Другая дорога.

Глава 7

Глава 7.

Маневры.

– Красиво идут, Патрик! – произнес я, поднимая подзорную трубу и рассматривая солдат марширующих на поле. – Хорошо ты их выучил. Но на войне надо не только красиво ходить, а и стрелять метко по врагу. Как они у тебя стреляют?

– Неплохо стреляют, мой государь! – ответил стоявший рядом генерал Патрик Леопольд Гордон оф Охлухрис. – Я бы сказал, что отлично попадают по мишеням! Эти ваши новые винтофки очень хороши да! Очень! Такого совершенного оружия я в других армиях не видел.

– Значит, винтовки тебе понравились, а поначалу то ты меня убеждал, что не надо их принимать на вооружение! – с усмешкой сказал я, рассматривая через оптику, как солдатики в красных мундирах, марширующие по полю ровными шеренгами, по команде офицеров четко остановились и вскинули свои винтовки с примкнутыми штык-ножами, целясь по мишеням. – Ты утверждал, что обычные гладкоствольные и дульнозарядные фузеи будут лучше. Как же так?

– Я признаю, что был не прав, мой царь! – ответил Патрик Гордон, склонив голову. – Я изменил свое мнение, узнав получше это замечательное оружие. Ваши винтофки стреляют дальше, точнее и быстрее чем любая фузея. Я это понял уже давно. Это самое совершенное оружие, которое я когда-либо видел в своей жизни да!

– Ого, действительно, очень неплохо стреляют твои солдатики! – радостно воскликнул я, увидев как много мишеней на поле скосил дружный залп первой шеренги.

И при этом солдаты там стреляли на двести метров. Для гладкоствольных ружей, принятых на вооружение во всей Европе, такая дистанция была просто невозможной. На двести метров фузея никак не добьет. Это вам не нарезное оружие. Не говоря уже о том, чтобы попадать по мишени прицельно на такой дистанции. А из наших винтовок вон замечательно так попадают. Очень точно кладут. И выучка у этих солдат моей новой армии тоже очень хорошая. За три прошедших года генерал Патрик Гордон, которого я назначил заниматься подготовкой моей армии, добился впечатляющих успехов по боевой подготовке.

Поначалу то у меня было только четыре боеспособных полка иноземного строя, которые хоть что-то могли изобразить. Семеновский, Преображенский, 1-й и 2-й Московские Выборные полки. Стрельцы и поместное ополчение, которых русские цари раньше использовали в качестве основной ударной силы на всех войнах, теперь абсолютно разложились и даже для гарнизонной службы годились мало. Это были никакие не солдаты, а обычная вооруженная толпа, без выучки и дисциплины. И меня такая царская армия совершенно не устраивала.

Поэтому в самом начале своего попадания сюда я озаботился созданием новой армии. А стрельцов пока тоже решил не распускать. Хоть они мне и не нравятся, а Петруше много крови попортили. Но к сожалению, без них пока обойтись никак не получается. Солдат то для новой полевой армии мы набрали. Но они мне будут нужны на полях сражений. А вот кто у нас станет многочисленные крепости и остроги охранять? Кто будет границы сторожить и стоять в городских гарнизонах? Для этого требуется куча народа. И пока нормальных солдат для этого у меня нет. Поэтому придется на первых порах обходиться стрельцами. Но пускай, они там не успокаиваются. У меня и до них тоже руки дойдут. Потом. Когда я здесь все разгребу немного.

Сейчас моя новая армия включает тридцать пехотных полков нового строя. Рекрутов в них мы набирали из стрельцов, казаков, других вольных людей. Крепостные крестьяне там также были. Их там примерно процентов семьдесят сейчас в моей новой армии. Кстати, с набором крепостных было проще всего. Я просто приказал, чтобы крупные землевладельцы выделяли, исходя из количества земель во владении, из своих подневольных крестьянских общин определенное количество молодых и здоровых крестьянских парней возрастом от семнадцати до тридцати лет. Опять же всех то крепостных я у этих рабовладельцев не забирал. Нет, только небольшой процент.

Тут я опять применял свою скрытую тактику точечных ударов по крепостничеству. Все зависимые крестьяне, становясь солдатами, избавлялись от крепости и объявлялись свободными людьми. Конечно, в армии жизнь тоже не сахар. Но зато служба там была не пожизненной. После пятнадцати лет выслуги солдат имел право уйти в отставку. И получал при этом небольшой земельный надел в собственность. Что для тех же крестьян было сродни чуду. Да, только ради этого они будут жилы рвать на службе. Кроме этого, даже рядовые солдаты моей новой армии теперь получали очень приличную заработную плату каждый месяц. Для накопления солдатских сбережений я даже создал специальный «Военный банк», где каждый солдат и офицер могли разместить свои деньги на сохранение или получить небольшой кредит, который потом отдавали из своего жалования. В итоге, по окончанию срока службы солдаты имели бы в «Военном банке» уже приличную сумму денег на своем счете. Неплохое такое выпускное пособие для дальнейшей безбедной жизни. В случает получения увечий, все военные инвалиды выходили в отставку и им потом выплачивалась небольшая пенсия. Офицеры же обязаны были отслужить в моей армии теперь минимум пять лет. Потом они могли заключать новый контракт. И по выходу в отставку получали пенсию, размер которой зависел от выслуги и звания офицера. Зарплату они также получали очень солидную. Я не собирался экономить на своих военных. Я всегда считал, что защитники отечества должны получать за свою трудную и опасную службу очень хорошие деньги. И мне не понятна была логика правителей, которые держали своих солдат на скудном жаловании. И потом ждали от них чудес храбрости и самопожертвования. Умирать на халяву никому не нравится. Если ты не будешь поощрять людей материально. То они быстро потеряют мотивацию своей службы. И будут все выполнять на открепись. И тогда ни о какой дисциплине говорить нельзя. Снова мы получим аморфную и недовольную массу вооруженных людей. Прямо как те стрельцы. А мне нужна от солдат высокая мотивация и дисциплина. Спрашивают то с них сейчас очень строго. Но и в замен они также получают очень хорошо. Поэтому мотивация сейчас у моих солдат была даже не железная, а стальная. Да, и с дисциплиной не было никаких проблем. Учились они военному делу с большой охотой. И результат я сейчас наблюдаю с этого холма через подзорную трубу. И он меня очень радует. Пехотный полк, который сейчас нам показывал свою выучку, действовал очень четко и слаженно. Ровные шеренги, согласованные передвижения по команде, меткая стрельба. У меня никаких нареканий к действиям пехотинцев не возникло. Хорошо Гордон их выучил. Сделал за три года из простых крестьянских парней настоящих солдат.

Потом я перевел взгляд на позицию артиллерийской батареи этого самого пехотного полка. И начал наблюдать за действиями полковых артиллеристов. Сейчас по новому уставу каждый пехотный полк русской армии состоял из трех батальонов по пятьсот человек в каждом. В батальоне же имелось пять рот по сто бойцов. Из них четыре роты были стрелковыми, с винтовками «Зубова» на вооружении. А одна состояла из гренадеров, вооруженных все такими же винтовками, ручными круглыми пороховыми гранатами и ручными мортирами, стреляющими теми же гранатами. Еще в полку имелись саперная и медицинская роты. Кроме этого каждый пехотный полк также включал в свой состав и батарею из шести трехфунтовых полевых пушек. И сейчас я как-раз наблюдал за уверенными действиями полковых артиллеристов. Видел, как они быстро подъехали к огневой позиции. Отстегнули пушки от упряжек и зарядных ящиков.

Между прочим, сейчас в русской армии были приняты на вооружении зарядные ящики для артиллерии на двух колесах. Это генерал Гордон настоял, утверждая, что такие ящики более маневренные и легкие. И артиллерийская упряжка с ними будет более подвижна на поле боя. Я то особо и не спорил с ним. Вы же знаете, что в артиллерии семнадцатого века я слабо разбираюсь. Тем временем артиллеристы очень шустро выкатили свои пушки на огневой рубеж и начали их заряжать. Вот они уже изготовились к стрельбе. И по команде офицеров открыли огонь из своих орудий. Перевожу подзорную трубу на мишени в поле. А неплохо, неплохо! Я бы сказал, очень хорошо стреляют артиллеристы. И с пушками своими они управляются очень уверенно и быстро. Молодцы! Сейчас, как я уже сказал, в моей новой армии каждый пехотный полк имеет свою артиллерию. Батарею из трехфунтовых легких полевых орудий.

Кроме этого сейчас в русской армии были созданы еще и четыре отдельных артиллерийских полка. Которые имели на вооружении: по четыре шести-пушечные батареи шестифунтовых полевых пушек, две батареи по шесть гаубиц калибром в сто двадцать два миллиметра и одну батарею из шести больших осадных мортир калибром в триста миллиметров. А еще был сформирован один полк тяжелой осадной артиллерии. После долгих споров и размышлений меня все же мои военачальники убедили, что нам для осады вражеских крепостей необходимы и более крупные артиллерийские орудия. И теперь полк тяжелой осадной артиллерии имел на вооружении: двадцать четыре 36-фунтовые гаубицы калибром в 175 миллиметров, двенадцать 48-фунтовых гаубиц калибром 203 миллиметра.

И еще кроме артиллерийских орудий там имелся дивизион из двадцати четырех тридцати-ствольных пусковых установок пороховых ракет. Которые с приделанными по моему совету хвостами-стабилизаторами показали неплохую кучность при обстреле стационарных объектов типа крепость. И те ракетные установки использовали боеприпасы двух типов. Осколочно-фугасные и зажигательные с горючей смесью из переработанной нефти, серы и смолы. К счастью, теперь у нас, благодаря персам, хватало больших и сильных лошадей для перевозки тяжёлых артиллерийских орудий.

И в продолжении темы о лошадях. На данный момент в счет откупных денег за уступку Кавказа мое царство получило множество лошадей породы персидский араб. Это не известная ранее в Европе и России арабская порода. Это ее более крупный клон. Сильный, быстрый, выносливый и смелый конь породы персидский араб прекрасно подходил для нужд армии. И не только для перевозки различных армейских грузов и артиллерии. Для строевой конницы персидские скакуны также подходили очень хорошо. Эти лошади создавались персами для войны. И не даром сейчас их кавалерия считается на Востоке самой крутой. А теперь такие же лошади есть и у нас. И, конечно же, я решил создать для нашей армии кроме пехоты, артиллерии еще и кавалерию.

В отличие от той же пехоты, в кавалерию мы набирали только опытных всадников из вольных людей, казаков и мелкопоместных дворян. То есть этих людей не надо было учить азам верховой езды. Им надо было только привить дисциплину и научить действовать в составе армии. Никакой прежней вольницы дворянского ополчения я здесь не потерплю. Мои кавалеристы должны были беспрекословно подчиняться приказам. И от желающих служить в царской кавалерии отбою не было. Мы же такую богатую экипировку и оружие своим всадникам выдавали, которые раньше им и не снились. Каждый русский кавалерист имел тот же пуленепробиваемый камзол из шелка и войлока.

Только кавалерийская модель была немного укорочена, в отличие от пехотной. Мне объяснили, что в коротком камзоле всаднику проще и удобнее сидеть в седле. Я, кстати, сейчас тоже одет в такой же кавалерийский пуленепробиваемый камзол. Черные штаны и длинные кожаные ботфорты. Прямо как мои кавалеристы. А мне самому такая форма полевой одежды нравится. Очень удобно получилось. Только русские кавалеристы сейчас щеголяют не в красных мундирах как моя пехота, а в синих с позолоченными позументами. Ну, да, да! Я тут проявил самодурство и решил, что моя конница должна выглядеть красиво и стильно. Еще вместо пехотной треуголки мои всадники носили в бою металлические защитные шлемы с нащечниками и гребнями из конского волоса. Это им не столько от пуль защита головы, а сколько от холодного оружия в рукопашной рубке. Шелковый камзол надежно защищает тела моих всадников от пуль и холодняка. А высокие и прочные ботфорты дают неплохую защиту ног от ударов сабель и штыков в ближнем бою. Поэтому мы долго спорили с моими военачальниками, как же нам назвать мою новую конницу. По защищенности они походят на европейских рейтаров или кирасиров. Те тоже в доспехах в бой идут сейчас. Но в итоге, я решил применять к моим всадниками более нейтральное название. Не такое иностранное что ли? Кавалерия! Просто и понятно. Теперь русских всадников называют кавалеристы. Сейчас в моей новой армии насчитывается восемь кавалерийских полков по тысяче всадников в каждом.

Вооружены мои кавалеристы также неплохо. Сначала то мы тоже спорили и решали. Какая же нам конница необходима? Было несколько вариантов. Лефорт предлагал рейтаров. Мол, эти бронированные всадники, вооруженные палашами и пистолетами сейчас очень популярны в европейских армиях. Гордон же отстаивал драгун. Говоря, что это по сути своей пехота, посаженная на коней. А значит, драгун можно использовать для разных задач. Шереметьев утверждал, что надо брать пример с Польши, где много всадников с пиками, которых называли уланами. И что уланы очень хороши при первом натиске, когда они в стиле средневековых рыцарей били пикой с разгона. Вот так и спорили до хрипоты, приводя много доводов и аргументов в пользу своих всадников.

В итоге, опять выбирать пришлось мне. И я выбрал, опираясь на свои знания о кавалеристах. История нас чему учит? Тому, что аж до двадцатого века дольше всего продержалась конница, вооруженная саблями и огнестрельным оружием. И это была, именно, ударная кавалерия, а не те самые драгуны, которые являлись по сути своей лишь стрелковой пехотой, посаженной на коней. И которые не были заточены на проламывание вражеского строя и рукопашную схватку с конницей противника. С уланами та же история. Эти их пики морально устарел в семнадцатом веке. И от них многие европейские армии сейчас отказались. А вот рейтарам, одетым в облегченные железные латы, отдавалось предпочтение. На вооружении рейтар обычно стояли пистолеты и палаши, которыми можно было в бою наносить как рубящие, так и колющие удары. Поэтому мой выбор и пал на такое же оружие для моих кавалеристов.

Теперь все они вооружались двумя двуствольными пистолетами, которые использовали и все офицеры моей новой армии. Для ближнего боя у русских всадников имелись палаши. Я долго думал. Что же мне предпочесть саблю, шпагу или палаш. И большинство моих военачальников склонялись к палашу. Это оружия является более универсальным. Ведь им можно не только рубить как саблей, но и колоть как шпагой. Поэтому я согласился со своими генералами. Кроме этого, палаш был более прочный и им можно было безбоязненно наносить сильные удары даже по железным доспехам. А вот сабля или шпага от такого удара по броне могли и сломаться. Слишком уж они хрупкие. И хотя пуленепробиваемые камзолы, делали моих всадников похожими на одетых в доспехи европейских рейтар. Но я все же решил назвать их кавалеристами. Не хочу я во всем подражать европейцам и перенимать их названия.

У России должен быть свой оригинальный путь развития. Мы пойдем своей дорогой. Конечно, я не идиот и бездумно отбрасывать в сторону разные полезные нам европейские придумки не стану. Но и тупо преклоняться перед всем европейским, как это делал Петруша, также не буду. Тут я скорее, начну уподобляться древним римлянам, которые перенимали у своих врагов все самое лучшее и прогрессивное. А потом выдавали его за достижения собственной цивилизации. Не верите? А зря! Например, у этрусков римляне переняли тип государственного устройства и свои знаменитые легионы. Да, да! Такую систему комплектации армии римлянам невольно подсказали этруски. С которыми Рим воевал несколько столетий. И которым даже когда-то платил дань. У Греков римляне научились строительству и кораблестроению. У иберов подсмотрели свои знаменитые дротики-пиллумы и мечи-гладиусы, с которыми потом непобедимая римская пехота и завоевала для Рима всю необъятную империю. У галлов римляне скопировали кольчуги, в которые потом Марий одел своих легионеров. И так еще много примеров можно приводить такого вот хитрого заимствования элементов чужой культуры. А в итоге, потом весь мир был уверен, что это были чисто римские изобретения. Вот и я тоже такую методику пытаюсь использовать. Беру от европейцев все самое лучшее и обзываю его нашим русским изобретением. Вот взять хотя бы те же винтовки «Зубова». Это же копия датского нарезного и казнозарядного штуцера. Но теперь все иностранцы на моей службе уверены, что это наше русское изобретение. Вот, пускай, и дальше так думают.

Кстати, а вот и наши кавалеристы появились на поле боя. Они имитировали атаку на пехоту. Для начала постреляли из своих пистолетов по плотным рядам мишеней, изображавших строй вражеской пехоты. А затем на полном скаку врубились туда, раздавая направо и налево удары своими тяжелыми палашами. Пробив таким образом три шеренги бутафорской пехоты они проскочили им в тыл, затем быстро перестроились, развернулись и атаковали снова. Красиво работают. Если бы там вместо мишеней были живые вражеские солдаты. То они бы уже дрогнули и начали разбегаться. От таких то страшных потерь. После этой атаки на деревянные мишени кавалеристы стали отрабатывать нападение уже на нашу живую пехоту.

Солдаты тоже их увидели и довольно шустро начали перестраиваться из шеренг в квадрат. Такое построение здесь называется каре. И его обычно применяют пехотинцы для отражения атак вражеской конницы. Вот сейчас на моих глазах русские солдатики так и построились. И сделали это довольно быстро и четко. Сразу было видно, что эти люди знают, что делают. Кавалеристы начали кружить вокруг них, имитируя атаку на каре. А пехотинцы стреляли при этом в воздух. Также изображая оборонительную стрельбу. Кстати, я с удовольствием отметил еще один момент. Персидские лошади наших всадников совершенно не боялись выстрелов и громких криков. Это были уже настоящие боевые кони. Ведь лошадей то тоже надо учить и воспитывать для боя. Вот этих хорошо воспитали. Качественно.

– Отлично ты научил воинскому делу людей и лошадей, Патрик! – воскликнул я, опуская подзорную трубу и разворачиваясь к своему генералу. – Вот это уже можно назвать настоящей армией!

– Настоящей армией они станут, когда получат опыт сражений, мой государь! – ответил генерал Гордон, но мне то было видно, что он доволен моей похвалой.

– Ты хорошо потрудился, Патрик! – с улыбкой похлопал я шотландца по плечу. – Большое дело сделал. А боевой опыт у них скоро будет. Грядет война.

– С турками, ваше величество? – спросил Патрик Гордон, вопросительно посмотрев на меня.

– Да, с ними, Патрик, с ними! – кивнул согласно я, ответив на его вопрос. – Так что готовь армию к выступлению на юг!