Драгомирье и его окрестности

Глава двадцать шестая, в которой Берсенев узнает некоторые особенности Франконии и одну — ее короля

После обеда герцог де Бульон действительно отправился в Лувр, а Сергей написал повторное письмо Светозаре, в котором изложил новые обстоятельства своего вояжа, отозвавшись лестно о Жоффруа, и просил выслать инструкции и деньги на Центральный почтамт Пари до востребования. Отправить письмо решил лично, а заодно прошвырнуться по центру столицы Франконии — благо, что этот почтамт находился на улице дю Лувр. Чтобы не блуждать понапрасну, он нанял фиакр и оказался у почтамта через полчаса. Спроворив дело, пошел по какой-то улице на запад и вскоре оказался возле сада Пале-Рояль (с одноименным дворцом), окруженного галереями, под крышами которых разместились, оказывается, многочисленные кафе, эстаминэ (курительные) и просто гарготы (харчевни). Отринув курительные и харчевни, Серж зашел в одно кафе, но сразу из него вышел, оказавшись среди господ зрелых и перезрелых. Перешел в другое, но посетители и здесь ему не угодили: слишком много громкоголосых военных. В конце концов, он нашел свободный стул в кафе на открытом воздухе и сделал свой заказ: кофейник на треть литра и 100-граммовую рюмку бенедиктина. После чего стал кейфовать, поглядывая на прохожих и вяло прислушиваясь к разговорам посетителей. За его столиком сидели (полуотвернувшись от него) два горожанина средних лет (от 40 до 50) и вели, попивая вино, политическую дискуссию. Говорили они сначала вполголоса, но постепенно вошли в раж.

— А знаете ли вы, мсье, что наше участие в последних войнах обернулось долгами в банках различных стран в размере 3 миллиардов ливров?

— Откуда у вас такие сведения?

— Оттуда, что я как раз работаю в министерстве финансов в качестве аналитика!

— Ни черта себе! И как же вы намереваетесь платить по этим долгам?

— Тут нет общего мнения. Наш предыдущий министр Силуэтт предложил самый напрашивающийся вариант: налог на роскошь…

— Ха-ха-ха! Его аристократы тут же сместили! Как же, помним бедолагу…

— Теперешний министр Тюрго предложил упразднить откупную систему сбора налогов, при которой все излишки остаются у частных сборщиков…

— Слышали мы про этих откупщиков: их доходы растут быстрее, чем у кого либо! Но откуда образуются излишки?

— Это зависит от подсчета налогоплательщиков: по косвенным данным демографического бюро их больше, чем учтено переписью. К тому же их доходы откупщики часто занижают (с их же согласия), а собирают больше.

— Ха! И все довольны, все смеются! Один министр финансов за волосы хватается! Но что будет взамен откупной системы?

— Вероятно, создание обширного учетного отдела в министерстве и его филиалов на местах при возрождении системы мытарей — которая раньше вызывала всеобщий ор, плач и недовольство!

— М-да-а… Бедная Франкония! На фоне нынешнего неурожая ваша система может привести к многочисленным бунтам в провинциях да и парижская чернь непременно их поддержит…

— «Мучная война» у всех в памяти, — согласился чиновник. — Вот когда было раздолье для спекулянтов! С тех пор, по-моему, в народе глубоко укоренилось неверие в королевскую власть.

— В нее сейчас не верят и средние слои, то есть мы. Тем более что просветители давно нам разъяснили пагубность абсолютизма, при котором в стране то поощряются либералы всех мастей, то вдруг торжествуют консерваторы, попирая идеалы свободы, равенства и братства.

— В реставрации власти аристократов немалую роль сыграла наша королева, Мария мать ее Антуанетта! Пока она считалась бесплодной, то держалась тише воды, ниже травы. А стала рожать одного за другим наследников, враз осмелела и завела себе обширный круг сторонников — исключительно из графов, маркизов и герцогов.

— А вы знаете причину ее бесплодия? Вижу, что нет. Дело было вовсе не в ней, а в дефекте члена нашего короля. Да, да! У него был фимоз, из-за которого каждая атака на королеву была похожа на пытку! Помог же им брат Марии, Иосиф Австрийский, который уговорил Луи сделать обрезание крайней плоти — подобно еврею. И конвейер заработал!

— «Эге, — встрепенулся попаданец. — Так ведь это просто брат-близнец нашего Петра Третьего! И у того такой же дефект был!».

Собеседник же чиновника захихикал:

— Заработал, вот только спустя семь лет после свадьбы. Вспомните, сколько пасквилей за это время появилось по поводу королевы! Сколько фаворитов ей приписывали и даже любимого дога! Но мне непонятно: где были наши маги Жизни, почему не подлечили вовремя сюзерена?

— Я толком не знаю, но возник слух, что на Луи магия воздействовать не может!

— Ого! Удивительная способность, не слыхивал о такой!

— «Та-ак, — опять возбудился Сергей. — Не мой ли ты земляк, Луи Праведник?». Тут сотрапезники озаботились пустотой своей бутылки, а Сергей обнаружил, что и его кофейник пуст. Посему он встал со стула и покинул кафе, ощущая бодрость во всех членах, в том числе и в том самом. «Эх, молодость, — вздохнул он, улыбаясь. — Хороша ты, конечно, но и заботу мне прибавила: поиск эротических приключений.

Ну, пойду, поищу. Это же Париж, средоточие фривольных дам: просто игривых, явно похотливых, а также с пониженной социальной ответственностью». Впрочем, обойдя галереи (Валуа, Божоле и Монпансье), он увидел везде лишь изобилие беседующих буржуа или дворян (за кофе или бутылкой вина) при полном отсутствии женщин.

— Где же в Париже кучкуются женщины? — спросил он в раздражении респектабельного прохожего.

— Идите на Елисейские поля, шевалье, — с усмешкой ответил буржуа.

— Дамы предпочитают бывать там, в новомодных кафе-шантанах, где можно послушать музыку и песенки, а также самим попеть и потанцевать. Но двигаясь в указанном направлении, иноземец попал сначала к обширному дворцу Тюильри, едва его обошел и оказался возле очередного парка, за металлической оградой которого в изобилии прохаживались эффектные женщины: многие с кавалерами, но были и без.

Берсенев инстинктивно подошел ко входу в парк, охранявшемуся гвардейцем в красном камзоле, синих штанах и шляпе (надетой на белый парик с косичкой), в руках которого было копье с кистью (протазан, видимо), и спросил:

— Могу я пройти в парк, гарде?

— Парк Тюильри предназначен для прогулок придворных или господ из знатных семей, мсье, — был ответ.

— Я — Серж де Берс, доверенное лицо дюка де Бульон, — придумал на ходу попаданец и вздернул подбородок. Гвардеец мгновенье поколебался, но развернулся боком и сказал:

— Проходите, мсье.