Душитель с огоньком

Глава 6

Алистера Арбогаста, предоставленного Эшем в качестве сопровождающего, Вик, устав от жары, загнала за руль своего паромобиля. Её немножко подташнивало, еще и головная боль давала о себе знать. Эфирная связь с Эваном стала совсем тоненькой ниточкой, только и чувствовалась легким теплом в сердце, а больше и не понять, что происходит с ним в Олфинбурге, столице Тальмы. Завтра он должен вернуться домой на дневном экспрессе.

Алистер скосил глаза на Вик и молча протянул очередную бутылку с колой, купленную в аптеке.

— Спасибо, — тихо сказала Вик, прикладывая ледяную бутылку к виску. Алистер не выдержал и накинул на Вик целебное плетение — он и такое умел. Прежде, чем он перевелся в новый Восточный дивизион, Вик вместе с ним вела не одно расследование, он не раз её лечил и спасал. Алистер был спокойный, молчаливый и крайне надежный парень — одно это уже показывало, насколько серьезно Эш относится к безопасности Вики. Надо будет Брока озадачить «острыми воротничками» или Эш не поймет и обидится? Мужские игры «Покажи свою крутость!» раздражали Вик, хотя именно Эш к такому не склонен, это Брок вечно всем пытается доказать, что умный, рыжий и незаменимый.

Паромобиль, провожаемый крайне серьезным взглядом Эша, замершего в окне своего кабинета, наконец-то стронулся с места и покатился под гору в сторону реки. Плетение начало действовать — виски перестало ломить.

По пути к Тисовой, Вик рассказала Алистеру все, что удалось узнать об Аманде Круз. Он лишь кивал, сосредоточенно ведя паромобиль — район Старого моста был весь перегорожен заборами идущей стройки: тут возводили новый железнодорожный вокзал и первый на всю дельту Ривеноук мост в Вернию.

Тисовая улица осталась еще со времен Чумной Полли: узкая, погруженная в блаженную тень, извилистая, поворачивающая от начавшейся стройки моста к набережной — закачивалась она как раз пабом «Приют»: на ветру качалась железная вывеска в виде кружки с шапкой пены. Вик, вышедшей вслед за Алистером из паромобиля, казалось, что даже сюда доносился её скрип. Дома здесь были старые, двухэтажные, сложенные из темных, разного размера камней, прочно скрепленных известковым раствором. Черепитчатые острые крыши с высокими каминными трубами были украшены старинными флюгерами в виде забавных фигурок животных. Первые этажи с непривычно мелкими, неповторяющимися по размерам и формам окнами были заняты лавками: галантерейными, овощными, молочными, книжными, табачными. В доме, где жила вдова Круз, на первом этаже было ателье. Вместо вывески болталась на цепях железная швейная катушка с воткнутой иголкой. Этому ателье, судя по вывеске, не одна сотня лет. В длинном, вдоль всего дома окне были выставлены немного пыльные куклы, одетые в наряды прошлых лет. Или это были маскарадные костюмы? Пандоры — Вик только читала о них в книгах.

Узкая полоска неба над головой медленно затягивалась похожими на перья облаками, изменившими Вернии. Кажется, ветер поменял направление, обещая, что жара скоро пойдет на спад. Отдельные лучи солнца еще косо падали в подслеповатые окна домов.

Вик открыла рассохшуюся, нуждающуюся в ремонте дверь с цветным витражом фрамуги. От неё по каменному полу прыгали разноцветные солнечные зайчики, когда облака скользили дальше в Аквилиту.

Ателье было небольшим. Большую его часть занимал огромный раскройный стол вместо прилавка. На нем в дальнем углу скромно притулилась электрическая касса, спрятавшись за ворохом белоснежного рубашечного батиста и картонными лекалами. Вдоль стен шли многочисленные полки с рулонами тканей, коробками с фурнитурой, выкройками и какими-то свертками — возможно, это были уже готовые заказы. Примерочная, судя по всему, скрывалась за одной из дверей. Пара манекенов в неприлично раздетом виде замерла у окна.

Вик принюхалась и тут же пожалела об этом — пахло странно. Шерстью, какой-то синтетикой, распаренными тканями, смолой, клеем и неожиданно камфорой. Последний запах как-то не ожидаешь встретить в ателье. Он несся откуда-то тонкой неприятной ноткой из задних комнат. Оттуда же доносились детские голоса.

Молодая женщина в круглых, изящных очках, работавшая за раскройным столом, споро кромсая батист на мелкие, непонятные детальки, отвлеклась на звон дверного колокольчика и явно напряглась при виде полицейской формы. Алистер спешно поздоровался, представил Вик и назвал себя, показывая свой жетон.

— Что-то случилось с Аликс? — вместо приветствий сказала женщина. Еще молодая, но с многочисленными морщинками у глаз и опущенных, словно разучившихся улыбаться уголков рта.

— Нера Круз? — поинтересовалась Вик, а Алистер поспешил уверить женщину, что с Фостер все в порядке.

Женщина кивнула вместо ответа, а потом плотно закрыла дверь в заднюю комнату, детские голоса зазвучали глухо.

— Недобрый день! — все же вспомнила о вежливости нера Круз, быстро поправившись: — простите, добрый, конечно… Чему обязана?

Узнать в ней сестру Фостер удавалось с трудом — они были слишком разные. Аманда была белокурой, светлокожей, сейчас прямо до синевы — наверное, её так сильно подкосила смерть мужа. Очень худая, до болезненности, с крупными кистями и нервными пальцами, принявшимися теребить ткань на столе.

Вик улыбнулась:

— Не волнуйтесь, пожалуйста.

Женщина призналась, убирая руки за спину:

— Простите, я в последнее время очень боюсь новостей. Особенно от констеблей. — Она вышла из-за стола и рукой указала за прячущиеся за манекенами кресла и столик: — И, еще раз простите, присаживайтесь.

Для себя она вынесла стул из-за прилавка. Алистер тут же, как галантный мужчина, забрал его и сам донес до стола. Вик опустилась в кресло, как и растерявшаяся Аманда. Алистер сел на заскрипевший под его немалым весом стул.

— Может, вам чаю предложить? — опомнилась Аманда и вновь попыталась вскочить, но замерла под взглядом Вики. — Или чего-то ледяного? Правда, я не уверена, что в доме есть что-то ледяное — дочери болеют, я не готовила лимонад…

— Спасибо, ничего не надо, — твердо сказала Вик. У неё кола булькала уже где-то в голове. — У вас пахнет камфорой.

Этот запах сегодня весь день преследовал Вик. Аманда замерла, ничего не понимая:

— Простите?

Странная, уставшая, может быть даже сдавшаяся женщина, еще и извиняющаяся на пустом месте. Вмешался Алистер, обычно молчаливый:

— Пахнет камфорой. Вы сказали, что дети болеют. Это…

Аманда кивнула:

— Да, доктор прописал в качестве растираний камфору, а что?

Мужчина тут же подскочил с места:

— Можно, я осмотрю ваших детей?

Он тоже был ищейкой, и запах не прошел мимо него. Так пахло от вещей Мейси.

— Зачем? — Круз явно испугалась, тоже следом поднимаясь. — Не надо, их уже смотрел доктор. Простая простуда, в жару её легко подхватить.

Вик пришлось вмешаться:

— И я, и сержант Арбогаст обладаем целительскими навыками. Мы оба эфирники. Давайте, и правда, посмотрим ваших девочек. Мало ли. — Её очень интересовал источник запаха — возможно, все ответы на случившееся с Мейси хранятся тут.

Аманда перекрыла узкий проход между манекенами и прилавком — она не дотягивала Алистеру и до груди, он был тот еще верзила. Только уступать ему она была не намерена, сейчас напоминая рассерженную квочку, защищающую своих цыплят:

— Простите, вы же не для этого пришли. Я не понимаю, что вам от меня нужно.

Алистер мягко улыбнулся, пытаясь успокоить женщину:

— Мы пришли всего лишь поговорить о вас, о вашей сестре и вашей семье. Полиция подозревает, что кто-то решил подставить вашу сестру. Надо во всем разобраться.

— Вчера уже приходили! — напомнила Аманда. Вик была готова уже смириться — если возникнут серьезные подозрения в причастности к пожарам Круз, то можно будет вернуться с ордером на обыск, только и всего, но Алистер сдаваться не собирался — он неожиданно разговорился:

— У нас возникли новые вопросы… Например, о случившемся с вашим мужем и о вашей матери. Надо серьезно все обсудить. Раз уж мы тут, то почему бы не подлечить ваших малышек заодно?

Вик пришлось признать: что-то все же есть в этих Фостерах, раз и Алистер туда же! Но Круз в своем черном вдовьем платье даже девой в беде не была. Скорее она напоминала банши из северных легенд: еще чуть-чуть и завоет от тоски.

— … Не бойтесь, я не выставлю ни летты счета, — продолжил увещевать Алистер. — Считайте, что это моя практика, как эфирника. Лера инспектор не даст солгать.

Аманда все еще сомневалась, а потом за дверью раздался кашель, плач, и женщина сдалась:

— Хорошо. Только при детях ни слова про полицейские дела. Их нельзя в такое втягивать. У меня девочки-погодки, одной три, второй всего два. Они уже стали забывать отца, считая, что мы с ними всегда жили втроем. Прошу, ни слова о случившемся. Им тяжело. Простите… И поймите.

Алистер лишь кивнул, так не вовремя замолчав, пришлось Вик уверять женщину, что все будет хорошо.

Хорошо не получилось. Нет, камфорой, действительно, несло от детей, хотя странный, неприятный, незнакомый Вик запашок струился куда-то из жилых комнат второго этажа, заглушенный запахом машинного масла и больных детей — в комнате, кроме многочисленных швейный и гладильных машин была устроена небольшая загородка, в которой сидя на ковре играли девочки с деревянными игрушками. На малышках, со слипшимися от жара белокурыми кудряшками, были надеты красивые, пусть и немного грязные платья — видимо, их шила Аманда. На лицах девочек расцветал болезненный румянец. Пахло детским потом и чем-то кислым, помимо камфоры. Алистер тут же направился к загородке, и младшая девочка встала на ноги и радостно подняла руки вверх:

— Пяпя!

Аманда резко отвернулась в сторону — Вик заметила, как на её глазах мелькнули слезы.

Алистер не растерялся: он подмигнул малышке и приложил палец к губам:

— Шшш!

Он взял её на руки — Вик видела, как диагностические плетения опутали малышку. Аманда взяла себя в руки и даже храбро улыбнулась:

— Это моя младшая — Лилиан. Старшую зовут Оливия.

Лилиан, сидя на руках Алистера, продолжала настаивать, что он «пяпя». Аманда решительно забрала девочку у Алистера и принялась пояснять, что это всего лишь дядя.

— Простите, теперь вы понимаете, почему я не хотела принимать вашу помощь…

Вторая девочка сильно раскашлялась, и Вик направилась к ней — тоже подхватила горячую от жара Оливию на руки. Минуты хватило, чтобы обнаружить у неё очаг пневмонии. Вик принялась лечить, накидывая плетения за плетением: снижающее контрольную точку температуры в головном мозге, расширяющее бронхи, улучшающее отхождение мокроты, усиливающее приток крови, повышающее активность белых телец… Обучавшая её всему этому адера Вифания настаивала, что настоящее призвание Вик именно в лечении, а не в погоне за преступниками — тех, говорила монахиня, и без Вики есть кому гонять. Краем глаза она посматривала на Алистера — тот тоже формировал свои плетения, только у него был свой подход, немного иной, он никогда и нигде не учился владению эфиром, сам нахватав всего.

Вик, напоследок усыпив Оливию и уложив её на подушки все там же в загородке, пояснила для волнующейся Аманды:

— У девочки пневмония. Все основные плетения я накинула — Оливия уже завтра пойдет на поправку. Не волнуйтесь. Завтра надо будет проверить состояние плетений…

Алистер вскинулся:

— Я завтра перед службой зайду и заново запитаю плетения, не стоит беспокоиться, лера инспектор.

Вот только беспокойство Вик стало нарастать. Алистер не из влюбчивых парней. Он не Брок, способный влюбляться семь раз на седьмице, так какого он так себя ведет? Или его тоже беспокоит странный запах из жилых комнат? Оставалось надеяться только на это.

Аманда, опуская в загородку тоже заснувшую под влиянием эфира Лилиан и укрывая девочек легкими одеялами, снова начала извиняться:

— Простите, мне так неудобно. Столько неприятностей из-за меня и…

Алистер твердо оборвал поток её ненужных слов:

— Мы полиция. Служить и оберегать — наш девиз.

Аманда со слезами на глазах, выходя из задней комнаты обратно в ателье, рассмеялась:

— Где же вы были этой зимой.

Вик тут же спросила:

— Вы о своем муже? Что с ним случилось? Расскажите — мы попытаемся вам помочь.

Аманда, запирая дверь ателье и снова опускаясь в кресло, качнула головой:

— Помогать уже не с чем.

Алистер подался вперед на стуле:

— И все же… Расскажите.

— Да что тут рассказывать. — Пальцы Аманды заметно дрожали. — Стен был бесконфликтный человек. Очень справедливый, спокойный. С ним всегда было легко. Он никогда не вступал в драки, всегда разбираясь без рукоприкладства. И что с ним случилось перед смертью, я не знаю. Он умер двенадцатого вьюговея, тогда еще ночью пожар в Ветряном районе был…

Вик нахмурилась — самое неудачное время было для полиции и расследований: все силы были брошены в катакомбы, чтобы не допустить бунтов среди населения, потерявшего в пожаре все.

— … Стен в тот вечер задержался на службе — он был охранником в «Королевском рыцаре». Ко мне с криками примчалась соседка Пирси, они с мужем держат книжную лавку возле паба «Приют». Она сказала, что там толпа избивает моего Стена. Пока я оделась, пока нашла того, кто присмотрит за малышками… Я примчалась к пабу, там уже была полиция. Стен лежал на тротуаре, у него вокруг головы все было красным-красно. Меня к нему не пустили. Сказали, что он шел, пьяный, домой, поскользнулся на мокрой от воды брусчатке и упал, разбивая затылок. Тогда еще были сильные дожди… Смерть была мгновенной. Рассмотреть мне его не дали, его даже похоронили в закрытом гробу по распоряжению полиции. Инспектор Ардо, кажется… Не помню его имя…

Арно не был инспектором, он был тогда суперинтендантом Речного дивизиона и очень любил брать взятки за закрытие щекотливых дел.

— … Ардо сообщил, что дело открыто не будет. Что-то там с составом, которого нет. Стена никто не бил. Просто так совпало, что он проходил мимо, когда из паба вышла толпа. Стен упал, люди бросились ему помочь, сами не очень трезвые, вот и показалось, что была драка. Судебный медик подтвердил, что следов нападения не было.

Вик переглянулась с Алистером — а вот это было что-то новенькое. И в Вернере, и в Картере она была уверена: они не из тех, кто будут такое скрывать.

— Как-то так.

Вики мягко спросила:

— А сами вы что думаете о случившемся?

Аманда от волнения сцепила пальцы между собой:

— Я потом поговорила с Пирси снова, когда отошла от случившегося и начала думать. Она сказала, что драку не видела, якобы ей сказал мальчишка-побегушка, тот мальчишка утверждал, что тоже ничего не видел. Все соседи как один говорили, что надо смириться и забыть — боги знают, что делают. Никто ничего не видел. Так что я не знаю, что думать по этому поводу.

— К вам кто-нибудь приходил, кроме Арно? Кто-нибудь угрожал или предлагал денег? Или письма какие-то с угрозами были? — расспрашивала Вик.

— Нет. Не того я полета птица, чтобы меня запугивать. Я простая швея, что я могу?

Вик мысленно делала заметки: опросить по новой всех соседей, договориться об эксгумации тела Стена Круза, разобраться с пабом.

— Вы не будете против, если мы вновь откроем дело о смерти вашего мужа? Придется подписать бумаги, разрешающие потревожить его тело и его дух. Маловероятно, что он придет спустя такое время, все же полгода прошло, но попытаться стоит.

Аманда горько рассмеялась:

— Не стоит. Я не подпишу бумаги. Стен ушел, не стоит ворошить прошлое.

— Вы не хотите знать правду?

— Я хочу жить в этом квартале и не бояться. Мне некуда бежать отсюда, пока вы будете разбираться. У меня двое детей — я не смогу с ними сбежать так далеко, чтобы меня не коснулось все это. Этот дом — это история моего рода, это все, что у меня осталось. Вы знаете, сколько лет этому ателье?

— При чем тут это, Аманда?

— При том! — Аманда сама испугалась своего голоса и тут же извинилась: — Простите, я не хочу вас обижать. Это случайно вышло. Я лишь хочу жить тут. Жить и не бояться за детей. Там была толпа — вы всех не найдете. Кто-нибудь да останется, а я не могу сбежать с детьми. Этому ателье уже три сотни лет. Тут мой предок нажил свое состояние и тут же прогорел, теряя все. Площадь Воротничков была названа в честь нашей семьи. Наша семья, точнее семья Видаль, сделала состояние на торговле пикадиллями или ребато по-вернийски. Я не уйду отсюда. Я хочу продолжать дело своей семьи. Зимой я была готова воевать, сейчас я устала и хочу только одного — забыть, как забыли мои дети.

Алистер веско сказал:

— Вам все же угрожали.

— Нет, — Аманда качнула головой. — Не имею привычки лгать. Я устала от матери и её нападок. Так нельзя говорить о мертвых, но о них надо говорить правду.

Вик заметила, что в отличие от сестры Аманда правильно помнит храмовую заповедь: говорить о мертвых ничего, кроме правды.

— Что от вас или Стена требовала нера Фостер, ваша мать?

Аманда замолчала, долго смотря в окно. Что она там видела, кроме нарядных пандор, было непонятно.

— … Аликс всегда была немножко своевольной и невоспитанной. Она всегда жила своими желаниями, убедить её в чем-то невозможно. Ей захотелось — она пошла и сделала. Она хорошая, но крайне упрямая и недальновидная. Я говорила, я предупреждала её о Мейси. Она не слушалась. Когда он её бросил… Нет, даже не так… Когда стало ясно, что Аликс беременна, мать стала требовать, чтобы Стен повел себя как мужчина. Она стала требовать, чтобы он поговорил с Мейси и настоял на свадьбе. Мать ничего не хотела слышать и видеть, она нудела и нудела, что Стен обязан, как единственный мужчина, постоять за семью. Не знаю, как она себе это представляла, Стен тоже не представлял… Девочки откровенно стали бояться своей бабушки. Только сами понимаете, избежать общения с матерью было невозможно.

— Почему?

— Это ателье принадлежало ей. Второй этаж, там, где наша квартира, мы с му… — она осеклась и поправилась: — со Стеном выкупили еще по возвращению в Аквилиту три года назад. Хочешь, не хочешь, а работать приходилось бок о бок с ней. Когда не стало Стена, стало еще хуже. Я запретила матери приходить ко мне домой, но она отрывалась во время работы. Это было то еще пекло — каждый божий день выслушивать, что Стен не мужик, что мы с Аликс две дуры, не разбирающиеся в мужчинах, что никто не способен постоять за честь семьи. Я думала, что сойду с ума. Когда мать умерла, я целый день наслаждалась тишиной. Наверное, я все же сошла тогда с ума — от счастья.

— Аликс сказала, что вы запретили ей появляться у вас дома.

— Это не совсем так. Дома я её видеть пока не готова, но ателье по завещанию наше с Аликс. Я не запрещала ей приходить сюда и работать. Она сама не захотела… Я собираюсь выкупить её долю. Ей нужны деньги, мне нужно мое собственное ателье. Что-то еще?

Вик посмотрела на Алистера — у него не было вопросов.

Аманда снова принялась извиняться — вот любит она это дело:

— Простите, тогда могу я заняться делами? Мне надо закончить заказ. Вчера инспектор Його, что ли, говорил, что вызовет меня в участок, чтобы подписать бумаги. Ваши бумаги тоже придется подписывать?

Вик с трудом сдержала смешок — Аманда плохо запоминала фамилии: так Байо еще не называли.

— Да, мы вызовем вас или… — она вспомнила, что у Аманды болеют дети: — или привезем вам сюда.

Алистер влез:

— Я привезу — мне несложно. Если не затруднит: а что именно вы шьете?

— Сейчас шью большой заказ для «Люр и Лерит» — они заказали мужские сорочки.

— А воротнички вы шьете?

— Конечно, — вздохнула Аманда, понимая, что разговор еще не окончен. — Хотите посмотреть? Или вам нужно что-то показать?

Вик спросила:

— Из чего вы их шьете? Вы занимаетесь целлулоидными воротничками?

Аманда встала и пошла за прилавок, доставая высокие коробки с воротничками:

— Я швея. Воротнички из целлулоида делают на других производствах — там нужны станки для вырубки формы ворота и установки для придания формы. Я же швея. Мои воротнички простые: лен, гуммиарабик, нитки — больше ничего. — она достала чуть попахивающий смолой воротничок и подала его Вик. Та не удержалась и понюхала его.

— Пахнет смолой.

Вик передала воротничок Алистеру. Аманда обиженно возразила:

— Не может быть. Гуммиарабик, хоть и смола, но лишен запаха. Потому его и применяют вместо крахмала для воротничков. Он придает каменную жесткость и глянец, словно воротник сделан из целлулоида. Потом, конечно, при стирке гуммиарабик вымывается, и воротничок хозяйки просто крахмалят. Если воротнички относят в прачечные, то там, конечно, снова проводят обработку гуммиарабиком.

— Он горюч? Ядовит? — Вик вспомнила сгоревшую вчера ренальскую прачечную.

Аманда рассмеялась:

— Вы любите колу? Если любите, то знаете, что гуммиарабик входит в ее состав. Я ответила на ваш вопрос о ядовитости и горючести? Воротнички, даже из целлулоида, не горят. Они безопасны. Простите, если сказала что-то не так.

Вик уже раздражала её привычка извиняться. Кто-то Аманду сильно запугал, не иначе. Или она нервозная особа сама по себе.

— Что-то еще?

Вик пристально всматривалась в Аманду:

— А можно чем-то пропитать воротник, чтобы он смог загореться при уличной температуре или чуть выше, скажем, градусов пятьдесят?

— Нет, я ничего такого не знаю. — Только чуть дрогнувшие пальцы выдали Аманду. Она точно что-то знала. — Простите, что не могу ничем помочь. Мне надо заниматься делами — никто не придет мне на помощь и не спасет. Мне надо кормить детей… Простите.

Алистер потемнел лицом, но послушно вышел вслед за Вик. Та, стараясь не смотреть ему в лицо, сказала:

— Надо установить слежку за нерой Круз — она что-то знает о воротничках. Еще… Вчера был пожар в прачечной — надо проверить: не связан ли пожар с нашим делом. Еще…

Алистер сам предложил:

— Надо пройтись по улице и расспросить о Стене Крузе.

Вик нашла в себе силы посмотреть на Алистера — как бы ему не понравилась Аманда, он оказался все же констеблем до мозга костей:

— У Аманды есть мотив для мести и есть возможность.

Алистер все испортил:

— Ты же понимаешь, что никто бы не заказал у неры Круз рубашки или воротнички, если бы был причастен к смерти её мужа?