Дракон из Винтерфелла

Глава 249

— В таком случае…

Тайвин закрыл глаза. Старый Лев уже знал, что за наказание ждет его. Дейрон Таргариен ни в коем случае не оставит в живых столь опасного и проблемного человека, как Тайвин Ланнистер. А если ещё брать в расчет то, что у Дейрона имелся зуб на Тайвина… Вероятность выживание Старого Льва стремилось к нулю.

— Учитывая всё сказанное ими, то можно понять, что за наказание следует привести, — проговорил Дейрон.

Все присутствующие здесь прекрасно понимали к чему клонит Дейрон. Многие дворяне пришли в восторг от грядущего представления.

В это время Тайвин хотел потребовать то, что ему можно было потребовать, если быть точнее… Суд Богов, но лорд Ланнистер не сумел сделать это. Он не сумел даже что-либо сказать, словно язык его теперь принадлежал не ему.

Тайвин поднял свои глаза на виновника данного происшествия. Дейрон Таргариен насмехался над потугами Тайвина. В глазах Таргариена так и плясали огоньки веселья.

— Видимо и вы, — начал Дейрон, глядя на них с некоторой жалостью. — Понимаете, что совершили нечто ужасное. Раз согласны со мной.

Магия. Иного объяснения этому не было. Именно благодаря этой неведомой силе Дейрон Таргариен повелевал чужими телами. И сейчас Тайвин это вновь понял, когда его голова совершила кивок.

— В таком случае, — продолжил Дейрон. — Я начну говорить о вашем наказнии…

* Спустя некоторое время *

Наказания, которые наложил на них Дейрон был ожидаем. Каждому из них, кроме самых младших членов дома, предложили два варианта: плаха или Ночной Дозор/Сестры Молчания. Однако все они выбрали один вариант. Плаху.

Тайвин хотел выбрать Ночной Дозор, но вновь его губы несли слова, которые он не хотел говорить.

— Я уважаю ваш выбор, — проговорил Дейрон.

Глаза нового Короля Вестероса могли убедить кого угодно, но не тех, чьи жизни сейчас висели на волоске.

Тайвин вздохнул. Старый Лев старался держать себя в руках. Он, хотя бы, уйдет не с позором.

— Исполнять приговор буду я, — произнес Дейрон, поднимаясь со своего места.

В руки юного Короля попал клинок из валирийской стали. Тайвин прекрасно знал эту самую волнистую поверхность, ведь подобный клинок Тайвин страстно желал.

Взгляд Тайвина упал на своих родственников. Серсея плакала и проговаривала о несправедливости этого мира. Джейме же старался успокоить свою сестру, но учитывая свое положение у него это выходило крайне скверно. Джоффри же ушел в себя. Взгляд несостоявшегося короля был полон отчаяния.

Как же жалко… Промелькнуло на мгновение мысль в голове у Тайвина, который глядел на тех, кто не опровдал его ожидания.

Именно в этот момент к ним приблизился Дейрон Таргариен. Король встал позади Джоффри, который понял, что с ним произойдет… Тайвин видел то, как Джоффри заливается слезами, также он видел то, как Серсея и Джейме пытаются помешать Дейрону… Однако безуспешно.

*ВЗМАХ*

Всего один взмах клинка и голова его внука оказалась отсечена от тела. Серсея глядела на это зрелище неверящими глазами, где спустя мгновение зародился гнев и ненависть.

— Пожалуй такая очередность наиболее выгодная, — услышал Тайвин голос Дейрона.

Дейрон Таргариен оказался крайне жестоким человеком. Старый Лев понял причину по которой Дейрон решил начать именно с Джоффри. Он хочет сломить его. Сломить их всех. И видимо у него это получается.

— Не бойся, — проговорил Дейрон. — Ты скоро встретишься с сыном.

Серсея в ответ на это лишь попыталась плюнуть Дейрону, но у неё ничего не получилось.

*ВЗМАХ*

Дейрон оказался быстрее. Ещё одна голова попрощалась со своим туловищем. Кровь начала окрашивать поверхность в подобие цветов Ланнистеров.

Иронично…

— Ублюдок, — успел лишь прошептать Джейме, перед тем как и ему отсекли голову.

После чего Дейрон отсек голову Кивану и Ланселю. Тайвин остался один.

— Полагаю, что это весьма поэтичный конец, да? — спросил Дейрон у Тайвина. — Вместе с тобой падет и семья Ланнистер. Я уж прослежу за этим.

У Дейрона получилось сломить Тайвина. В последние секунды до того как клинок короля встретился с шеей Старого Льва… В голове у Тайвина промелькнула мысль о том, что ему следовало тщательнее выполнять свою работу.

Видимо так и закончится наша династия… Подумал Тайвин, перед тем как утонуть во тьме.

* Дейрон Таргариен *

Сумерки летнего вечера обволакивали город покрывалом теплых оттенков, когда толпа начала сливаться в единое море человеческих судеб и страстей. Она прибывала со всех уголков города, словно реки, сходящиеся к морю, носившая на себе бремя ожиданий, надежд и волнений. Улицы стали бурлящим потоком, взлетая дымкой в небо, словно восходящая мелодия, взращивающаяся из сердец и мыслей каждого присутствующего.

На горизонте виднелось море, место, откуда прибывали новые корабли. Также на горизонте виднелась Септа Бейлора. Его фасад украшала великолепная резьба, а тусклые огоньки свеч отражались в глазах толпы, словно звезды, мерцающие на ночном небосклоне. Извилистые линии септы навевали ассоциации с древними аренами, где борьба и искусство соединялись в единое мощное зрелище.

Столпотворение, казалось, жило своей жизнью, пульсируя в ритме одной всеобъемлющей песни. Взгляды, полные ожидания и восторга, сливались с запахами уличной еды и ароматами цветов, расстилая по воздуху таинственную гармонию. Голоса разнообразных тембров и акцентов сливались в единый гул, словно океан волн, что разбиваются о берег.

Сцена оживала перед зрителями, словно палитра живописца, создающего шедевр. Я ощутил себя дирижером, который прибыл сюда дабы исполнить нужную композицию.

В этот момент толпа стала одним событием, одной дыхательной системой, одной искоркой, зажженной в каждом сердце. Восторженные взгляды, аплодисменты, восторженные возгласы — все это было неотъемлемой частью этого момента.

Экстаз толпы был не только в ужасающем зрелище, что разворачивалось на сцене, но и в самой способности людей сливаться воедино, образуя временное, но невероятно мощное единство, где каждый становился каплей в этом море страстей и эмоций.

Люди наслаждались тем, что столь богатые и влиятельные люди встретили столь ужасающую кончину. Я прекрасно видел то, что их глаза с радостью пожирали постановку, которую я создал.

— Кто же знал, что я столь быстро привыкну к подобным представлениям, — проговорил я, перед тем как исчезнуть из площади.