Другая дорога.

Глава 9

Глава 9.

Азовский поход.

Итак, жребий брошен, и я перешел свой Рубикон. Началась моя первая война в этом мире. Я выступил вместе со своей армией на юг. Конечно, я прекрасно осознаю, что полководец из меня, как из дерьма пуля. Поэтому я не изображаю из себя Александра Македонского или Наполеона. Я лишь номинальный главнокомандующий русской армии, двигающейся на юг, чтобы бить турок и их союзников. Войсками на самом деле командуют мои генералы Патрик Гордон, Франц Лефорт, Алексей Шеин, Автоном Головин.

Кроме них в командный состав также входит Чакдор Джаб сын калмыцкого хана Аюки, который привел с собой тридцать тысяч калмыцких всадников. Оказывается, сейчас калмыки являются нашими подданными. Эти воинственные кочевники, проживающие в прикаспийских степях, вместо выплаты налогов обязаны служить русскому царю во всех его войнах. Вместо денег они присылают свою конницу, которая считается одной из лучших среди кочевых народов. И еще меня поразило то, что калмыки всегда демонстрировали свою лояльность власти русских царей. И довольно охотно воевали на нашей стороне. Кстати, они сейчас не мусульмане, а буддисты. Имеют даже свое ханство, вассальное от России. А вот титул калмыцкого хана утверждает почему-то Далай-лама с Тибета. Это какие-то заморочки с буддизмом еще времен Золотой Орды. Ее вот уже давно нет, а некоторые ордынские обычаи среди калмыков до сих пор еще живы. Но кроме того титул хана калмыков подтверждали еще и русские цари, как его сюзерены. Я вот тоже поучаствовал в такой важной церемонии. Хан Аюки приезжал в Москву, где я в ходе пышной церемонии и подтвердил его право на управление Калмыцким ханством. И теперь его старший сын Чакдор Джаб будет вместе со мной участвовать в походе против турок и татар.

Еще одним представителем высшего командного состава моей объединенной армии является атаман Донского казачьего войска Фрол Минаев. Настоящий лихой казак. Такими их любят изображать в разных книгах и фильмах. Смелый, порывистый, а главное – верный лично мне. Атаман Минаев привел с собой войско из двадцати двух тысяч казаков. Моя же царская армия нового строя состоит из шестидесяти тысяч пехотинцев, восьми тысяч кавалеристов, ста восьмидесяти трехфунтовых полевых пушек, девяноста шести шестифунтовых пушек, сорока восьми гаубиц калибром в сто двадцать два миллиметра, двадцати четырех осадных мортир калибром в триста миллиметров, двадцати четырех гаубиц калибром сто семьдесят пять миллиметров, двенадцати гаубиц калибром двести три миллиметра и двадцати четырех тридцати-ствольных установок ракет. Для нынешнего времени это очень солидная сила.

Надеюсь, что этого нам хватит для захвата турецкой крепости Азов, расположенной в нижнем течении реки Дон. Петруша то и в другой истории ходил к этой крепости. Правда, захватить ему ее удалось лишь со второй попытки. Но и мы сейчас тоже гораздо лучше подготовились чем Петруша. И я надеюсь, что справимся с первой попытки. И хотя я и критикую Петрушу, но в выборе места первого удара по могуществу Османской империи в этом регионе он правильно решил атаковать крепость Азов. И правильно не поперся сразу же на Крым. Как это сделал фаворит царевны Софьи Васька Голицын. Есть такая очень мудрая поговорка в Африке. Слона надо есть по кусочкам. Вот и мы будем есть турецкого слона, отщипывая от него кусочки. А Азов как-раз и является очень важным таким кусочком. Эта мощная вражеская крепость закрывает нам выход из Дона в Азовское море. И чтобы нам потом можно было вывести русский флот в море, необходимо захватить крепость Азов. А флот? Он у нас теперь тоже имеется. Семь 42-пушечных кораблей, один 64-пушечный, двадцать шесть галер и пять сотен больших стругов. Солидный флот, возглавляемый 80-пушечным линейным кораблем «Москва». Настоящим гигантом, который впечатлил даже меня своей мощью. Я хоть и не разделял увлечения Петруши парусными корабликами. Но даже меня они смогли зацепить за живое. Русский флот был спущен на воду в верховьях Дона в Воронеже. И должен был перевозить наши войска прямо к Азову, который располагался в устье Дона. И припасы нашей армии эти корабли тоже везли.

Все косяки и недостатки Крымского похода Голицына мы в подготовке этой военной кампании учли. Тогда русская армия имела очень плохое снабжение водой и продуктами. Да, и с боеприпасами тоже была напряженка. Это мы учли и хорошо подготовились. Флот должен был подвозить все необходимое нашей армии в походе. Кроме этого, я заранее озаботился полевыми кухнями и мобильными цистернами с питьевой водой, которые должны были перевозить лошади. Вопросы с медициной и профилактикой желудочно-кишечных заболеваний в войсках также отрабатывались. Солдат мы давно уже приучили пить только кипяченую воду из фляг и мыть руки перед едой. И немытые фрукты тоже не жрать где попало.

Кроме основного удара на Азов, мы запланировали и вспомогательные действия корпуса, которым командовал боярин Борис Шереметьев. Правда, его армия состояла из так называемых разрядных полков. Так тут называли дворянское ополчение. В отличие от моей новой армии, эти разрядные полки были плохо подготовлены и слабо вооружены. Поэтому какой-то серьезной задачи Шереметеву не ставилось. Я прекрасно понимал, что его корпус не такой боеспособный как моя армия. Зато он был довольно большой, чтобы враги обратили внимание на его действия и не мешали нам брать Азов. Всего под командованием боярина Шереметьева состояло двадцать пять тысяч бойцов. И не надо забывать о казаках Запорожского войска, которые под предводительством Ивана Мазепы в количестве тридцати тысяч человек действовали совместно с корпусом Шереметьева. Корпус Шереметьева должен был по нашему плану действовать в районе нижнего течения Днепра. Чтобы создавать своими действиями угрозу Крыму. Чтобы крымские татары даже и не помышляли пойти на выручку Азову.

Когда я вспомнил этого самого Мазепу, то чуть было его не казнил превентивно. Вспомнил, что, именно, этот гетман Запорожского Войска, должен был предать Петрушу и перебежать к шведскому королю Карлу Двенадцатому во время Северной Войны против Швеции. И как потом только русские историки этого человека не обзывали. Вот только никто почему-то не задумался, а по какой причине, собственно, этот храбрый казак так поступил? Ведь он, не щадя живота своего, много лет сражался против турок, ногайцев, поляков и крымских татар. Отбивал с неимоверными усилиями их многочисленные набеги на Украину. Постоянно просил помощи у Петруши. И не получал ее. Русскому царю было не до того. Он играл в Большой Европейский Политик и выслуживался перед своим другом польским королем, увлеченно воюя со шведами. И наплевав на все проблемы Запорожских казаков. Поэтому не удивительно, что в конце-концов Мазепа все-таки не выдержал и ушел от Петра в стан его шведских врагов. Нет, я это предательство не одобряю. Но чисто по человечески понять то могу.

Сам когда-то сталкивался с произволом властей, которые решают свои глобальные задачи, совершенно не беспокоясь о благополучии простых людей. Неудивительно, что потом эти люди начинают выражать недовольство такой политикой. Вот и Иван Мазепа тоже, наверное, не вытерпел. И хотя тут я его верность таким способом испытывать не стану. Я не буду воевать за интересы европейских союзников. А в приоритете у меня будет защита моих подданных. И уничтожение врагов, которые их обижают. Поэтому не надо здесь меня обвинять в пособничестве украинцам. Не надо совать сюда эту дурь образца двадцать первого века. Я патриот своей страны. И блюду только ее интересы. А Украина? Так нет здесь в семнадцатом веке такой страны. Нет! И для меня все эти бредни современных украинских нацистов об их Великой Украинской Цивилизации всегда выглядели бредом сивой кобылы, обожравшейся психотропными препаратами. Не было никогда никакой Украины. Не было такой независимой страны. Украинцы всегда были под кем-то. То под турками, то под поляками, то под австрийцами, то под татарами, то под Россией. Всегда они от кого-то зависели и подчинялись. А в те недолгие периоды независимости Украина всегда искала кому бы повыгоднее отдаться. И так было на протяжении всей истории этой ветви русского народа. Которой просто не повезло родиться в тех опасных местах. Да, да, господа бандеровцы! И не скальтесь вы так! Я утверждаю, что украинцы – это те же русские люди, просто из-за обстоятельств они были вынуждены жить в окружении врагов, вдали от основной массы русских людей. И в итоге, у них даже сформировался свой язык. Который и возник то под влиянием турок, татар, поляков и австрийцев. Но если провести генетический анализ прибалтов, финнов, немцев, русских и украинцев. То выяснится, что генетически украинцы ближе всех к русским. Вот такие дела наши скорбные. Кстати, сейчас Украина не полностью входит в состав Русского Царства. Только Левобережная Украина, расположенная по левому берегу Днепра, принадлежит мне. А вот Правобережную Украину в данный момент контролируют турки и поляки.

Это в подтверждение моих слов о сильной и независимой Украине. Не было ее никогда. И не будет! Запомните это господа укронацисты. И передайте это своим хозяевам за океаном, которым вы так упорно лижите задницу. Тьфу ты! Меня и тут достала эта политика будущего. Я уже четвертый год нахожусь в теле Петра Первого. А меня все прошлое не отпускает. Нет, нет, а начинаю сравнивать реалии семнадцатого века с тем, что я наблюдал когда-то в веке двадцать первом. Пробивает меня иногда на вот такие размышления ни о чем. Мда! Так вот! Для меня здесь нет сейчас граждан второго сорта. Мне все мои подданные одинаково важны. Главное – чтобы они не занимались ерундой и не бунтовали против моей власти. И эту самую войну против турок и их союзников я начал, чтобы в том числе и защитить своих подданных от вражеских набегов на мои земли. Но в любом случае я приказал Шереметеву, чтобы он там приглядывал за гетманом Мазепой. А в случае предательства не колебался и карал изменника недрогнувшей рукой. В общем, в отличие от каноничных попаданцев, я решил дать Мазепе шанс.

Уже 6 апреля 1693 года моя армия и флот приблизились к крепости Азов. Первым нашим успехом в этой кампании стал внезапный захват Азовских каланчей. Эти две каменные башни по обоим берегам Дона, расположенные выше Азова, между которыми была натянута железная цепь, преграждавшая речным судам выход в Азовское море. Наше нападение было столь внезапным, что турки даже не успели послать гонцов и предупредить своих соплеменников, находившихся в крепости Азов. Кстати, казаки показали себя при захвате этих каланчей с самой лучшей стороны. А если говорить правду, то только благодаря им, этот внезапный захват тех прибрежных башен и удался. Я решил развить успех и пользоваться внезапностью, которая была достигнута. Конная разведка из калмыков донесла, что в устье Дона ниже Азова стоят на якорях несколько турецких морских кораблей. В типах парусных кораблей эти дети степей не разбирались. Поэтому просто сказали, что там стоят большие корабли. Хорошо, что хоть считать они умели. Поэтому мы знали точное количество судов противника. Кстати, как выяснилось уже позже, что турки на тех кораблях нашу конную разведку заметили. Но не обеспокоились, приняв конных калмыков за ногайцев. Для турецких моряков, все кочевники были на одно лицо. Поэтому враги оставались в счастливом неведении до того самого момента, пока не стало слишком поздно.

Флотом в этом походе у нас командовал вице-адмирал Джорджио Лима. Этот итальянец венецианского происхождения показался мне наиболее вменяемым флотоводцем, что у меня имелись на данный момент. У него единственного был опыт командования эскадрой в бою. Поэтому я его и сделал главным над моими кораблями. Лима разработал дерзкий план, с которым я согласился. И вскоре флагман «Москва» и все наши крупные корабли с галерами пошли вниз но течению Дона прямо мимо Азова, где нас совсем не ждали. И это позволило русским кораблям миновать турецкую крепость без всякого обстрела. Хотя пушки то у турок там были, направленные в сторону реки. Но все они оказались не заряжены. Да, и пушкари возле них не дежурили. Я же говорю, что враги нас совсем не ожидали здесь увидеть. Тем более, наблюдать в зоне видимости своей крепости такое большое количество кораблей. С верховьев Дона то обычно всякая мелочь плавала мимо Азова. А тут появилась целая эскадра больших военных кораблей. Неудивительно, что турки тут растерялись. Не были они готовы к такому сюрпризу. Я потом даже пожалел, что мы с ходу не напали на Азов, гарнизон которого расслабился и совсем не ждал нашего появления здесь. Да, еще и в таком большом количестве. Раньше то Азов такими огромными силами брать не приходили. В основном здесь донские казаки шалили отрядами по несколько десятков или сотен человек. А тут целая армия и флот пожаловали. Типа, здрасьте!

В общем, пока турки в Азове хлопали ушами и не понимали, кто это к ним пожаловал. Русский то военно-морской флаг они еще не видели. Тут, кстати, я ничего менять не стал. Над нашими кораблями в данный момент гордо реяли те самые Андреевские флаги с голубым Андреевским крестом на белом фоне. Этот флаг мне всегда нравился. А вот Петрушин триколор я даже и не стал рассматривать в качестве государственного флага. Вот не понимаю я его преклонения перед Европой. На хрена Петр Первый взял и использовал в качестве государственного флага перевернутый флаг Голландии с бело-сине-красными полосами? Хрень какая-то, а не русское гордое знамя. На момент моего попадания в тушку Петруши у юного царя имелось красное гербовое знамя, выполненное в древнерусском стиле «с откосом». На знамени том красовался золотой двуглавый орел и куча разных вышивок на библейские мотивы. В общем, не государственный флаг, а икона расписная какая-то получается. И это красивое знамя нельзя назвать нормальным государственным флагом. Это, скорее, был личный штандарт Петра Первого. Вот не было, оказывается, пока у Русского Царства своего нормального флага. По которому бы нас во всех частях света узнавали. Для кораблей русских я флаг с ходу придумал.

А вот о главном государственном флаге России как-то задумался. Но в конце-концов все же решил, что теперь мою страну будет на международной арене представлять белый флаг с красным двуглавым орлом. Нет, сначала то я хотел флаг сделать красным с желтым или белым орлом-мутантом. Но потом понял, что его все будут издалека путать с турецким флагом. Сейчас то Османская империя имела государственный флаг красного цвета с тремя белыми полумесяцами. А вот у австрийцев и поляков знамена тоже были похожи. Я не знаю, кто там из них у кого собезьянничал и позаимствовал флаг с двумя красными полосами снизу и сверху. А по центру шла белая полоса. Поляки еще добавляли на свой флаг рыцарский щит красного цвета по центру. В общем, их флаги издалека легко было спутать. Поэтому я совсем не хотел чтобы точно также путали русский и турецкий флаги. И теперь то точно не перепутают.

Наши корабли довольно быстро проскочили мимо Азова и напали на турецкие суда, стоявшие на якорях в устье Дона. Нормальной то гавани на реке возле Азова не было. Поэтому морским кораблям, приходилось отстаиваться в устье реки Дон. Поближе к морю. Никто на вражеских кораблях нашего нападения не ожидал. А многие турецкие корабли, вообще, имели лишь минимум команды. Их моряки сейчас отдыхали в Азове. Поэтому серьезного сопротивления нашим абордажным командам турки оказать не смогли. И вскоре все суда противника оказались захвачены нашими моряками и казаками, которые дополняли абордажные партии русских кораблей. Всего нам досталось девять морских парусных кораблей.

Из них один корабль «Эждер Багли» был военным и имел аж пятьдесят шесть пушек на борту. Из которых восемь были просто огромными монстрами, стрелявшими огромными мраморными ядрами. Адмирал Лима заявил, что это специальные корабельные орудия турецкой модели. И такого большого калибра нет ни у одной морской пушки в Европе. Мы потом померили калибр ствола тех орудийных гигантов. Четыреста семь миллиметров. Это что-то с чем-то! Да уж! Смогли турки меня удивить. Пушки у них страшные. Правда, тот же Лима меня и успокоил, сказав, что такие артиллерийские системы стреляют не очень точно. И не быстро. Заряжать подобные орудияочень сложно и долго. В принципе, логично! Тут же нет никакой автоматизации процесса заряжания. Все приходится делать вручную. А с такими огромными пушками делать это очень сложно. В общем, здесь турки сами себя перехитрили. По словам Лимы такая пушка может выстрелить только раз в час. Считай, что один раз в ходе морского боя. Да, более скорострельный противник тебя сто раз потопит или на абордаж возьмет за такое время. Другие турецкие суда, захваченные нами, оказались торговцами. Пушек на них было мало. Зато в трюмах мы обнаружили припасы, которые турки привезли к Азову. Но только вот выгрузить они их не успели. И поэтому вся эта еда, порох, ядра и оружие достались нам.

Следующие шесть дней наши войска строили земляные валы вокруг крепости Азов. Контрвалационную и циркумвалационную линии вокруг крепостных стен и бастионов. Готовили позиции для артиллерии. Рыли траншеи. На седьмой день начался обстрел крепости нашей артиллерией. Конечно, перед этим мы предложили туркам сдаться, обещая их при этом отпустить без оружия и знамен. В ответ гарнизон крепости начал стрельбу. Ну, хозяин-барин. Они сами выбрали свою судьбу. В ответ начали работать несколько сотен русских орудий. Кроме пушек на земле по крепости начали еще и стрелять наши корабли. Зрелище бортового залпа впечатляло. Особенно, когда 80-пушечная «Москва» начала бить по турецкой крепости. Это со стороны смотрелось очень феерично и страшно. Я невольно поежился, представив каково там сейчас туркам.

А когда через два часа по Азову ударили семьсот двадцать ракет, то там начались пожары и настоящая паника. А еще через двадцать минут турки подняли белый флаг, сигнализируя о готовности к переговорам. И что? И это все что ли? Как-то это быстро все произошло. Я морально готовился к многомесячной осаде с кровавыми штурмами и долгой бомбардировкой крепости, которая выглядела очень солидно. Азовские укрепления были построены по всем правилам европейской фортификации. Каменные стены с башнями, земляные валы и бастионы. Все там имелось. И гарнизон там тоже был не маленький. Кроме этого в крепости находилось двести четыре артиллерийских орудия разных размеров и калибров. И все они нам достались в трофеях. В общем, Азов был очень сложной и укрепленной точкой, которую мы готовились брать с большими потерями для себя. Но не учли одного немаловажного фактора. Боевой дух турецкого гарнизона крепости был чрезвычайно низок. На начало осады там находилось шесть тысяч девятьсот сорок пять турецких солдат. Которые прекрасно видели, что их пришла осаждать русская армия, численностью более ста тысяч человек.

Поэтому еще до начала артиллерийского обстрела крепости турки находились в состоянии сильнейшего уныния и страха. Никогда еще такая огромная армия не приходила к Азову. И это морально давило на защитников крепости. Которые прекрасно понимали, что не выстоят, если мы пойдем на штурм. И даже если они проявят чудеса храбрости и боевого мастерства, то мы их просто телами завалим. Так как у нас значительное численное превосходство в людях и пушках. И это отчетливо понимали все в турецкой крепости. И когда началась массированная бомбардировка, то моральный дух гарнизона крепости Азов упал ниже плинтуса. Ну, а залпы ракет стали последней каплей. Ведь это оружие оказалось очень страшным. Ракеты не столько убивали и разрушали, сколько пугали солдат противника своим ревом и взрывами. Это вам не пушки, которые стреляют не так страшно. Ракеты же работают очень зрелищно. Особенно, когда по вам отрабатывают сразу несколько тридцати-ствольных ракетных установок. Воющая и ревущая огненная смерть которая летит в вашу сторону. Некоторые турки в крепости после такого даже сошли с ума от страха. И потом бормотали всякий бред, пуская слюну. Совсем как солдаты гитлеровской Германии, когда по ним начинали стрелять знаменитые советский реактивные установки «Катюша».

Мда! Эти примитивные пороховые ракеты, к которым мои генералы относились с большим скептицизмом, неожиданно показали свою эффективность. Ведь не обязательно убивать противника точной артиллерийской стрельбой. К такому даже трусливые турки относятся философски. Вместо этого, оказывается, солдат противника можно просто напугать до поросячьего визга и заставить их сдаться. И еще надо понимать, что в крепости Азов собрались сейчас совсем не сливки турецкой армии. Сюда на окраину Османской империи ссылали всех неугодных и залетчиков. Всех самых худших солдат пихали в этот гарнизон. Служба тут была своего рода ссылкой. Поэтому требовать высокого боевого духа от этих людей было глупо. Все турки в этой крепости совсем не горели желанием, чтобы умереть за своего султана. Даже командующий там Хасан Арслан-бей был согласен со своими подчиненными. Поэтому он прислал своих парламентеров и начал договариваться о сдаче крепости. Правда, тут его ждал грандиозный такой облом. Когда турки вспомнили, что им обещали свободный выход из крепости, если они ее сдадут. То я заявил, что их предупреждал, что следующие условия о сдаче будут более суровыми. Предупреждал? Да, предупреждал. Я тогда это еще особо подчеркнул, когда турки в Азове отвергли мое первое требование о сдаче. Поэтому крыть здесь турецким парламентерам было нечем. И теперь я вывалил на них новые условия капитуляции турецкого гарнизона. Ничего в крепости не жечь и не портить. Пушки и оружие сдавать в целости и сохранности. Все имущество тоже сдается без утайки. Туркам остается только одежда и обувь, что надеты на них. Ну, и, конечно, ни о каком свободном выходе из крепости для турок речь уже не идет. Теперь все они должны были стать нашими пленниками. Зато им была обещана жизнь. Я даже намекнул, что хочу их обменять на наших пленных, томящихся в рабских загонах в Крыму. В случае отказа я пригрозил, что следующих переговоров не будет. Так как мы тогда пленных брать не станем, а просто сравняем крепость нашей артиллериями и ракетами. При упоминании ракет турецкие парламентеры ощутимо так вздрогнули и побледнели. И пообещали передать мои слова турецкому командующему. Хасан Арслан-бей долго не думал, и вскоре я уже принимал от него его личную саблю в знак капитуляции крепости Азов. Так пал Азов. Операция, к которой мы все готовились столько долгих лет, завершилась оглушительным успехом.

Правда, все так просто не окончилось. Нет, турецкий то гарнизон крепости дисциплинированно сложил оружие и сдался на нашу милость. Вот только его ногайские союзники, проживающие в степях возле рек Кубань и Дон, этого совсем не знали. И эти кочевники собрали около десяти тысяч всадников и пришли к Азову. Они то еще надеялись, что турецкая крепость держится. И хотели, скорее всего, ударить нам в спину, разорив наш осадный лагерь. Но не прокатило. Наша конная разведка из казаков и калмыков вовремя засекла подход вражеской орды. И ногайцев мы встретили в полной боевой готовности. Пехотные полки построились в каре, между которыми расположилась артиллерия. Конницу мои генералы поставили на флангах. В итоге, получился не бой, а бойня. Когда ногайские всадники атаковали нас с дикими воплями, то по ним начали стрелять пехотинцы и наши пушки. И огонь тот был довольно мощным и точным. Нас тупо было больше в несколько раз.

И в первой фазе этого полевого сражения ногайская орда отхватила очень душевно. И понесла колоссальные потери от нашего ружейного и артиллерийского огня. А потом по замешкавшимся кочевникам ударила уже наша конница. У нас то и всадников тоже было больше в несколько раз. Конного натиска ногайцы не выдержали и обратились в бегство. Наша конница при этом их преследовала и нещадно убивала на протяжении десятков километров. При этом особо зверствовали наши казаки. У них к ногайцам были громадные счеты. Поэтому пощады врагам они не давали. Калмыки, впрочем, также от них не отставали. Эти дети степей на царской службе отличались большой кровожадностью. И ногайских кочевников они тоже ненавидели за набеги, которые те устраивали на кочевья Калмыцкого ханства. В общем, после этого обиженным мало кто ушел. Потери ногайцев были ужасными. В этой бойне они потеряли около семи тысяч всадников. Понятное дело, что после такого ужасного разгрома кубанские ногайцы даже и не помышляли о реванше и организованном сопротивлении. Ведь все наиболее боевитые и активные из них полегли в том сражении под Азовом.

А я еще спустил с цепи своих казачков и калмыков и отправил их грабить округу. Почти пятьдесят тысяч всадников прокатились огненным валом по ногайским кочевьям, вырезая всех, кого встретят на своем пути. И сопротивления им особо то оказать было некому. Теперь ногайцы в страхе бросали все и бежали на юго-восток поближе к горам Кавказа. А большая часть таких беглецов потом пришла в степи калмыков, где хан Аюки их всех закабалил и сделал своими подданными. В принципе, я тогда возражать не стал. Я не такой уж кровожадный монстр, как вы могли бы подумать. Просто мне все эти ногайцы на моих новых землях вдоль реки Кубань были совершенно не нужны здесь. Эти земли скоро будут заселены совсем другими людьми из центральных районов Русского Царства. Отныне – это русская земля. Мы сюда пришли навсегда. Эра кочевников в этих степях закончилась.