсутствовали. Я почти непроизвольно изменил форму шипа. Да, я мог остановить мистера Пейса. С лязгом, превратившимся в этой атмосфере в пронзительный вой, шип обернулся мечом, мечом, который я недавно извлек из камня. Нужно просто отрубить руку или ногу…

Словно в ответ на мои мысли шип изменился снова, вернувшись к первоначальной форме. Я уставился на колючку, потом на Пейса, вспомнил о големе на «Копье»…

– Ты хочешь умереть, – произнес я.

Конечно, он хотел. Но при этом желал прихватить с собой как можно больше народа и причинить как можно больше вреда. Я видел его прошлое: людей, которых он походя сбрасывал со стен своего замка, смерти и увечья тех, кто пытался помешать его восхождению к власти, выпотрошенных и отправленных прадорам пленников. Я оглянулся на Рисс, которая старательно разгребала булыжники, освобождая неподвижное тело.

– Я позабочусь о том, чтобы и она умерла, – хладнокровно заявил Пейс.

Вот оно. Я понял, что он скрывал. С этой мыслью я создал в форсе и шипе программу-дезинтегратор и внедрил ее куда следовало. Она сразу начала стирать личность мистера Пейса в игле, и точно так же стиралась сейчас его копия, находившаяся на планете. Потом я разорвал связь там, но сохранил здесь – он продолжал записываться в шип, и эта запись тут же уничтожалась. А потом я попробовал переправить сгенерированную дезинтеграцию ему.

Мистер Пейс дернулся, словно его ударили, пошатнулся и затряс головой. Я ожидал, что он рухнет как подкошенный, однако он выпрямился и ухмыльнулся.

– Думал, это будет так просто?

Разрушение передавалось ему, но тут же, в процессе, всё восстанавливалось. Тогда я понял: чтобы убить Пейса, его надо уничтожить физически. Интересно почему? Похоже, так решил Пенни Роял, награждая человека несокрушимостью. Требовалось физическое воздействие.

Он снова набросился на меня. Я ткнул острием шипа ему в лицо, старик увернулся, подавшись вправо, и я тоже шагнул вправо, перехватил шип и стукнул Пейса – на сей раз тупым концом, одновременно оттолкнулся ногами и, воспользовавшись силой удара и пониженной гравитацией, сделал обратное сальто. Для меня всё это происходило как в замедленной съемке и не отвлекало от анализа информации, которую я черпал напрямую из его сознания. Ключ находился там, потому что тело в основном состояло из аналога щитостекла. Кувырок еще не был завершен, а я уже разработал декодирующую молекулу и, приземлившись, принялся реформатировать поверхность шипа, чтобы произвести ее.

Приземлился я на ноги, но не удержался и шлепнулся на задницу. Подсознательно я засек, как мистер Пейс устремился ко мне с такой скоростью, что камни раскалывались под его ногами. Я попытался подняться, но сдался – оглушенный, раненый, вялый… мне нужно было, чтобы он так подумал. С трудом я встал на одно колено, держа шип острием к земле, вспоминая о том, как голем напал на меня, когда я впервые взял в свои руки управление кораблем, и каким крепким и острым был тогда шип. А Пейс меж тем собирался быстро нагнуться и сорвать с меня шлем.

Теперь главное – верный расчет.

В последний момент я вскинул шип к плечу и, вместо того чтобы отпрянуть, метнулся навстречу Пейсу. Острие иглы ткнулось ему в живот и с громким хлопком, похожим на выстрел, глубоко вошло в черную плоть. Отдача наверняка раздробила мне кости руки – и скафандр, кстати, подтвердил это. Пейс пронесся мимо, и я обнаружил, что меня подбросило в воздух. Я кувыркался и кувыркался и наконец рухнул, ударившись спиной. Сообщения о дефектах вопили с покосившегося визора, теплый воздух рвался из скафандра наружу, овевая лицо. Я ощупал шлем: одна из боковых секций оказалась оторвана. Попытался приподняться на колени и понял, что правая рука не сгибается. Кровь заливала глаза.

Пейс всё еще стоял – спиной ко мне, и из этой спины торчал шип. Потом, чуть покачнувшись, он развернулся и ошеломленно потянул за кабель, намотанный вокруг основания шипа. Что ж, я не промахнулся, только теперь непонятно, кто из нас умрет первым. Скафандр уже принялся за дело: головка распылителя заливала пеной брешь возле визора, дырку под рукой, щель у сместившегося горлового кольца. Однако наружный воздух все равно проникал, и дышать становилось всё труднее. Темная пелена, пронизанная желтыми прожилками, застила глаза.

Мистер Пейс сделал несколько шагов ко мне и опустился на колени. Декодер работал, белые линии, точно трещины, расползались от точки укола. Мужчина распахнул рот. Не знаю, кричал он или просто удивлялся. Часть груди над его правой ключицей отогнулась, словно открылась дверца шкафчика, и отвалилась. Плоть пошла пузырями, как раскалившаяся краска, и начала отшелушиваться. Пейс осыпался белой пылью и черными хлопьями, уже показался скелет… И тут я почувствовал, как жизнь вытекает из него, все его годы промчались мимо меня и растворились в черноте. А потом он рухнул точно подрубленный лицом вниз – и разбился. Шип секунду постоял вертикально и тоже упал.

«Готов», – подумал я.

Уплывая во тьму, я чувствовал, что всё правильно. Забрав его жизнь, я прощался со своей. Одни мои части радовались уходу Пейса, другие кричали, отвергая смерть. Потом навалилась тишина.

Амистад

«Лейденская воронка», – подумал Амистад, увидев наконец схему, сплетенную на этот раз Пенни Роялом, а не эшетерами.

Гигантский аккреционный диск вокруг Лейденской воронки раскинулся перед их кораблем, как бескрайняя заснеженная равнина. Сама черная дыра различалась, конечно, только по слабому, трудноуловимому излучению Хокинга, практически забитому помехами, исходившими от остатков последнего солнца и планетарной системы, которые поглощала сейчас дыра. Впрочем, Амистад знал, что излучение Хокинга изучалось тут очень внимательно, поскольку не было похоже ни на что, выпускаемое любой другой известной черной дырой.

Встряхнувшись, Амистад сосредоточился на сооружении, в котором находился. Множество функций еще нуждались в исследовании. Равномерно распределенные ИИ с черными бриллиантами в сердцевине, служившие якорями. Феноменально прочное замкнутое силовое поле. Теперь он знал. Кто, кроме него, был так близко к разуму Пенни Рояла? Кто, кроме него, взвесил безумие ИИ и его здравомыслие, кто догадался, что видит лишь одну грань чего-то большего? Кто, кроме него, понял Черный ИИ?

Если бы скорпионьи черты позволяли, Амистад бы поморщился, потому что один из ответов на эти вопросы звучал так: «Не будь самоуверенным дурнем». Но существовали, конечно, и другие.

– Но ведь поэтому я здесь, – неожиданно сказал он самому себе.

– Что? – переспросил Свёрл.

Возможно, Свёрл тоже из тех, кто знал.

– Разве ты не видишь?

– Я вижу это. – Свёрл подсветил окружившие его У-характеристики.

Амистад смотрел за тем, как появляется государственная флотилия – она лишилась одного ударного корабля, но приобрела судно побольше. Дрон узнал «Высокий замок». Многое, касавшееся этой операции, от него скрывали, но ему было известно, что «Высокий замок» на последнем этапе должен принять командование на себя. Двадцати кораблей Королевского Конвоя, однако, пока не наблюдалось.

Некая масса прошла сквозь врата телепорта. Амистад распознал пробный выстрел. Один из кораблей только что выпустил У-прыжковый снаряд, чтобы посмотреть, работает ли еще телепорт. Затем последовал лучевой укол, а затем – нечто, от чего Амистад оцепенел. Они применили гравитационное оружие. Эти корабли снова попытались убить их.

Неужели Земля-Центральная была не в курсе?

Земля-Центральная и другие государственные ИИ имели доступ к той же информации, что и Амистад. Они знали о сообщениях, которые шли из черной дыры через излучение Хокинга, они должны были понять, каково назначение этого судна, прежнего Цеха 101, и осознать, что запланировал Пенни Роял. Зачем же они продолжали стараться уничтожить корабль? Они наверняка понимали, что сфера должна войти в черную дыру с Пенни Роялом на борту – а он определенно попадет сюда, воспользовавшись одним из похищенных телепортов. Если этого не произойдет, случится катастрофа. Значит, существовало еще что-то, чего Амистад не видел.

Дрон принялся пересматривать недавние события, обдумывать план действий Пенни Рояла. Преображение Изабель Сатоми было способом обеспечить Ткача новой эшетерской боевой машиной. Но машина эта наверняка бы представляла собой лишь задаток. Манипулируя событиями, ИИ привел Свёрла в Цех 101, чтобы инициировать здесь трансформацию, открыть телепорт, запустить устройство, а потом позволить Ткачу завершить работу.

Свёрл и Сатоми несущественны, подумал Амистад, их включение в планы лишь исправление прошлых ошибок. В действительности Пенни Роял легко нашел бы другой способ создания боевой машины и сам бы сумел совершить всё, что совершил Свёрл. Нет, ключом был Торвальд Спир.

На самом деле механизм операции не требовал ни людей, ни прадоров, так что же привело сюда государственную флотилию? Хотят ли они заставить Черный ИИ открыть свои карты, не дать ему сделать то, что должно быть сделано? Нет, они не понимали хода мыслей Пенни Рояла, не видели подоплеки его поступков, замечая лишь результаты.

А Амистад понимал. И видел.

Всё дело в искуплении, в прощении, в потребности быть понятым. Судьба тысяч звездных систем, огромной части галактики, зависела от решения одного человека.

– Что-то ты притих, – заметил Свёрл.

Амистад чуть присел и щелкнул в вакууме клешней.

– У меня тут есть над чем поразмыслить, – сказал он и сразу переслал копию всех данных по исследовательской станции «Исток».

Пока бывший прадорский отец-капитан переваривал информацию, Амистад занялся проверкой кое-каких вещей, которые могли подтвердить или опровергнуть его теорию. Торвальда Спира нужно было подготовить. Он получил шип, ментально связавший его с записями жертв Пенни Рояла. Он, испытавший на себе смерти тысяч людей, как никто иной осознавал полный объем вины Черного ИИ. Ему дали время, чтобы срастись с этим, подвели к более полному пониманию Пенни Рояла, показав рождение того в Цехе 101. Зачем нужен был мистер Пейс? Мистер Пейс – убийца, но Спира подтолкнули к нему – якобы чтобы отыскать сведения о местонахождении Пенни Рояла, но на самом деле – чтобы узнать или обрести что-то еще. Что же?

Амистад просеивал подробности, направив на это всю силу своего мощного разума ИИ. Мистер Пейс получил бессмертие, как и просил, но, подобно всем таким дарам Пенни Рояла, то была отравленная чаша. Он достиг границы внутренней опустошенности и, будучи не в силах измениться, чтобы перейти ее, угодил в результате в ловушку кошмарной вечной жизни. Если не считать скуки, ненависть к Пенни Роялу стала важнейшей гранью его существования. Ненавидя ИИ и все его действия, Пейс…

Детали сложились в единое целое. Для ИИ важно, чтобы его простили, чтобы он искупил грехи, но тот, кто умеет прощать, должен быть способен и отказаться от прощения: вынести приговор и привести его в исполнение. Однако Спир, несмотря на весь свой опыт биошпионажа, убийцей не был. Несомненно, его поместили в такую ситуацию, когда убийство стало необходимостью, и, что главное, убийство с помощью шипа. Шип, конечно, записывал мистера Пейса, и запись эта пересылалась в новое твердое тело каждый раз, когда старое уничтожалось – кем-то или самим Пейсом. Он, несомненно, догадался или ему кто-то подсказал, каково назначение шипа и какова роль Спира. И тогда, зная историю мистера Пейса, легко сделать вывод о его цели: убить Спира, чтобы помешать планам Пенни Рояла, забрать шип – и убить Пенни Рояла.

Предназначением мистера Пейса было научить Торвальда Спира убивать.

Но почему именно Спир?

Амистад наблюдал через сенсоры дальнего действия, как аккреционный диск и Лейденская воронка медленно подтягивают к себе планетарную систему. Спир был избран как единственный переживший первое зверство Пенни Рояла, когда тот в качестве разума истребителя «Изгнанное дитя» испепелил восемь тысяч солдат, сбросив на них бомбу из антиматерии.

– Я начинаю понимать, – сказал Свёрл.

– Да?

– Если этого не произойдет, парадокс не случившегося разорвет пространство-время, вызвав катастрофу невообразимых масштабов.

– Ты понял, какова роль Торвальда Спира?

– Не совсем.

– Он, как квинтэссенция всех жертв Пенни Рояла, должен простить ИИ все его прегрешения. Всё зависит от него.

После долгой паузы Свёрл спросил:

– А те корабли… они ведь понимают?

– Возможно. Теперь, когда мы здесь, Земля-Центральная наверняка уловила связь.

Нет, Амистад знал, что это было не так. Земля-Центральная способна мыслить куда быстрее самого Амистада. Узнав о том, куда направляется сфера, Земля-Центральная сразу отработала бы все варианты – и разобралась, что к чему. Она могла послать флот, чтобы удостовериться, что шар благополучно достиг места назначения. Но она никогда не стала бы рисковать темпоральным расколом, в очередной раз приказывая уничтожить сферу.

Происходило что-то совершенно неправильное.

Амистад передал конспект своих последних размышлений Свёрлу и оставил канал открытым.

– Послушаем, что они скажут, – предложил он и попытался связаться через У-пространство с флотилией.

Не получилось. Возможно, дело в изменениях структуры сферы или в силовом поле? Нет, У-пространственные ракеты поднырнули под поле и канули в недра телепорта, так что коммуникации ничто не должно мешать. Секундой позже дрону удалось соединиться с корабельным ИИ Гарротой.

– Амистад.

– Ты там вообще думаешь, черт возьми, что делаешь?!

– Свою работу, – отрезал ИИ.

Сейчас он был куда менее болтлив, чем обычно, – наверное, понимал всю серьезность ситуации.

– Твоя работа – наблюдение и только!

– Моя работа – уничтожить Пенни Рояла.

– Поверить не могу, что Земля-Центральная не разобралась в ситуации с «Истоком»…

– Разобралась. Высылаю пакет данных.

Информация в пакете составляла новую систему: ИИ, сидевший вне времени внутри черной дыры, не Пенни Роял. Пенни Роял на самом деле пытался создать деструктивный парадокс, вытеснив того ИИ. Сферу нужно было остановить, а Пенни Рояла уничтожить. Амистад внимательно изучил данные, потом еще внимательнее, перепроверяя все файлы вплоть до резервных копий.

– А что, это логично, – заметил Свёрл, который по-прежнему читал мысли дрона.

– Да, – согласился Амистад, – за исключением одного простого факта: нет никаких доказательств того, что ИИ в черной дыре не Пенни Роял, вообще никаких. Меж тем как характер большинства сообщений, собранных «Истоком», по форме и содержанию указывает на то, что это именно он.

– Мы что-то упустили?

– Почти наверняка, – согласился Амистад и обратился к Гарроте: – Всё это чушь собачья.

– У меня есть еще данные, – ответил тот.

Прибыл новый увесистый пакет, и Амистад, которому не терпелось узнать соображения Земли-Центральной, собирался сразу открыть его, но тут по его панцирю чиркнул лазерный луч, оцарапав броню и заставив дрона пошатнуться. Он резко развернулся, вскинув клешни и активировав систему поражения. Рамка прицела упала на первенца Бсорола, предлагая множество вариантов на выбор, Амистаду оставалось только решить, поджарить ему прадора, сварить или разнести в клочья.

– Что с пакетом? – спросил Свёрл, не по-человечески и не по-прадорски, а задействовав стремительную связь ИИ за микросекунду до того, как Амистад нажал на курок.

Дрон застыл. При нападении вся его защита включилась на максимум, и пакет данных автоматически ушел в память системного модуля обеспечения надежности. Следующие несколько микросекунд Амистад потратил на анализ случившегося. Свёрл быстро, как ИИ, отправил приказ Бсоролу, и первенец, не замешкавшись, повиновался. Дрон даже восхитился храбростью прадора. Тот ведь должен был знать, что его оружие не убьет Амистада и что выстрел вполне может привести к смерти самого Бсорола, но не колебался. В чем заключалась цель атаки? Естественно, переключить дрона в параноидальный защитный режим, не дав ему открыть пакет. Пакет, который убил бы его. Дрон убрал рамку наведения на цель и ослабил внутренний курок.

– Направлен на ответственное хранение, – спокойно отозвался Амистад.

– Я в безопасности? – спросил Бсорол, слегка пришепетывая, что у прадоров означало крайнюю панику.

– Ты в безопасности, – ответил Амистад, – и спасибо тебе.

Теперь он сосредоточил внимание на пакете, обращаясь с ним так, как следовало обращаться с информационной бомбой. Чтобы вытравить червей, задачей которых было в первую очередь захватить контроль над внутренним У-коммуникатором, а потом и над оружием, много времени не потребовалось.

– Похоже, вы избавили меня от серьезных проблем, – сказал он, еще не готовый принять то, что Свёрл и Бсорол, скорее всего, спасли ему жизнь. – Как ты узнал?

– Очевидно, что Земля-Центральная разобралась бы, что здесь происходит. Следовательно, кораблями командует кто-то другой.

Амистад снова попробовал связаться с флотилией, выделив на сей раз такую узкую полосу частот, что по ней не прошел бы никакой пакет, и сразу перенаправляя все входящие сообщения в буферы системы безопасности.

– Вижу, – сказали на том конце, – тебя не одурачить.

Амистад не собирался признаваться, насколько близко он подошел к тому, чтобы его одурачили.

– С кем я говорю?

– С Броклом.

Амистад знал о Брокле куда больше, чем знали обычные ИИ, потому что еще до того, как стать смотрителем Масады, дрон изучал безумие и считал Брокла идеальным образчиком оного. Однако лично они никогда не встречались. Как хранитель именно Амистад определял, отправлять ли убийц из Чистого отряда на допрос, а получив подробную информацию о методах Брокла, решил никогда больше никого к тому не посылать. Да, убийцы должны были умереть, но вот сколько раз и какими именно способами – этого Амистад с уверенностью сказать не мог…

Все сведения о Брокле тут же всплыли в сознании Амистада, вся подборка событий. Он увидел неизлечимо больного человека. Человек почти терялся среди примитивной медицинской техники, опутанный устаревшими оптическими кабелями, вставленными в интерфейсные платы, которые заменили практически всю верхушку его черепа. Он был стар и умирал в ту эпоху земной истории, когда с тем, что несет смерть, по большей части покончили. Ему удалось победить, опередить Жнеца, пожертвовав, однако, собственным телом. Старик загрузил свой разум в органометаллический субстрат, находившийся в канистре, которая стояла возле постели.

Звали старика Эдмунд Брокл.

Дальше Амистад увидел Эдмунда Брокла, обитавшего в ранней итерации Душебанка, жившего виртуальными жизнями и наконец, после многих лет, перенесенного в органометаллической форме в одного из первых ходячих големов. Шли годы, сменялись века, Эдмунд Брокл перемещался снова и снова, приобретал и сбрасывал тела и успокоился только после Тихой войны, задержавшись в рассредоточенных компонентах коллективного робота. Его по-прежнему звали Броклом – и когда он выполнял задания ЦКБЗ, искореняя земных террористов, и когда переместился на другие планеты, выявляя организации сепаратистов.

Брокл был… трудным. Для всех ИИ. Он представлял собой едва ли не старейшую сохранившуюся запись человеческого разума, хотя и претерпевшую за долгие годы множество изменений. Его хотели защитить; с ним обращались почти как с историческим памятником, которому нужно было обеспечить сохранность. Однако поведение Брокла становилось всё сумасброднее, а его отношение к человеческой жизни – всё небрежнее. Он убивал, когда это допускалось, но не было необходимым, он обострял опасные ситуации, чтобы иметь право применить крутые меры. И в конце концов на планете, готовой отколоться от Государства, он зашел слишком далеко. Ни одно из совершённых им убийств нельзя было в точности определить как убийство, но их количество уже выходило за рамки дозволенного. ИИ не могли определиться, чего заслуживал Брокл, наказания или медали, но задействовать его в подобных операциях явно больше не стоило. ИИ решили, что с его навыками он будет полезен в качестве следователя, проводящего допросы, отправили его на древний корабль под названием «Тайберн» – видимо, на выбор повлиял этакий закулисный юмор ИИ – и фактически заточили его там. Заключение, впрочем, было своеобразным, поскольку Брокл согласился с ним.

И вот теперь он на свободе.

Как и почему?

– Зачем ты здесь? – спросил Амистад.

– Чтобы убить Пенни Рояла.

Ну конечно…

Вопрос Амистада не был таким уж простым. Да, в заключении Брокла существовал элемент соглашения, но и его бегство без соглашения обойтись не могло. Задействовав все ресурсы разума, Амистад понял логику: и Брокл, и Пенни Роял являлись трудными проблемами, но, возможно, одна из них сумела бы разобраться с другой. Отлично понимая характер Брокла, ИИ могли подкинуть ему определенную информацию о преступниках, встречавшихся с Пенни Роялом, – достаточно, чтобы задеть его извращенное чувство справедливости и подтолкнуть к действиям.

И ему позволили сорваться с привязи.

– Ты на борту «Высокого замка»? – спросил Амистад.

– Да.

– Как тебе это удалось?

– Я его похитил.

– А экипаж и ИИ?

– ИИ корабля здесь.

– Как и ИИ «Гарроты» на месте, верно?

– Верно.

Значит, они мертвы, разрушены, превращены в одну из граней этого существа.

– Я спросил об экипаже…

– Несчастный случай.

Какое потрясающее малодушие государственных ИИ, к которым Амистад, похоже, больше себя не относил. Они, несомненно, хотели, чтобы Брокл запачкался по уши, изобличил себя, тогда основание для смертного приговора было бы неоспоримым, – и вот пожалуйста, сперва убийство команды «Высокого замка», потом похищение корабля, затем поглощение других ИИ флотилии. Даже Гарротой пожертвовали не просто так, выбор пал на него из чистой практичности, ведь он же был пленником Пенни Рояла. Вот его и послали на смерть, чтобы заткнуть раз и навсегда. Да, причины слишком очевидны. ИИ хотели выставить против Пенни Рояла что-то могущественное, не нарушив при этом договоров с прадорами насчет Погоста, – и получили желаемое, вроде бы ничем себя не запятнав.

Как бы ни обернулись теперь события, ИИ все равно окажутся в плюсе. Если Пенни Роял убьет Брокла, то приговор будет приведен в исполнение; если же Броклу удастся убить Пенни Рояла, это тоже хорошо, а вина Брокла лишь усугубится.

Но все это планировалось и творилось до того, как сфера двинулась сюда и были сделаны выводы об информации, полученной «Истоком». Своими окольными трусливыми подходцами государственные ИИ вооружили и выпустили на волю монстра, такого же опасного, как Пенни Роял. И вскоре этот монстр начнет понимать, что здесь происходит. Амистад отключил связь и повернулся к Свёрлу.

– Торвальд Спир в серьезной опасности, – сказал бывший прадор.

Амистад согласился, качнув всем телом. Свёрл сразу понял: хотя Броклу едва ли удастся уничтожить сферу, он скоро сообразит, что сможет вмешаться до главного события. На Панархии.

– И мы ничего не в силах сделать, – добавил Свёрл.

– Кое-что в силах, – ответил Амистад. – Ты, например, можешь открыть телепорт прямо сейчас.

Спир

«Нет, ты не умер» – такой была моя первая мысль.

Я не верил в жизнь после смерти в религиозном понимании и на собственном опыте знал, что воскрешение из мемпланта почти не влечет за собой таких неудобств. Плечо и голень горели от боли, миниатюрные прадоры рвали клешнями мозг, барабанили по черепу и по ребрам. Я дышал, но казалось, что в мои легкие кто-то залил клей. Одним глазом я вроде бы видел, другой словно застыл. Я заморгал, стараясь избавиться от серой пелены, и, разглядев наконец монтажную пену, наполовину заполнившую шлем, сообразил, почему один глаз не работает. Визор тупо сообщал о том, что я ранен и нуждаюсь в медицинской помощи и что мой скафандр утратил надежность. Я хихикнул, закашлялся – и волей-неволей сплюнул нечто кровавое в горловину шлема.

– Что смешного? – спросила Рисс.

Голос ее звучал глухо из-за набившейся мне в уши пены.

Ничего смешного, конечно, потому что я вспомнил о Сепии. Я лежал на боку. Нужно вставать, сейчас же. Пытаясь подтянуть под себя руки, я обнаружил, что перчатка скафандра прилипла к верхушке шлема, и нелепость этой ситуации едва не вырубила меня снова. Потянув, подергав и покачав ладонью из стороны в сторону, я наконец оторвал руку от макушки и осторожно, пошатываясь, поднялся на ноги. На земле горкой лежали черные кости вперемешку с оплавленными кусочками металла, припорошенные пылью, ломкими хлопьями и мелкими осколками кристалла, – всё, что осталось от мистера Пейса. Шагнув к праху, я наклонился, чтобы подобрать шип, а выпрямившись, едва подавил рвотный позыв.

– Она жива? – спросил я Рисс.

Змея-дрон уже убрала щебенку и пыталась разглядеть что-то сквозь лицевой щиток Сепии. Когда я увидел состояние ее скафандра, в животе у меня похолодело. Монтажная пена высовывалась отовсюду – так много было дыр. Правый ботинок отсутствовал, как и половина штанины. Нога ниже колена почернела, распухла и растрескалась. Взрыв, превративший броню шаттла в шрапнель, был очень мощным – ведь, чтобы пробить такие скафандры, как наши, требуется чертовски большая сила.

– Да, она жива, – ответила Рисс.

Я почувствовал, как что-то во мне расслабилось. При наших-то медицинских технологиях потеря ноги – всего лишь временное неудобство. Если тело живо, все повреждения можно исправить, и даже если смерть уже наступила… зависит от того, что именно считать смертью.

– Ранения? – Склонившись над женщиной, я смахнул пыль с ее визора.

– Много, – ответила Рисс. – Скафандр погрузил ее в кому, выбрав единственный способ сохранить ей жизнь.

Я всмотрелся в ее лицо, едва узнаваемое, залитое кровью… впрочем, мое лицо вряд ли выглядело лучше. Потом я поднял глаза.

– Флейт скоро будет, – опередила меня Рисс, – но нам нужно перебраться на участок почище, чтобы он нас забрал.

Я встал и захромал к воронке, в которой недавно сидел Пенни Роял, – и первый же взгляд в центр кратера подтвердил мои догадки. Черный ИИ снова сделал это: явился, стал точкой вращения, вокруг которой раскрутились все события, – и исчез. Никаких объяснений, никакой помощи, этакий бог-из-машины с нездоровым чувством юмора и полным невниманием к мелочам. И все-таки, глядя на пустой пятачок, я не ощущал злости. Я вдруг примирился с собой, потому что знал: развязка должна состояться. И знал, где она произойдет.

В сознание вторгся рев, и я откинулся назад, чтобы посмотреть вверх – шеей в этом скафандре я двигать не мог. «Копье» опускалось, скорее всего, на гравитации, а ревели рулевые движки, которыми манипулировал Флейт, нацелившийся посадить корабль точно в кратер. Мне еще не приходилось смотреть на свое судно снизу вверх, и я был ошеломлен его размерами. Потом я повернулся – и застыл. На сцене появились два новых персонажа. Два человека в древних на вид скафандрах, зато с ультрасовременными пульсарами. Проклятье! Проникнув в сознание мистера Пейса, я не увидел и намека на то, что с ним был кто-то еще. Впрочем, несмотря на склонность к одиночеству, он все равно использовал людей в своих операциях.

– Они с корабля Пейса? – спросил я Рисс.

– Да.

Я двинулся к ним навстречу, изо всех сил стараясь скрыть хромоту.

– Не беспокойся, – добавила дрон. – Они лишь люди, а у меня алмазный яйцеклад.

Немного расслабившись и не следя больше за ногой, я спросил по радио:

– Кто вы и чего хотите?

– Вот засада, – раздался грубый мужской голос. – На первый-то вопрос ответить легко, а вот со вторым загвоздка. Ты Торвальд Спир, верно?

– Да.

– А это, полагаю, то, что осталось от мистера Пейса, – фигура в скафандре ткнула пальцем в груду праха.

– Именно.

– В таком случае, – мужчина перекинул ремень пульсара через плечо, убрав оружие за спину, – почту за честь пожать тебе руку.

Лицо за щитком было мне знакомо, но все равно пришлось обратиться к форсу. Мы никогда не встречались, но поступки этого человека столь же причудливо отражались на том, что происходило со мной, сколь и поступки самого Пенни Рояла.

– Капитан Блайт. Что привело тебя сюда?

– Это долгая и запутанная история…

– Тогда с ней придется подождать, – перебил я. – Моя спутница и я ранены, а нам нужно двигаться, потому что у меня еще назначена встреча.

Я подошел к Сепии, наклонился, подсунул руки под неподвижное тело и поднял ее.

– Куда направляетесь? – спросил Блайт.

– На Панархию.

– Ну конечно. – Он метнул взгляд на напарника и поморщился. – Хотел бы я сказать, что с нас хватит. Мое восхищение Пенни Роялом стоило мне слишком дорого, и я предпочел бы завершить всё сейчас и вернуться в Государство.

– Но мы не можем. – Оказывается, Блайта сопровождала женщина.

– Нет. – Блайт покачал головой. – Мне нужно вызволять своих. Мы пойдем с тобой.