Драгомирье и его окрестности

Глава восемнадцатая, в которой графиня Белевская наслаждается, мучится, преисполняется надеждой и восхищается

Воскресная погода подвела: с абсолютно тусклого серого неба сеялся заунывный дождь, который уже через два часа показался обитателям академического городка «вечным». Под такой дождь вставать с постели не хотелось, но Сергей все-таки поднялся и очень кстати: в его дверь требовательно постучали. Накинув шлафрок, он открыл ее и обнаружил перед собой хмуроватого мордоворота.

— Серж де Берс? — спросил тот. — Я должен удостовериться, что в вашей квартире больше никого нет. Сергей отшагнул в сторону, а боец скользнул внутрь, проверил душевую и туалет, затем шкаф и пространство под кроватью, шагнул к окну, открыл и выглянул в него (посмотрев и на крышу), после чего глянул в лицо жильцу, кивнул утвердительно и вышел в коридор. А на смену ему в комнату вошла Светозара и тотчас бросилась кавалеру на шею, блестя глазами и быстро говоря:

— Это один из моих пастырей. Императрица меня без них никуда не выпускает. В итоге у меня стала развиваться агорафобия и антропофобия. Лишь сегодня я буду спокойна, оказавшись под твоей защитой, Серж. Ты ведь не успел за неделю забыть обо мне?

— Боялся просчитаться с днями, ваше сиятельство…

— Умоляю, говори мне «ты» наедине! Ведь я по-прежнему твоя: и душой и телом!

— Хорошо, ма шери.

— Ты, я вижу, только что встал с постели? На это и был мой расчет. Иди мойся и брейся, а я пока сервирую нам завтрак: я тоже еще ничего не пила-не ела.

И крикнула в закрытую дверь:

— Бартоломео! Неси корзину!

Спустя пятнадцать минут кавалер и мадмуазель уже сидели за столом и уминали вкуснейшие минибулочки (на два куса) с разнообразными пикантными начинками и запивали каким-то необыкновенно ароматным и бодрящим чаем. Эта бодрость в кавалере все росла и росла, так что, едва дождавшись конца трапезы, он вскинул графинюшку на руки и переместился с драгоценной ношей в еще неубранную постель — которую они до обеда практически не покидали, перемежая любовные ласки с трепом: в основном, на придворные темы.

— Интриги составляют суть придворной жизни, — возмущенно делилась с амантом графиня, — а пересказ сплетен — любимое в ней развлечение. Шлейф сплетен тянется и за мной: и хоть никто толком не знает, почему я вернулась в столицу, небылиц по этому поводу возникло много…

Под конец предобеденной «сессии» графиня поделилась сокровенным:

— Особо придворных дам возмущает мое нежелание сочетаться браком с герцогом Бульонским: по их мнению, шестидесятилетний волокита, истративший свое состояние за карточными столами и на певичек, — вполне достойная партия для вступающей в жизнь графской дочери.

— Почему же сей брак устраивает вашу бабушку?

— Этот герцог является депутатом Генеральных штатов Франконии и близким другом председателя дворянской палаты герцога Лотарингского.

Влияя на него (через меня), бабушка рассчитывает корректировать политику Франконии — хотя бы в ближайшее десятилетие. По ее мнению это хороший бонус для Драгомирской империи. Я же должна молча терпеть прихоти старого развратника и выполнять ее инструкции. Не хочу!

— Это не высший свет, а невольничий рынок какой-то! — возмутился Сергей. — Любимую внучку императрица предлагает для услад подонку в ожидании мифических выгод. Трах-тибидох-тибидох-тах-тах! Надо этому помешать!

— Как? — горько вопросила Светозара.

— Убедить его оставить притязания на русскую принцессу. В крайнем случае — изъять из обращения…

— То есть убить?

— Ну почему сразу убить? Достаточно сделать больным, которому постельные игры противопоказаны…

— У меня нет возможности послать кого-то из своих бодигардов в Франконию…

— Зато есть я: ловкий, свободный и заинтересованный. Не думаю, что Ректор станет меня удерживать в Академии…

— Ох, Серж, милый! Я не хочу тобой рисковать!

— Риск я постараюсь свести к минимуму. Но есть одна загвоздка: я не знаю французского языка…

— Вот это преодолимо: у меня есть артефакт-переводчик. Принцип его работы немагический, так что твой организм его не отторгнет.

— Еще одно препятствие: у меня нет удостоверения личности…

— Я тебе его сделаю. Но только не на Сержа де Берса (это имя императрица знает и может дать приказ пограничникам такового кавалера изловить), а на то, которое ты скажешь.

— Тогда оформи на Сергея Берсенева, тоже кавалера: все равно за француза я не сойду с моим акцентом и запинками в языке. И выпиши подорожную с целью поездки: по делам наследства.

— Ты и наследство там собрался получить? — шутливо воскликнула дева. — Не дай бог еще и женишься на какой-нибудь графине, только французской?

— Графинь в Франконии за кавалеров подавно не отдают, — успокоил ее амант.

— Я даже твоей свадьбы с мещанкой не переживу: желчью изойду!

— Вообще это придурь: зацикливаться на одном мужчине, — поддразнивая, сказал Сергей. — Я устроен точно так же, что и другие молодцы. Только чуть пошустрее их, что ли…

— У людей благородных эта «придурь» называется любовью. Ты об этом прекрасно знаешь, только зачем-то фиглярничаешь.

— Счастливая любовь должна завершаться браком и производством детей. Все прочие разновидности любви — несчастливые и непродуктивные. Не нужны они вам, графинюшка.

— Поздно меня отговаривать, Сереженька. Сердцу не прикажешь, к его прихотям можно только подстраиваться… Обедать (в четыре часа) решили в ресторане «Балчуг», славящемся своими рыбными блюдами, а также оркестром народных инструментов.

Оркестр сначала изображал фон, но спустя час стал играть «с чувством», завлекая посетителей (коих было предостаточно, и не только мещан, но и дворян) то в плясы, а то вальсовые танцы. В одном из вальсов кавалер и графиня даже приняли участие, после чего Сергей сказал:

— Хочешь послушать совершенно новую музыку, а заодно посмотреть на новомодные танцы?

— Конечно, хочу, — просияла Светозара.

— Тогда едем обратно в Академию: там через час на арене состоится концерт студенческого оркестра. Удивление как минимум будет тебе обеспечено. Когда их небольшая группка (пара плюс три бодигарда) пробиралась в заранее бронированную Сергеем ложу, с ним поздоровалось не менее двух десятков человек, в том числе Элен и Тинна. (Обе, конечно, зыркнули на его спутницу, но Белевская была под магической личиной — как и в ресторане — и они ее не опознали).

— Ого! — удивилась графиня. — Да ты за неделю стал популярной личностью в Академии, причем, в основном, у девушек!

— Немудрено, — парировал кавалер. — Именно им я и преподаю фехтование.

— И Элен д, Арман, магине Воздуха? Я ведь помню ее, прошло всего два года после моего выпуска.

— Ну, это знакомство случайное. Графиня хотела было сказать еще что-то язвительное, но тут на сцену вышла пятерка музыкантов, и раздался голос Бориса, усиленный магически:

— Мюзик-бэнд «Пандемия» приветствует на Арене всех собравшихся!

Как вас здесь много! Это очень лестно для нашей недавно организованной группы. Некоторые из вас уже слышали сочиненные нами композиции и песни и посоветовали вынести их на суд всего академического сообщества. Мы так и поступили и надеемся, что с этого дня новый песенный стиль станет стремительно овладевать сердцами и умами наших соотечественников. А там, сами понимаете, и до всемирной славы недалеко. Ну, поехали! Первый наш шлягер вы наверняка еще не слышали, а называется он «Страдания студента»! Раздалась залихватская дробь барабана, после чего заиграла флейта, и жалобный голосок Леры запел: Во французской стороне, на чужой планете Предстоит учиться мне в университете. До чего тоскую я, не сказать словами, Плачьте ж, милые друзья, горькими слезами… Сергей покосился на Светозару и увидел, с каким напряженным изумлением она смотрит на сцену и вслушивается в слова, а песня все набирала и набирала обороты, наполняя своей энергией всю аудиторию.

Когда пошел прощальный проигрыш, студенты вскочили со своих мест и стали истово выплясывать в такт завораживающему ритму, который длился, длился и длился… Далее все песни группы студенты сопровождали танцами и плясом, а завершали шквальными аплодисментами, криками и одобрительным свистом. Передышка случилась лишь на «Чистых прудах», когда даже самые буйные студенты впали в элегическую нирвану. Ну, а завершился концерт песней про непонятную Элис, которая как-то выбивается из общего ритма беспутной студенческой жизни и вся аудитория стала дружно ее укорять. В конце музыкантов никак не хотели отпускать со сцены, и они были вынуждены сыграть попурри, растянувшееся на десять минут. А в самом финале Борис вдруг сказал:

— Мне было запрещено говорить о том, кто на самом деле является автором всех наших песен. Но жить с нечистой совестью тоже невыносимо и потому я скажу немногое: это мужчина, он еще молод, а родился далеко на севере, где в небесах сияют и звучат полярные сияния. Возможно, это они стали причиной пробуждения его таланта. Мы же молим богов лишь об одном: чтобы этот композитор и поэт продолжал сотрудничать именно с нашей мюзик-бандой. По выходе с арены Белевская цепко взяла Сергея за руку и сказала вполголоса:

— Я заподозрила твое авторство еще во время концерта. Теперь я в нем уверена. Великая Лориана, благодарю тебя за то, что ты свела меня с таким невероятным человеком!