Двигатель бесконечности

Брокл

Брокл, считавший себя абсолютно прагматичным существом, после недолгих размышлений осознал ряд вещей. Обширная информация в пакете с наблюдательной станции не указывала на местоположение Пенни Рояла; значение имело лишь странное сообщение Амистада Торвальду Спиру. Кроме того, масштабы и комплексность достижений Пенни Рояла крепко-накрепко убедили Брокла в одном: ему надо стать сильнее и ментально, и физически, если он собирался противостоять угрозе, которую представлял собой Черный ИИ.

Брокл уже подумывал о модернизации, но прежде никакие обстоятельства не подталкивали его к этому шагу. Направив «Высокий замок» в У-пространство, он занялся оценкой ресурсов. Материалов и энергии было вполне достаточно, но требовалось четкое планирование. В своем человеческом обличье он вышел из каюты, отметив, что Блайт с Грир всё еще спали, и направился по корабельным коридорам к продвинутой высокотехнологичной автофабрике – такими сейчас обладали все подобные суда.

Проведя предварительное зондирование, он на ходу прикинул возможности имевшихся в его распоряжении механизмов и убедился, что на борту находилось практически всё, что ему нужно, а остальное можно было произвести. Аппаратура на фабрике имелась самая разнообразная, от принтеров материи, способных отлить из смеси любую форму, атом за атомом, до гравитационных и силовых прессов, изготавливавших сверхплотные барионные вещества. Используя ресурсы собственных единиц, Брокл занялся конструированием других, более продвинутых, более мощных, более энергообеспеченных, к тому же обладавших новыми физическими возможностями: ультрасовременными У-сенсорами и рассредоточенной системой вооружения. Но физическим улучшением занималась лишь малая часть его разума, в основном он был сконцентрирован на модернизации операционной системы.

Тут Брокл вступил на довольно зыбкую почву, поскольку постоянное усовершенствование той не получившей точного определения способности, которую люди называют «умственной», без должного тщания вполне могло перекинуть рассудок ИИ в состояние, когда материальная Вселенная вообще переставала интересовать. Тогда все мысли соотносились только с самим собой, прозаичные аспекты реальности уступали ментальным конструкциям – а ведь одной из таких прозаичных вещей являлось желание жить. Разум тонул в размышлениях о бесконечно больших и бесконечно малых величинах: времени, космосе, У-пространстве и множественных измерениях, о субатомах и истоке существования. Это был своего рода ментальный горизонт событий, перейдя который назад уже не вернуться. И когда Брокл размышлял об этом, его озарило.

Так вот в чем секрет Пенни Рояла!

Он избавился от физической необходимости, еще нужной Броклу, за многие годы сделал себя существом, способным распределять материальные и ментальные части. Его «косяк» проникал в любые системы и оценивал их, собирал и сортировал мультивозможности, вел тонкие каскадные атаки. Но сейчас Брокл осознал еще одно преимущество рассредоточенности: буферизировав индивидуальные ментальные части, можно увеличить умственные способности в целом, предотвратив падение за горизонт событий. Примерно так же люди отделялись от ИИ, чтобы не допустить «пережигания». Синергия, конечно же: части создают большее целое, сохраняя достаточно обособленности, чтобы избежать распада. По сути это то же, что использование силовых полей для сохранения раздельности набора сверхплотных компонентов, которые иначе, столкнувшись, коллапсировали бы в черную дыру.

Брокл еще по пути загрузил в машины инструкции и планы, так что, когда он добрался наконец до автофабрики, станки уже работали. Сама фабрика формой напоминала аммонит с подачей материала из центра спирали; по бокам тянулись сверхпроводящие вибростержни, питавшиеся от внешнего ядерного реактора. Механизмы в центре начинали с грубого формирования материи, а по мере «раскручивания» спирали процессы становились всё сложнее и тоньше.

Сейчас Брокл стоял перед выходом для конечной продукции – как бы головой улитки. Отверстие на «лице» окружало кольцо проекторов силовых полей для вывода произведенных фабрикой продуктов наружу. Диаметр проема ограничивал перечень выпускаемых предметов, но все крупные детали корабля в случае необходимости легко собирались из частей поменьше. А если замены – а не ремонта – требовало что-то действительно большое, вроде корабельного корпуса, это означало, что самого корабля скорее всего уже не существовало. Для частиц Брокла размер отверстия проблемы не составлял – новые единицы, которые скоро выпустит фабрика, будут лишь вдвое больше его нынешних. Однако их производство – очень сложный процесс, и в нем, как ни крути, придется Броклу участвовать самому.

Аналитический ИИ распался на косяк серебристых червей. Единицы поспешили проскользнуть в автофабрику. На этом конце внутреннее пространство было заставлено блестящими роботами-насекомыми, проекторами силовых полей, принтерами материи и атомными резаками, но движение ограничивалось лишь запуском и тестовыми программами. Следуя по спирали к центру, Брокл обнаружил, что ему приходится проявлять всё большую и большую осторожность, чтобы не нарушить текущие процессы. Ближе к центру по сложному лабиринту силовых полей текли жидкие металлы, кристаллические слои в атом толщиной, невидимые для человеческого глаза, непрерывно укладывались один на другой. Наконец он обнаружил печатающие головки, сновавшие вокруг разраставшейся фигуры, как будто слепленной из тумана. Вот она – точка ввода.

Брокл отправил одну из единиц в это облако. Печатающие головки перевернулись, превратившись в микроинструменты, которые постепенно разложили единицу на части и перераспределили их внутри туманной массы. Связь дрогнула и оборвалась. Аналитический ИИ почувствовал себя чуть-чуть менее разумным. Разобравшись с периодическими погрешностями вещания, он затребовал диагностический контроль, который «целый» Брокл обычно игнорировал. Его обуревали странные чувства – просматривалось явное сходство между очевидными страданиями единицы и теми ощущениями, что испытывали жертвы, которых он разбирал.

Туманная форма, ставшая, однако, плотнее, сдвинулась с места, по-прежнему окруженная мельканием печатных головок, работавших с разрозненными частями первоначальной единицы. Брокл послал еще одну единицу следить за «облаком» и приготовился поместить следующую в другую росшую тень. Уже включились новые компоненты: гибкие ламинарные блоки питания, силовые узлы, блоки мультиспектровых квантовых каскадных лазеров, органометаллические операционные платы, барионная проводка, микроторсионные двигатели… Список можно было бы продолжать и продолжать, но новая единица, затвердев, начала оживать. Теперь не серебристая, как остальные, а коричневая, точно старый дуб (таков был основной цвет примененных материалов, поновее и попрочнее), сейчас она напоминала гигантского плоского червя. Плоский профиль и сегментация были необходимы, чтобы множество единиц могли сложиться потом в форму человека.

Ментальная связь установилась и окрепла, когда продукт производства приблизился к выходному отверстию, а Брокл вдруг понял – на самом примитивном уровне, – что же он с собой делал. Новая единица, заняв свое место в целом, оказалась на вершине иерархии, практически выходя за пределы психики ИИ. Он словно потянулся, чтобы схватить непослушного ребенка – и обнаружил, что дитя это – усовершенствованный кибер, составленный из бритв. То, что вначале казалось простым воссоединением, быстро обернулось битвой за господство. Длился бой секунды две, но для ИИ эти секунды равнозначны целому веку. Однако Брокл всё же справился, обрел контроль, включил в себя единицу и стал таким образом сильнее – умственные способности его расширились. В этот момент он увидел ошибки и лучшие пути достижения цели – и быстро перепрограммировал фабрику, которая занималась совершенствованием следующей отправленной туда единицы.

Когда и вторая единица после короткой борьбы включилась в целое, Брокл снова произвел стремительное перепрограммирование. С появлением третьей единицы Брокл внес в процесс радикальное дополнение. Это, если говорить упрощенно, было своего рода комплексное оригами – способ сложить больше материи, больше составляющих, больше умений. Еще одна единица – и, конечно, как же он не заметил раньше? Возможно же направить самоотносимые информационные структуры вовне – как бы установить У-пространственную связь с собой. То есть мыслительный процесс не займет вообще никакого времени, буквально.

Шли часы, шли дни, шли недели – Брокл обнаружил, что находился уже вне автофабрики, нащупывая элементарные истины и размышляя об основополагающей структуре Вселенной. Возможно ли сделать еще шаг в складывании пространства и У-пространства? Еще шаг, еще… это ведь предполагало бесконечный процесс? Сверхчувственное, глубинное понимание брезжило совсем близко, вот же оно, вот, у корней Вселенной. Еще чуть-чуть…

Брокл отпрянул, сражаясь за восстановление себя, зная, что подошел слишком близко к ментальному горизонту событий, к той границе, за которой ИИ впадали в самозацикленность. Еще немного, и он превратился бы в катившийся куда попало рыхлый шар коричневых червей, размышлявший о вечности, – и длилось бы это именно вечность. Требовалась ясная, четкая цель, причина быть, сохраниться.

Пенни Роял…

Собственная радость обрадовала Брокла – на микросекунду. Он теперь был гораздо, гораздо сильнее, ментально и физически, и чувствовал, что готов встретиться лицом к лицу с Черным ИИ. Однако сейчас пришло время нанести визит этому мистеру Пейсу.

Трент

Цех 101 трясся и стонал, как никогда прежде, поскольку то, что производило шум и вибрацию на этот раз, разрушало станцию со всем тщанием… и перестраивало ее. Трент смотрел на изображения на экране, на реконструкцию, на ужасающие объемы выбрасываемой энергии и материалов. Машина, делавшая всё это, напоминала споры, которые он некогда видел под микроскопом, но вела она себя как многофункциональный робот-печатник: одни выступы на ее поверхности изрыгали материю и тут же плели из нее что-то сложное, в то время как другие выступы всасывали в себя саму станцию, будто растаявшую ириску.

– Что нам, черт побери, делать? – спросил Коул.

– Поместить всех в скафандры, полагаю, – ответил Трент.

Происходящее казалось ему нереальным, и всё же он нутром чуял, что когда эта штуковина доберется до людей, то поступит с ними точно так же, как и с любым другим веществом станции, и все они умрут с криком, всосанные, переваренные и отлитые в нечто новое.

Риик, дети… Он достал им защитные костюмы с системой жизнеобеспечения, но ничего попрочнее найти не смог. Надо повидать их, убедиться, что они готовы…

– Даже если бы они у нас были в достаточном количестве или даже если бы могли сделать их вовремя, что из того? Людям все равно не выжить, – уставился на него Коул.

– Может, если мы перейдем в новое строение…

– И лишимся воздуха, воды, еды.

– Тогда, возможно, нам следует подняться на один из этих кораблей.

Трент попытался подавить поднимавшуюся панику, непредвиденный аспект его эмпатии. Она принялась расти в нем с тех пор, как механизм заработал, поскольку он уже тогда думал о вещах, которые они сейчас обсуждали, – и не находил выхода.

Даже если ему удастся засунуть всех людей – «моллюсков», а они становились всё более несговорчивыми и неуправляемыми, в аварийные костюмы и отвести в новое сооружение, они протянут ровно столько, сколько их скафандры – ведь всё, от чего они зависели здесь, на станции, исчезнет. Можно поместить бывших «моллюсков» в этот проклятый дредноут из ближайшего отсека конечной сборки – вероятно, им удастся герметизировать судно, и оно сохранит им жизнь. Но что потом? Они дойдут лишь до силового барьера, и нет никаких гарантий, что штука, поедавшая завод, не проглотит корабль, не переварит его и не вставит в новую конструкцию. А если Свёрл отключит поле, чтобы выпустить их? Нет, потому что, едва он это сделает, государственная флотилия мигом превратит всё, что тут есть, в расползающееся облако раскаленного газа и горящих обломков.

– Мне надо поговорить со Свёрлом, – решил он.

Риик подождет, потому что есть один вариант, при котором Свёрл рискует меньше, но Тренту придется быть очень, очень убедительным.

На запросы Свёрл не отвечал, но Трент знал, что бывший прадор рядом с госпиталем – льнул к надстройке и на каком-то виртуальном уровне наблюдал за тем объектом, хотя его еще не было не видно отсюда. Мужчина отвернулся от экранов и двинулся к шлюзу.

– Я с тобой, – заявил Коул.

Трент пожал плечами. Пусть.

Они вместе шагнули в шлюз, потом пошли по коридорам, примыкающим к госпиталю. Интересно, а что будет с Флоренс? Что будет со всеми ИИ, которым Свёрл вернул здравый рассудок? Трент видел, как они убирались с пути разрушения, но не могли же они убегать вечно. И как насчет самого Свёрла? Нет, обязательно нужно узнать его планы – если они у него были.

Наконец они добрались до участка, поврежденного взрывом – дыру оплетали раскрепляющие балки, и на одной из них громоздился серебряный скелет Свёрла, пребывавшего сейчас в полном одиночестве. В конце коридора Трент включил наручный импеллер и направился к «шестку» Свёрла. Приземлившись на зигзагообразную балку из вспененного металла в метр шириной, он активировал геккофункцию ботинок и по одной из плоскостей бруса подошел к Свёрлу.

– Я пытался поговорить с тобой, – передал он по встроенному в скафандр радио.

– И я тоже, – добавил Коул.

– Что ты собираешься делать? – спросил Трент.

Прицепившийся к балке, как странный механический клещ, Свёрл смотрел в ту сторону, где уничтожалась и методично перестраивалась станция. Щелкнув клешнями в вакууме, будто демонстрируя неповиновение этой далекой штуке, он повернулся к людям.

– Эта технология не Пенни Рояла, – сказал он по радио.

– Что?

– Я должен был это понять, едва оно начало переделывать станцию, – объяснил Свёрл. – Оно ткет очень странный метаматериальный объект.

– И?

– Оно ткет.

– Все равно не понимаю…

– Это эшетерская технология, разве не ясно? – Свёрл умолк, взволнованно замахав клешней. – Вот чем расплатились с Пенни Роялом! Вот что он получил взамен за то, чем стала Изабель Сатоми.

Трент невольно потянулся к серьге, но его пальцы лишь ткнулись в шлем скафандра.

– Неважно, откуда оно, – сказал Коул. – Важно, что, когда оно доберется до нас, мы погибнем.

– Оно не тронуло телепорт, – заметил Свёрл.

– Но проглотило трех ИИ, не успевших по-быстрому убраться с его дороги, – ответил Трент.

Небрежный взмах клешни:

– Мы здесь не просто так.

– Ты уверен, Свёрл? А что если мы всего лишь выплавляемый модельный состав?

– Модельный состав? Этот термин мне незнаком.

– Поройся в закромах своего обширного разума.

Через секунду Свёрл заговорил снова:

– Нашел: деталь делают из воска, вокруг создается пресс-форма, а перед заливкой жидкого металла воск выплавляется. Любопытные древние знания ты хранишь в памяти, Трент Собель.

– Но ты меня понял.

– Ты подразумеваешь, что мы бросовые, одноразовые вещи, что нашей целью было запустить процесс, а выживем ли мы потом или нет, роли не играет. – Свёрл дернулся, словно попытавшись кивнуть, как человек. – Не верю.

– Что ж, может, насчет себя ты и не ошибаешься, может, ты и выживешь, переместившись в новую постройку. – Трент сделал паузу, ткнул пальцем себе в грудь, потом указал на Коула. – И мы можем уцелеть, если пойдем с тобой, как и те «моллюски», которых мы снабдим скафандрами. Но останутся тысячи людей, чью жизнь ограничит срок действия их аварийных костюмов – а это четыре дня максимум.

Он снова умолк, но, почувствовав, что Свёрл ждет продолжения, заговорил опять:

– И нет, если мы поднимемся на корабль, то не сможем уйти от этой штуки, пока ты держишь силовое поле, а я знаю, отключать его ты не станешь.

– Что я могу сделать? – спросил Свёрл.

– Ты же знаешь.

– Ты хочешь, чтобы я открыл телепорт в государственную сеть.

– Не обязательно во всю сеть – можно ограничиться одними вратами.

– Это неважно. Государство ответит, и быстро. Даже если ИИ не успеют послать штурмовую группу, время на то, чтобы вбросить парочку ПЗУ, у них найдется.

«Пора выкладывать туза», – решил Трент.

– Только не когда речь идет об одних конкретных вратах телепорта.

Свёрл, до этого момента постоянно ерзавший, поскольку весь разговор ему явно не нравился, застыл:

– Объясни.

– Есть одни врата, к которым государственным десантникам быстро не подобраться. Есть одна планетарная система, в которой государственная боевая техника запрещена.

После долгой паузы Свёрл выдохнул:

– Масада, конечно.

– Что это? – спросил Коул.

– Эшетер, Ткач, – объяснил Трент. – Он борется за независимость от Государства, и поскольку восстановление его собственного вооружения обсуждается… Ну, он потребовал отзыва государственных сил из своей системы.

– А они?

– Они уходили, когда я бежал с Блайтом и его экипажем, и сейчас едва ли там кто-то остался. С одной стороны, они не хотят злить Ткача, с другой – знают, что могут в случае проблем достаточно быстро ввести силы снова.

– Похоже, еще один круг замкнулся, – задумчиво проговорил Свёрл. – Веди людей – «моллюсков» к телепорту. Я открою его к Масаде, и они пройдут. – Он постучал клешней по балке. – И, похоже, ты в конце концов все-таки спасешь их.

Прежде чем Трент ответил, Свёрл спрыгнул с «шестка» и унесся прочь, включив какой-то невидимый движок.

– Идем. – Трент повернул назад к госпиталю. – Надо организовать эвакуацию.

Свёрл

Наблюдая за уходом Трента, Свёрл размышлял о том, что ему делать дальше, одновременно поглядывая через уцелевшие сенсоры на государственную флотилию. Корабли просто висели в открытом космосе, даже не пытаясь нащупывать слабые места защиты, что тревожило. Они словно ждали чего-то. Мысленно вздохнув, Свёрл переключился с противника на детей.

– Бсорол, Бсектил и остальные, бросайте всё, чем занимаетесь, и собирайтесь. Берите инструменты, оружие – всё, что сможете. Идите сюда.

Свёрл выслал им координаты маленького грузовоза, стоявшего в отсеке конечной сборки, который примыкал к госпиталю. На корабле было достаточно вместительных трюмов, а минуту назад Свёрл послал роботов заправить грузовоз и провести технический осмотр. На подготовку судна, по подсчетам Свёрла, уйдет четыре часа. Он бы предпочел воспользоваться большим дредноутом, находившимся там же, но с ним возиться дольше, к тому же, как подозревал Свёрл, этот корабль слишком велик, чтобы проскочить мимо эшетерского устройства, пожиравшего Цех 101.

– Зачем? – спросил Бсорол.

– Затем, что я так сказал, – отрезал Свёрл.

– Если мы не установим двигатель, то застрянем здесь, – возразил Бсорол.

Свёрл еще раз вздохнул – опять-таки мысленно. Времени оставалось ровно столько, чтобы отдавать приказы, которым повиновались беспрекословно. Вот и расплата за то, что он позволил детям мыслить самостоятельно.

– Потому что, Бсорол, я не думаю, что это устройство остановится, добравшись до двигателя. А думаю я, что ремонтом вы занимались зря, – объяснил Свёрл. – И еще я думаю – весьма маловероятно, чтобы то, что создал здесь Пенни Роял, собиралось сидеть под силовым полем, дожидаясь, когда Государство найдет способ пробить защиту.

– Наверное, нам надо прихватить людей – «моллюсков», – встрял Бсектил.

Свёрл хотел высмеять его предложение, но заколебался. Возможно, именно это от них и ожидалось? Стали ли они, запустив процесс, «выплавляемым модельным составом», как выразился Трент Собель, и подразумевалось ли, что телепорт – та дыра, через которую им предстояло сбежать? Нет, не желал он верить в это. Он оставался, и точка. Разве что…

– Я остаюсь здесь. Можете, если хотите, уйти через телепорт с ними. Возможно, Ткач найдет вам применение.

Он ждал, что они тут же запротестуют, клянясь ему в верности. Ждал, что они скажут, что тоже остаются. Он ждал…

– Это мысль, – произнес Бсорол.

– У Ткача есть оружие, но нет ни войска, ни рабочей силы, – отметил Бсектил. – Спорю, он ищет кого-нибудь.

– Он может усомниться в нашей преданности, – возразил Бсорол.

– Да, – согласился Бсектил, – но суть-то не в преданности, а в жаловании.

Свёрлу казалось, что его внутренности вот-вот закипят – пускай даже внутри у него ничего не было. Но когда он подключился к камерам двигательного отсека, то увидел, что первенцы и вторинцы поспешно собирали инструменты. Внезапно он понял: они дурачили его. Прадорский инстинкт возопил, требуя наказать паршивцев, но Свёрл решил, что существовал способ лучше.

– Выбор целиком и полностью за вами, – спокойно сказал он и отключился.

Сравнительно небольшой грузовоз, если его заправить и заменить кое-какие движки, будет достаточно быстр и маневрен, чтобы проскочить мимо эшетерского устройства и углубиться в недра того, что оно строило. Оставалось только выяснить, пропустят ли его. Внимание Свёрла привлек тяжелый робот-сборщик, размерами немногим уступавший грузовозу. Он был полностью готов к использованию – гигантская цилиндрическая глыба с ракетными и гравидвигателями на обоих концах, с блоками питания и торчавшими отовсюду руками. Как и многие ему подобные, он раньше занимался уборкой станции и перестройкой ближайшей к нему территории, которую сейчас уничтожала эшетерская машина. Передав инструкции, Свёрл запустил робота.

Робот, точно гигантский приплюснутый паук, пополз по балкам, дождался, когда устройство втянет в себя очередную порцию материалов, и повернул к краю увеличивавшейся структуры. Включив ракетный двигатель, робот ринулся через заполненный дрейфовавшими обломками зазор внутрь полушария. Следя за ним с помощью камер, Свёрл мог провести сейчас глубокое сканирование и более внимательно изучить массивные поперечные распорки. Оказалось, что они сплетены из концентрически ламинированных пустотелых комбинированных нитей, обладавших некоторой эластичностью, но предназначенных для сопротивления огромному давлению. Выглядели они непрочными, но были куда крепче первоначальных композитных балок станции – там согласованно работали атомные силы, а пьезокерамика генерировала электростатические связи и укрепляла микросиловые поля. Элегантно и красиво.

Робот достиг дальнего конца внутренней поверхности полушария, присел на ложе из тканых композитов и выпустил гекконоги. Свёрл увидел, как эшетерское устройство прервало свой бег вокруг обода полусферы, потом вернулось к станции, чтобы откусить еще материалов. Оно приближалось к госпиталю и казармам, откуда выходили одетые в защитные костюмы люди – «моллюски». Однако внимание Свёрла было сосредоточено на устройстве, которое, свив еще одну секцию полушария, опять вернулось. Похоже, эта штука игнорировала бродячего робота, а значит, Свёрл мог, наверное, не бояться проследовать в полусферу. Затем он снова переключился на госпиталь.

Потоки людей текли по коридорам, напоминая осиный рой, покинувший потревоженное гнездо. Коул возглавлял шествие к телепорту, а Трент осматривал казармы, чтобы убедиться, что все ушли. Заглянув внутрь, Свёрл обнаружил, что у парня возникли проблемы с тремя типами – что ж, таковых оказалось на удивление мало, учитывая характер этих людей.

– Уходите немедленно, – твердил Трент. – Или умрете.

– Это наш выбор, – заявил один из упрямцев. – Я хочу остаться здесь и увидеть, что происходит. Я готов рискнуть.

– Держу пари, Свёрл и его дети остаются, – сказал другой.

– Ты сделал достаточно, Собель, – встрял третий. – Мы взрослые и способны решать сами.

Они собрались у шлюза. Хирургический робот, назвавший себя Флоренс, маячил сзади, за ним стояли вдова Тэйкина и два ее сына. Сейчас Флоренс была на гусеничном ходу с геккофункцией, это делало ее гораздо проворнее, чем раньше, – что она и продемонстрировала. Тройка спорщиков едва успела повернуться, когда робот метнулась к ним – и три выстрела из ионного станнера уложили тела на пол и оставили там корчиться.

– Можешь их отнести? – спросил Трент.

Робот уже разворачивала большую суму, сделанную из скрепленных друг с другом мешков для трупов.

– Могу.

Пока Флоренс открывала мешок, Собель подошел к каждому из распростертых тел, на двоих герметизировал аварийные костюмы и старательно натянул скафандр на третьего, который ничего надеть не удосужился.

– Когда это кончится? – спросил по радио Свёрл. – Взятую ответственность трудно сложить.

– Это кончится, едва они пройдут через телепорт.

Трент разобрался с облачением третьего упрямца и отошел, уступив место Флоренс, которая погрузила всю троицу в большой мешок, с легкостью подняла его и двинулась к шлюзу.

– Значит, твое рвение направлено на то, чтобы все они прошли через телепорт?

– Значит, так, – ответил Трент, возвращаясь к жене Тэйкина.

Теперь Свёрл следил за роботом, который, передвигаясь при помощи пневматического импеллера, замыкал шеренгу людей – «моллюсков», направлявшихся к телепорту. Последними шагали Трент, женщина и двое детей. Вероятно, Флоренс тоже пройдет через телепорт. Роботом управлял субразум давным-давно погибшего больничного ИИ, а теперь спасать в госпитале было больше некого. Однако по станции рассеяны и другие ИИ, и им тоже нужно пошевеливаться.

Свёрл разослал информацию всем ИИ на борту. Пока результаты наблюдений говорили о том, что, если они двинутся по периметру, вреда им не причинят, а если останутся на месте, то будет худо. Он не предлагал им выбора, поскольку все они находились под его контролем, а неприкосновенность чужой свободы тревожила его куда меньше, чем Трента Собеля. Первые ИИ уже двинулись в путь, когда эшетерское устройство добралось до одного из неработавших телепортов – и это могло оказаться весьма интересным, поскольку телепорт, пускай и бездействующий, состоял далеко не только из обычной материи.

И Свёрл сразу увидел, что подход машины изменился: она, скорее, разбирала врата, а не всасывала их целиком. Наткнувшись на деталь из барионного вещества, устройство застыло, поверхность его разошлась, и деталь исчезла в щели, как в жадной пасти. Потом выступы убрались, и машина вновь превратилась в шар, запульсировала – и резко расширилась, словно внутри нее что-то взорвалось.

«Несварение?» – подумал Свёрл.

После паузы устройство вновь выпустило отростки и продолжило свое дело, поглощая части телепорта, пока не осталось ничего кроме одинокого корпуса, который, очевидно, оказался слишком велик, поскольку машина ухватила его «щупальцем» и, приподняв, забросила в полусферу. Отследив курс полета, Свёрл убедился, что корпус приземлился точно в отверстие у подножия одного из опорных раскосов – проделанное, очевидно, именно для этого. Внимание Свёрла тут же переключилось на рабочий телепорт, находившийся за тем, что некоторое время служило жилищем прадору.

Все люди – «моллюски» уже собрались на платформе у конца сборочного конвейера-ствола для истребителей, который тянулся мимо телепорта.

– Трент, – сказал Свёрл, – отправляй их к мениску.

– Естественно, – откликнулся Собель.

– Устанавливай связь, – велел бывший прадор ИИ телепорта.

Мениск подернулся зыбью, словно в самый центр его уронили камень. Участок станции с другой стороны оставался видимым, но отдалился на какое-то немыслимое расстояние. Свёрл ощутил передаваемую мощность и, коснувшись разума ИИ телепорта, прочитал математическое описание не обладавшего длиной канала, который соединил две точки пространства, разнесенные далеко-далеко друг от друга. Связь установилась – крепкая, надежная, открыв тысячи иных возможностей. Но ИИ, по-прежнему находившийся под руководством Свёрла, все эти возможности блокировал, что было нелегкой задачей, поскольку телепорт, с которым они соединились, мог использоваться для перемаршрутизации.

Секунду спустя первый из «моллюсков» дошел до мениска – и провалился сквозь него, перестав существовать здесь и, несомненно, выпав из меньших врат на Флинте, спутнике в системе Масады. На приемной стороне всё скомпенсируется. Энергия, возникшая из-за разницы относительного движения двух телепортов, будет сброшена в буферные накопители врат. Энергия, которую путешественники обретут во время перехода и которая могла бы привести к выходу из врат на скорости, близкой к световой, тоже отведется, но не в буфер – она образует петлю повторной передачи, потому никогда не покинет У-пространство, а значит, и не будет по-настоящему существовать. «Моллюски» уходили один за другим, вот уже скрылась и робот Флоренс со своей ношей, за ней – жена Тэйкина и ее дети. В этот момент эшетерская машина как раз расправлялась с госпиталем, в котором люди – «моллюски» пришли в себя.

Свёрлу стало немного полегче – когда последний из бывших «моллюсков» исчез в небытии, часть бремени с него спала. Осмотрев платформу, с которой люди отправлялись в путь, он увидел одинокую фигуру, всё еще стоявшую там. Трент.

– У тебя минута, – сказал Свёрл. – Решайся.

Мужчина в раздумье наклонил голову, потом выдохнул:

– Ну ладно.

Он бросился к проему врат телепорта.

– До свидания, Трент, – сказал Свёрл.

– Пока, – откликнулся Трент и исчез, пройдя через мениск.

Еще одна фигура рванулась к телепорту, и Свёрл замешкался, немного озадаченный решением мистера Грея, после чего приказал ИИ:

– Закрывай.

– Не могу, пока прохождение не завершено, – ответил ИИ.

Секунды промедления оказалось достаточно – накопители телепорта регистрировали нагрузку. Что-то шло сюда с другой стороны.

Трент

Глядя, как последний из людей – «моллюсков» проваливается сквозь мениск, Трент чувствовал облегчение. Он освободился от обязательств, совесть больше не взывала к нему. По ту сторону врат «моллюски» найдут собственный путь, потому что ответственность по отношению к людям – это позволить им сделать собственный выбор, к добру или к худу.

Когда Риик и ее дети прошли, Трент хотел последовать за ними немедленно, но вдруг осознал: внутри него что-то происходит. Будто какие-то нити провисали, рвались, сматывались и исчезали. Чувство было странным, но, как это ни удивительно, он опознал его. Трент внезапно проникся тем, что ему не нужно заботиться.

Именно это ощущение задержало его на платформе, но потом понимание того, что он мог сознательно выбрать заботу, подтолкнуло его к телепорту. Попрощавшись и провалившись сквозь мениск, он с тревогой подумал, что решения теперь не изменить, но уже в момент перехода понял, что оно было правильным.

С точки зрения путешественника, переход совершался в одно мгновение. Предполагалось, что квинсы – так называли пользователей телепорта – в этот момент кричали, но Трент обнаружил, что плывет в какой-то серости. Нет, наверное, его переход всё же совершился мгновенно, а то, что происходило сейчас, – всего лишь некий ментальный артефакт, но тут…

– Ты злой человек? – раздался в его голове шипящий голос.

Барахтаясь в серой пустоте, Трент подумал о людях, которых хотел бы убить, – о тех немногих, кому удалось от него сбежать. Он представил, как расправляется с ними самыми жестокими способами, – и даже не поморщился.

Он знал – нет, он был абсолютно уверен: его наведенная эмпатия исчезла, и теперь он снова мог убивать. Но знал он и то, что отныне и впредь станет убийств избегать, разве что это будет совершенно необходимо. Вот что изменилось: в прошлом понятие «необходимость» никогда не входило в его формулу убийства.

– Нет, – проговорил он, вдруг с неловкостью осознав, что до того, как Пенни Роял коснулся его, он ответил бы на этот вопрос точно так же.

– Потому что ты чувствуешь чужую боль и твоя совесть терзает тебя…

– Да. Но, кажется, это уже прошло.

– И теперь? – спросили остатки тьмы, обитавшей в его черепе.

– Я выбрал добро, – объяснил Трент.

Обрывок тьмы улетел, точно лоскут черного шелка, подхваченный ветром, испустив лишь короткий смешок, а может, всхлип. Трент огляделся, словно ожидал увидеть черный обрывок, но вокруг была только серость, простиравшаяся в бесконечность и при этом как будто вовсе не имевшая глубины. Хотелось закричать, но звук застрял в горле. Невыносимое напряжение растянуло тело – и вышвырнуло его в реальность зала телепорта на луне Флинт в системе Масады. Когда Трент ступил на черный стеклянный помост, ему показалось, что справа мелькнуло что-то крупное, но едва он повернулся, фигура уже исчезла, пройдя сквозь мениск.

В зале, где толпились тысячи бывших людей – «моллюсков», царил полный хаос, а небольшая группка обслуживавших телепорт техников в синих комбинезонах пыталась навести хоть какой-то порядок. Те, кто находился поближе к телепорту, глазели на него удивленно или недоуменно – похоже, они видели ту громадину, что только что разминулась с Трентом. Пройдя чуть дальше, он заметил людей в другой форме. Кремовый и желтый, цвета охраны телепорта, цвета ЦКБЗ. Может быть, он принял неверное решение, явившись сюда? Нет, хотя телепортом на Флинте и ведало Государство, арестовать Трента в системе Масады они права не имели. Насколько он понимал, для этого копам требовалось попросить разрешения у Ткача.

– Идем, – сказал по радио скафандра знакомый голос, и на плечо опустилась твердая рука скелета.

Обернувшись, Трент обнаружил стоявшего рядом мистера Грея.

– Зачем?

– Что – зачем?

– Зачем Пенни Роял дал мне эмпатию, а потом опять отобрал?

– Нормальность? Ты хотел нормальности?

– Просто объяснения.

Кажется, Грей ухмылялся. Впрочем, этот причудливо раскрашенный керметовый скелет всегда выглядел скалившимся психом.

– Объяснения. – Он поднял руку и, как кастаньетами, щелкнул пальцами, добавив: – Щелк да щелк.

– Да, объяснения.

– Ты – Пенни Роял в микрокосме. – Голос Грея обрел более мрачные интонации. – Элементы выбора и окружения, превратившие тебя в убийцу, в сущности те же самые. Убийцу из тебя убрали, позволив остальному восстановиться, совсем как с Пенни Роялом. Твоя эмпатия не присадка, она принадлежала тебе, только не использовалась и была еще сырой, когда ты снова обрел ее.

– Ты говоришь о восьмом состоянии Пенни Рояла – о его зле.

– Если угодно.

– Я был экспериментом – пробой?

– Чтобы посмотреть, останешься ли ты собой. Ты остался?

Они шли через беспокойную толпу. Трент поднял лицевой щиток, потом убрал шлем скафандра в горловое кольцо. Воздух, холодивший лицо, пах немытыми людскими телами и железом. Он видел, что двое из ЦКБЗ наблюдали за ним, но и только – возможно, благодаря его спутнику. Трент озирал толпу в поисках Риик и мальчиков.

– Я – настолько же я, как и любой другой человек по прошествии времени.

– Это хорошо, – кивнул Грей.

– Значит, я Пенни Роял в микрокосме. Проба. – Трент на секунду задумался. – Так ты говоришь, что Пенни Роял намерен снова включить в себе восьмое состояние сознания?

– Говорю.

– Значит, я, наверное, правильно сделал, придя сюда, поскольку, похоже, Пенни Роял еще не закончил со Свёрлом и Цехом Сто один. – Он оглянулся на голема, но, конечно же, лицо скелета ничего не выражало. – И ты здесь поэтому? Инстинкт выживания?

– У меня его нет, – ответил Грей. – И ты – не единственный микрокосм или проверка…

– Ты тоже?

– Да.

Трент понял. Големы Пенни Рояла были убийцами; убийцей был и мистер Грей.

– И что теперь?

Мистер Грей красноречиво пожал плечами. Трент шагал дальше, вглядываясь в чужие лица, но нашли его: ладонь сжала маленькая рука.

– Роберт?

Мальчик потянул его туда, где ждали Риик с Йераном.

– Куда ты теперь, Риик? – спросил Трент.

Женщина смотрела на него раздраженно:

– А ты как думаешь?

– В Государство?

Вскинув руку, она ухватила мужчину за горловину скафандра:

– Приди в себя, дурачина.

– Айда на Масаду, – раздался голос рядом.

Все повернулись к мистеру Грею, который вновь ухмылялся. Трент пытался решить, нравилось ему или нет то, что голем таскался за ним по пятам. Потом он взвесил предложение отправиться на новую планету. Почему бы и нет? На Масаде его не арестуют, к тому же там будет интересно, когда Ткач укрепит власть и отведет свой мир подальше от Государства.

– А они позволят мне уйти? – Трент кивнул в сторону агентов ЦКБЗ.

– У них нет выбора, – ответил Грей. – Корабль под управлением Старого Капитана со Спаттерджея готов взять на борт любого, кто пожелает спуститься на планету. Ткач приказал никому не вмешиваться и никого не задерживать.

Трент посмотрел на Риик. Та в ответ предупреждающе зыркнула, потом огляделась:

– И где же этот корабль?

Трент привычно потеребил серьгу. Наверное, ему удастся получить доступ к своему счету в Галактическом банке, потом снять или купить какой-нибудь домик, и затем уже не нужно будет метаться в поисках решений. Возможно, вместе они отправятся взглянуть, чем стала Изабель Сатоми. Пришла пора отдохнуть, осмотреть достопримечательности, а потом уже он подумает о том, что делать дальше и насколько злым или наоборот ему хочется быть. Глядя на Риик, двинувшуюся туда, где вроде бы находился выход, он подумал: «Не слишком».