Драгомирье и его окрестности

Глава сорок пятая, в которой герой отступает, но набирает баллы

Впрочем, егерей Тисского полка как особо стойких и умелых, отрядили в арьегард, предназначенный сдерживать напор польских кавалеристов, пока пехота и тяжеловесная артиллерия драгомирцев телепается к Вишне. И они сдерживали: сначала из лесного массива на окраине села Шегинь (на целых два часа), затем из леска на западной окраине села Мостищи, а потом из-за речки Сечня за этим селом. В центре обороны полковник Черный всякий раз ставил эскадрон Стояна как самый успешный, отступать же приходилось из-за тех же фланговых охватов. Но задачу свою полк выполнил: когда под вечер егеря явились к Вишне (городок находился на холме за одноименной рекой), там уже оборудовали редуты артиллеристы и рыли траншеи пехотинцы. Да, да, атаки магов вынудили пехоту зарываться от файерболов и ледяных стрел в земельку родненькую, и она в большинстве случаев их спасала — если в дело не вступали немногочисленные маги Земли. Показательно, что для сооружения редутов бойцы просто напросто разбирали на бревна окрестные избы, успокаивая их обитателей: «Да их маги и вражеские пушкари все равно сожгут или разнесут. Когда все кончится, вы себе лучше дома отстроите, причем за государственный счет!». Егерей встретил сам командующий, горячо их поблагодарил (в лице полковника Черного) и отрядил позиции на левом фланге, за цепочкой прудов со словами «Там вы малость отдохнете ну и полячишек издалека пощелкаете. Набили вы в этом руку, хвалю!». Однако когда Берсенев привел взвод к назначенному пруду, то язвительно засмеялся: тот пруд был самым нижним на пути к реке и находился в 100 м от тракта, по которому будут ломить основные силы пшеков. «А чего ты хотел? — спросил внутренний голос. — Кто способен возить, на том и возят. А пока рой-ка окопы, поручик». Умотался он за день, надо сказать, основательно и потому заснул почти сразу, когда вернулся в палатку, расположенную и в самом деле вдалеке от будущей линии огня. Поляки оказались тоже не железными и наступать следующим днем не стали. Их командиры подолгу ездили верхом и даже в коляске вдоль позиции москалей, посверкивая подзорными трубами. Сергей, сидя в своем окопе, тоже приник к трубе и стал всматриваться в наглого колясочника. «Ба, да это же мой инвалид, пан Потоцкий! Вон ему трубу к глазу прикладывают — видать, не фунциклируют еще кисточки-то… А не пугнуть ли мне его или даже подстрелить? Тут далеко, метров восемьсот, но как раз на пределе прицельной дальности». И он стал тщательно целиться, благословляя практическое отсутствие ветра.

«Бах!» — грянул выстрел, и подобострастный помощник Потоцкого исчез из окуляра. Сергей глянул поверху и, кривясь, кивнул: помощника потащили за руки и за ноги. Коляска же дернулась и поехала за холм. Во второй половине дня поляки установили свои батареи на вершине того самого холма и начали обстрел городка, среди домов которого замаскировались редуты драгомирцев. Им стали отвечать, но не редутные пушки, а фланговые, упрятанные в капониры. В итоге батарея, стрелявшая с севера, из пригорода Вишни, сумела нанести такой урон, что поляки в срочном порядке эвакуировали оставшиеся орудия и прислугу подальше от реки. Вдруг из реки напротив батареи взвились вверх водяные смерчи и помчались к капонирам. Но батарея оказалась прикрыта магическим щитом, и маг Воды не сумел нанести значительного урона. Более в течение дня ничего существенного на поле боя не происходило. Зато наутро драгомирцы были потрясены известием: ночью героических батарейцев вырезали, подчистую! Пушки их были заклепаны и на ближайшее время из строя выведены. «Вот так! — переполнился желчью Берсенев. — Ты даже не подумал о ночной вылазке, а польские диверсанты порезвились! Суки кровавые!». Впрочем, долго самоедствовать ему не пришлось: польские полки двинулись в атаку!

Батареи драгомирцев ожили (в том числе и центральные, в редутах), но вражеские маги стали очень ловко сбивать ядра на лету! Тогда в бой вступили егеря, чьи пули переловить было невозможно. Однако когда Сергей стал выцеливать офицеров, то убедился, что почти все они находятся под магической защитой: то ли артефактами обвешались, то ли их опекают персональные маги. Зато рядовые и тем более лошади оказались вполне уязвимы. Кроме лошадей кирасиров и самих латных всадников. Наступил момент, когда в атаку пошел кирасирский полк. И вот его маги заблокировали от выстрелов наглухо! Егеря Берсенева (и все прочие) лупили в них безостановочно и кучно, но из мощно надвигающегося железного клина никто не выпадал. И вдруг передовые кирасиры, достигнув дефиле между прудом и речкой стали все-таки лететь из седел на землю! Из-за того, что кони под ними стали шарахаться и спотыкаться!

— Сработал наш железный «чеснок»! — закричал Прошка, обернувшись к командиру. — Сработал! Я густо его там посеял! Ох, густо! Никто не проскочит! Часть кирасиров все-таки дефиле проскочила, но тут им навстречу вылетели лейб-гвардейцы драгомирского кирасирского полка, и закипела жуткая мясорубка. Защитный экран польских магов с кирасир спал, и егеря смогли поучаствовать в их истреблении, поражая пулями то одного псевдорыцаря, то другого, а чаще их лошадей. В итоге кирасиры бесславно отступили (в половинном составе), а на их место пришли фузилеры и те же егеря, вступившие в перестрелку с москальскими стрелками. При этом они ловко окапывались, пользуясь перманентной магической защитой, и смогли заставить себя уважать. С десяток егерей из взвода Берсенева словил пули и выбыл из боя. Ну а самому командиру две пули прострелили шляпу (накрытую маскировочной сеткой), отчего он всерьез задумался о стальной каске. Вечер застал противников в очень близком противостоянии, но далее дефиле поляки не продвинулись. Утром же князь Друцкий-Соколинский узнал, что гусары, драгуны и конные егеря противника опять обошли его воинство с флангов, и отдал традиционный приказ на отступление к следующему рубежу: на речке Верещица, что в 20 км западнее Львова.

Однако вскоре отступающие части были обстреляны с флангов драгунами, которые в итоге захватили обоз.

— Немедленно отбить обоз! — возопил командующий. — Там все наши боеприпасы и вообще много чего ценного!

— Они отвели телеги по тропе в лесной массив на левобережье речки Ракув, — доложил гусарский полковник. — Пусть егеря их ищут и выковыривают! Драгун этих не больше эскадрона…

— Какой эскадрон конноегерей у вас самый боевой? — спросил князь у полковника Черного.

— Ротмистра Стояна, ваше сиятельство!

— Ну, так пустите его по следу! Или гусар тираспольских дать впридачу?

— Обойдемся, ваше сиятельство. Так из арьегардников егеря Стояна превратились в авангардников.

На острие авангарда был Берсенев. Мрачно поглядев на тропу со следами колес и ее вход в густой смешанный лес, он скомандовал:

— Всем спешиться и обследовать опушку леса, выискивая пикеты драгун. Я с Прошкой пойду вдоль тропы с разведкой. Если услышите звук рожка, мчитесь галопом на помощь. Вскоре две почти неразличимые в лесном сумраке фигуры споро двигались по обе стороны от тропы вглубь леса. Вдруг тропа со стороны Сергея разветвилась. Он приостановился, посмотрел на треугольник леса, где сам устроил бы пикет, и громко озвучил ранее отрепетированную с денщиком команду:

— Кидай гранату! Прошка кинул на перекресток припасенный на этот случай камень, но ничего не произошло. Тогда он прошел за деревьями еще с десяток метров и ринулся через тропу к подозрительному треугольнику. После чего выскочил на перекресток и заулыбался:

— Чисто, командир! Камень же забрал обратно. Таким «макаром» они миновали еще одну развилку, а вот на третьей, где колея свернула вбок, после команды и броска камня от перекрестка кинулись вниз по склону два солдатика с криками «Идут!» и выстрелами. Тут денщик перебежал к поручику и оба заспешили обочь боковой тропы вниз — видимо, к реке. Вскоре они оказались на краю приречной поляны, где увидели несколько десятков повозок, облепленных драгунами, наспех потрошащими добычу. Впрочем, к началу тропы спешило десятка два всадников с мушкетами — вероятно, для отражения первоначальной атаки.

— Держись сзади и труби! — вполголоса приказал Сергей, достал из-за пазухи давно не бывший в деле пистолет и, встав за ствол дуба, начал стремительный отстрел бедолаг. За полминуты они из бравых всадников превратились в лежачих раненых и даже убитых — хотя экс-пятиборец их пытался щадить, стреляя, в основном, в правое плечо. Пятеро успели сбежать, пока он заменял баллончик с газом.

После этого пистолет уступил место двум штуцерам, скорострельность которых оказалась лишь вдвое меньше. А через шесть минут подоспел весь взвод конных егерей, которые подавили огнем сопротивление деморализованных «мушкетеров».