Дороги выбора

Глава 12

Киани

Я вошла в комнату и сразу ее узнала. Столько времени прошло, а она не изменилась, та же осанка королевы, одета с иголочки, вот только в руках появилась трость и морщин на лице прибавилось. На глазах матери я увидела золотистое сияние магии иллюзии, явно Григорий наложил, чтобы она воспринимала меня прежней.

- Здравствуй, мама, - прошептала я.

Меня мучил вопрос, узнает ли? Я ведь так изменилась, даже голос, но лицо женщины дрогнуло, и она протянула ко мне руки:

- Доченька, ты жива, какое счастье!

Её голос дрожал от волнения, и от этого у меня внутри все скрутило. Как же долго я ждала этих слов… Доченька… Но почему-то сейчас они впились в сердце острей ножа.

- Ну, вы поговорите тут, не буду вам мешать, – Григорий спокойно вышел, а мне захотелось выхватить у моей биологической матери палку и наброситься на духа Земли.

Дверь закрылась за ним, словно запирая меня в ловушку.

- Смотрю, скоро мамой станешь, – неожиданно в комнате прозвучал прежний голос моей матери. Никакой мягкости, нежности. Спокойствие и безразличие. Это помогло встряхнуться и осознать, что я не одна. – Знаешь, кто будет?

- Да, мальчик.

- А отец где?

- Далеко.

- Бросил?

- Нет! – я заявила это с таким возмущением, что мать усмехнулась. Тяжело опираясь на палку, она прошла и села за стол.

- Куда ты хочешь уехать?

- К мужу.

- Он любит тебя?

- Да.

- А ты его?

- Очень.

- Если уедешь, ты уже не вернешься?

- Не вернусь… - в комнате повисло молчание.

- Знаешь, я скоро умру, - неожиданно заявила мама. – Григорий сказал, что ты будешь за мной ухаживать и даже поможешь поправиться, только надо тебя уговорить остаться. И у меня будет внук, здоровье, семья…

Я почувствовала, как задрожали ноги, и, подойдя к столу, села рядом. Я видела болезнь матери, она поднималась по бедру, обхватывала правую сторону ее тела. Ей действительно нужна была помощь, я не смогу вылечить ее быстро… Но смогу…

- Ты останешься? – голос был тих и печален.

В моем сердце что-то оборвалось, и стало очень больно, уйти, оставив здесь больную мать… Я не могла.

- Ты останешься? – вновь спросила она.

- Да, - прохрипела я.

- Почему, - также тихо спросила она.

- Ты моя мама, ты родила меня. Я не могу иначе…

Неожиданно мама протянула руки и коснулась моего лица, повернула его к себе. Она несколько минут вглядывалась в мои глаза, и я не выдержала, слеза скатилась по щеке. Мама убрала руки тут же, словно обожглась.

- Когда мне сказали, что ты умерла, я очень расстроилась, – неожиданно голос вновь стал спокойным и безразличным. – Я вдруг поняла, что между нами так и не состоялся довольно важный разговор. И поэтому, когда мне сказали, что ты здесь, я приехала, несмотря на боль.

- Я могу облегчить ее, – я потянулась к ноге матери.

- Нет! Это моя боль, она останется со мной! А ты будешь сейчас просто слушать. Поняла?

- Да, - я растерянно посмотрела на нее.

- Знаешь, в своем детстве я купалась в любви и счастье. Твоя бабушка, моя мама, умела любить и в то же время быть строгой. Умела радовать, но никогда не баловала чрезмерно. Её любовь многое мне дала…

Мне было четырнадцать лет, когда в нашу деревню приехала старуха и заявила, что я приемная дочь. Что моего отца сгубила моя приемная мать, а родная живет в городе и мечтает вернуть свою доченьку.

Я была так шокирована, что потребовала правды от матери. Ты ведь знаешь, она никогда не могла врать…

Она подтвердила слова старухи, рассказав свою версию. Моя биологическая мать вела довольно разгульный образ жизни, мой отец напился и утонул в реке. Мать от горя запила еще сильнее, и, чтобы я не погибла, она взяла меня к себе, а вскоре и удочерила, так как родную лишили родительских прав.

Я не знаю, что тогда произошло… Может, это был пресловутый переходный возраст, или я была не готова принять открывшуюся мне реальность. Но я сорвалась, стала бунтовать, прогуливать школу. Через пару лет я украла деньги из дома и уехала в город на поиски моей родной матери…

Я нашла ее, - мать горько усмехнулась. – Добрые люди помогли… Она вела все тот же «веселый» образ жизни. В ее доме обнаружилось еще трое детей, которые звали ее мамой. Она упала мне в ноги, благодарила бога, что вернул ей дочь…

Мне тогда казалось, что я приняла правильное решение, найти свою мать. Но… В тот день я осталась у родной матери. Вечером явились гости, отпраздновать… Сначала было весело, мне казалось, я становлюсь взрослой, меня усадили за стол, налили спиртного…

Я не буду тебе рассказывать подробностей. Просто пьяная шестнадцатилетняя девчонка оказалась куклой в руках четырех мужиков.

Моя родная мать вытащила меня на улицу и бросила, её соседи вызвали скорую. А та, кого я предала, примчалась сразу, как только ей сообщили, что нашли меня. Она выхаживала меня, убаюкивала в своих объятьях. Если бы не она…

Через три месяца я узнала, что беременна. Я заявила, что сделаю аборт, и она в первый и единственный раз ударила меня. Больше всего на свете она ценила жизнь… Она спасла меня, благодаря ей родилась ты…

После родов я поступила в училище и уехала из дома. Каждый раз, видя тебя, я вспоминала свою боль. Видя, как она воркует над тобой, считала, что ты украла ее у меня. Прости, но материнских чувств во мне так и не проснулось.

Я помню, как была убита горем от известия о ее смерти. Но все на перебой говорили, как страдаешь ты. Как тебе трудно пришлось, как ты держала ее руку до последнего. Я злилась, потому что это была ты, а не я. Ты была с ней рядом, а я не успела даже попрощаться…

Мать поднялась и отошла к окну. Я думала, она закончила рассказ и сидела полу оглушённая такой исповедью.

- Я помню ту ночь так ярко, - неожиданно вновь заговорила она. – Ты приготовила мне ужин. А я не хотела идти домой, зная, что ты ждёшь меня. Надеялась, ты ляжешь спать. А ты дождалась. Хотела сделать мне приятное… Я отчетливо помню, как кричала на тебя, как в твоих глазах застыл ужас и страх, а потом ты убежала на крышу. Я хотела тебя тогда догнать, желание ударить было таким сильным, что даже не почувствовала боли, когда мои ногти впились в ладони.

Я тогда задержалась, из-за зеркала… Увидела в нем свое отражение… Я стала той матерью, которая растоптала мою жизнь… Нет я не была пьяницей или распутницей, но ничего человеческого в моем взгляде не осталось…

Поднимаясь за тобой на крышу, я опять же злилась на тебя. Вновь и вновь повторяя, что это ты будишь во мне эту злость. Но, увидев тебя на краю, я замерла. Я вдруг поняла, что если ты прыгнешь, то у меня все снова будет хорошо: не будет воспоминаний, не будет боли, не будет прошлого…

Но ты отступила, отползла от края и стала просить у Неё прощения…

Обещала не сдаваться. Просила присмотреть за мной…

Мать застыла. А меня душили слезы. Я так хотела, чтобы она любила меня, чтобы считала меня хорошей. Но в прошлом было столько боли от наших отношений, что я не могла с ней справиться.

- Я тогда поняла, что она видит не только тебя, но и меня. С тех пор, я старалась принять тебя. Но я точно знаю, что никогда не была тебе матерью, кроме того дня, что родила тебя... Больше всего на свете, - неожиданно с чувством заговорила мать. - Она мечтала, чтобы мы были счастливы. Радовались каждому дню. Находили в нем что-то хорошее. Поэтому… Пожалуйста… Уезжай! - Мать резко обернулась от окна.

- Что? Но…

- Никаких «но»! Ты сказала, что нашла свое счастье. У твоего сына есть отец. Он ведь любит его?

- Да.

- Ждет вас?

- Да.

- Тогда иди к нему, слышишь! Поезжай к нему, я дам денег, у меня есть. Билет, машину – я куплю тебе все, что тебе понадобится, только, пожалуйста, … Будь счастливой. Позволь этим счастьем мне искупить все, что было между нами…

- Но как же ты? Одна…

- О-о. Не беспокойся, когда у тебя есть деньги, у тебя много друзей и тех, кто будет готов носить тебя на руках. Но счастье единственной дочери на них не купишь. Слышишь?

Она, прихрамывая, подошла ко мне.

- Пообещай, что уедешь! Пообещай, что не сдашься!

- Обещаю!

Я зарыдала, и впервые за столько лет моя мать обняла меня.

- Вот и умница, вот и молодец, – бормотала она, гладя меня по голове. А я понимала, что больше нет тех сил, что смогут удержать меня здесь.

Немного успокоившись, мы еще долго говорили. Мама рассказывала, что живет на берегу моря, у нее есть компаньонка, и та ухаживает за ней. Она сильно переживала, что не смогла проститься со мной, и по-своему была рада, что сделала это сейчас.

Когда наступил вечер, к нам постучал Семен и предложил поужинать. Целитель внимательно расспрашивал маму о болезни и обещал помочь.

Вспомнив просьбу Федора Ильича, я предупредила, что забегу к нему за корзиной и выскочила во двор. Дом старца находился недалеко от нас, и я дошла довольно быстро, но открывая калитку, почувствовала резкую ноющую боль внизу живота.

- Вот и время пришло, девочка, – вышел мне навстречу Федор Ильич.

- Какое время? - растерялась я.

- Идти домой…

Рита

Зоя крутилась на месте, время от времени подбегала к окну и вновь возвращалась.

- Думаешь, она уйдет? – наконец, не выдержала она.

- Думаю – да.

- И ты так спокойно об этом говоришь!

- Зоя. Она уже взрослая. У нее своя жизнь и желания. В конце концов, своя семья.

- Но если она уйдет, дядя Гриша расстроится…

- Ты уж определись, что тебя больше волнует. Киани или дядя Гриша.

- Все!

- Так не бывает.

- Но я хочу!

- Зой, скажи, тебе здесь нравится?

- Да, - настороженно покосилась на меня девчушка.

- А представь, что твоя бабушка сказала, что она будет скучать по тебе, и никуда бы не отпустила.

- Но она отпустила.

- А ты представь.

- Не хочу!

- Ты эгоистка. Своим упрямством ты в этой истории выступаешь в роли бабушки, которая не хочет отпускать дорогого ей человека в хорошее место.

- Я хорошая!

- Нет. Ты слушаешь дядю Гришу и расстраиваешь Киани. Я видела, как она переживала из-за тебя и плакала.

- Плакала? – Зоя растерялась.

- Да, плакала. Киани всегда к нам относилась хорошо, а ты ее расстроила, а она ребеночка ждет. Ей нельзя расстраиваться.

- Но дядя Гриша сказал, что она могла бы многому нас научить… И она светлая, теплая…

- А я?

- Ты?

- Да, я? Я больше не ношу черный цвет, я всегда рядом. Я помогаю тебе учить буквы и писать. А получается, все равно хуже Киани?

- Нет, нет! Что ты! Ты хорошая, ты лучше всех!

- Что ж хорошо. Я рада. Всегда хотела, чтобы у меня была сестренка.

- И я, но дядя Гриша расстроится.

- А дядя Семен нет, а еще дядя Семен так же умеет управлять своими способностями, Киани его учила. И нас бы могла научить, если бы ты не капризничала. А еще Федор Ильич тоже много чего умеет.

- А ты откуда про Федора Ильича знаешь?

- Видела.

Неожиданно Зоя напряглась и, подскочив, бросилась к окну. Я хотела было спросить, в чем дело, как почувствовала это. Странное ощущение, что мир вокруг нас накрыло чем-то большим. Оно не было злым, но и дружелюбным я бы его тоже не назвала.

- Это к дяде Грише, пришли! – воскликнула Зоя и рванула на улицу.

- Ты куда, ужинать скоро, - окликнула Зою бабушка Степанида.

- Мы скоро придем, - успокоила я нашу хозяюшку и рванула за девочкой.

Зоя не ходила прямыми дорогами, вечно рвалась по огородам, окольным тропинкам. Вот и сейчас вместо того, чтобы войти с центрального входа в дом дяди Гриши, пробежала через задний двор и, встав ногами на скамеечку под окнами, заглянула внутрь. Не успела я ее отчитать, что подглядывать не хорошо, как из открытого окна раздались мужские голоса.

Мы с Зоей, присели и, затаив дыхание, стали вслушиваться в разговор.

Я точно поняла, что к дяде Грише пришел гость, и он явно в плохом настроении.

- Я пришел забрать ее.

- Я вижу, но она еще разговаривает с матерью, – недовольно проговорил дядя Гриша.

- Я подожду. В отличие от тебя у меня нет иллюзий по поводу ее решения.

- Уверен? Она всегда хотела быть хорошей дочерью.

- Уверен. Истинная тоже знает, какую дочь воспитала.

Мужчины замолчали. Я услышала шум шагов, после кто-то отодвинул стул и сел. Стул жалобно заскрипел под тяжестью тела.

- Хватит ее мучить! Ты хоть понимаешь, что каждую ее слезу Она переживает стократно.

- Не дави на меня. Я потеряю больше, если она уйдет. На Миоле ей бывало и похуже.

- Да, бывало и, несмотря на это, она до сих пор рвется туда, и ты ее не остановишь.

- Посмотрим. Мне всего лишь стоит задержать ее до момента рождения ребенка, и он навсегда будет привязан к этому миру. Они останутся вместе.

- Ты одержим. Ты готов заставить их страдать только для того, чтобы тебе было хорошо?

- Но мне нехорошо! Я тоже страдаю. Мои жители страдают!

- Твои жители страдают от того, что ты не можешь принять решения! Думаешь, я не знаю, почему ты держишь здесь Илиаса?

- Вот как, и почему же?

- Он знает, как его маг соединял душу и дар, и так же видел, как Аргайл извлекал дар из тела. Но ты так и не можешь решить, что будет лучше.

- Замолчи! Что ты можешь знать?! Твой выбор не заставил страдать твоих жителей.

- Ошибаешься! Когда мой мир начали разрывать стихии ветра, я тоже принял решение дать драконам силу оборота. Огромные крылатые создания вынуждены были принимать форму людей, чтобы укрываться от сметающих их ветров. Они страдали не меньше, именно ради них я создал Истинную Мать и Хранителя Первого Огня. Это сделал я! Они мои дети! Мои создания! У тебя нет прав на их магию и силу.

- Но сейчас они в моем мире! И я имею право пользоваться их дарами. Даже Создатели не отрицают этого.

- Ты думаешь, они смогут помочь тебе исправить твои ошибки? Убрать боль? Изменить или вернуть магию?

- Я думаю об этом.

- Ты слишком долго думаешь, но больше у тебя нет времени. Я не позволю тебе остановить Киани. Понял? Не позволю! Тебе пора определиться с твоим выбором.

- Выбором? А он у меня есть?

- Есть! И ты о нем прекрасно знаешь!

- Знаю? Может, просветишь меня?

- Ты можешь вернуть людям магию, или навсегда лишить их этой особенности. У тебя есть души полностью лишенные магии и те, кто сохранил и изменил ее. Скажешь, нет?

- Есть! Но они только начинают свой путь. И я хочу посмотреть, к чему может это привести.

- Ну, так и смотри. Только сам смотри, не впутывая моих детей сюда. Наказание для них закончено!

- А для меня? Закончено? Для моих людей? Закончено? Свет Истинной Матери согревал не только людей, но и меня. А Киани? Ты видел ее свет, да рядом с ней все меняется! А магия? Ты даже не можешь представить, какой от них идет поток. Он невероятен!

- Я знаю. Я видел его своими глазами. Я видел его в момент рождения, и видел, как он тускнел на твоих землях. Новое рождение для Киани, и она опять начнет затухать. А ее ребенок? Он новорожденная душа. Он подарок от Создателей за ее бой с божеством мрака. Ты хоть представляешь, что с ним сотворит твой воздух.

- Он просто станет человеком. Это не плохо. На моих землях живут только люди.

- Ошибаешься. На твоих землях живут маги. Только ты отбираешь их силу. Откажись от нее, дай им возможность самим решать свою судьбу, или просто откажись от магии совсем. Техногенные миры существуют.

- Довольно. Я сам буду решать, что и когда будет происходить на моих землях.

- Ошибаешься. В этот раз у тебя нет выбора.

- Уверен?

- Уверен. У меня есть разрешение Создателей поддержать выбор Киани. Я смогу тебе помешать задержать ее.

- Ты? Помешать? – дядя Гриша засмеялся, и от этого смеха мне стало не по себе. – Ты слишком самоуверен. Я не так глуп, как вы считаете. Я знал, что ты придёшь, захочешь решить все миром, у меня было время подготовиться.

Неожиданно раздался сильный грохот, испугавшись, Зоя прижалась ко мне.

- Тебе не вырваться, Лаваэль. Ты не сможешь пробить мою магию. Только не на моей Земле. Я скоро вернусь.

Раздался громкий крик ярости, но неожиданно он стих, а я четко различила шаги и скрип входной двери.

- Пойдем отсюда, - зашептала Зоя. – Мне страшно.

Не удержавшись, я поднялась на скамейку и заглянула в окно. Огромный полу ящер, получеловек колотил по невидимой стене. Я видела, как он в ярости разевал пасть, но до нас не доносилось ни звука.

- Рита, пошли.

- Не могу, - прошептала я в ответ. – Не могу уйти, не сейчас.

Я спустилась со скамейки и, быстро поднявшись по лесенке, дернула на себя дверь, черного хода. Она была не заперта. Знакомый коридор, дверь направо, и я встретилась глазами с монстром, что стоял в комнате.