Друидка

ГЛАВА 9. ЛЁД И ПЛАМЯ

Владения снега

Дойти до ёлок оказалось той ещё задачкой. Снег забивался в сапоги, холод сковывал тело и отбирал тепло, отчего с каждым пройденным метром становилось всё труднее заставить себя двигаться. Желание просто лечь и отдохнуть росло с каждой минутой, но Атон отгонял от себя эти мысли.

“Остановиться — значит умереть. Нужно дойти леса, разжечь огонь и согреться. Мы так долго не протянем”.

Авива, несколько бы сильно в ней ни пылал огонь праведного гнева, тоже мёрзла. Она мелко дрожала, ноги слушались её всё хуже, но она упорно продолжала двигаться вперёд. Когда путники наконец добрались до первого дерева, Стрэйб с досадой обнаружил, что ствол его обледенел, а на ветках лежит снег.

— Из этого не получится развести костёр, — вслух произнёс гвардеец.

— Огонь здесь не загорится, — ответила друидка, осматривая округу. — Здесь может быть только холод и снег, огню здесь быть нельзя.

— А как же владыка Оган? — подняв бровь, спросил Атон — Он сюда не заходит?

— Владыка Оган и владыка Бурангул недолюбливают друг друга. Поэтому почти никогда не общаются.

— Неудивительно, — хмыкнул Стрэйб. — Один в лаве греется, другой в снегах мёрзнет. Но как нам тогда быть? Мы замёрзнем.

— Нужно искать стражей, — ответила друидка и пошла вперёд, продираясь сквозь сугробы.

Атону нечего было на это сказать. Как бы холодно сейчас ни вела себя его спутница, она была права.

“Такую древесину разжечь невозможно, а про другие, более мелкие растения, и говорить не стоит. У нас только один вариант — стражи или кто-нибудь другой, кто способен нам помочь”.

Собрав все силы, что ещё оставались, Стрэйб пошёл следом за друидкой.

Снег сыпал и сыпал, и кажется, не думал прекращаться. Он был мелким, но от того еще более неприятным. Снежинки залетали за воротник, липли к лицу и волосам, заставляя и так остывающее тело мёрзнуть ещё больше. Блуждания длились уже около часа, но замерзающим путникам казалось, что прошло несколько дней. Пальцы — что на руках, что на ногах — уже плохо ощущались, лицо стало обледенелой маской, и двигать челюстью становилось всё тяжелее. Атон продрог до самых костей и чувствовал, что ещё немного — и он не сможет идти. Слабость, сонливость, желание просто остановиться и отдохнуть всё чаще и чаще посещали его, но он отгонял их как мог, хоть с каждым разом это было всё сложнее и сложнее.

Спустя ещё полчаса путники замедлили шаг почти вдвое, а ещё через пятнадцать минут Авива внезапно остановилась.

— Что случилось? — стуча зубами, спросил гвардеец, шагавший позади.

Ответом стала тишина. Когда Атон поравнялся со своей спутницей, то обнаружил, что глаза её закрыты, а дыхание стало ровным и тихим. Когда Стрэйб коснулся лица девушки, то с ужасом обнаружил, что она холодна, как лёд.

— Авива, — Атон притянул её к себе, в надежде поделиться теплом, но его обледеневшая одежда и холодное тело этому помочь не могли. — Авива, ты меня слышишь? Прошу, открой глаза.

Вновь — никакого отклика. Друидка стояла и не падала, словно замороженная. Атон пытался привести её в чувство, но всё безрезультатно.

“Медовуха! Она сог… Чёрт меня дери, я же её вылил”.

Атон стиснул зубы от бессильной злобы и уже был готов просто закричать, чтобы хоть кто-нибудь услышал, но его внезапно осенило. Стрэйб отпустил девушку, благо она не упала, и, скинув себя мешок, принялся непослушными пальцами в нём рыться. Найдя огниво, гвардеец радостно оскалился. Быстрыми движениям расчистив небольшой пятачок от снега, где открылся небольшой участок голой земли, он разложил холодный спальник и аккуратно уложил в него свою спутницу. После этого он сдёрнул с плеч второй мешок, в котором лежала вся его сменная одежда. Найдя среди белья самую сухую вещь, Атон, положив ее поверх мешка и склонившись почти к земле, начал высекать искры. Пальцы слушались плохо, руки дрожали, а когда искру всё же удавалось получить, она ничего не давала. Когда гвардеец уже был готов смириться с тем, что его безумная затея не сработает, он увидел, как на рубахе, которую он использовал для розжига, появилась дырка, растущая на глазах.

Ощущая почти детский восторг, Стрэйб прикрыл своим телом разгорающийся костёр и стал аккуратно дуть на тлеющую одежду. Пламя появилось неожиданно, так что Атон едва не обжёг глаза, но это была мелочь по сравнению с тем, что в невообразимом холоде он добыл огонь. Рубаха занялась крохотным огоньком, который медленно, но верно переходил на тканевый мешок. Пока огонь набирал силу, Атон быстро соскочил с места и, уже почти не обращая внимания на холод, добрался до ближайшего дерева и принялся нещадно ломать мелкие ветки. Те отламывались, словно сухие, но при этом покрытые толстым слоем снега и льда. Набрав немного мелких дров, Стрэйб быстро добрался до уже разгоревшегося огня и, держа в руке весь добытый пучок, начал греть его над костром. Когда от огня почти ничего не осталось, одна из веток, что ещё несколько минут назад была покрыта льдом, начала тлеть, а после и вовсе загорелась. Атон смог добыть огонь и удержать его. Теперь требовалось лишь поддерживать его.

***

Авива чувствовала, как дрожит её тело. Пальцев она не чувствовала, как и большей части тела. Из состояния, похожего на сон, её вывел крик.

— Не подходи! — мужской голос — злой и напряженный. — Не подходи! Отойди, или я тебе шкуру спалю!

Девушка с трудом приоткрыла глаза и увидела размытые силуэты. Ближе к ней стоял кто-то высокий, с широкими плечами. Он держал в руке что-то, ярко светящееся, и махал этим из стороны в сторону. Чуть дальше него в полутьме мелькали три силуэта. Они были куда крупнее первого. Сквозь пелену на глазах Авива различала могучие лапы находившихся в отдалении существ, одетых в шкуры. Один из троицы неизвестных попытался приблизиться, но первый силуэт взмахнул своим “светлячком”, и тому пришлось отступить. С его стороны слышались лишь рычащие звуки.

— Даже не думай! — подал голос первый силуэт. — Ещё шаг — и я за себя не ручаюсь!

Друидка несколько секунд пыталась прийти в себя, но безумная слабость и дрожь не давали ей собраться с мыслями. Когда она, наконец, совладала со своим телом и смогла сосредоточить зрение на происходящем, то увидела картину, которая поразила её, заставив слабость и дрожь ненадолго отступить.

Рядом с ней стоял Атон, в руках он держал ветку, на которой… горел огонь. В десяти шагах от него, словно звери, кружили огромные мохнатые существа. Все покрытые густым плотным белым мехом, только сверкали на лицах маленькие голубые глаза, и черные рты скалились рядами острых зубов. Широкие плечи, длинные и сильные руки, оканчивающиеся когтистыми пальцами, и чуть согнутые мощные ноги с огромными голыми ступнями завершали картину. Авиве, кажется, понадобилась целая вечность, чтобы понять, что происходит.

— Атон, — друидка не узнала свой голос. Он был еле слышным и хриплым, а горло нещадно саднило, словно она проглотила острые камни.

Но даже слабого хрипящего звука хватило, чтобы гвардеец остановился и обернулся. Увидев, что его спутница очнулась, он вновь повернулся к трём чудищам, которые уже собирались наступать.

— Прочь! — рыкнул Стрэйб, и не оборачиваясь, окликнул друидку. — Что это за твари?

— Йе… — начала Авива и скривилась — боль пронзила горло, и она оборвала себя на полуслове, закашлявшись. Собрав остатки сил, подняла голову и быстро произнесла. — Йети. Стражи, — после этого горло вновь пронзили тысячи игл.

Услышав, кто перед ним, Атон замер и посмотрел на “тварей” уже по-другому. Огромные мохнатые существа, выше человека на несколько голов, глядели на гвардейца враждебно — но оно и понятно: он уже несколько минут угрожал поджечь их, а после и весь лес. Но в своё оправдание Стрэйб мог сказать лишь одно — когда из леса выходят трое мохнатых верзил и начинают рычать вместо хоть какой-то речи, немудрено испугаться, особенно если ты не здешний.

— Спокойно, — заговорил капитан, смотря на йети. — Простите меня, — он медленно нагнулся и, опустив факел в снег, вновь выпрямился, подняв руки. — Я человек из владений людей, моё имя Атон, позади меня приёмная дочь лесного владыки, Авива.

— Я почему-то сразу догадался, что такое мог устроить только человек.

Грубый голос раздался, казалось, сразу отовсюду. Атон завертел головой, пытаясь понять, откуда он идёт, но так и не смог увидеть хоть кого-то кроме стражей, которые внезапно замерли, словно парализованные.

— Gallwchfynd ynawr. Ynabyddaf ynei ddarganfodfy hun (Вы можете идти. Дальше я сам разберусь), — вновь раздался вездесущий голос на языке, который Атон не мог понять, но смог узнать. Это был язык владык.

Йети, что до этого рьяно пытались прорваться к гвардейцу, вдруг резко куда-то умчались, оставив попытки добраться до человека. Когда Стрэйб и его спутница остались одни, голос вновь заговорил на человеческом.

— Ты путешествуешь с девой леса, но пришёл от моей сестры Вэры. Я чувствую на тебе метки леса и воды, а также силу ветра, камня, и даже силу песков. Ты прошёл большой путь, чтобы оказаться у меня.

— Вы правы, владыка Бурангул, — обратился Атон к невидимому владыке. — Я проделал сложный путь до вас.

— Ты повидал много владений, — продолжал владыка. — Ты знаешь, какой силой мы обладаем, но при этом, придя в гости, ты нарушаешь главное правило моих владений. Никакого огня!

После этих слов на Атона, словно звери, накинулись снежинки, подхваченные резким порывом холодного ветра. Снежная завеса сделалась столь плотной, что Стрэйб не мог видеть дальше вытянутой руки. Продлился буран недолго, и когда он закончился, единственный источник тепла и света — костёр, который капитан развёл с таким трудом — погас, и всё вокруг погрузилось в полутьму. Едва огонь потух, а ярость, охватившая Атона при появлении йети, утихла, он вновь ощутил пронизывающий до костей холод.

— Простите меня, владыка, я не хотел вас обидеть, — быстро заговорил Стрэйб, пока зубы его вновь застучали. — Моя спутница сильно замёрзла, как и я принял решение развести огонь, чтобы согреться.

— Плохое решение, — грубый голос говорил бесстрастно, и почти скучающе. — Если ты приходишь на чью-то территорию, то соблюдай правила — иначе хозяин может рассердиться и убить тебя.

— Мы пытались найти вас или ваших стражей, — вновь заговорил Атон, чувствуя, как его челюсть с каждой минутой тяжелеет. — Но замёрзли раньше.

— Плохо пытались. Да к тому же мои стражи сами вас нашли, но ты напал на них, угрожал спалить их и этот лес.

— Я не знал, что они — ваши стражи, — зубы тихо застучали. — Моя спутница более сведуща в других владениях, но она была без сознания, а сам я не смог опознать их, поскольку не знал, как они выглядят.

— Отговорки, — мысленно махнув рукой, ответил Бурангул. — Ваша человеческая натура всегда берет верх. Вы боитесь всего, что чуть крупнее или сильнее вас, а всё, чего вы боитесь, вы уничтожаете. Я бывал у Адэхи и ради интереса ходил по вашим стаям. Вы маленькие и жалкие создания, которые думают лишь о себе.

— Я развёл огонь, чтобы спасти Авиву, — сквозь зубы прорычал гвардеец.

— Ты развёл его потому, что сам замёрз.

— Броук тоже думал, что мы порочные и самовлюблённые существа. Думаю, вам стоит спросить его при встрече, что он думает теперь, — огрызнулся капитан.

Атон ничего не успел понять — ветер, что внезапно налетел на него, ударил в грудь с такой силой, будто бил профессиональный боец. Оказавшись в сугробе, Стрэйб попытался вскочить на ноги, но ног он уже не чувствовал, их по самый пояс поглотил толстый слой льда и больше человек двигаться не мог.

— Ты прошёл столько владений, но так и не понял одного, — словно вьюга, зазвучал голос владыки. — Мы можем раздавить всю вашу стаю в мгновение ока.

— Владыка Бурангул, — вскрикнула Авива хриплым голосом. — Прошу вас, не надо. Мы пришли сюда…

— Молчи, — ответил владыка, и руки девушки тоже покрылись льдом, приковав её к земле в полусогнутом состоянии. — Твои сестры ведьмы и так доставили нам множество проблем.

— Они мне не сестры, — теперь уже рычала друидка.

— Вы все люди, — отмахнулся Бурангул. — А значит — все вы одинаково глупые и злые создания, — голос владыки внезапно стал тише. — Я не виню моего брата, Адэхи: он — воплощение природы, а природа есть самое слабое, что знали миры. Огонь, холод, вода, ветер — всё это может с лёгкостью уничтожить леса и поля, не оставив даже намёка на то, что здесь когда-то что-то было. Лес очень слаб, поэтому неудивительно, что Адэхи дважды допустил одну и ту же ошибку — доверился людям.

— Владыка Адэхи хотя бы не боится смотреть нам в глаза, — зло оскалившись, ответил гвардеец. — Вы говорите о том, что можете с лёгкостью убить нас, но сами при этом прячетесь, как последний трус.

Ответом на дерзкие слова послужил треск ломающегося дерева. Стрэйб повернул голову в сторону звука и среди толстых стволов увидел его. Владыка был похож на огромного быка, идущего, как человек, на двух ногах. Огромная мохнатая голова, с острыми длинными рогами, направленными вперёд, и ледяными глазами. Широкие плечи, могучие руки с не менее могучими кулаками, крепкое, как скала, тело, покрытое густой белой шерстью, и сильные, чуть подогнутые ноги, оканчивающееся чёрными копытами.

Владыка подошёл к лежавшему человеку и навис над ним, словно скала, но Атон не был напуган — напротив, кровь его кипела и требовала действий.

— Что ты скажешь теперь, человек? — сквозь мех на морде прорезался рот, обнажив два ряда крепких зубов.

— Поединок, — с прежним оскалом ответил Стрэйб.

— Со мной? — за всё время разговора в голосе Бурангула впервые промелькнула усмешка.

— Вы сказали, что мы слабые и самовлюблённые создания. Я докажу вам обратное. Я заставлю вас отказаться от своих слов и принести извинения.

— И что мне с этого? — вновь скучающим тоном спросил бык.

— Если победите, сможете снять с моего тела “песнь песков”.

***

Атон осознал, во что ввязался, когда уже стоял в стойке напротив огромного быка, сжимая в руках новый меч. Буря была продолжением руки человека и придавала уверенность, но сам факт того, что перед ним владыка целого мира, рушила все надежды на победу.

“Я всегда мечтал умереть в бою, как истинный солдат — но никогда не думал, что это будет в другом мире, да ещё и против всесильного владыки. Что ж, по крайней мере, смерть будет действительно героической”.

— Твои последние слова? — спокойным тоном спросил Бурангул.

— Отпусти Авиву, — чуть подумав, ответил Стрэйб. — Хватит и того, что в твоих владениях оборвётся одна человеческая жизнь.

— Будь по-твоему, — хмыкнул владыка и, топнув ногой, ринулся вперёд.

Атон, хоть и не был готов к этому, всё же успел среагировать. Уйдя в сторону, он взмахнул мечом, но лезвие пролетело в сантиметре от руки владыки. Бурангул, в отличие от человека, находился в выигрышном положении, ведь он находился в своем мире. Быстро развернувшись, владыка вновь налетел на Стрэйба и нанёс мощный удар кулаком. Атон принял удар на меч, который лишь чудом не сломался. Отлетев на несколько метров, гвардеец всё же сумел удержать равновесие, и именно это его и спасло. Атон вяз в сугробах, словно в болоте, поэтому его манёвренность была сильно ограничена, в отличие от здоровенного быка. Едва Стрэйб поднял меч, как владыка вновь оказался возле него, и его могучий кулак понесся в голову человека. Атон машинально пригнулся и ударил мечом по дуге, но бык, несмотря на свои размеры, оказался ловким, словно кошка. Отскочив на пару шагов, владыка топнул копытом и на гвардейца, словно волна, обрушилась целая стена снега. Стрэйб на несколько секунд растерялся, чем и воспользовался Бурангул. Выскочив из снежной завесы, словно чёрт из табакерки, бык мотнул головой и острым рогом вспорол человеку плечо.

Вслед за ударом рогом должен был последовать удар кулаком, но Бурангул не успел. Атон, переполненный злобой, стиснул рукоять Бури и, направив всю ярость в острие меча, взмахнул им. Клинок не достал тела быка — а вот серп ветра, что сорвался с острия, попал точно в цель. Владыка пролетел несколько метров и, упав на спину, протяжно взвыл. Пока Атон переводил дыхание и пытался силой воли притупить боль раненого плеча, Бурангул встал, держась за грудь. Из-под мохнатых пальцев быка сочилась кровь, порез был неглубоким, но широким.

— Вэра, — прорычал владыка. — Она даровала тебе это оружие?

— Да, — ответил гвардеец, выдыхая облачка пара. — Чтобы я мог спасти вашего брата.

— Брата? — непонимающе переспросил Бурангул.

— Владыка Бус. Его пленили три ведьмы.

Глаза быка расширились, а маска бесстрастности моментально рассыпалась. Теперь владыка выглядел ошарашенным. Он несколько секунд смотрел на человека, а после поднял одну из лап.

— Ты доказал свою правоту, — спокойно произнес Бурангул. — Я был неправ, и признаю это.

Атон несколько секунд переваривал слова владыки, а после опустил меч и наконец расслабил плечо, из которого всё ещё сочилась кровь. Стрэйб упал на колени, тяжело дыша. Стискивая зубы, гвардеец прижал ладонь к ране, чтобы хоть немного остановить кровь. Ее и так вытекло немало — рана была серьёзная. Ощущал: ещё чуть-чуть — и он потеряет сознание.

— Отпустите меня! — прохрипела Авива, которая всё ещё была скова льдом. — Я должна ему помочь.

Не говоря ни слова, Бурангул махнул лапой, и лёд тут же растаял, выпуская девушку из плена. Едва друидка освободилась, она бросилась к своему спутнику. Увязая в снегу и запинаясь, девушка всё же добралась до гвардейца и с испуганным видом принялась осматривать рану. Рог владыки прошёл глубоко, почти до самой кости, но Атон мужественно стиснул зубы и терпел, пока его спутница аккуратно снимала с него куртку и оголяла плечо.

— Растения, — стуча зубами, заговорила Авива. — Мне нужны живые растения, иначе я…

— Вот, — Бурангул подошёл к людям и протянул лапу, — возьму мою силу.

— Я не могу, — затараторила девушка. — Вы можете…

— Я владыка, — оборвал бык и потряс рукой. — Скорее, пока не умер. И себя подлечи, я вижу, что ты больна.

Друидка замешкалась на несколько секунд, но после все же взялась одной рукой за мохнатую лапу, а другую положила на плечо Атона.

— Trallwyso. Byddaf yn cymryd un bywyd, ond byddaf yn helpu'r llall (Переливание. Жизнь одну я заберу, но другому помогу).

Руки девушки осветились изумрудным, и жизненная сила, что она забирала у владыки, потекла в тело человека. Рана затягивалась быстро, кровь уже не бежала, и слабость Атона почти прошла. Когда плечо полностью затянулось, Стрэйб повёл рукой, на которой остался едва заметный шрам, и понял, что абсолютно здоров.

— Спасибо тебе Авива, — кивнул гвардеец, вставая на ноги. — И вам, владыка.

— Будем считать, что мы в расчёте за твой костёр, — хмыкнул бык, разминая руку. — А теперь расскажите, что случилось с моим братом.